Перевоспитание Драко Малфоя

      Лощина ведьм.       Макгилликаддис-Рикс, графство Керри, Ирландия.       Над крайней башней поместья кружила полярная сова. Пролетая мимо одного из окон, она задержалась в воздухе, широко размахивая белоснежными крыльями, и, приземлившись на каменный уступ, постучала клювом в стекло. Птицу впустили внутрь, и та, преодолев по воздуху всё помещение, села на свою жердь рядом с обладательницей кудрявых каштановых волос, которая в данный момент передавала указания актёрам по маленькой рации прямиком в маленькие, скрытые чарами наушники. Поморгав поочередно — сначала левым, затем правым глазом, — птица наклонила голову набок, осматривая свои новые апартаменты.       Вокруг кипела работа. Верхний этаж башни был оснащён мониторной комнатой и длинным столом для совещаний команды, напротив которого было размещено несколько досок с важной информацией. На первой, самой большой из них был схематичный план действий по проекту, на второй — заметки, которые прикрепляли и снимали в зависимости от ситуации на «сцене», третья же была пустой и служила для обсуждений и зарисовок дальнейших шагов.       Тут же огороженные небольшой стеной сидели волшебники, отвечающие за бесперебойную работу маггловской техники в условиях магического воздействия. Во многом им помогли разработки самого Драко, которые позволяли пользоваться большинством немагических изобретений после модифицирования их путём нескольких трудозатратных заклинаний, которые были доработаны практически до совершенства в Отделе Тайн.       Нарцисса нервно расхаживала перед десятком мониторов, расположенных над длинным столом, которые передавали изображения из разных точек Лощины ведьм — владений, где находился сейчас её сын и вся команда, которую удалось собрать для работы.       Более десятка молодых волшебников следили за происходящим, записывали пометки в блокнотах, настраивали какие-то неизвестные ей приборы и делали какие-то расчёты, сидя за маггловскими ноутбуками.       — Это уже перебор! — остановившись, воскликнула Нарцисса и, скрестив руки под грудью, развернулась к мужу, который в данный момент с большим недоверием рассматривал клавиатуру. Он видел, как раньше его сын работал с похожей техникой, но сам так и не смог перенять столь простого обращения с результатами гениальности маггловской мысли.       — Что именно тебя так возмутило, дорогая? — с абсолютным спокойствием в голосе спросил Люциус.       — Ты ещё спрашиваешь?! Нашего сына только что отходили плетьми! Насколько я помню, мы договаривались, что реальный вред не будет причинён ни одному человеку, участвующему в этом фарсе!       — Прошу прощение за вмешательство, — начал доктор Штайн, стягивая полноразмерные наушники, — но, к сожалению, это вынужденная мера. Ко всему прочему, под реальным вредом я, скорее, имел в виду нечто непоправимое. А следы от плети вполне себе неплохо поддаются лечению, — Александр широко улыбнулся и, надев наушники обратно, снова погрузился в работу, не замечая, как миссис Малфой чуть ли не задыхалась от переполняющего её возмущения.       — Цисси, он должен поверить в реальность места, в которое попал. Иначе просто не получится, понимаешь?       — Люциус, если он узнает, что это всё, — Нарцисса обвела рукой вокруг, — наших рук дело, он возненавидит нас обоих.       — Меня он уже ненавидит, так что мне, в сущности, нечего терять. А твою причастность в случае чего мы скроем, не волнуйся, — Люциус обнял супругу за плечи. — Мы делаем это ради него, — тихим, но уверенным голосом напомнил он, и Нарцисса кивнула, пряча лицо на его груди.

