Благодаря тебе

Их жизни навсегда изменились в один ничем не примечательный октябрьский день. Драко пришел домой с работы пораньше, чтобы отправиться на ужин к родителям Астории. Вообще-то ему полагалось быть дома в пять, а было уже шесть, и он морально подготовился к тому, что жена, полностью готовая к выходу, как следует его отчитает. В спальне было темно, и Драко тихо проскользнул в гардероб, который больше был похож на маленькую отдельную комнату, надеясь, что успеет переодеться до того, как Тори заметит его опоздание. Он уже нарядился в темно-синюю мантию и почти закончил приводить в идеальный вид волосы, аккуратно зачесав их назад и пригладив, когда внезапно заметил, что темная спальня не пуста — в кровати спала Астория. Он осторожно дотронулся до ее плеча, чтобы разбудить, и поразился тому, насколько горячей была ее кожа. — Тори, — прошептал он. — Ты вся горишь. Астория приоткрыла глаза, взгляд ее был мутным.  — Плохо себя чувствовала, — еле шевеля языком, проговорила она. — Сколько сейчас времени? Ты уже готов? Мне надо одеваться. — У тебя высокая температура, любимая. Ужин отменяется. Отправимся в Мунго или ты предпочитаешь, чтобы я вызвал частного целителя? Она покачала головой. — Просто выпью бедроперцового и отдохну. Всё будет нормально. Я уже чувствую себя лучше. Он отменил все планы на вечер и отправился варить ей бульон. К моменту, когда он был готов, Астория уже спала, так что Драко наложил на бульон чары подогрева и лег спать. В три часа ночи он проснулся. Астория была такая же горячая, в дыхании появились хрипы. Драко в панике тут же связался с частным целителем и запросил срочную консультацию. Немолодой целитель сонно ввалился в Менор через камин. Дал Астории понижающие температуру зелья и заверил, что вернется утром. Утром температуры уже не было, зато появилась чудовищная головная боль и проблемы с дыханием. Целитель сказал, что главное — отдыхать и продолжать принимать те же зелья, но Драко никак не мог отделаться от противного липкого страха, который уже заполз под кожу. Он предложил было отнести Асторию в больницу на руках, если у нее нет сил идти и она не хочет, чтобы он перемещал ее по воздуху заклинанием. Астория только закатила глаза, с трудом оделась, и они отправились в Святого Мунго через камин. В коридоре, где они ждали приема, он пытался шутить и смешить Асторию. Принявший их целитель взял у нее несколько анализов и сказал, что ей придется остаться на ночь, на дополнительные обследования. Драко постарался задавить свои страхи. Они заверили друг друга, что это всё, скорее всего, суета из-за какого-нибудь пустяка вроде пищевого отравления. Снаружи палаты Драко начал расспрашивать целителей в отчаянном желании получить больше информации. Они отказались говорить что-то конкретное, но признались, что на следующее утро к Астории должны прийти специалисты по проклятьям. Поначалу эти самые специалисты заявили, что у Астории проявилась какая-то очень редкая разновидность проклятия крови и что они пока точно не знают, что можно сделать, после чего добавили, что путь к исцелению точно не будет простым. К полудню они провели еще несколько осмотров, после чего впервые прозвучали слова «лечение неизвестно». К вечеру появилось новое слово — «неизлечимо». Мозг отказался это принять. Драко начал лихорадочно прогонять в голове списки известных целителей, с которыми можно было бы проконсультироваться, и названия магических больниц по всему миру, в которых работали специалисты по проклятьям. Астория не плакала, но то, как она сжимала его руку — сильно, чуть ли не до боли, выдавало ее страх.  Целители не могли пока предсказать, как будет развиваться действие проклятья, но сказали, что за последний век было известно примерно полдюжины подобных случаев — и ни в одном случае человек не жил больше пяти лет. Тори прописали коктейль из разных зелий, которые она должна была принимать каждый день, чтобы контролировать проявление симптомов. Поначалу они работали идеально, и она отлично себя чувствовала, но врачи сразу предупредили, что со временем действие зелий ослабнет. В первые несколько месяцев понемногу, потом быстрее и после определенной критической отметки — совсем пропадет.  