Благодаря тебе

Драко лежал в луже крови. Вот ему и пришел конец — на холодном полу туалета, с торжествующе стоящим над ним Поттером. — Твоя взяла, Поттер, — сказал он, признавая поражение. Тот закатил глаза. — Поднимайся, Драко. Ты весь в рвоте. Поттер выглядел как-то странно — где осознание серьезности момента и сожаление о том, что он почти убил другого ученика? И почему он казался старше на пару десятков лет? Н-да, сны Драко становились всё более причудливыми. Когда Поттер из сна рывком поставил Драко на ноги, тот резко почувствовал дикую головную боль и тошноту. — Я умираю, — простонал он. — Вот, поможет. — Его рот насильно открыли и влили внутрь какое-то зелье. Драко, конечно, отчаянно сопротивлялся попытке его отравить. — Мерлин! Это просто от похмелья. Драко наконец-то вернулся в реальность и вспомнил, что она еще хуже сна, в котором Поттер убивает его в туалете. — Зря ты это сделал, — мрачно сказал он. — Что сделал? Не дал тебе утонуть в рвотных массах? Поттер вздохнул, когда Драко не ответил. — Давай-ка тебя почистим и уложим в кровать. Драко попытался было объяснить Поттеру, что прекрасно может со всем и сам справиться, но язык категорически отказывался ворочаться во рту. — Н-да уж, — сказал Поттер. — Ты всё еще не в кондиции. Драко смутно помнил, что его подвергли очищающему заклинанию, после чего Мипси, предательница, отвела его в спальню, где ему пришлось подвергнуться унижению, когда его, как маленького ребенка, отлевитировали в кровать и накрыли одеялом.  Первым, что он увидел, когда открыл глаза на следующее утро, было озабоченное лицо домового эльфа в дверном проеме его спальни. — Мипси, — вздохнул он. — Что ты здесь делаешь? — Мистер Поттер попросил приглядывать за хозяином. — Мне не нужно, чтобы ты за мной приглядывала. Зарплату тебе плачу я, а не мистер Поттер. Мипси гневно топнула маленькой ножкой. — Нечего мастеру Малфою говорить ерунду. Мипси так вчера испугалась. Что бы случилось, если бы мистер Поттер не пришел? Мастер Малфой о себе не заботится. И Мипси о нем не заботится достаточно. — Мипси, хватит. Ты не можешь отвечать за мои действия. Меня занесло вчера с алкоголем — признаю и прошу прощения. Но и Поттер совершенно зря дал тебе такие неопределенные инструкции, из-за которых тебе пришлось столько времени торчать у меня под дверью. Мипси фыркнула и удалилась, проворчав на прощание:  — Хозяина каждый день заносит с алкоголем. Драко подумал, что это сильное преувеличение. И всё-таки было неплохо для разнообразия проснуться и почувствовать не только пронизывающее все внутренности горе, но и какие-то другие эмоции, пусть это и была всего лишь смесь из легкого раздражения на Поттера и чувства неловкости от того, что тот застал его в таком состоянии — пьяным и покрытым рвотой. Чтобы дать этим чувствам волю, он перед работой решил заглянуть в аврорат. Секретарь сообщил Драко, что Поттер страшно занят у себя в кабинете, но Драко, переполненный праведным, хоть и слегка нелепым гневом из-за бесцеремонного обращения с Мипси, всё равно к нему ворвался. Поттер вообще-то был не то чтобы занят — он жевал бутерброд. — Поттер, Мипси у нас не живет. Она вчера должна была вернуться к себе домой. Но из-за твоей просьбы приглядывать за мной ей пришлось всю ночь простоять перед дверью моей спальни. Поттер подскочил на месте, когда его увидел, и замер, не дожевав кусок. Потом он быстро его проглотил и встал на ноги. — Малфой! Как ты? Прости, что так получилось с Мипси, я не знал. Передай ей мои извинения. Но серьезно — как ты? За ситуацию с Мипси уже было не спрятаться, и на первый план тут же вышла мучительная неловкость, которую Драко чувствовал после событий прошлой ночи.  — Всё нормально. Ты меня вчера застал в плохой момент. Прости, что пришлось это увидеть. Если хочешь избавиться от воспоминаний о моей рвоте, я могу связать тебя с хорошим обливиатором. Поттер усмехнулся. — Вот уж не надо. Мне по работе каждый день и не такое приходится видеть. Ты уже поел? — Он протянул Драко недоеденный бутерброд. — У меня только это, больше ничего нет. — Не хочу я твой надкушенный бутерброд. Поттер всё равно ему его сунул.  — После похмелья важно есть. Зелье улучшает самочувствие, но поесть всё равно нужно. — Спасибо, Поттер, я в курсе, как работает зелье от похмелья, — закатил глаза Драко, но бутерброд всё-таки взял. Он был с соусом карри и совсем неплохим на вкус. — Хочешь сходить на обед сегодня? — спросил Поттер, несомненно из приступа жалости и благотворительности. — Нет. — А ведь ты должен хотя бы раз угостить меня обедом после того, как я не дал тебе утонуть в рвоте. — Может, хватит уже? В твоем исполнении это выглядит ужаснее, чем было на самом деле. Ну… ладно. Согласен. Однако ко времени обеда Драко опять впал в апатию. На работе он сознательно пытался не думать об Астории, но мозг не всегда подчинялся приказам. Ему несколько недель приходилось изображать человека, который стоически переносит утрату, и теперь было слишком сложно не соскользнуть в жалость к себе. Все его мысли вращались вокруг одного и того же. У него было всё, но больше никогда не будет, потому что он не заслуживал счастье, которое заполучил только благодаря странном выверту судьбы. Рядом не было ни друзей, ни родителей, а Скорпиус скоро вырастет, займется собственной жизнью и наверняка съедет. Драко останется один-одинешенек в огромном Меноре и постепенно превратится в желчного старика, компанию которому будут составлять одни только воспоминания. Он сидел и сквозь слезы смотрел на папки с делами не в состоянии ими заняться. В конце концов он сдался, заклинанием запер дверь кабинета и положил голову на стол, позволив себе утонуть в тоске. В обеденное время он смутно услышал стук клюва совы о стекло, но был не в силах пошевелиться, чтобы открыть. К вечеру он собрал в кулак остатки воли, чтобы дотащиться до места аппарации снаружи Министерства. Оказавшись дома, отказался от ужина, выпил дозу зелья сна без сновидений и, не раздевшись, упал в кровать. Наутро пришло письмо от Скорпиуса. Тот явно переживал и при этом пытался изображать, что всё более-менее нормально. Пап, ну как дела?  Ты не пропускаешь работу? Что-нибудь интересное там происходит? Мне сложно представить себе, чтобы ценные инвестиционные бумаги могли быть интересными, но тебе, возможно, это сделать легче. Погода становится всё теплее. Тебе стоит начать ходить на пробежки. Джеймс Поттер бегает каждое утро. Мы с Алом над ним смеемся, но, может, и зря. Он выглядит всё более подтянутым, во всяком случае так говорят девочки с нашего курса.  А ты знаешь, что папа Ала хорошо готовит? Миссис Поттер на несколько недель уехала, поэтому он готовит для себя. Может, тебе стоит начать ходить к нему на ужин? Я имею в виду, не каждый день, конечно, но время от времени — пробовать всякую интересную еду, он иногда готовит что-то корейское или там мексиканское. Это совсем не те скучные блюда, которые делает Мипси. (Только не говори ей, пожалуйста, что я так считаю. Мне нравится, как она готовит. Скучно и невкусно — это не одно и то же. Серьезно, не говори ей.) Ответ Драко написал в том же духе — с попыткой подбодрить Скорпиуса, при этом избегая любых упоминаний истинных чувств и переживаний. Хогвартс сейчас, наверное, весь погружен в подготовку к экзаменам. Ты не переживай, пожалуйста, если сдашь не очень хорошо. Оценки — это не так важно, главное — заложение крепкой основы, которой ты будешь пользоваться на старших курсах. Если сейчас не готов заниматься, ничего страшного, я помогу тебе на каникулах всё нагнать. Не волнуйся об этом.  Я совсем не собираюсь бегать вокруг Менора, как какая-нибудь там газель. Летать — вот это совсем другое дело. Тебе стоит как-нибудь попробовать. И я даже не знаю, что заставило тебя предположить, что я заявлюсь к Поттеру, чтобы украсть у него ужин. Что за глупая мысль! (Хотя тебе, возможно, будет интересно знать, что я практически отнял у него на днях завтрак.) Они писали друг другу по несколько писем в неделю, но ни один из них не говорил откровенно о горе и о том, как сложно его переживать. Даже когда Скорпиус давал ему повод для разговора на эту тему, вставляя в жизнерадостное письмо фразу вроде «Сложно представить себе, что ее не будет, когда я приеду домой на каникулы», Драко не мог заставить себя откликнуться. Он с горечью думал, что после смерти Астории как будто забыл, как по-настоящему разговаривать с сыном. Дни продолжали идти, похожие один на другой. Драко просыпался в постели, которая ощущалась пустой и холодной, механически одевался, нырял с головой в работу, возвращался в Менор, ел и засыпал. На следующий день повторялось то же самое.  ***** Через несколько дней после случая с сэндвичем, во время обеденного перерыва, в его кабинете появился Поттер. В руках у него была большая коробка с какой-то едой. Он уселся на пустой стул, стоявший с другой стороны рабочего стола Драко, и объявил: — У меня тут пулькоги кимпаб. Драко посмотрел на него с откровенным недоумением. — Ты меня, случайно, с Рональдом Уизли не перепутал? — Нет, — жизнерадостно откликнулся Поттер и открыл контейнер, в котором находился кимпаб, свернутый омлет, кимчи и несколько других ингредиентов. — Почему бы нам не пообедать вместе, раз мы теперь друзья? — Мы не друзья, — медленно проговорил Драко, словно объяснял ребенку что-то совершенно очевидное. Поттер отмахнулся. — Поздно. Таков закон родительства: ты становишься другом с родителем лучшего друга своего ребенка. Так уж устроен мир. Можешь считать, что мы теперь сваты через дружбу.  — Астория тоже так говорила. Поттер на мгновение замер, потом продолжил выкладывать еду из контейнера. — Она была остроумная. Конечно, она это первая придумала. — Еще какая. Когда мы только начали встречаться, — улыбнулся Драко, вспоминая, — мы часто ходили на всякие светские мероприятия. Это было почти сразу после войны, поэтому, естественно, я был персона нон грата, все меня презирали и насмехались надо мной. И это было бы справедливо, если бы речь шла об обычных людях. Но нет, это всё были чистокровные семьи, которые сами тайно поддерживали Волдеморта и изображали из себя святош, только потому что их грязные делишки так и остались никем не раскрыты. Меня это страшно бесило. Тори шептала мне на ухо про них что-нибудь ужасно смешное и глупое, и я начинал смеяться, позабыв и о гневе, и о жажде мести. А потом еще добавляла какую-нибудь шутку уже в мой адрес, и так я научился смеяться над собой, впервые в жизни. — Она была именно тем, кто был тебе нужен. — Это точно. Не уверен, что я был именно тем, кто был нужен ей. — Он рассмеялся с оттенком горечи. — Но я благодарен судьбе за то, что она нас свела. После этого признания было легче приступить к еде. Горе оно не уменьшило, но всё равно стало как-то более спокойно.  — Я на самом деле хотел поговорить с тобой кое о чем, — сказал Поттер, уже убирая коробку. — Ко мне приходила Маргарет Рамси… — Поттер, я… — Нет, послушай. Она со мной поговорила, и я всё понимаю. Я пришел не для того, чтобы на тебя давить. У меня есть предложение. Просто выслушай, пожалуйста. Не отказывайся сейчас от Фонда. Позволь мне пока тебя заменить. На год, на два — сколько тебе понадобится. Я обо всём позабочусь. Просто буду держать тебя в курсе, раз в неделю рассказывать новости, чтобы ты понимал, что происходит. Тебе придется выслушивать полчаса моей болтовни, и всё. Об остальном я позабочусь. Драко вздохнул. — Поттер, ты вот-вот станешь главой аврората. У тебя нет на это времени. — Не, в ближайшее время не стану. Я как раз сокращаю свои обязанности на работе, договорился с Робардсом. Ты насчет этого не волнуйся, время я найду. Тебе нужно только согласиться. — Что ж, хорошо. Как я могу отказать тебе после того, как ты не дал мне утонуть в собственной рвоте? — Да, я как раз хотел привести этот самый аргумент, — расплылся в улыбке Поттер. — Давай встречаться раз в неделю за ужином. Приходи ко мне. Суббота тебе подойдет? — Тебе больше нечем заняться вечером в субботу? — Мне почти сорок. Конечно, нечем. Если вдруг у кого-то из нас появятся планы, мы всегда сможем перенести встречу. Но по умолчанию пусть будет суббота. В будние дни мое расписание может быть непредсказуемо. — Немного самоуверенно с твоей стороны предполагать, что и мне тоже нечем заняться в выходные, — проворчал Драко, на самом деле чувствуя благодарность. ***** Драко удивился, когда Поттер пригласил его на площадь Гриммо, а не в Оттери-Сент-Кэчпоул, где он жил в большом двухэтажном доме. Драко там раньше бывал — подбрасывал Скорпиуса на каникулах. — Когда это ты успел сменить место жительства? — спросил он, вышагивая из камина. На Поттере красовался какой-то совершенно дурацкий фартук с рисунком миски в горошек и надписью «Не бойтесь мисковать». В руке у него была кулинарная лопатка.  — Я не менял, — пробормотал он, нервно потерев лоб и размазав при этом какой-то соус. — Это просто берлога для будних дней, когда дети не дома, а я задерживаюсь на работе. Надеюсь, тебе нравится итальянская кухня.  День был не будний, и Поттер не задержался на работе. Но Драко тактично решил не приставать с дальнейшими расспросами.  По состоянию дома было понятно, что Поттер действительно использует его как холостяцкую берлогу. В нем царил беспорядок, но не того типа, который бывает, когда в доме живут дети. Скорее, это был бардак из серии «куда что положил, там и оставил». Драко, хоть и был сам человеком предельно аккуратным, почувствовал какое-то странное родство с этим хаосом.  Однако кухня являла собой исключение. Она была уютная и содержалась в полном порядке. Они поели пасту, запивая ее на удивление неплохим вином, и Поттер рассказал ему о некоторых проблемах, которые возникли с убежищем в Дублине, после чего они принялись болтать о детях. Драко чувствовал себя нормально, даже комфортно и вспомнил о том, как это приятно, когда у тебя есть друзья. После этого вечера субботы превратились в привычную часть жизни. Первые пару раз всё прошло достаточно гладко. Поттер рассказывал о текущих проектах, потом они говорили о детях. Один раз в разговоре проскользнула тема серии выигрышей «Фолмутских соколов», и Драко не удержался от того, чтобы начать страстно расхваливать их нового менеджера. Но это приподнятое настроение очень быстро выветрилось. Они еще не доели, а он уже почувствовал, как его охватывает глубокая меланхолия, смешанная со стыдом и чувством вины. Объективно он понимал, что жизнь не должна заканчиваться после смерти Астории, но чувства не желали слушать доводы рассудка.  Поттер обеспокоенно на него посмотрел, но не стал возражать, когда Драко, извинившись, ушел пораньше.  В выходные перед очередными каникулами в Хогвартсе Драко снова напился. В этот раз не по какому-то конкретному поводу — просто поддавшись привычке, образовавшейся из-за неотступного горевания. Смутно помня о том, что по расписанию у него ужин с Поттером, он каким-то чудом умудрился сообщить камину правильный адрес и оказаться на Гриммо. Улыбка Поттера при виде Драко тут же сменилась озабоченно нахмуренным видом, когда Драко запнулся и чуть не упал по пути к кухонному островку. — Ты пьян. — Ка-акое точ… ик… прости, точное наблюдение, Поттер. — Драко махнул рукой и опрокинул на пол миску с апельсинами. — У-упс, — захихикал он и упал на колени, чтобы собрать всё, что упало. Апельсины, однако, упрямо ускользали из-под пальцев и раскатывались в разные стороны. Почему-то это было ужасно забавно — Драко смеялся и никак не мог успокоиться. Поттер взмахнул палочкой, чтобы собрать упавшие фрукты, и Драко возмущенно на него уставился — как можно было так испортить веселье!  — Ну-ка давай, вставай! — сказал Поттер, пытаясь потянуть его вверх за руку. — Не, не хочу. — Драко уселся на пол, прислонившись к стене. Поттер со вздохом сел рядом. Голова Драко опустилась ему на плечо. — Я чувствую себя таким потерянным, Гарри, — сказал он через какое-то время. — Это естественно. Мы все иногда так себя чувствуем. Кстати, ты знаешь, это первый раз, когда ты назвал меня по имени. — Странное ощущение. Гарри хмыкнул. — Мне нравится. Я ведь тебя Драко называю, так что это еще и логично с твоей стороны. — Гар-ри. Гар-ри. Какое плебейское имя. Гарри рассмеялся. — Да уж, не то что имена чистокровных волшебников: Драко, Сириус, Скорпиус… — Альбус. — Туше. Послушай, Драко, я со всем уважением, но просто не могу не сказать — ты такой милый, когда пьяный. — Ага, Тори всегда так говорила. Милый, — пробормотал он, катая в ладони случайно оставшийся на полу апельсин. Поттер явно забавлялся его видом, но что-то еще можно было прочитать на его лице — какую-то мягкую задумчивость и чуть ли даже не нежность, то ли от жалости, то ли от желания защитить, которые, должно быть, вызывала у него беспомощность Драко.  — Во всяком случае, пока дело не доходит до стадии, когда тебя начинает тошнить, — заметил он. Драко хотел было возразить, что это случилось только один раз, что он обычно не доходит до такого состояния, но объяснять всё это отняло бы у него слишком много сил. К тому же, на самом деле, с той ночи, когда Поттер его обнаружил, он еще как минимум один раз допивался до рвоты. — Это совершенно нормально, когда хочешь с помощью алкоголя забыть о тревоге или боли. Но знаешь, что помогает вовремя остановиться? Когда пьешь не один, а с другом. Поэтому, когда захочешь напиться в следующий раз, пожалуйста, свяжись со мной, хорошо? Выпьем пинту-другую вместе. Драко ничего не ответил. Он очень надеялся, что по его выражению лица Поттеру станет понятно, насколько оскорбительным он считал, когда с него чуть ли не сдувают пылинки. Но Поттер в ответ одарил его до раздражения понимающей и терпеливой улыбкой. — Понимаю, гордость и всё такое, но подумай о том, что Скорпиус скоро будет дома. Ты же не хочешь его испугать. Всем нужна система поддержки, Драко. Ты тоже сможешь меня поддержать, когда меня уволят или бросит жена. — Хорошо, — проворчал Драко, трезвея от мысли, что Скорпиус обнаружит, как именно он пытается справиться с горем. После этого они долго сидели в уютном молчании. Через какое-то время Поттер подозвал к ним флакон с зельем от похмелья и ризотто, которое приготовил на ужин, и они съели его прямо из миски, передавая ее из рук в руки. При всей странности это казалось совершенно нормальным. ***** В начале летних каникул Драко со Скорпиусом собрали вещи и отправились в Кале, где у Нарциссы было еще одно владение — дом в городе. Оказалось очень приятно отдохнуть от Менора, и в доме, пусть он и был и гораздо меньше, всего с тремя спальнями, Драко наконец-то смог свободно вздохнуть. За каникулы у него всего один-единственный раз появилось непреодолимое желание затуманить мозг алкоголем. Помня о предложении Поттера, он отослал слову. «Хочу напиться. Вряд ли ты сможешь сейчас оказаться во Франции. Или все-таки?..» Он не думал, что Поттер на самом деле объявится. Перемещения за пределы Британии требовали наличия портключа. Законы запрещали международные путешествия с помощью камина или аппарации.  Однако всего через пару часов Драко услышал радостное восклицание Скорпиуса. Выяснилось, что Поттер все-таки сумел до них добраться, причем в компании Альбуса.  — Ал совсем заскучал без лучшего друга. Решил его к вам привезти ненадолго, — объяснил он Нарциссе причину своего появления. — Очень рада, что у вас получилось, мистер Поттер. Прошу, проходите в гостиную. Я попрошу сделать чай.  Драко понимал, что мать просто не могла обрадоваться неожиданному визиту, но она, как всегда, проявляла идеальное гостеприимство. — Спасибо. Обязательно зайду на чай в другое время, предварительно предупредив. Но сейчас я хотел бы забрать Драко. Нам с ним нужно обсудить некоторые деловые вопросы. Нарцисса подняла взгляд на Драко, который стоял наверху лестницы. — Он еще не одет, — сказала она, с глубоким неодобрением глядя на маггловские шорты, которые он надел просто потому, что захотелось. Гарри при виде маггловской одежды Драко только улыбнулся. — Всё в порядке, мы всё равно идем в маггловский район. Они отправились в местный паб. Это было тихое место, где они могли посидеть за бокалом вина и не пытаться друг друга перекрикивать из-за громкой музыки. Драко рассказал Поттеру, как ему сложно приступить к разбору вещей Астории, как он не мог решить, убрать ли их в сундуки или раздать. Как он несколько раз назначал себе крайние сроки разобраться с этим, но ни разу в них не уложился.  