***

      — Итак, что мы имеем? Я попал в прошлое. И в первый же день выхватил плетьми. Ай, поосторожнее там! — возмущённо сказал Драко Мэри, которая обрабатывала его спину какой-то сомнительно пахнущей мазью. — Хреновая какая-то статистика выходит.       — Не дёргайся!       — Что это вообще за дерьмо? — в очередной раз принюхиваясь и морща нос, спросил он. — Нельзя, что ли, просто взять экстракт бадьяна?       — Вы посмотрите на него! Святая простота! Такие зелья имеются только у Госпожи Мракс, и вряд ли она будет переводить добро на таких, как мы. Так что, будь любезен, потерпи, тебе ещё работать как-то надо, — ответила Мэри, закончив мазать ему спину. Девушка развернула кусок тонкой светлой ткани и принялась обматывать торс Малфоя, который, точно сердитый кот, то и дело шипел.       — Кстати, насчёт работы. А чем я вообще занимаюсь, ну, кроме этих жутких фестралов? — натягивая поверх повязки рубаху, спросил Драко.       — Ты у нас чтец, жнец и на дуде игрец.       — Это в смысле? — Драко недоверчиво посмотрел на Мэри в ожидании ответа.       — Ты занимаешься уходом за волшебными существами, иногда магическим транспортом и обыкновенным подай-принеси, когда дело касается каких-то тяжестей, — пояснила Мэри.       — Ты, должно быть, шутишь… да? — со смешком переспросил он.       — Я похожа на шута? — нахмурившись, ответила Мэри.       — Присвятой Мерлин! Серьёзно? Я и магические твари? У меня со времён Хогвартса с этим не задалось, а теперь я должен с ними нянькаться? Как грёбаный Хагрид?       — Кто-кто?       — Не важно, — отмахнулся Малфой, принимая поражение.       Разговор прервал появившийся на пороге конюшни Трэвор. На плече у него был мешок, а в руке — крюк, на котором висели сырые куски мяса. Парень лучезарно улыбался, впрочем, как и большую часть времени. Драко знал его всего пару дней, но уже искренне поражался жизнелюбию рыжего, которым сам не обладал.       — Ещё кое-что. Вчера во дворе я обратил внимание на интересную пару. Парень и девушка, кажется… Изольда, — Мэри кивнула. — Кто они?       — А-а-а, ты об Изольде Сейр и Эдриане Кэрроу? — скидывая с плеча мешок, уточнил Уилкинс. — Мисс Сейр племянница Госпожи, рано осиротела, и тётка забрала её на своё попечение. Поговаривают, что сама Госпожа Мракс и убила её родителей за то, что водили дружбу с магглами, — на последнем предложении Уилкинс чуть снизил голос. — А Эдриан, в смысле мистер Кэрроу, их гость. Я слышал от кого-то из наших, что Госпожа хочет выдать за него юную мисс, но помолвки ещё не было. Чистокровный наследник огромного состояния со всеми вытекающими из этого мерзкими чертами характера, не повезло бедняжке.       — Кэрроу? — нахмурившись, переспросил Драко. — Знал я одну парочку с такой фамилией, редкостные ублюдки.       — Вот и я о том, — кусая непонятно откуда взявшееся яблоко, пробубнил Трэвор и кинул второе Малфою.       — По-твоему, чистокровность — это синоним зла и всех самых отвратительных пороков? — ловя одной рукой фрукт, спросил Драко.       — А по-твоему — нет? Многие магглождённые стали тёмными волшебниками?       Драко задумался. Всё началось с самого Салазара Слизерина и его идеологий о чистоте крови. Большую часть тех же Пожирателей составляли чистокровные волшебники и те, кто эту идеологию фанатично поддерживают. Только вот одно «но». Их предводителем был полукровка — Том Реддл. Его отцом был маггл, а матерью — Меропа Мракс. Мракс! Вот почему эта фамилия казалась ему знакомой! Получается, Гормлайт Мракс родственница этого безносого маньяка.       Чем дольше Драко жил, тем сильнее задумывался о том, так ли справедлива идеология Слизерина. Что-то со всей этой чистокровной мишурой не так. Все представители знатных древних родов через одного-двух — жестокие психопаты, явно имеющие беды с башкой. Взять, например, сестру его матери — Беллатрису Лейстрейндж. И Драко предполагал, что кровосмешения во многом были тому виной. Несколько веков близкородственных браков не могли не сказаться на потомках. Ко всему прочему, он слышал, что в чистокровных семьях учащались случаи рождения сквибов. Это можно было считать своего рода знаком, лакмусовой бумажкой, показывающей неправильно выбранный путь.       — Ну, в любом случае люди же иногда меняются в лучшую сторону, разве нет?       — Ты сам-то в это веришь? — хохотнул Трэвор.       — Да, а почему, собственно, нет? Если человек сам этого захочет. А чтобы захотеть, нужен какой-то стимул. Причина. Что-то, из-за чего ему захочется стать лучшей версией себя. М? Может, ваша малышка Изольда сподвигнет его к таким изменениям.       — Да ты, как я посмотрю, романтик, Драко Милфорд!       Он скривился, услышав этот новый вариант его фамилии, но всё же ответил:       — Сильно вряд ли. Просто размышляю вслух.       — Вы, философы, так и будете штаны протирать? — спросила Мэри, собираясь уходить.       — Да, пошли уже, фестралы сами себя не покормят — сказал Трэвор и вручил Драко крюк с мясом.

***

      Совершенно не нужно было быть Трелони, чтобы предвидеть, что общение с магическими существами у Драко не задалось ни в первый, ни в последующие дни. Малфой не любил животных, а животные не любили Малфоя — это была нелюбовь с первого взгляда, взаимная и травмирующая.       Так что теперь Драко, чертыхаясь и проклиная всех фестралов до десятого колена, перевязывал укушенную руку, с которой на деревянный пол дома Мэри капала кровь.       — А я говорил тебе, что называть их исчадьями ада — плохая идея! Но кто б меня ещё слушал, — причитал Трэвор, стоя напротив и наблюдая за попытками товарища оказать самому себе первую помощь. Выходило у него скверно.       — Да откуда я мог знать, что эти монстры всё понимают! — воскликнул Малфой, вскидывая руки. Несколько капель крови с раненой руки из-за такой активной жестикуляции попали прямиком на Уилкинса.       — Дай уже сюда! — сказал Трэвор, вырывая из рук Драко тряпку. — А то такими темпами ты быстрее погибнешь от потери крови.       Уилкинс взял новую полоску ткани и, обработав рану на правой руке блондина, ловко её замотал.       — Спасибо, — пробубнил Драко. Он не понимал, почему этот парень вообще ему помогает, но был по-своему благодарен и ему, и Мэри.       — Пустяки, — отмахиваясь сказал Уилкинс.       — Трэвор, а как вышло, что, живя в такой дыре, да ещё и с кровожадной хозяйкой, ты до сих пор не видишь этих прислужников Морганы?       — Ты не представляешь, как много проблем можно избежать, умея всего-навсего вовремя уйти.