Их отослали домой с предписанием являться на проверку каждые две недели.  В первую ночь, проведенную дома, они молча обнимали друг друга в темноте, плакали и отчаянно целовались. Утром заметили два письма от Скорпиуса, которые у них еще не было возможности прочитать.  — Рассказать ему? — спросил Драко. — Драко… — надтреснутым голосом ответила Астория. — Не надо. Я пока не могу. Он молча кивнул. — Мы пока не советовались с другими специалистами. Мало ли, что там считают в Святого Мунго, они могут ошибаться. Не будем пока волновать Скорпиуса. У меня целый список экспертов, с которыми я хочу поговорить, прежде чем приходить хоть к каким-то выводам. ***** Следующие несколько месяцев все попытки найти исцеление приходили в тупик. Никто ничем не мог помочь. Все только хотели выудить как можно больше денег, пользуясь их отчаянным положением. Большинство специалистов туманно намекали на возможность существования каких-то способов, Драко тратил на них деньги и время, но ничего конкретного в итоге не появлялось. Зелья по-прежнему более-менее работали, но Астория каждое утро просыпалась с головной болью и чувствовала постоянную усталость. Когда в ноябре пришло письмо от Скорпиуса с вопросом, можно ли ему будет провести пару дней на рождественских каникулах у Поттеров, Астория расплакалась. «Твоя мать больна, — написал Драко в ответном письме, — и болезнь серьезнее, чем мы полагали вначале. Последнее время настроение у нее не очень хорошее, и ей бы пошло на пользу провести с тобой все каникулы. Ты можешь пригласить Альбуса (и любых других друзей) на пару дней в Менор вместо того, чтобы уезжать самому».  Следующее письмо Скорпиуса содержало в себе целый океан эмоций. Он ужасно злился на них из-за того, что они не сказали ему сразу, хотел знать абсолютно всё про болезнь (скорее всего, для того чтобы облазить всю библиотеку Хогвартса в поисках возможного спасения). Он беспокоился и хотел отправиться домой немедленно, не дожидаясь каникул, а еще умирал от тревоги, потому что «серьезнее» могло означать всё что угодно, и ему нужно было знать, что именно.  Рождественские каникулы наконец наступили, и поначалу у Скорпиуса с настроением было всё в порядке. Видимо, он ожидал увидеть больше проявлений болезни и почувствовал облегчение, когда обнаружил, что Астория ведет себя почти так же, как обычно, если не считать легкой усталости и уменьшившегося аппетита.  Тори, со своей стороны, была твердо настроена провести время со Скорпиусом как можно более полноценно, беспокоясь о том, что, когда она увидит его в следующий раз, здоровье уже может ей этого не позволить. Она каждый день устраивала небольшие вылазку на природу, особые ужины и походы по магазинам, и в конце концов слегка натянутое веселье и напускная бодрость начали действовать Скорпиусу на нервы. Однажды вечером он заявился в кабинет Драко в слезах. — Скажи мне правду, папа. Что происходит с мамой?  Они с Тори до каникул обсудили возможность поговорить со Скорпиусом по душам и всё ему рассказать, но в самый последний момент Астория призналась, что не чувствует в себе душевных сил на это.  — Если сможешь, расскажи ему сам, — попросила она его в слезах. — Или вместе расскажем на Пасху. Я пока не могу.  Драко посмотрел на своего двенадцатилетнего сына, впервые в жизни столкнувшегося с настоящей бедой. Ему было очень жаль, что он не может его от этой беды уберечь. Но, с другой стороны, возможно, сказать правду — это тоже в какой-то степени защита, в долгосрочной перспективе. Возможно, это лучшее, что он мог сделать сейчас. Скорпиус был совершенно раздавлен. Он безутешно плакал, и Драко держал его в объятьях, пока он не уснул на кушетке в кабинете. Однако на следующее утро Драко с удивлением обнаружил, что поведение Скорпиуса совершенно изменилось. Он с энтузиазмом поддерживал любую затею матери, с радостью отправлялся с ней на все прогулки. В Сочельник они дали выходной домашним эльфам и провели весь день на кухне — готовили и пекли. Астория, сидя в уютном кресле у камина, раздавала указания, а отец с сыном старательно следовали рецептам. Еда, конечно, получилась совсем не такой вкусной, как у эльфов, но все трое согласились с тем, что это было лучшее, что они когда-либо пробовали. Драко понимал, что Скорпиусу не помешает в этой ситуации эмоциональная поддержка, и под конец каникул пригласил Альбуса провести в Меноре пару дней. Они договорились, что Драко с Асторией потом подбросят обоих мальчиков к вокзалу.  