Перевоспитание Драко Малфоя

      Утро актёров, задействованных в новом прогрессивном проекте по перевоспитанию известного в магическом Лондоне аристократа, с недавнего времени начиналось очень рано и больше походило на полосу препятствий.       Актёры, играющие роли порабощённых магглорождённых волшебников, были разделены на группы и проживали в небольших домиках рядом с поместьем. Им приходилось сложнее всего, потому что каждое утро они были вынуждены окольными путями идти к отдельному входу технической башни замка, где располагалась вся рабочая команда, и получать обновлённый сценарий на текущий день. Тут же при необходимости актёры брали новые костюмы и проверяли работоспособность скрытых чарами наушников. Здесь же с самого первого дня хранились их палочки без возможности возвращения вплоть до самого окончания проекта, которое было неизвестно не то что Александру Штайну, но и самому Мерлину. Но каждый из них считал, что оно того стоит. По большей части не из альтруистического желания спасти заблудшую душу избалованного сыночка богатенького папеньки, а за солидные гонорары.       Самое же выгодное положение было у ведущих актёров, которые проживали непосредственно в поместье. Начиная от большей свободы действий, заканчивая различными удобствами и, конечно же, большим количеством галлеонов, полагающимся из-за исполняемых ролей.       Селена Эллиот, играющая роль Изольды Сейр, сидела на втором этаже технической башни, являющимся гримерной и костюмерной в одном лице. Каменные стены с несколькими небольшими арочными окнами и пол — серые, без какого-либо дополнительного декора, лишь в нескольких местах стояли большие зелёные растения в чёрных матовых горшках. На одной из стен висели несколько зеркал с подсветкой, перед которыми стояли узкие столики с большим количеством самых различных косметических средств и инструментов на все случаи жизни, тут же — крутящиеся мягкие стулья без спинок. У противоположной стены находились гардеробные стойки с множеством самых различных костюмов семнадцатого века. В центре комнаты располагался длинный чёрный диван, по обе стороны от которого так же размещалось по несколько стоек с одеждой.       Именно здесь Селене каждое утро подбирали образ и делали причёску. Она, как и большинство нанятых актёров, не страдала альтруизмом, но, ко всему прочему, ещё и не отягощалась моральными принципами, что было отдельным пунктом прописано в её контракте в виде витиеватых формулировок относительно вероятности постельных сцен с героем данного проекта.       — Доброе утро, дорогая невеста, — насмешливо поздоровался Бэн Картер, исполняющий роль Эдриана Кэрроу.       — Разве утро может быть добрым в такую рань? — проворчала Эллиот, над которой сейчас заканчивал колдовать стилист, закрепляя тугие локоны на затылке. — Ай, осторожнее! — возмущённо воскликнула Селена, глядя в зеркало перед собой на сотрудника индустрии красоты, который случайно поцарапал ей голову шпилькой.       — Красота требует жертв, особенно если ты всерьёз собираешься покорить сердце нашего искушённого женским вниманием аристократишки, — сказал Бэн и присел на диван, стоящий в центре комнаты.       — К чему ты клонишь? — прищурив тёмные глаза, спросила Эллиот.       — Милая, ты хоть и юна, но далеко не дура, так что не строй святую невинность. Половина актёрского состава в курсе пункта под звёздочкой, стоящего в твоём контракте.       Дождавшись, когда стилист соберёт все инструменты и покинет помещение, Селена развернулась на стульчике и устремила пронзительный взгляд на коллегу.       — Осуждаешь? — спросила Эллиот, скрещивая руки в запястьях и обворожительно улыбаясь, добавила: — Или завидуешь?       — Завидую возможности лечь под богатенького папенькиного сынка? — хохотнул Картер.       — Завидуешь этому самому, как ты выразился, папенькиному сынку, — она встала и нарочито медленным шагом зашла за спину сидящего мужчины. Опустив руки на спинку дивана, она игриво пробежалась по ней пальчиками. — Он красив, богат, знатен, ко всему прочему, достаточно известен, и его хочет каждая вторая ведьма магической Великобритании, даже если не говорит об этом вслух, — Эллиот положила ладонь у основания шеи Бэна и наклонилась так, что её губы оказались совсем рядом с его ухом, обдавая горячим дыханием. — У него есть всё то, о чём тебе приходится только мечтать, до-ро-гой, — жарко прошептала Селена, отчеканив последнее слово по слогам, и её рука скользнула вниз по торсу Бэна.       — Достаточно известен, как член семьи приспешников Тёмного Лорда и один из Пожирателей смерти. Сомнительный повод для зависти, не находишь? — в тон девушке хриплым шёпотом сказал он, и Селена отпрянула, раздражительно фыркая. Картер хмыкнул.       — При прочих равных едва ли это имеет хоть какое-то значение. Прошлое в прошлом, — с деланным безразличием бросила Эллиот и, обойдя длинный диван, присела, расправляя юбки платья.       — Думаешь, тебе удастся заманить его в свои сети?       — У меня здесь чуть ли не главная роль, ты вообще читал сценарий? Сближение со мной — это практически ключевой момент этого проекта. У него нет шансов, — Эллиот согнула руку и посмотрела на свои ногти, на которых отсутствовал привычный для неё маникюр.       — Знаешь, я видел вашу сцену в гостиной. Не очень-то похоже, что он хоть сколько-то тобой заинтересован. Возможно, в силу возраста тебе просто недостаёт… практики? Я мог бы помочь исправить это досадное упущение, — Картер нахально ухмыльнулся, блуждая глазами по фигурке Селены. Его взгляд остановился на соблазнительной ложбинке между грудей, показывающихся поверх плотно зашнурованного корсета.       — Поверь мне, я достаточно опытна в этом вопросе, — алые губы Селены растянулись в обольстительной улыбке. Она встала и, покачивая бедрами скрылась за дверьми, провожаемая голодными зелёными глазами Картера.       Бэн, обладая недурными внешними данными и багажом опыта в общении с прекрасной половиной человечества, накопленным за двадцать пять лет жизни, успел снискать славу ловеласа среди коллег-актёров. Он был слаб до женского пола, особенно такого своенравного и острого на язычок, как Селена Эллиот. Для своих двадцати лет девушка была достаточно искушённой, по крайней мере, ему так показалось за время, что им доводилось беседовать. Картеру доставляло удовольствие каждый раз поддразнивать её и выводить на эмоции. В такие моменты было ощущение, что воздух между ними искрится от напряжения. И теперь, после очередной перепалки, больше походившей на флирт, он размышлял о словах, сказанных Селеной. Его раздражало, с какой уверенностью эта девчонка говорила о том, что он завидует Драко Малфою, возможно, потому, что она попала в самое что ни на есть яблочко. Ну не признаваться же ему в этом в конце концов, нужно держать лицо.       В комнату один за другим вошли двое мужчин и девушка — актёры, играющие пленённых волшебников. Помятые и заспанные они разместились на стульях перед зеркалами. Следом зашли двое гримёров, подгоняемые кудрявой шатенкой с несколькими пластиковыми планшетами в руках. На волшебнице был небесно-голубой сарафан с молочного цвета передником, доходящий до щиколоток, надетый поверх белой сорочки с рукавами три четверти. Прядки, схваченные у висков, были подвязаны сзади белой лентой, длинные концы которой ниспадали на копну буйных кудрей на спине. В этой девушке, одетой на манер остальной прислуги, не сразу удавалось узнать знаменитую героиню войны — Гермиону Грейнджер.       — Так, ребята, у нас полно работы! Сделайте им что-то достаточно кровавое, они должны выглядеть очень болезненно, словно их пытали всю ночь напролёт, — раздавала наставления Грейнджер и, осмотрев актёров с ног до головы, добавила: — И переоденьте их, одежда должна соответствовать остальному виду. Рваная, грязная, местами пропитанная кровью. Всё понятно?       Стилисты дружно кивнули и начали оживлённо раскладывать свои принадлежности на столиках перед зеркалами.       — Бриана, сообщи, когда Драко и Стивен покинут конюшню, — сказала Гермиона в гарнитуру, находящуюся в правом ухе. Вручив актёрам планшеты со сценарием на сегодняшний день, девушка просканировала помещение ореховыми глазами, натыкаясь на фигуру Бэна Картера, замеревшую в недоумении.       — Доброе утро. Ты-то мне и нужен! — торопливо проговорила она и, быстро сократив расстояние между ними, всучила ему в руки последний планшет. — У тебя внеплановая сцена. Ознакомься и будь готов к вечеру.       Картер пробежался глазами по тексту и перевёл взгляд на Грейнджер. Он не мог не отметить, что этот наряд местной средневековой простушки очень выгодно подчёркивал достоинства её фигуры, давая волю воображению. Вовремя отогнав наваждение и сосредоточившись на работе, он спросил, кивая на внешний вид волшебницы:       — Вы теперь тоже участвуете в сценах?       Гермиона нахмурилась и с недоумением посмотрела на Картера, а затем на свою одежду.       — А, ты об этом! Упаси Мерлин! Просто мы с Александром решили перестраховаться, и теперь все члены команды, которые хотя бы иногда покидают башню, обязаны надевать соответствующую одежду, чтобы избежать разоблачения.       — Разумно, — коротко ответил Картер и уткнулся обратно в свой сценарий. Золотая девочка, не теряя времени даром, вихрем пронеслась мимо в сторону лестницы, ведущей на третий и последний этаж.       Известная во всей магической Британии Гермиона Грейнджер несомненно привлекала внимание противоположного пола, особенно после того, как рассталась с другим героем войны — Рональдом Уизли. Незаметная и серая раньше, теперь она блистала, точно огранённый бриллиант, которому просто необходима достойная оправа. Но судя по статьям во всех печатных изданиях, достойной так и не находилось. Бэн задумывался пару раз, не стоит ли попытать счастье со знаменитой Золотой девочкой, но быстро смекнул, что это неоправданный риск. Он просто не сможет совладать с темпераментом этой ведьмы и заодно потеряет тёпленькое место в хорошо оплачиваемом проекте. На это Картер пойти не мог, поэтому довольствовался тем, что было ближе и доступнее, обратив своё внимание на коллег по цеху.