***

      — Знаешь, говорят, человек ко всему может привыкнуть. Адаптироваться к обстоятельствам, — сказал Драко, сидя за столом и помешивая серо-бурую, неаппетитную субстанцию. Он поднял ложку повыше и повернул так, что каша начала неравномерными комками полустекать, полупадать обратно в тарелку. — Но есть то, по чему я действительно скучаю.       — Магия? Женщина? Отсутствие телесных наказаний? — начал засыпать предположениями Трэвор.       — Не поверишь. Стряпня наших домашних эльфов, — хохотнул Малфой и получил ложкой по белокурой голове от проходящей рядом Мэри.       — Если что-то не нравится, могу предложить своё место у очага. Порадуешь нас кулинарными изысками будущего, — сострила Мэри, садясь за небольшой стол рядом с мужчинами.       — Ну уж нет, я пас! — потирая затылок, сказал волшебник. — С меня достаточно того, что я теперь местный магозоолог. Не хватало ещё стать кухаркой, — проворчал он и принялся за обед.

***

      Двое волшебников стояли неподалёку от просторного загона. Рыжий парень толкал платинового блондина в сторону постройки, а тот упирался ногами и цеплялся за выступы стен руками.       — Да не пойду я туда!       — Давай, Драко! — толкая его в спину с плеча, приговаривал Трэвор. — Просто веди себя уважительно, Орлан очень гордый. Поклонись ему, и если он поклонится тебе в ответ — подходи.       — В последний раз мне это нихрена не помогло! — прошипел Малфой, сдавшийся после толчка в едва затянувшиеся раны, и медленно, боком приблизился к гиппогрифу. Низко поклонившись и глядя в блестящие, огромные, как апельсины, глаза, он задержался на десять секунд и, увидев ответный поклон, немного расслабил плечи. Уилкинс протянул Драко связку белоснежных тушек. Где-то сейчас наверняка посмеивался один Гарри Поттер.       — Хорьки?! Что, другой живности не нашлось? — недовольно проворчал Драко. Гиппогриф опасно клацнул клювом. Он как будто нарочно попал в семнадцатый век только для того, чтобы это место то и дело напоминало ему о событиях его прошедших лет. Выбирая при этом самые неприятные и ловко жонглируя ими.       — А чем они тебе не угодили-то? — непонимающе спросил Трэвор.       — Не важно, — ответил Малфой и кинул одну тушку крылатому животному, которое с энтузиазмом поймало её в воздухе. Ну не рассказывать же ему, что в школе один из подложных преподавателей, который на самом деле был Пожирателем смерти, превратил его в белого хорька.       — Завтра тебе нужно будет выпасти лунтелят, как раз полнолуние будет, — говорил Уилкинс, пока Драко кормил гиппогрифа.       — Ну… допустим.       — Главное — не забудь собрать навоз и разбросать его на грядках с волшебными травами. До рассвета.       — Ну уж нет! Я не стану этого делать!       — Придётся.       — Салазар, где я так провинился? — застонал Драко, воздевая глаза к небу и всплёскивая руками. Левый рукав рубахи оголил поблекшую Тёмную метку, попавшую в его поле зрения. — Ну да, ну да, спасибо за напоминание! — прокричал он куда-то вверх. Орлан игриво лягнул его клювом в живот, сбивая с ног.