Ал аппарировал со своим отцом прямо к воротам Малфой-менора и побежал по подъездной дорожке к крыльцу, где на полдороге его встретил Скорпиус. Это была одна из самых милых сцен, что Драко когда-либо видел в своей жизни. Астория рассмеялась при виде такого проявления дружеских чувств.  — Может, мы когда-нибудь в итоге породнимся с Поттерами?  — Скорпиус не гей! — мгновенно возразил Драко. — Я пошутила, Драко. Ни на что такое не намекала. Ему всего двенадцать. — Она немного помолчала и серьезно на него посмотрела. — Если бы он и был геем, в этом нет ничего дурного. Абсолютно. — Я знаю, — откликнулся он, слегка опешив от серьезности ее тона. — Я не имел в виду, что это что-то плохое. Ты знаешь, что я не придерживаюсь таких взглядов. — Мне нужно было, чтобы ты сказал об этом вслух. Драко вздохнул. Он понимал, какие сомнения могут мучить Асторию, пусть для них и не было никаких оснований. — Я всегда буду поддерживать Скорпиуса, — пообещал он. — Неважно, геем он будет, натуралом или кем угодно еще. Я люблю его и буду любить любым. — Да, — сказала она. — А еще… — Астория, прошу тебя. — Драко почувствовал ком в горле — и это было ужасно не вовремя, учитывая то, что Поттер находился от них всего в нескольких футах. — Мы пока не дошли до того, чтобы давать друг другу обещания. Может, еще и никогда не дойдем. Скорпиус и Ал уже затерялись где-то в саду. Поттер с улыбкой смотрел им вслед. — Никогда, наверное, к этому не привыкну, — сказал он, и Драко в душе с ним согласился.  Поттер перевел взгляд на них и внезапно нахмурился. — У вас всё в порядке?  — Да, всё замечательно. Как дела у вас с?.. — Я больна. Это тяжело. Особенно для Скорпиуса. Драко пораженно замер. Он не думал, что Астория решится на внезапное признание. Они почти никому не говорили. Только Дафна знала, и еще он пытался намекнуть своей матери, хотя Мерлин знает, насколько сложно было напрямую говорить с Нарциссой о любых сложных вещах. Надо отдать Поттеру должное — он умудрился не испортить ситуацию неловкой заминкой и не попытался выудить у них больше информации. — Очень сочувствую. Не знаю, что именно Скорпиус написал Алу, но Ал после этого места не мог себе найти, так хотел поскорее встретиться со Скорпиусом. Надеюсь, вы знаете, что во всем можете на нас рассчитывать, на любую помощь. Пожалуйста, даже не сомневайтесь. Астория улыбнулась. — Я однажды поймаю тебя на слове, Гарри Поттер. — Можешь прямо сейчас. Или в любой другой момент. Правда. Драко проводил Поттера обратно к воротам. — Насколько всё плохо? — спросил он. Драко невесело рассмеялся. — Достаточно. — Если это та ситуация, когда мое вмешательство, роль избранного и прочая ерунда могут помочь, просто дай знать. — Я думал, ты ненавидишь, когда тебе приходится прибегать к тому, чтобы использовать свою репутацию. — Для всяких глупостей — да. Вы, Астория, ваши жизни — это не глупости. — Поттер посмотрел на него пронзительным, серьезным взглядом. Драко импульсивно захотелось обнять его, найти мимолетное утешение в дружеском участии, но ему понадобилась всего минута, чтобы задавить в себе это неуместное желание.  ***** В последний день каникул Драко случайно наткнулся на Альбуса со Скорпиусом — те сидели на диванчике перед окном в сад. Голова Скорпиуса лежала на плече у Альбуса, тот поглаживал его волосы. Драко тихо прикрыл дверь и вышел. — Мы, кстати, просто разговаривали, — позже сказал ему Скорпиус. Драко улыбнулся. — Я рад. Рад, что у тебя есть близкий друг, который так о тебе заботится. Мы с тобой всегда будем друг у друга. Но иногда нужен не папа, а ровесник. — А как же ты, папа? — грустно посмотрел на него Скорпиус. — У тебя есть друг? Есть с кем поговорить по душам? Последнее, чего хотел Драко, — это чтобы Скорпиус беспокоился еще и из-за него.  — Конечно, — сказал он самым беззаботным тоном, на который только был способен. — Есть ведь бабушка Нарцисса, а еще друзья на работе. Конечно, мне есть с кем поговорить. ***** После отъезда Скорпиуса здоровье Астории резко ухудшилось, и Драко заподозрил, что во время каникул она держалась исключительно на силе воли и подбадривающем влиянии сына.  Домовые эльфы готовили ее любимые блюда, но порции оставались практически нетронутыми. К концу января хронические боли уже не давали ей выйти за пределы Менора. Драко отчаянно гонялся по всему миру за целителями и специалистами по проклятьям, цепляясь за любые альтернативные варианты, но ни один из них не сработал. В конце концов, когда он объявил в феврале, что отправляется на поиски одного шамана в Монголии, Астория взяла его за руку и никуда не отпустила.  — Всё, хватит, прошу тебя. Я хочу провести остаток времени с семьей. С тобой. Сколько бы мне ни осталось. И Драко стал проводить всё время с женой. Они пересмотрели старые фотоальбомы, вспоминая совместные поездки и дни рождения. Половину времени они говорили про сына. Драко массировал Астории ступни и виски. Она быстро утомлялась и постоянно засыпала, но Драко не мог спать — он просто сидел рядом, смотрел на нее и теребил на пальце обручальное кольцо — эту привычку он приобрел в последнее время из-за стресса. Однажды у их ворот появилась Панси. Вообще-то она жила в Нью-Йорке и встречалась с богатым американским наследником. Выяснилось, что ее попросила приехать Астория. Драко удивился, потому что знал, что Астория с Панси никогда не были близки. — Я здесь, чтобы вытащить тебя выпить, — заявила Панси. — По приказу твоей жены. — Но… — Никаких «но», любимый, — раздался голос Астории из спальни. — Я хочу провести время с Дафной, наедине. А тебе нужно проветриться. И не пить при этом в одиночку. В итоге он провел весь вечер в темном углу маггловского паба, напиваясь и рыдая. Панси сочувственно гладила его по плечу, но ни разу не сказала, что всё будет в порядке или что еще остается надежда. Из всех его бывших друзей она была самой честной и прямолинейной. Видимо, поэтому Астория попросила приехать именно ее, а не Блейза, который был королем дипломатии, или Грега, который ненавидел его с самой смерти Винса, или Тео, который боялся болезненных тем больше, чем атаки бешеного гиппогрифа. После этого вечера Драко чувствовал себя таким же несчастным, но, может, чуть менее напряженным. Даже в таком состоянии, подумал он удрученно, Астория нашла силы о нем позаботиться. Недели шли, кожа Астории приобрела пепельный оттенок, и вдобавок у нее начали выпадать волосы. Это ударило по ней сильнее, чем постоянные боли. Драко спрятал все зеркала в их спальне. Но на ее день рождения в марте обнаружил Асторию перед зеркалом в гостевой комнате. Она безутешно рыдала.  Астория попросила его побрить ей голову. Драко выполнил ее просьбу, после чего сбрил и свои волосы тоже.  — Твои прекрасные волосы! — закричала она, когда увидела. — Ты знала, какая у меня, оказывается, большая голова?  На самом деле голова была не особенно большая, но ему хотелось сказать что-нибудь — что угодно, чтобы ее рассмешить. Весь день после этого они провели на кровати, на которую падали лучи солнца. Трогали друг друга за головы и смеялись. Это был неплохой день. ***** Вскоре состояние Астории начало резко ухудшаться с каждым днем. Неделю она провела в больнице, после чего целители объявили, что больше ничего не могут сделать, остается только поддерживающая терапия в домашних условиях. Пасхальные каникулы Скорпиуса начинались с третьей недели апреля, но Драко с Асторией вызвали его из школы на неделю раньше, опасаясь, что Астория может не дожить до его приезда. На этот раз Скорпиус не пытался изображать жизнерадостность. На лице его ясно было написано отчаяние. Драко, с другой стороны, чувствовал всё большее онемение — его мозг явно проваливался в какой-то самосберегающий режим.  