***

      Драко с самого утра занимался своими новыми непосредственными обязанностями. Правда, теперь, по прошествии времени, они уже не были таковыми. Он практически привык к тому, что отвечает за некоторое количество магических тварей, и иногда даже умудрялся получать удовольствие от ухода за ними. В чём конечно не признавался даже сам себе, не то что Трэвору, который то и дело его подначивал на этот счёт.       Безумно хотелось курить. Хоть Драко и не был совсем уж заядлым курильщиком. По настроению он мог выкурить пару тройку сигарет за день, а в другой — ни одной. Мать всегда журила его за эту пагубную маггловскую привычку, как и за чисто маггловские ругательства, что порой срывались у него и просила хотя бы в её присутствии не травить свой организм. Когда он курил в последний раз? Драко мог сказать, что это было словно в прошлой жизни, кажется, в том проклятом Мерлином баре, после которого он волшебным образом очутился здесь, в этой конюшне. Но сколько дней назад это было, Драко не знал, потерявшись в датах и перестав считать на третьи сутки. Вроде это было неделю, может, две назад.       Закончив в конюшне, он сложил инвентарь и про себя отметил, что обычно снующий рядом Уилкинс сегодня ни разу не попал в поле его зрения, что казалось странным. Где-то в отдалении Малфой услышал гвалт голосов и, гонимый природным любопытством, вышел во двор. Его взору предстала не самая лицеприятная картина.       Со стороны поместья выходили двое изрядно избитых и измученных мужчин, практически теряющих сознание. Вся их одежда была разодрана разве что не в клочья и блестела на свету от обилия пролитой крови. Их вели товарищи, поддерживая с двух сторон. Чуть дальше несли носилки, на которых без сознания лежала молодая женщина в некогда зелёном платье, теперь окрашенном в насыщенный бордовый. Её лицо, белое, как полотно, рассекал безобразный шрам, тянущийся от подбородка до брови. Среди всей этой процессии, сопровождающей раненых, Драко заметил Трэвора, который вёл беседу с пожилой женщиной. Лицо его было непривычно хмурым и явно выражало беспокойство. Не став ждать особого приглашения, он пошёл в сторону Уилкинса.       — Что происходит? — без лишних предисловий спросил Малфой, подойдя к новоиспечённому другу.       — Госпожа Мракс была не в настроении после встречи с Советом волшебников и отыгралась на первых попавшихся ей людях. И вот итог, — Уилкин проводил глазами девушку, которую несли двое, и понуро опустил голову.       Драко совершенно не знал, что сказать. Он не был научен проявлять какое бы то ни было сочувствие, поэтому сейчас неловко переминался с ноги на ногу. Было ли ему жаль эту девушку? Скорее да, чем нет. Но что ей это даст? Проявленное им сопереживание уж точно не залечит её раны, так для чего тогда? И вообще, разве излишняя эмоциональность не является показателем слабости? Чувства мешают мыслить трезво, затуманивая разум, но они же делают людей людьми, и где эта тонкая грань, золотая середина между бездушием и мягкосердечностью, он не знал.       — Что теперь с ними будет? Выглядят они скверно, особенно девушка, — сказал Драко, чтобы не показаться совсем уж безразличным к чужим невзгодам.       — Сложно сказать, пока их не осмотрит Кэтлин, — ответил Трэвор.       — Что за Кэтлин?       — Она немного смыслит в целительстве и помогает остальным, когда Госпожа перебарщивает с наказаниями. Ну, знаешь… Делает всякие лечебные мази из трав, для которых не нужна магия. Она, кстати, и для тебя её делала.       — Не особо она помогла, — проворчал Драко, вспоминая, как мучился от долго заживающих рассечений, пока Изольда не дала ему экстракт бадьяна. Он в тот же день истратил половину флакона, изворачиваясь как уж, чтобы самостоятельно обработать себе спину. Малфой мог бы попросить Трэвора или Мэри, но хотел избежать лишних вопросов о том, откуда у него это зелье.       — Ну, при отсутствии магии это хоть что-то. Правда, не уверен, что в этот раз её травы и мази смогут помочь. При таких обширных повреждениях спасти могут только зелья. Мэри наверняка рассказывала тебе, что они есть только у Госпожи, — закончив, Уилкинс подозрительно резко замолчал, в его синих глазах появился странный блеск, который совершенно точно не сулил ничего хорошего. — Пошли, у меня есть одна идея, — тихо сказал Трэвор и потянул Драко за рукав рубахи в сторону конюшни.       — Что бы ты не задумал, мне уже не нравится! — говорил Малфой, пересекая порог конюшни и вырываясь из рук рыжего.       — Госпожа Мракс покинула поместье, верно? — оживлённо спросил он.       — Вроде как. Около часа назад я запрягал для неё фестралов, — подтвердил Драко, не понимая, к чему ведёт Уилкинс.       — Это отличный шанс! — воскликнул Трэвор, хлопая в ладоши, словно ребёнок.       — Стой! Погоди! Какой к дракклу шанс? О чём ты вообще? — непонимающе воскликнул Драко, нахмурив брови.       — Нам всего лишь нужно зайти в поместье через дверь для прислуги, пересечь нашу столовую, добраться до кладовой и стащить пару склянок с зельями! — воодушевлённо расписывал Трэвор свою гениальную идею.       — Всего лишь? А потом всего лишь лишиться руки за воровство? Подумаешь, рука! Какая малость! У меня ж блять их целых две! Непозволительная роскошь в такое время! — зло парировал Малфой, раздувая крылья носа.       — Мы можем спасти три жизни! Да там столько этих склянок, они и не заметят отсутствия парочки-другой! — уговаривал Уилкинс, пихая Драко в плечо. — Ну же, давай, не будь таким эгоистом!       — Давно у нас здравый смысл стал называться эгоизмом? — не сдавался Малфой, уворачиваясь от тычков.       — Драко, есть такое понятие, как взаимопомощь, — Трэвор посмотрел на него, ища хоть какой-то проблеск понимания в серых глазах. Поняв, что аргумент пролетел мимо, даже не зацепив, он продолжил так, словно перед ним был пятилетний ребёнок: — Людям свойственно помогать друг другу, особенно оказавшись в тяжёлом положении, если ты не в курсе. Сейчас поможешь ты, а потом помогут тебе. Круговорот добра в природе. Таким, как мы, надо держаться вместе, понимаешь?       — Ладно-ладно! — ответил Драко, закатывая глаза. Он терпеть не мог все эти высокопарные речи о любви, дружбе и взаимовыручке. Никто в своё время не стремился помочь ему, когда эта помощь была нужна. Никто, кроме семьи. Всегда семья. А теперь у него нет и её. Из более-менее близких людей только Трэвор и Мэри, которые в своём роде заботились и помогали ему. Возможно, и был в этом всём какой-то смысл.       — Отлично! — Уилкинс искренне улыбнулся своей победе, дело оставалось за планом. — Я думаю, нужно идти сейчас, пока все заняты работой и ранеными. Так мы привлечём меньше внимания.       Трэвор осмотрелся и, найдя небольшой прутик, пошёл к дальнему углу конюшни. Разместившись на земле, он начертил схему первого этажа поместья и подозвал к себе Драко.       — Смотри. Вот тот вход, через который мы обычно заходим. Нам нужно повернуть направо, и во-о-от здесь у нас столовая, пройдём через…       — Столовая? — перебил Малфой, глядя на импровизированную карту, в которую то и дело тыкал веточкой Трэвор. — А почему мы едим у Мэри, а не ходим сюда, раз это общая столовая?       — Потому что там всегда целая толпа людей, а я не заметил за тобой огромной жажды общения, — пояснил он и продолжил. — Пройдём через столовую…       — Погоди. Так если там всегда толпа людей, мы же не сможем пройти незамеченными. В чëм тогда смысл?       — До обеда там обычно никого нет, поэтому я и говорю, что надо идти сейчас, пока все заняты, — Трэвор смерил его хмурым взглядом. — Так. Пройдём через столовую, и вот здесь выход в коридор. В конце две двери. Нам нужна та, что по левую руку, — это и есть кладовая. Справа кухня, в это время кухарки готовят и не должны нам помешать, но на всякий случай я останусь тут и посторожу.       — Стоп! А почему ты будешь сторожить, пока я должен искать эти чёртовы зелья? — возмутился Драко.       — Потому что у тебя отшибло память, чистокровный наследник великого рода, прибывший в нашу глушь из будущего, — поддразнил Трэвор. — Я отлично знаю всю прислугу и смогу их отвлечь, заболтать в конце концов. А ты со своим вечно хмурым видом сорвёшь нам весь план, если на кого-то наткнёшься.       — Резонно, — согласился Малфой, чуть кивая.       — Нам нужно крововосполняющее зелье и рябиновый отвар или экстракт бадьяна, что первое попадётся, — напомнил Уилкинс. — Пойдём, нам следует поторопиться.

***

      Мужчины мягкой поступью шли по каменному полу, стараясь не издавать ни звука, чтобы не выдать своё местоположение. Как и в большинстве проходов этого поместья, здесь не было окон, которые могли бы развеять сумрак, окутывающий их фигуры. Лишь редкие настенные светильники с догорающими свечами позволяли ориентироваться в пространстве. Поскольку эта часть замка была отведена для прислуги, здесь практически не было никаких атрибутов роскоши, которыми пестрили остальные части поместья.       — Сюда, — шёпотом позвал Малфоя Уилкинс, призывно маша рукой в свою сторону.       Драко поспешил к товарищу, стоящему у приоткрытой двери. Пламя ближайших свечей колыхнулось, потрескивая и искажая тени, отбрасываемые на холодные каменные стены. Трэвор осторожно заглянул в столовую для прислуги и боком юркнул внутрь, ни одной частью тела не соприкасаясь с открытым проходом. Малфой последовал его примеру и постарался так же проскользнуть в достаточно узкий проход между дверью и стеной, но ширина плеч не позволила этого сделать. Раздался протяжный скрип, нарушающий глухую тишину.       — Ебучая древность, что б её! — шёпотом ругнулся Драко, перехватывая рукой деревянную створку и прекращая противный звук.       — Тс-с-с, — прошипел Уилкинс.       Перед ними предстало большое безлюдное помещение с высокими сводчатыми коричневыми, почти чёрными, потолками. Каменные стены по нижней половине были облицованы тёмным деревом, что добавляло хоть немного уюта этому месту. В центре столовой стояло два длинных деревянных стола с тремя подсвечниками на каждом и скамьями по обе стороны. У одной из стен, как в большинстве подобных мест, располагался камин, но сейчас в нём не было огня, одни лишь рассыпающиеся угли, оставшиеся, видимо, от вчерашнего дня. Дневной свет из длинных узких окон падал косыми лучами, подсвечивая танцующие в воздухе пылинки. Драко на несколько секунд показалось, что он снова студент Хогвартса, потому что эта столовая смутно напоминала ему Большой зал.       