***

      Ночь. Серая холодная луна показалась над горизонтом, окрашивая небосвод рядом с собой в насыщенный тёмно-синий цвет. Прохладный ветер колыхал посеребрённую отблесками света траву и мелодично шелестел листвой деревьев вдали. Всё вокруг словно замерло, время остановило свой ход, чтобы насладиться мгновением. Кое-где на бархатном полотне ночи загорались одинокие звёзды, складываясь в прекрасные бриллиантовые созвездия. Было своё непередаваемое очарование и таинственность в этом времени суток.       Драко сидел на траве у края небольшой поляны, скрывшись в тени, и наблюдал, как лунтелята завороженно смотрят своими огромными лазурными глазами-блюдцами на диск луны. Вдруг один за другим они начали движение. Точно в танце, они кружили по небольшому пространству, образуя только им известные сложные узоры.       Драко бесшумно поднялся, чтобы не спугнуть существ и как следует рассмотреть это чарующее зрелище. Он никогда не любил всё, что связано с какими бы то ни было тварями, возможно, из-за практически отсутствующей у него эмпатии, а может, потому что его так воспитывали: не привязываться, не показывать эмоций, не любить никого, кроме себя и, возможно, своей семьи, ни больше ни меньше. Хотя любовь тут — тоже, наверное, слишком громкое слово.       Лунтелята закончили свой танец, и Малфой неспешно направился в сторону стада. Один из них, с белоснежной шёрсткой, повернул свою мордочку в его сторону и несмело пошёл навстречу, смешно перебирая короткими лапками. Драко выгнул бровь. Глаза-блюдца из-за своего невероятно большого размера делали это создание на вид невероятно милым и невинным, посчитало бы большинство волшебников. Он бы сказал, что эти черты придавали существам глуповатый вид. Малфой хмыкнул своим мыслям и вытянул вперёд руку. Лунтелёнок ткнулся в его ладонь носом, позволяя себя погладить.       Осмотрев поляну, Малфой вздохнул. Оставалось выполнить вторую часть задания. Собрать навоз и удобрить этим в прямом смысле слова дерьмом грядки с волшебными травами.       — Сенсация! Только сегодня и только сейчас наследник знатного рода Малфоев собирает серебряные кучки дерьма за магическими тварями. Рита Скитер бы просто лопнула от счастья, получи она такой материал, — бурчал себе под нос Драко, орудуя небольшой лопаткой и морщась от отвращения.

***

      — Просыпайся, засоня, — жизнерадостно пропел Трэвор, потягиваясь на соломе.       — Просто иди к дракклу, Уилкинс, — проворчал Малфой, проворачиваясь на другой бок.       — Но солнце скоро встанет.       — Ну вот когда встанет, тогда и я встану! Имей совесть, я полночи таскался за лупоглазыми любителями танцев под луной, так что отвали и дай поспать! — зевая, пробубнил Драко.       — Ты забыл? Нам нужно к пробуждению господ натаскать из родника воды в поместье.       — Да они издеваются?! Они забыли, что они волшебники и им просто нужно поднять свои чёртовы палочки? Агуаменти для них шутка какая-то? — вскакивая с земли, возопил растрёпанный Малфой.       — А я почём знаю?       — Мерлин, когда там у вас уже изобретут водопровод…       — Чего? — Трэвор непонимающе уставился на Драко.       — Это такая система труб и вентилей, по которым вода поступает в дом. Открываешь кран и течёт вода, хочешь мойся, хочешь… да что хочешь делай. Ну, знаешь, система непрерывного водоснабжения, — Драко посмотрел на рыжего товарища. Его лицо выражало крайнюю степень озадаченности, блондин закатил глаза. — Ладно, не важно. Забудь.       — Хочешь сказать, в этом твоём будущем в каждом доме будет свой родник? — с долей восхищения спросил Уилкинс.       — Ну, типа того. А ещё, когда будет учреждено Министерство Магии — появится Отдел магического правопорядка. И вот тогда нам не придётся больше таскать воду, да и вообще прислуживать этой психопатке, если она, да и мы, доживём до этого знаменательного дня, — с толикой сарказма сказал Драко, натягивая на ноги хлипкие сапоги. Он уже понял, что поспать ему явно не удастся.       — Это ещё почему?       — Что почему?       — Почему после учреждения Министерства Магии нам не придётся больше служить Госпоже Мракс?       — Да потому, друг мой, что вашу достопочтимую Госпожу Мракс упекут в Азкабан на пожизненное заключение за применение непростительных заклятий. Ну это как минимум.       — Что это за заклятия такие? — с нескрываемым интересом спросил Трэвор, присаживаясь и скрещивая руки на коленях.       — Я думаю, они тебе прекрасно знакомы. Три заклятья, относящиеся к разделу Тёмной магии. Это Круциатус, причиняющий жертве невыносимую боль, Империус, подчиняющийся человека своей воле, и Авада Кедавра — убивающее заклятье.       — И почему же они непростительные?       — Ты сейчас серьёзно? Это правда нужно объяснять? — неверяще переспросил Драко, смотря в синие глаза напротив, молящие о подробностях. — Хорошо, — парень вздохнул, — Во-первых, это тёмная магия. А как известно, она всегда оставляет не самый приятный след на волшебнике, применяющем её. Во-вторых, эти заклятья абсолютно неотвратимы. В-третьих, для их использования человек должен обладать тёмными намерениями. Волшебник должен действительно хотеть совершить убийство или причинить невообразимую боль. Понимаешь? Всей душой желать этого, а не просто бросить сгоряча. У убийства, ко всему прочему, есть вполне реальная возможность расколоть душу. Ладно, можно долго рассуждать на эту тему… Пошли уже к этому твоему роднику, — стараясь поскорее закрыть эту неприятную для него тему, попытался закончить Малфой.       — А ты сам применял какие-нибудь из них? — всё не унимался рыжий.       — Да, — резко ответил блондин, раздражаясь такой настойчивости. — Так, либо мы уже идём за этой чёртовой водой, либо я обратно ложусь спать! Выбирай!       — Ладно-ладно, успокойся, — осторожно сказал Трэвор, поднимаясь с насиженного места. Будто перед ним сидел не молодой мужчина двадцати семи лет, а бомба с часовым механизмом, которую необходимо обезвредить.       Уилкинс взял приготовленные с вечера бочки для воды, поместил их вместе с вёдрами в ручную телегу и вышел; Драко последовал его примеру. Мужчины молча шли в предрассветной тишине, нарушаемой скрипом деревянных колёс, занятые каждый своими мыслями. Тёмную синеву неба у самого горизонта прерывала золотая полоса с алыми всполохами, отражающимися в проплывающих поблизости облаках. Землю заволокло низким молочным туманом, скрывающим ноги до колена. Роса, собравшаяся на траве, оседала на тонкой коже сапог, оставляя тёмные разводы. Влажный, прохладный воздух проникал под рубахи волшебников, вызывая у них стайки мурашек. Всю дорогу оба не проронили ни слова.       Малфой всегда был достаточно закрытым человеком и не имел привычки выворачивать душу наизнанку перед кем бы то ни было. Он уже давно научился чётко разделять чувства, закрывать разум и отделяться от эмоций. Драко неоднократно приходилось прятать глубоко в подсознании свои истинные переживания и выстраивать ментальные стены вокруг некоторых воспоминаний, которые он хотел уберечь от чужого взгляда, а порой и от своего собственного. Но с последним было сложнее. Навыки окклюменции, к которой у него была врожденная предрасположенность, ему пришлось освоить на превосходном уровне в кратчайшие сроки. И спасали они по большей мере от вторжения извне и практически не могли оградить волшебника от его собственных терзающих воспоминаний. В этом помогала лишь дисциплина и наводнение разума отвлекающими мыслями. Вот и сейчас Драко пытался думать о чём угодно, сосредоточиваясь на живописных видах, лишь бы не вспоминать свой опыт в Непростительных заклятиях.