Скорпиус практически не отходил от матери с самого момента приезда, но однажды он спустился по лестнице в слезах. — Мама хочет поговорить с тобой наедине, — сказал он и выбежал в розарий. Несмотря на яркое солнце снаружи, спальня была погружена в мягкие тени. От яркого света глаза Астории болели, поэтому занавески практически всегда были задвинуты. Драко встал на колени у кровати и обхватил ладонь жены обеими руками. Она слабо ему улыбнулась. — Драко, любимый, — прошептала она уставшим голосом, и его словно прорвало. — Пообещай мне, — прошептала она ему в ухо, — пообещай, что не обидишься на весь мир. Пообещай, что снова найдешь свое счастье. Драко хотел возразить, что никогда уже не найдет счастье без нее. Но он просто не смог. Всё, что он мог, — это рыдать у нее на груди, понимая, что это прощание. — Драко, я серьезно, — настойчиво повторила Астория. — Я не прошу тебя быть хорошим родителем Скорпиусу, потому что ты и так лучший в мире отец, и я знаю, что ты им и останешься. Но я переживаю за тебя, милый. Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я не вынесу, если мысли обо мне не дадут тебе двигаться дальше. Он покачал головой, но она сжала его руку.  — Нет, пожалуйста, пообещай. Драко сквозь слезы выдавил из себя «да», но не был уверен, что делает это искренне. Впрочем, Асторию его ответ, судя по всему, удовлетворил. Она закрыла глаза и через несколько мгновений уже спала.  ***** Солнечным весенним утром Астория умерла во сне. В Менор приехали ее родители, Дафна с семьей и Нарцисса. Драко был благодарен, что в доме было кому присматривать за Скорпиусом — сам он занялся организацией похорон и другими формальностями. После эмоционально выматывающих дней перед смертью Астории он опять чувствовал внутреннее онемение. Еще он ощущал какую-то внезапную дезориентированность и не понимал, что говорить Скорпиусу, как его утешать. В день похорон Драко двигался на автопилоте и принимал соболезнования с одинаковыми механическими кивками. Он чуть ли не почувствовал облегчение, когда появился Альбус с родителями. Альбус тут же обнял Скорпиуса и долгое время не отпускал. — Если хочешь, можешь отправиться в гости к Альбусу. Немного отвлечешься от меланхолии этого места, — предложил он сыну позже. Скорпиус, упрямый в своей любви, отказался. — Папа, не говори ерунды. Я тебя точно не брошу. Директриса сказала, что я могу остаться столько, сколько захочу. Главное — быть к экзаменам. Но Драко хотел, чтобы Скорпиус поскорее вернулся в школу. Он верил, что школьная рутина заставит его поскорее отвлечься и прийти в себя. Это было в любом случае лучше, чем сидеть целыми днями в бесприютном доме, где в каждом углу таились грустные воспоминания. Еще он не хотел признаваться самому себе, что с отъездом Скорпиуса сможет наконец развалиться на куски, позволить себе больше не держать лицо. Он попытался было пойти по привычной дорожке и утопить свои горести в алкоголе. Скорпиус обнаружил его как-то вечером в кабинете со стаканом огневиски. — А мне нальешь? — спросил он. Драко посмотрел на него в ужасе и взмахом палочки заставил исчезнуть собственный стакан. — Скорпиус, тебе только исполнилось тринадцать. Ты с ума сошел? — Ну, это несправедливо, — обиженно сказал Скорпиус. — Мне тоже что-то нужно. Я скучаю по маме. Возможно, он не вкладывал в эти слова обвинение, но Драко всё равно его почувствовал.  — Я… Я должен больше тебя поддерживать. Мы должны больше разговаривать. — Да нет же, папа! Я не имел в виду… Ты меня поддерживаешь. И мы разговариваем. Я никогда от тебя ничего не скрывал. Я в порядке. Ну, то есть буду в порядке. А ты? — Прошло уже две недели, Скорпиус. Может, тебе лучше вернуться в школу. Там твои друзья. И привычный распорядок дня. И экзамены уже на носу… — Не хочу оставлять тебя одного. Драко посмотрел на сына и в очередной раз поразился, как у него получился такой мягкий и заботливый ребенок. Внешне Скорпиус сильно походил на него, но изнутри он был — вылитая Астория. — Не волнуйся за меня. Это не твоя работа. Это я должен о тебе заботиться. — Кстати, о работе, — фыркнул Скорпиус. — Тебя еще не уволили? А то непохоже, что ты где-то работаешь. Это была первая шутка, которой они обменялись