Где-то за одним из столов в конце столовой раздался звук, точно по камню скребли ветками. Оба, не сговариваясь, метнулись к ближайшей скамье и пригнулись, осторожно выглядывая из-за столешницы. С другой стороны показалась сначала скрюченная спина, затем и вся миниатюрная женщина в преклонном возрасте. В её руках была метла с обломанным черенком, которой она усердно возила по каменному полу, постоянно склоняясь.       — Это миссис Томпсон, она плохо видит и ещё хуже слышит. Идём, — прошептал Трэвор и мягкой поступью двинулся вдоль скамьи, всё так же на полусогнутых ногах и с прижатой к плечам головой. Малфой последовал за ним, периодически кидая короткие опасливые взгляды на пожилую даму, которая очень удачно повернулась к ним спиной.       Оказавшись у края скамьи, Уилкинс ткнул Драко в бок и кивнул в сторону двери, которая находилась примерно в трёх метрах от него. После этого он устремился прямиком туда, без каких-либо дополнительных предупреждений. Раздался тягучий скрип, и рыжая макушка скрылась из вида. Малфой растерянно смотрел туда, где только что стоял его товарищ, сердце понемногу начинало ускорять свой ритм. Он осторожно выглянул из-за края столешницы, ища глазами миссис Томпсон. Драко был уверен, женщина уже стоит рядом с несостоявшимся вором, готовая отходить его этим своим обломком метлы по хребту. Но, как и сказал Трэвор, со слухом у этой леди были явные проблемы. Осмелев, Малфой пару раз стукнул по деревянной скамье. Ноль реакции. Хмыкнув про себя, он выпрямился и самым что ни на есть обычным шагом пошёл к двери.       — До встречи, миссис Томпсон, — ровным голосом сказал Драко и толкнул дверь вперёд, натыкаясь на синие глаза Трэвора, которые, казалось, сейчас просто выкатятся из глазниц то ли от шока, то ли от гнева.       — Ты рехнулся? — тихо прошипел он и потянул Драко вглубь коридора. — А если бы она тебя увидела?       — Ну не увидела же, — ухмыляясь ответил Малфой и добавил: — У меня складывается впечатление, что эта старушка не заметила бы, даже если у неё под носом Бомбардой снесли стену.       Уилкинс неодобрительно покачал головой, закрывая глаза и тяжело выдохнув, пошёл дальше по коридору к намеченной цели. Обе двери, про которые говорил рыжий, были затворены. Только сейчас в голове Малфоя, точно Хогвартс-экспресс, пронеслась тяжёлая мысль: «А что, если кладовая заперта?» Драко, рассчитывающий обычно только на себя, не мог поверить, что ему и в голову не пришла эта очевидная мысль раньше, так как на сообразительность Уилкинса он изначально не особо полагался. Малфой никогда не считал себя идиотом, но вот теперь у него возникали смутные сомнения относительно собственных умственных способностей.       Поток мыслей, заполонивших голову, прервал Трэвор, толкнувший дверь кладовой. Та, чуть скрипнув, подалась вперёд, открывая обзор на кучей лежавшие в углу мешки и многочисленные полки над ними, уставленные корзинами с яйцами, сыром, кувшинами со сливками и прочими продовольственными продуктами.       — Чего замер? У нас, если помнишь, не так много времени.       — Что-то я не наблюдаю здесь никаких зелий. Слушай, ты уверен, что они вообще тут есть? — нахмурившись проворчал Драко, переступивший порог кладовой. — И какой идиот будет хранить их в таком месте незапертыми, да ещё и в части замка, где постоянно расхаживает прислуга? — искренне недоумевал он, оглядывая пространство на наличие склянок с результатами трудов местного зельевара.       — Я уверен, ищи лучше! Всем вокруг известно, что они хранятся здесь, Госпожа иногда отправляет за ними кого-нибудь из слуг. А то, что не заперто… — Трэвор задумчиво притих на несколько секунд, пытаясь выстроить в голове причинно-следственные связи, которые могли бы оправдать такую беспечность хозяйки. — Ну а кто рискнёт красть что-либо, зная, что может лишиться руки? — закончил Уилкинс с улыбкой, выражающей крайнюю степень довольства своим аргументом.       Драко ошарашено уставился на улыбающуюся рыжую физиономию напротив и, прикрыв рукой лицо, простонал:       — Скажи мне, Уилкинс, ты действительно такой кретин или притворяешься, а?       — Да чего опять?       — Ты меня не так давно убеждал, что всё будет нормально, «подумаешь, стащим пару-тройку склянок, никто и не заметит», — передразнивал Малфой тон друга. — А теперь ты же мне говоришь, что никто в здравом уме на это не пошёл бы, зная, чем оно грозит! Я что, похож на идиота?       — Мы делаем это, чтобы спасти несколько человек! Ну чего ты в самом деле? Уверяю, всё будет нормально!       — Дай-ка угадаю, ты учился на Гриффиндоре, да? Иначе я просто не понимаю, откуда в тебе столько слабоумия и отваги! — зло, подобно змее, шипел Драко.       — Ищи давай, — буркнул Трэвор и перед самым носом Малфоя закрыл дверь.       Как только та захлопнулась, в самом углу небольшой комнаты Драко заметил высокий узкий шкафчик. Он открыл дверцу, и его взору предстали многочисленные полки, снизу доверху уставленные самыми различными зельями. Малфой схватил необходимые и распихал их по карманам штанов. Прежде чем возвращаться, он на всякий случай прислушался к происходящему в коридоре. Тишина. Кажется, в этот раз им действительно повезло.       — Ну что, нашёл? — сразу спросил Уилкинс, едва завидев показывающегося из двери Драко.       — Ага, давай убираться отсюда.