***

      Четверо волшебников сидели перед мониторами и следили за тем, как Драко Малфой день за днём всё больше осваивается в новом для него мире. Люциус хмуро всматривался в изображение сына на одном из экранов.       — Напомните, почему наш сын должен возиться с животными? Какой вообще в этом смысл? — Малфой-старший обратил своё внимание к доктору Штайну, сидящему справа.       — Меня больше волнует, как обстоят дела с лечением. У него могут остаться шрамы после вашего недавнего перфоманса! Смотрите! — Нарцисса вытянула руку в сторону монитора и потрясла указательным пальцем, привлекая внимание остальной команды к изображению, на котором её сын повёл плечами и сморщился от неприятных ощущений. — Видите? Раны до сих пор не зажили должным образом!       — Нарцисса, не волнуйтесь, он получает необходимое лечение, — ответил Александр, добродушно улыбаясь ей.       — Какую-то непонятную мазь сомнительного состава Вы называете лечением? — возмущённо спросила миссис Малфой, скрещивая руки под грудью.       — Это слабый концентрат экстракта бадьяна с добавлением успокаивающих трав, более медленное и не такое болезненное заживление, моя разработка, — подключившись к диалогу, сказала Гермиона.       — И кому же, а главное — зачем такое вообще может понадобиться? — с неверием спросила Нарцисса.       — В данном случае — нам. Думаете, было бы лучше просто взять и залечить все раны? Какой тогда смысл в наказаниях? Они бы не имели никакого эффекта. А нам необходимы рычаги воздействия, способы контроля. К тому же ничто не может лучше продемонстрировать отсутствие безнаказанности, чем публичная порка. Ваш сын должен уяснить, что существует такое понятие, как последствия, и столкнуться с ним, — объяснял доктор Штайн. — Что же касается Вашего вопроса, Люциус, тут тоже всё не так просто, как может показаться на первый взгляд. Мы бы не стали делать то, что не имело бы никакого смысла, уж поверьте.       — И чему же Драко должны научить магические твари, позвольте узнать? — с нескрываемым скепсисом спросил мистер Малфой.       — О, это очень просто! Заботе, доверию, уважению. Любое животное нуждается в заботе, находясь в заведомо зависимом от человека положении. Драко предстоит научиться проявлять эту заботу, к слову, у него уже очень не дурно получается. Что касается доверия, то тут у вашего сына гораздо больше общего с его подопечными, чем вы можете себе представить.       — Хотите сказать, мой сын настолько плох, что позволяете себе сравнивать его с животным? — возмутилась Нарцисса.       «Чем им животные-то не угодили? Они зачастую намного лучше большинства людей. Для Драко Малфоя подобное высказывание вообще должно считаться комплиментом высшей степени», — Гермиона представила, что бы сказали её друзья, если бы находились сейчас здесь, и прыснула со смеху, не сумев сдержаться.       — Вы находите что-то забавное в моих словах, мисс Грейнджер? — Нарцисса приподняла чётко очерченную бровь, глядя на бывшую однокурсницу сына.       — Прошу прощения, миссис Малфой, конечно нет, — Гермиона прочистила горло. — Думаю, Александр имел в виду, что Драко, как и большинство магических существ, с которыми ему приходится взаимодействовать, имеет определённые проблемы с доверием. Ухаживая за животными и относясь к ним с должным уважением, он заслуживает их доверие и учиться ему сам. Кстати, — она схватила свою записную книжку для заметок и, быстро пролистав её до нужной страницы, ткнула изящным пальчиком в рукописные строчки. — Взаимодействие с гиппогрифом лучше всего учит проявлению уважения, в этом вопросе уже наметился прогресс. А ночной выгул лунтелят великолепно продемонстрировал нам проявление доверия.       «По крайней мере, со стороны лунтелят», — подумала Грейнджер.       — Совершенно верно, Meine Liebe! И всё сказанное нами является ничем иным, как одним из методов лечения, именуемым — зоотерапия, — сказал Александр в довершение ко всему прочему.       — Хорошо, — согласился Люциус. — А когда мы уже приступим к основной части плана, когда будут более существенные изменения? Где все эти ваши хвалёные методы, ведущие к волшебным метаморфозам?       — А сейчас и приступим, — Штайн наклонился к микрофону на столе и, зажав кнопку на подставке, сказал: — Селена, начинайте.       — Выведите вторую камеру на большой экран, — сказала Гермиона в микрофон на своих наушниках.