Поттер… то есть Гарри — что уж там, теперь он был Гарри — решил ответить откровенностью на откровенность и объяснил свое пребывание на Гриммо. — Мы с Джинни… вроде как расстались. Точнее, не совсем. Но скорее да, чем нет, — признался он. — Мерлин, Поттер! О чем ты вообще? Гарри провел пальцем по ободку бокала. — Мы последние годы отдалились друг от друга. Частично из-за того, что я очень занят на работе, а Джинни надолго уезжает на соревнования, но не только из-за этого. На самом деле, я не могу назвать какую-то конкретную причину. Просто постепенно всё как-то остывало. Мы друзья, у нас общие дети. Я ее люблю, но больше не влюблен. И она чувствует по отношению ко мне то же самое.  — И поэтому ты переехал на Гриммо? — Типа того. Во всяком случае, я там живу, когда дети в Хогвартсе. У нас с Джинни уже пару лет открытый брак. Мы поговариваем о том, чтобы официально расстаться, но это сложно. Сама мысль о том, чтобы рассказать детям, ее семье, нашим друзьям… — Гарри поморщился. — Иногда я думаю, что наш брак — это ось, на которой вращается вся родня, весь наш круг общения. Даже не знаю, что будет, если ее сломать. Драко покачал головой. — Гарри, твой брак касается только тебя и Джинни. Ну, может, еще отчасти детей, но уж точно не родни и друзей. Нельзя вот так ходить и таскать ради других людей на плечах такой груз. Это неправильно для вас обоих. Гарри улыбнулся. — Я знаю. Поверь мне, я прекрасно знаю, как нам стоит поступить. Но ты же знаешь, какая бывает пропасть между тем, чтобы что-то знать и что-то сделать. — И вы продолжаете откладывать. — Точно. А раз в пару месяцев мы заваливаемся вместе в постель — и мысли о разводе вообще на какое-то время отходят на второй план. Драко протянул Поттеру стакан виски. — Давай выпьем за откладывание. Гарри рассмеялся: — Какой ужасный тост, — но всё равно выпил. ***** За неделю до начала учебного года Драко набрался мужества и приступил к разбору вещей Астории. Нужно было сделать это до отъезда Скорпиуса, чтобы спросить у него, что он хотел бы оставить себе. Первой вещью была ночная сорочка Астории, которая висела на спинке стула. Драко аккуратно ее сложил и отложил в сторону. Вещи, которые до сих пор заполняли все поверхности спальни, было просто сложить, чтобы выбросить. Драко совсем не хотелось погружаться в воспоминания о последних месяцах ее болезни. Вот когда он вступил в их общую гардеробную, Драко совсем растерялся. Ему хотелось оставить всё как есть. Прекрасные платья и мантии Астории, ее коллекция обуви на любой случай, элегантные брюки и рубашки — всё это заполняло пространство, и каждая вещь несла с собой воспоминание, а то и не одно. Драко сидел на полу и держал в руках бирюзовый сарафан, когда в спальню вошел Скорпиус.  — Она была в этом сарафане на нашем первом свидании. Это был ужин, организованный нашими родителями. Она явилась от подруги, не заходя домой. Я тогда был тем еще гадом, посмотрел на нее и заявил, что это неподобающий наряд для ужина. Она плеснула мне в лицо воду. И сказала: «Попробуй еще раз». Скорпиус рассмеялся. — Типично для мамы. Она умела убеждать. — Это точно. Я был в таком шоке, что весь вечер вел себя как шелковый. Попробуй еще раз — это было первое, что она мне сказала. И я пробовал, делал попытки. Снова, и снова, и снова. Во всём. — Давай вместе разберем? — предложил Скорпиус.  С сыном дело пошло поживее. Они осматривали каждую вещь и решали, отложить ли ее на хранение, отдать на благотворительность или предложить кому-то из друзей или Дафне. Еще они обменивались воспоминаниями. Драко с самой смерти Астории столько не говорил о ней со Скорпиусом, и это казалось настоящим облегчением. Одной из последних вещей оказалась тончайшая кружевная мантия, расшитая жемчугом. Астория носила ее поверх платьев, она придавала любому наряду воистину королевский вид. — Может, твоя тетя возьмет? — спросил Драко. — Э… А можно я сохраню ее у себя? — тихо спросил Скорпиус. Драко посмотрел на сына. Кончики его ушей алели, он старательно отводил взгляд. Драко отругал себя за то, что не предложил сам. — Ну конечно. И вообще, всё что угодно. У тебя на это есть полное право. Посмотри еще раз до отъезда все вещи, оставь себе всё, что захочешь. До этого момента я не буду ничего отсылать. Он взял в руки пару изящных сережек из морского жемчуга и протянул Скорпиусу.  — Я купил их в тот день, когда она сказала мне, что беременна, — пробормотал Драко, целуя сына в макушку. — Она называла их сережками Скорпиуса. Спрашивала: «Милый, ты не видел сережки Скорпиуса?» Скорпиус рассмеялся сквозь слезы, и они обнялись. Их окружали вещи Астории, воспоминания о ее жизни, и это ощущалось почти как ее присутствие. Словно она зашла ненадолго поздороваться — и попрощаться. ***** Прошли месяцы, и с горем стало справляться легче, хоть Драко и не верил поначалу, что это возможно. Теперь оно проявлялось отдельными уколами время от времени в течение дня — когда он сидел один за ужином и читал в газете заметку, которая точно позабавила бы Асторию. Или при взгляде на семейные фотографии. Оно больше не хватало его мертвой хваткой за горло по утрам и не заставляло напиваться вечером. Драко был рад, что не устранился от проекта Астории, и, когда со смерти жены прошел ровно год, почувствовал, что готов взять на себя обязанности исполнительного директора. Гарри всё это время держал слово и, уменьшив свой объем работы в аврорате, управлял вместе с Маргарет всё расширяющейся организацией. Под его руководством в Фонде образовалась отдельная ветвь, полностью занимающаяся детьми, пережившими семейное насилие. Гарри провел ему экскурсию по новому офису и представил всем новым сотрудникам, включая Энтони Голдштейна, нанятого на должность юриста. Драко, испытав лишь мимолетное чувство неловкости, пожал ему руку, а вечером они втроем завалились в местный паб, где отлично поболтали о текущем квиддичном сезоне в Хогвартсе, где Джеймс был капитаном гриффиндорской команды, дочь Энтони играла загонщицей за Хаффлпафф, а Скорпиус оказался запасным ловцом с надеждой войти в основной состав в следующем году. Летние каникулы промелькнули в вихре лихорадочной деятельности — Драко буквально разрывался между обычной работой, Фондом и сыном.  Скорпиусу исполнилось четырнадцать. Он проводил всё время, рассылая сов или связываясь через камин с друзьями, а еще смеялся над вещами, которые казались Драко абсолютно бессмысленными. — Синий Ястреб! Синий Ястреб! — возбужденно воскликнул Скорпиус, пиная Альбуса в лодыжку. Они валялись на траве позади Менора после игры в квиддич.  — Оранжевый! — ответил Альбус, и они оба расхохотались. — Это мне только кажется или дети в наше время и правда стали глупее? — Тебе кажется, — ухмыльнулся Гарри. — Когда ты был в их возрасте, верхом юмора для тебя было переодеться в дементора. Драко поморщился. — Прости. Я был тем еще придурком. Не представляю, как я мог думать, что это хорошая идея — высмеивать подростка, столкнувшегося с дементорами. — Да ладно. В тринадцать и четырнадцать лет все глупые. Наши дети уж точно не войдут в состав чемпионов по потере мозгов среди тинейджеров.  — Я был не просто глупым. Я был жестоким. Скорпиус лучше меня. Намного лучше. — Драко улыбнулся Гарри. — Ты своего тоже хорошо воспитал. Гарри хмыкнул. — Да, вот только я каждый день боюсь, что облажаюсь. А в начале было вообще очень сложно. Я не знал, как это — быть папой. Не на кого было ориентироваться. Я думал об Артуре Уизли, о Ремусе Люпине, о Сириусе, пытался представить себе, что бы они сделали. Жалел, что никогда не узнаю, что бы сделал мой отец.  — Я вот знал, что бы сделал мой, и поступал по-другому. — Драко подумал о холодном, царственном Люциусе Малфое, который любил его баловать, но при этом считал недопустимым любые проявления нежных чувств и заставлял соответствовать заоблачным стандартам наследника. — Он любил меня, я в этом не сомневаюсь, но ты знаешь, сколько он всего наворотил в жизни. Не то чтобы я обвинял его в том, что из меня выросло. Все-таки я и сам несу за это ответственность. — Мне нравится то, что из тебя выросло, — улыбнулся Гарри, — учитывая все обстоятельства. Драко задумался о том, когда он по-настоящему изменился. Это не произошло во время войны. Да, война лишила его многих иллюзий, а еще заставила понять, что ему совершенно не нравится причинять боль и мучить других людей. Но он не мог сказать, что сразу после битвы за Хогвартс превратился в образец непредвзятости и толерантности. — Это всё Астория и Скорпиус. Благодаря им я стал лучше. — То есть ты берешь на себя всю ответственность за плохое, а как хорошее — так ты тут ни при чем?  — Ну, про всю я не говорил, — проворчал Драко. — Значит, отец превратил Драко Малфоя в школьного задиру и ябеду, а жена и ребенок сделали из него нормального человека. Кто же тогда Драко Малфой, когда на него не влияют другие люди? — спросил Гарри вроде как шутливо, но в то же время и не совсем. — Наверное, мы это еще выясним.  Скорпиус шепнул что-то на ухо Альбусу, и они снова залились смехом. Драко хотел было напомнить сыну, что неприлично шептать в присутствии других людей, но передумал. В конце концов, было так приятно слышать звонкий смех в месте, где по большей части в последнее время царила тишина. ***** Прошел еще один год. Скорпиус в своих письмах всё больше подталкивал его в сторону активного образа жизни. Они обменялись целой серией сов по этому поводу. Драко: С твоей стороны совершенно несправедливо уговаривать меня участвовать в каких-то светских мероприятиях. Сам-то ты сколько раз жаловался на скуку сборищ чистокровных волшебников. Скорпиус: Кто вообще говорит про сборища чистокровных волшебников? Я имею в виду совершенно другое. Просто съезди куда-нибудь в выходные или хотя бы на один день с друзьями (с Гарри). Драко: Ты же знаешь, что у меня есть и другие друзья, не только Гарри. Скорпиус: Тогда съезди куда-нибудь с друзьями, которые не Гарри. Своди своих не-гарри-друзей потанцевать, или в маггловский кинотеатр, или еще куда-нибудь. Благодаря своей роли исполнительного директора Фонда Астории Драко наконец обзавелся нормальным кругом знакомых, но никто из них не подходил на роль партнера по совместному путешествию и уж тем более, Мерлин упаси, он бы не стал приглашать их на танцы. В итоге он все-таки обратился к Гарри и заявил, что был бы не против сходить в кинотеатр.  Драко и раньше смотрел маггловские фильмы, с Асторией, но только на небольшом экране — они никогда не посещали кино. Гарри, услышав пожелание Драко, преисполнился энтузиазма «познакомить его с миром маггловского кинематографа», а также чем-то загадочным под названием то ли ай-, то ли ой-макс. Они отправились смотреть фильм под названием «Довод», причем Гарри был заранее уверен, что ему понравится, потому что это был фильм его любимого режиссера.  От полученного опыта у Драко буквально пошла голова кругом. Было очень громко, картинки на экране стремительно меняли друг друга, но при этом его невероятно взбодрили совершенно новые впечатления. Фильм оказался про магию времени, но маггловскую, и Драко было очень сложно понять сюжет. Гарри притворился, что всё понял, но, когда Драко после сеанса начал его расспрашивать, стало ясно, что объяснить он и сам ничего не может. В итоге они жарко поспорили, стоит ли им смотреть этот фильм еще раз, предварительно почитав объяснения. Когда Гарри заявил, что никто не готовится специально к просмотру фильма, Драко парировал, что он полный невежда и его мнение не должно учитываться. Это привело к тому, что Гарри начал толкаться локтями, как дошкольник, в результате чего Драко, разумеется, не оставалось другого выбора, кроме как вцепиться Гарри в его воронье гнездо на голове. Закончилось всё шутливой потасовкой и громким хохотом.  «Услышал я тут, что вы, старикашки, добрались-таки до кинотеатра, — написал Скорпиус, с каждым днем становясь всё более дерзким в своих оскорблениях. — И вам пришлось смотреть фильм два раза, чтобы хоть что-то в нем понять. Что ж, это нормально. Один мудрый старик как-то сказал мне, что можно потратить хоть пять попыток, хоть десять, главное — забраться в итоге на метлу. Так что сходи еще раз, если до сих пор ничего не понял. Уверен, что мистер Поттер с удовольствием составит тебе компанию».