***

      Этим же вечером Драко на собственной шкуре убедился, насколько бывает переменчива Фортуна, когда его, Трэвора и ещё троих мужчин протащили через столовую и спустили в зал под холлом. Там их уже ждал Эдриан Кэрроу, вальяжно разложившийся в вычурном резном кресле, одиноко стоявшем посреди большого каменного зала. Он со скучающим видом крутил между пальцами волшебную палочку и наблюдал за тем, как Говард с его подпевалами, тычками и пинками одного за другим ставят мужчин на колени.       Это место напоминало ему подвалы родного Малфой-мэнора, которые по совместительству когда-то были темницами. Так же мрачно, грязно, и со всех сторон давит удушливая атмосфера сырости и плесени. Языки пламени от факелов, словно насмехаясь, подрагивали, разрисовывая стены, на которых были размещены, копотью. Острые края камней, местами сколотые, больно впивались в колени сквозь тонкую ткань штанов.       — Догадываетесь, зачем вы здесь, олухи? — громко спросил Эдриан, вставая с насиженного места и двигаясь в их сторону. Никто не спешил отвечать на его вопрос, и, хмыкнув, он продолжил, медленно вышагивая перед мужчинами, склонившими головы. — Сегодня по просьбе миссис Мракс я пополнял запасы зелий и по учётной книге обнаружил занятную недостачу… Крововосполняющее и пара флаконов рябинового отвара. Кто украл зелья, пусть выйдет и сознается. За честное признание всего десять плетей.       Кэрроу остановился напротив Драко, который в этот момент поднял глаза на статного брюнета. Он уже был знаком с плетью, и эту встречу повторять совершенно не хотелось, слишком свежи были воспоминания, а раны только затянулись, поэтому, как и все остальные, он продолжал молчать.       — А может вас, воров, несколько, м? — зелёные глаза Кэрроу весело сверкнули. — Хорошо, уговорили. У меня сегодня прекрасное настроение, поэтому моё последнее предложение: сознайтесь сами и тогда каждый причастный получит всего пять ударов плетью. В противном случае я выберу виновного сам, и тогда не ждите поблажек!       Драко украдкой, сквозь платиновые пряди отросшей чёлки, посмотрел на Трэвора, который обещал, что их кражу не обнаружат, и теперь, как и он сам, стоял на коленях, вперив глаза в пол. Дело было сделано, люди, ради которых рыжий подбил его на это глупое геройство, уже более-менее оправились, а они здесь, и им вряд ли кто-то поможет. За это он и не любил всю эту самоотверженность. За неё порой приходилось платить кровью, а не галеонами, как привык Малфой.       Пять ударов — это ведь не так много, правда? А главное — не смертельно. Возможно, стоило признаться и отделаться малой кровью, но Уилкинс тоже молчал. Сделки с совестью, не к чести Драко, являлись его сильной стороной со времен школы. То, что большинство считало правильным и благородным, ему казалось зачастую глупым и бессмысленным, поэтому он не спешил первым подставлять спину.       «В конце концов, это же Трэвор уговорил меня на это бредовое дело!» — убеждал себя Драко.       — Не хотите, значит, по-хорошему. Ну что ж… ты! Да-да, ты, рыжий. Будешь козлом отпущения, — Эдриан указал палочкой на Трэвора и мерзко ухмыльнулся.       — Но… но… постойте! — запротестовал Уилкинс, поднимая голову.       — Молчать! — рявкнул Кэрроу, и его голос отразился от каменных стен. — Ваше время для разговоров кончилось! Говард, выводи остальных прочь отсюда. Наказание — процесс творческий, не хочу, чтобы мне мешали.       — Но, сэр, при всём уважении, может, лучше, чтобы они остались и увидели, что бывает с теми, кто осмелился красть у Госпожи? Так сказать, в назидание, — пролепетал МакАлистер, опустив глаза в пол, опасаясь разгневать гостя хозяйки.       — Ты что, вздумал перечить мне?! Может, хочешь сам занять его место? — яростно сказал Эдриан, направляя палочку на управляющего.       — Нет-нет, что Вы, милорд! Простите мне мою дерзость, — заискивающим тоном ответил Говард.       — Вон отсюда!       Драко неотрывно буравил глазами пол, пока не почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернув голову, он встретился с глазами Трэвора, в которых плескалось разочарование и обида. Малфой отвернулся, не сумев выдержать пронзительного взора товарища, вся выдержка уходила на холодную маску безразличия, которая сейчас почему-то трещала по швам. МакАлистер перехватил его под локоть, поднимая с колен, и потащил в сторону выхода из этого отвратительного места. За спиной раздался ядовитый голос Эдриана, произносящий «Круцио», и пронзительные крики, принадлежащие рыжему пареньку, который, сколько он его знал, всегда искрился оптимизмом.       