***

      Малфой делал уже четвёртый заход с вёдрами к телегам с водой. Таких физических нагрузок он не припоминал со времён Хогвартса, когда ещё самым важным для него было обставить Поттера в квиддич, вырвав из-под носа золотой снитч. Ну и обойти заучку Грейнджер по успеваемости, чтобы отец не нудел всё лето о том, что его наследника обошла какая-то магглорождённая простачка, нагружая при этом дополнительными занятиями.       Выйдя во двор, Драко уже видел удаляющуюся спину Трэвора, толкающего перед собой тележку с пустыми бочками. Они решили разделить работу. И теперь, пока рыжий набирает воду, Малфой вёдрами таскает её в поместье, наполняя местные ванны, если так можно назвать огромные деревянные кадки с набитыми, как на бочках, обручами.       Поднявшись на второй этаж мрачного и богато обставленного замка, Драко пошёл уже привычной дорогой по коридору, освещаемому колышущимся от сквозняков пламенем свечей. Вёдра в руках при каждом новом шаге покачивались, кое-где расплёскивая воду. Закончив наполнять кадку, он отправился на следующий заход; оставалась последняя — третья ванна в покоях Изольды Сейр.       Проходя мимо одной из гостиных, Малфой услышал тихую грустную мелодию, доносящуюся из приоткрытых дверей. Необычное звучание привлекло внимание блондина. Можно было подумать, что играли на фортепиано, но Драко слишком хорошо знал, как именно оно звучит, потому что несколько лет стараниями матери потратил на обучение этой науке. Звуки, издаваемые играющим сейчас инструментом, явно отличались — они были более острыми и чёткими, без плавных переходов и тональностей. Будто по струнам не стучат, а дёргают за них, как на гитаре.       Поставив вёдра у входа в гостиную, он заглянул внутрь. За инструментом, выглядевшем в точности как рояль, сидела Изольда Сейр. На ней было бордовое платье с вырезом каре и рукавами до локтя, из-под которых выглядывало кружево. Широкие юбки красивой драпировкой ниспадали до пола, закрывая ножки банкетки. Тёмные волосы девушки, завитые на концах, собраны в высокую причёску, украшенную атласным бантом. Драко слегка приоткрыл дверь, расширяя обзор, и та скрипнула, выдавая присутствие постороннего. Девушка чуть вздрогнула и, прекратив музицировать, обернулась.       — Доброе утро. Драко, верно? — уточнила юная волшебница и встала, поправляя юбки.       — Да, мисс Сейр, — он медленно кивнул и попытался ретироваться. — Извините, что побеспокоил, я пойду, — Драко отступил спиной на несколько шагов.       — Постой! — Изольда чуть выставила вперёд руку, будто боясь спугнуть дикого зверя. — Как твоя спина?       Малфой нахмурился, на дне его пронзительных глаз цвета дождливого Лондона плескалось недоверие. Он с подозрением относился к людям, проявляющим участие к незнакомцам, не веря в добрую бескорыстность намерений. Возможно, потому что сам не отличался подобными чертами и не понимал, зачем в принципе волноваться о тех, с кем вас ничто не связывает. Если только, конечно, вам от них ничего не нужно. Поэтому сейчас Драко не спешил вот так запросто верить добродушию племянницы своей пленительницы.       — Всё в порядке.       — Я так не думаю, — улыбаясь сказала Изольда, явно забавляясь его нелюдимости. — Вот, держи.       Девушка вытащила небольшой флакон с зеленоватой жидкостью из выреза декольте и протянула ему. Драко, прищурившись, перевёл взгляд с лица Изольды на её руку и обратно, так и не сдвинувшись с места.       — Ну же, — Сейр игриво потрясла в пальцах склянку с зельем. Судя по цвету и консистенции — это был экстракт бадьяна. Малфой слегка повёл плечами — успевшие затянуться раны ещё ныли, напоминая о себе. Оценив потенциальную пользу от такого приобретения, он подошёл к юной ведьме и взял флакон, касаясь её ладони. Изольда перехватила его руку и, заглядывая в стальные глаза, тепло улыбнулась. — Я как никто другой знаю о неуравновешенности и жестокости своей тёти.       — Вы не поддерживаете взгляды Госпожи Мракс? — спросил Драко, убирая в карман зелье и сохраняя невозмутимую холодность на лице. Он до сих пор ожидал подвоха.       — О, ни в коем случае! Хоть она и воспитывала меня с раннего детства, пытаясь навязать идеологию нашего великого предка Салазара Слизерина, а заодно и ненависть ко всему живому, мне удалось сохранить своё представление о мире. Я считаю все эти предрассудки о чистоте крови полнейшей чепухой.       — Почему же тогда Вы остаётесь здесь, в этом замке?       — Потому я здесь такая же пленница, как и ты, — грустно улыбнулась Сейр.       — Не думаю, что Ваша участь так же незавидна, как моя, — сказал Малфой, не пытаясь скрыть раздражение. Как она вообще смела сравнивать их положение? Эта девчонка живёт в замке среди роскоши и в окружении многочисленных слуг, под крылом своей богатой и обладающей властью тётки. А что досталось ему? Конюшня, обноски и тяжёлая работа, ну и конечно же великолепная возможность получить порцию пыток или вообще лишиться жизни.       — Я, конечно, имею определённые привилегии благодаря своему чистокровному происхождению и родству с тётушкой Гормлайт, — Изольда развернулась и медленно подошла к большому окну, смотря куда-то вдаль. — Когда мне было пять лет, наш дом подожгли, а моих родителей убили. Тётушка по счастливой случайности оказалась неподалёку и успела спасти меня из огня. Странно, не правда ли? До того злополучного дня я ни разу не видела сестру матери. Думаю, несложно догадаться, чьей милостью я стала сиротой.       