с момента смерти Тори, и она дала Драко надежду, что, может быть, когда-нибудь они правда смогут вернуться к нормальной жизни. ***** Скорпиус отправился в Хогвартс в конце апреля, а Драко снова пошел на работу. Его мать уехала обратно во Францию — в Меноре ей больше было нечего делать, кроме как сидеть целыми днями в одиночестве. Пару дней Драко провел на автопилоте, заваливая себя работой. Он начинал совсем рано, а заканчивал поздно и приходил домой, только чтобы поесть и поспать. Это была скучная жизнь, больше похожая на вымученное существование. Иногда он думал, что счастье явилось ему, как сказочное существо в лесу, — мелькнуло и пропало. Он помнил, что был счастлив, объективно мог вызвать в памяти счастливые воспоминания, но было сложно вспомнить, каково это — чувствовать себя счастливым. Может, это должно было ощущаться хотя бы как отсутствие боли, от которой ему было никак не избавиться. Единственное, что он мог, — это сдерживать боль так, чтобы она его окончательно не сломала. Он бесконечно откладывал все дела, которые были как-то связаны с Асторией, и переехал спать в свою холостяцкую спальню, обходя стороной супружескую. — Хозяин собирается сохранить ее как мавзолей покойной хозяйки? — раздраженно спросила его однажды Мипси. — Хозяйка бы точно не хотела, чтобы вы там забальзамировали ее грязные простыни и флаконы с зельями. Драко закатил глаза. — Я этим займусь, — пообещал он, но знал, что не сделает этого. Он пока не мог. И еще какое-то время не сможет.  ***** В завещании Астория назначила его исполнительным директором Фонда защиты пострадавших от насилия, ее проекта убежищ. Пока она болела, проектом занималась ее надежная помощница Маргарет Рамси. После смерти Астории Маргарет послала Драко несколько сов, но он не ответил, и явилась лично через камин. Она ворвалась в кабинет, когда Драко сидел в кресле и, уставившись на огонь, держал в руках стакан огневиски. Посмотрев на нее пустым взглядом, он вернулся к выпивке. — Я услышала тревожные слухи, — сказала Маргарет. — Какие же?  — Что ты отказываешься выполнять работу исполнительного директора. Что ты умываешь руки. Собираешься передать пост другому человеку. — Это не слухи, — ответил Драко. — Я не могу этим заниматься. Будет лучше, если… — Поверить не могу! — чуть ли не заорала Маргарет. — Это была мечта Астории, проект всей ее жизни, и ты вот так отбрасываешь его в сторону?  Он не понимал, как объяснить, что не может заниматься этим проектом именно потому, что он был делом всей жизни его жены. Ему нужно было сделать шаг назад, отстраниться. Это был единственный способ не захлебнуться в боли. — Я не могу, — повторил он. — Еще как можешь. Я тебе помогу. У нас очень хорошие сотрудники. Мы все тебе поможем. Но если ты сейчас уйдешь в сторону, фонд пострадает. Поддержка, которой добилась Астория, может иссякнуть. Мы сейчас помогаем сотням людей. — Мне всё равно, — сказал он, и в тот момент ему действительно было всё равно. Он любил Асторию, но она умерла, и теперь ему ни до кого не было дела. — Поговорим позже. Когда протрезвеешь, — сказала Маргарет и перед уходом кинула неодобрительный взгляд на бутылку огневиски. Драко чувствовал себя отвратительно. Ему открылась ужасная правда, и он больше не мог ее игнорировать. Он думал, что изменился после войны. Все убеждали его в том, что он изменился, даже стал хорошим человеком. Но это были не его изменения. Благодаря какому-то чуду в его жизни появилась Астория, с ее оптимизмом, добротой, отзывчивостью, и этого оказалось достаточно, чтобы подтолкнуть его в сторону добропорядочности. Все добрые дела, которые он делал, он делал под ее влиянием, исключительно благодаря ей. Теперь ее не стало, и он откатился к настройкам по умолчанию. Без нее Драко просто не знал, кто он такой.  Он чувствовал себя отвязанным от причала и унесенным бурей. Его носило по открытому морю без руля и ветрил. Он схватил бутылку огневиски, сделал глоток прямо из горла и продолжал пить, пока в голове не помутилось и боль не притупилась. Последнее, что он услышал, перед тем как отключиться, — это громкий стук во входную дверь.