Драко зажмурился на несколько секунд, пытаясь вернуть самообладание и откинуть эмоции, которые считал лишними. Говард грубо толкнул его в спину, подгоняя к лестнице. Поднимаясь, Малфой ещё слышал вопли Трэвора и, кажется, свист хлыста, становящиеся всё тише и тише с каждой ступенькой.       Их вели тем же путём, поэтому когда они достигли столовой, Драко решил остаться здесь, среди остальной прислуги, которая, кажется, собралась здесь в ожидании ужина. Он мог бы пойти к Мэри, как поступал все предыдущие вечера, но не рискнул. Малфой не хотел отвечать на вопросы, которые наверняка бы начала задавать эта бойкая девушка, потому что ответы на них её едва бы устроили. Ему хватило впечатлений на сегодняшний день, поэтому он прошёл к одному из столов и, перекинув ноги через скамью, сел, погружаясь в свои мысли.       Всё это было от начала до конца идеей Трэвора, Драко лишь согласился помочь, значит, и вина лежала на рыжем, и отвечать за содеянное тоже ему. Почему же тогда на душе было так мерзко, словно он его предал, словно поступил, как последний трус? Всё ведь, по сути, было справедливо, разве нет? Тогда какого драккла он сидел здесь и крутил все эти мысли по кругу, как заезженную пластинку.       «Я ни в чём не виноват», — про себя, слово мантру, повторял Драко.       В скором времени в проходе показалась полная розовощёкая женщина, которая начала стучать половником по металлическим вставкам на двери, оповещая о готовности ужина. Люди вокруг оживлённо зашумели, поднимаясь со своих мест, и направились в сторону кухни, выстраиваясь в очередь. Малфой, поддаваясь общему настроению, последовал за остальными. Только сейчас он заметил, что у каждого из них в руках было по тарелке и ложке, которых он не имел. Несмотря на это, он продолжил стоять, решив, что разберётся с этим вопросом на месте.       — А ты у нас, голубчик, тут впервые? — спросила женщина, стоявшая на раздаче у дверей кухни и глядя на его пустые руки.       — Получается, так, — буркнул Драко.       — Ладно, держи. Но в следующий раз приходи с посудой, — полная женщина добродушно погрозила ему пальцем и вручила тарелку с похлёбкой, ломоть хлеба и ложку.       Быстро покончив с ужином, Малфой окинул взглядом столовую. Не так уж и плохо было находиться здесь среди людей, наверное, чаще нужно тут появляться. Нестройный гул голосов и звякающие приборы переносили его далеко отсюда, позволяя забыться и создавая иллюзию нормальности. Именно в этот момент Драко почувствовал лёгкое дуновение ветерка, и рядом с ним, морщась, видимо, от боли, опустился Трэвор.       — Вот ты где. Сидишь, отдыхаешь, значит, — укоризненно сказал Уилкинс. Лицо паренька сейчас выглядело болезненно бледным, отчего его рыжие волосы казались ещё более ярким пятном, будто огненный всполох на сером небе. — Меня по твоей милости плетьми отходили и Круциатусом приголубили, — он приподнял край рубахи, демонстрируя рассечения на коже, шедшие внахлёст одно на другое, из-за чего спина Трэвора была похожа на кровавое месиво.       Малфой скривил лицо, глядя на открывшуюся картину. То, что он сейчас увидел, было гораздо лучше того, что ему рисовало воображение при мысли о том, как наказал Трэвора напыщенный индюк Кэрроу. Не таким уж жестоким ублюдком он оказался, каким его расписывали. Все прошлые терзания в миг улетучились, уступая место раздражению.       — Ну смотри, руки на месте, ноги тоже. Авадой в лоб не получил. По-моему, всё закончилось более чем удачно. И что значит, по моей милости? — переспросил Драко, поддаваясь разгорающемуся в душе негодованию. — Всё это было твоей идеей от начала и до конца!       — Но мы это сделали вместе. Ты мог сознаться, и тогда мы бы разделили наказание и отделались всего пятью плетьми, — обиженно сказал Уилкинс.       — Несмотря на твои высокопарные речи о дружбе, взаимопонимании и прочей чепухе, я просто привык к тому, что каждый сам за себя. Вот и всё, — Драко пожал плечами и похлопал Трэвора по спине, совершенно забыв про нанесённые ему увечья. — Но я рад, что ты жив.       — С-с-с, ай! — простонал Уилкинс.