Драко, хоть и не хотелось это признавать, был заинтересован рассказом юной волшебницы. Ко всему прочему, он считал, что будет не лишним узнать больше информации об этом месте и самой Гормлайт. Поэтому он подошёл и встал рядом с девушкой, проявляя видимость участия и готовность выслушать. Краем глаза Драко заметил, как Сейр достала белый, расшитый кружевами платок и промокнула слёзы, выступившие на глазах. Ему стало некомфортно от такого проявления эмоций, и он поспешил отвернуться к окну. Малфой не любил женских слёз, совершенно теряясь при их виде.       «Наверное, нужно что-то сказать или как-то утешить. Будет ли это уместным?»       Драко уж было протянул к ней руку, но, к огромному облегчению, Изольда продолжила рассказ, прекращая его внутренние метания.       — Я помню, что мои родители были хорошими и добрыми волшебниками. Они всячески помогали магглам, живущим по соседству. Думаю, тётя каким-то образом узнала об этом и ей наверняка не пришлось это по нраву. И вот я оказалась в Лощине ведьм — так зовутся эти владения, — Сейр смяла в руках платок в попытках справиться с нахлынувшими чувствами. — С самого детства эта женщина заставляла меня наблюдать за тем, как она мучает магглов и животных. А когда мне исполнилось одиннадцать и я получила письмо с приглашением в Хогвартс, о поступлении в который так мечтала, она запретила мне ехать. Сказала, что это место, кишащее недостойными грязнокровками, не подходит для обучения чистокровной волшебницы вроде меня. В итоге всему меня учила сама тётя Гормлайт.       — Почему же Вы не попытались сбежать, став взрослее? В конце концов, у Вас есть то, чего нет у меня — волшебная палочка, — Драко посмотрел на Изольду. Его лицо по прежнему не выражало ни единой эмоции, оставаясь непроницаемым.       — Такая вещь, как собственная волшебная палочка, не входит в список привилегий моего положения, — ответила Сейр, глядя на него из-под опущенных ресниц и, чуть качнувшись, приблизилась к Малфою вплотную, касаясь вздымающейся полной грудью его руки. Драко приподнял бровь. Он знал, какое впечатление производит на противоположный пол, и обычно активно пользовался выпадающей возможностью. Но сейчас это казалось наигранным и, более того, крайне неуместным, если учесть предшествующий этому рассказ. Малфой сделал вид, что не заметил флирта со стороны племянницы Гормлайт Мракс.       «Может, мне всё-таки показалось…» — мысленно утешал себя Драко. И поспешив хоть чем-то заполнить неловкое молчание, повисшее в воздухе, вымолвил:       — Даже не знаю, что тяжелее. Никогда не иметь своей палочки или же иметь её достаточно долгий промежуток времени и лишиться.       — Тяжелее не иметь никакой свободы выбора, — сказала Сейр и коснулась кончиками пальцев плеча Драко.       — Разве кто-то из нас эту свободу имеет? — спросил он, отмечая про себя, что этот разговор начинает перетекать в странное русло.       — Ну… Ты хотя бы можешь выбрать, с кем связать свою жизнь, — Изольда скользнула рукой по плечу, закрытому рубахой, вниз, к закатанному на локте рукаву, и дальше, к оголённому предплечью, испещерённому выступающими после тяжёлой работы венами. Очертив указательным пальцем одну из голубоватых дорожек, она подняла тёмно-карие глаза на Малфоя, следившего за её действиями.       «Нет, не показалось. Мерлин, этого мне ещё не хватало».       — В неволе это, скорее, иллюзия выбора, мисс Сейр, — сказал Драко. Он как мог старался соблюдать приличия, ведя беседу с племянницей хозяйки. Сейчас он с благодарностью вспоминал все уроки разговорного этикета, позволяющие ему не переступать грань, которую, судя по всему, его собеседница бы с радостью перепрыгнула.       — У меня нет и этого. Возможно, ты уже видел нашего гостя — Эдриана Кэрроу. Тётушка вознамерилась устроить моё будущее и хочет выдать меня за этого заносчивого манерного сноба, — глаза Изольды начали блестеть от подступающих слёз.       — Вы излишне драматизируете, — Драко накрыл руку Изольды своей и ободряюще похлопал, разрушая игривость атмосферы. Сейр распахнула глаза от удивления и часто захлопала пушистыми ресницами.       — Разве? Неужели может быть что-то хуже брака без любви? — роняя крупные слезинки, спросила она, обхватив своими маленькими ручками его крупную ладонь.       — Хм… Считаете, что с милым рай и в шалаше? Как Вы смотрите на жизнь, например, в нищете, мисс Сейр? — иронично спросил Малфой.       — Не в деньгах счастье, — надув губы, промолвила Изольда, выпуская мужскую ладонь.       — Не хотелось бы разрушать Ваши воздушные замки, но отчасти в них тоже. А этот Эдриан, он богат, молод и привлекателен, насколько я вообще могу судить о другом мужчине в подобном ключе, — Драко выдохнул и потёр рукой лоб. — Вам выпала счастливая карта, многие девушки мечтают о подобной партии. Радоваться надо.       — Я — не многие, — обиженно сказала Изольда, чуть опустив голову.       — Мисс, в чистокровных семьях испокон веков были заведены договорные браки. Некоторые с раннего детства знают, кто станет их мужем или женой. Это обычная практика. Как я и сказал, Вам повезло. Ведь на месте Кэрроу мог быть старый и дряхлый волшебник, годящийся Вам в деды, — Малфой ненадолго замолчал, вспоминая миссис Забини, и добавил. — Хотя и в этом есть определённые плюсы.       — Какие, например? — с искренним недоумением поинтересовалась Изольда.       — Например, шансы стать богатой вдовой, свободной от нелюбимого супруга, троекратно увеличиваются, — с улыбкой сказал Драко.       — Ты находишь это забавным?       — А Вы — нет? — спросил он и решил, что пора заканчивать этот странный, затянувшийся разговор. — Мне пора, мисс Сейр. Я и так слишком сильно задержался, — сказал Драко и учтиво склонил голову в знак прощания.       — А? Да, прошу прощения. И называй меня Изольдой, ни к чему такая официальность, — сказала Сейр и, увидев, что Малфой собирается возразить, добавила чересчур сладким голосом. — Хотя бы когда мы наедине.       — Всего доброго… Изольда.       — До свидания, Драко.

***

      — Ну и что это сейчас было? — спросила Нарцисса, сверля Александра васильковыми глазами и указывая на большой монитор, на котором команда всем составом наблюдала за сценой в гостиной поместья несколькими минутами ранее.       — Ну, с сочувствием получилось не очень. Но! Он был очень близок к его проявлению! — воодушевлённо отвечал Штайн.       — А мне кажется, это вполне себе здоровый цинизм, — сказал Люциус и наткнулся на неодобрительно-хмурый взгляд жены. — Ну а что? Какие устои, такие и суждения, — пожав плечами, оправдался он.       — Может, стоит действовать более решительно? — то ли спросила, то ли предложила миссис Малфой.       — Если Вы так настаиваете, Frau Malfoy, — доктор Штайн плотоядно улыбнулся, складывая пальцы рук в замок. — Я думаю, мы можем провести своеобразный тест на совесть. Необходимо, чтобы из-за вашего сына кто-то пострадал… или погиб! — его глаза приобрели нездоровый блеск, и он начал возбуждённо расхаживать рядом со столом. — Может, кто-то наскочит на вилы, а может, повесим кого-нибудь? Я та-а-акую систему для петли придумал, не отличить от реального повешения!       — Александр, почему у тебя всё связано со смертью, насилием или насильственной смертью? — спросила Гермиона, и глаза её превратились в маленькие щёлки.       — Ну нам же необходимо вызвать сильные переживания. А как у вас, англичан, говорится: «Нельзя сделать омлет, не разбив яйца», — Штайн лукаво улыбнулся и подмигнул Гермионе.