***

      Пока Стивен Майклсон, исполняющий роль Трэвора Уилкинса, разговаривал с Драко в столовой, вся команда следила за развитием событий. Было видно, что Люциус Малфой совершенно недоволен происходящим и тем, какие черты проявлял его драгоценный наследник. Его глаза зло сверкали, на скулах гуляли желваки, а руки то и дело сжимались в кулаки. Нарцисса же, в отличие от мужа, сохраняла полнейшее хладнокровие и пристально наблюдала за сыном, периодически щурясь и вглядываясь в его лицо. Словно пыталась найти что-то, известное ей одной.       Александр же, сделав несколько пометок в записной книжке, склонил голову набок, следя за происходящим в поместье. Он прищуривал один глаз и настукивал пальцами какую-то замысловатую мелодию. Гермиона помнила эту его привычку ещё с тех времён, когда они возвращали память её родителями. Она значила, что в данный момент Штайн анализирует происходящее, и чем более весёлую мелодию он настукивал, тем более радостные прогнозы можно было от него ждать в итоге. Кажется, сейчас Штайн настукивал что-то смутно напоминающее Весну из «Времён года» Вивальди.       Сама Гермиона не была удивлена увиденному, она не ждала многого от Драко Малфоя с учётом того, что о нём знала. Но было что-то в его серых глазах, похожих на холодный осенний туман, какая-то недосказанность. Это позволяло ей предполагать, что не всё так однозначно в его поведении, как может показаться на первый взгляд. Не исключено, что она просто не хотела так быстро сдаваться, потому что это было не в её правилах.       Волшебники, так удачно загримировавшие спину Стивена, якобы подвергнутого пыткам, уже вернулись в башню и отчитывались о проделанной работе. Остальная команда следила за другими камерами в поместье, чтобы в случае чего дать рекомендации актёрам, предупредить о приближении Драко или же дать нагоняй тем, которые могли своим поведением раскрыть весь проект. И сейчас, очень не вовремя, во дворе поместья как раз происходил последний случай.       — Гермиона, у нас на шестой камере ребята в волшебные шахматы играют, не можем с ними связаться, видимо, они не обновили утром чары на наушниках. Что делать будем? — сказал один из сотрудников, глядя на то, как щёки Грейнджер порозовели от гнева, а глаза начинали метать молнии.       — Мы же запретили проносить всё, что входит в перечень несоответствия времени. Ну я им сейчас устрою волшебные шахматы. Это же надо было додуматься! В семнадцатом веке их ещё не изобрели, Мерлинова борода! — возмущалась Гермиона, кидая на стол свои записи и скрываясь в дверях.       Она бежала вниз по каменным ступеням, шаги эхом раздавались по узкому пролёту башни, заглушая ругательства, которые про себя бормотала Гермиона. Оказавшись в длинном коридоре и немного успокоившись, она сбавила шаг. Несмотря на большое количество окон и ещё не зашедшее на улице солнце, здесь было достаточно темно и оттого жутко. Даже тёплый и приветливый свет исходящий от свечей не сильно исправлял ситуацию. А местами, когда нестабильное пламя начинало трепыхаться и тени, словно щупальца тянулись к торопящейся девушке, и вовсе делал только хуже. Гермиона в целом считала, что Александр выбрал достаточно мрачное место для этого проекта, но он отмахивался и говорил, что у всех его решений есть свои причины. Оказавшись наконец в холле, она выдохнула, большие помещения освещались значительно лучше и были более уютными, если для мест, подобным этому, такие слова вообще были уместны. Выйдя во двор, она моментально нашла глазами нарушителей, которые разместились на скамье у ближайшего к поместью дома прислуги. Их было видно с самого порога замка, как и то, чем они развлекались, не удосужившись хоть немного проявить скрытность. Подобная этой глупость приводила Гермиону в бешенство, насколько же нужно быть безответственным и недалёким, чтобы так поступать.       — Эванеско! — Грейнджер точным движением руки вычертила руну, и волшебные шахматы моментально исчезли из-под носа незадачливых актёров.       — Э-э-эй! Кто такой умный? — возмутился один из игроков, прежде чем увидел приближающуюся Грейнджер.       — У меня тот же вопрос! Я смотрю, вы совсем расслабились! А-а-а, Донован и Аддерли, конечно. И почему я не удивлена? — подойдя ближе и опознав нарушителей, сказала разъярённая волшебница. Эти двое с завидной регулярностью выкидывали нечто подобное, но если в прошлые разы им это сходило с рук, то сегодня Гермиона была не намерена давать спуск такой безалаберности, которая ставила под угрозу весь проект.       — Это всего лишь волшебные шахматы, мисс Грейнджер, ничего криминального, так ведь, Ларри? — улыбаясь, сказал русоволосый худощавый паренёк с фамилией Донован, ища поддержки у товарища.       — Именно! Нам было скучно, и мы решили скоротать время за игрой, — подтвердил Аддерли.       — Скучно?! — взвизгнула Гермиона, глядя в невинные, широко распахнутые глаза Ларри, после чего как-то недобро рассмеялась. — Ничего не перепутали? Это вам не курорт! Вы на работе, соплохвост вас раздери! И Донован, — она перевела острый взгляд на русого парня, — эти твои, как ты выразился, всего лишь волшебные шахматы в семнадцатом веке были самыми что ни на есть обычными, а никакими не волшебными. Это тебе на будущее, вдруг подобное знание пригодится на новом месте работы.       — Но мисс Грейнджер, — жалобно протянул Донован.       — Никаких мисс Грейнджер! Уволены! Оба! — рявкнула Гермиона, разворачиваясь обратно в сторону поместья. — А для остальных сообщаю: ещё одна подобная оплошность и я буду штрафовать и увольнять! Надеюсь, все всё поняли! — добавила она успевшим собраться вокруг зевакам и пошла в замок, зло топая и причитая про себя о сложности поиска толковых сотрудников.       Дело было сделано. Снова оказавшись в холле, Гермиона развернулась в сторону коридора, ведущего в техническую башню, собираясь поскорее вернуться к работе. Но в этот момент произошло ровно две вещи.       Первая: Александр, находившийся на третьем этаже башни и следивший за перемещениями Гермионы, безрезультатно пытался связаться с ней через наушник, который она в порыве праведного гнева совершенно забыла надеть. Ему необходимо было сообщить ей, что в холле с минуты на минуту появится Драко и она рискует быть обнаруженной.       Вторая: Гермиона услышала противный скрип двери за спиной, несколько сбитых шагов, выдающих мешкающего человека, и до боли знакомый голос, точно бархат с металлическими вставками, принадлежавший высокому статному платиновому блондину.       — Грейнджер!