О матерях и материях

      Мама привезла ее в новый дом тети Рози. Если честно, он нравился ей гораздо больше, чем их старое жилище. Да, там было всегда очень чисто и очень красиво, пахло всегда выпечкой, корицей и бергамотом. Но Джин там было как-то не по себе. Во-первых, там из забора торчал премерзкий гвозь! В первый же визит, когда она только начала ходить, она едва не напоролась на него бедром, но мама вовремя успела ее подхватить. Но этот гвоздь ее как будто преследовал, стоило только им с мамой подойти к воротам, он всегда был там. И как будто ждал, когда же Джин споткнется или проявит невнимательность и поранится об него. Она много раз спрашивала у тети Рози, почему этот гвоздь нельзя убрать. Но тетя Рози вздыхала и говорила, что это такая домовая магия, которая осталась еще от предков ее мужа. Август Принц очень не любил гостей. Почему-то особенно сильно он не любил маму. И Джин. Хотя, Джин как-то спросила у Торри, что ее отец вообще любил? — Он очень любит огневиски. И меня. И наверное, если бы я родилась мальчиком, он бы любил меня даже больше, чем огневиски. Почему-то с тех пор, Торри вдруг перестала говорить об отце совсем. Джин спрашивала ее о ее делах и том, что происходит у нее дома. Но Торри вдруг заучила эту свою «вежливую улыбку», а на все вопросы начала отвечать «все прекрасно, благодарю». За что она ее благодарила? Во-вторых, сам дом был очень странным. Как будто совсем ненастоящим. Он выглядел, как с новогодней открытки. Джин, уже тогда привыкшая к Норе, здесь чувствовала себя, словно ее тоже нарисовали. Она всегда старалась быть там очень внимательной и аккуратной. Есть она там отказывалась, хотя от кухни всегда шел великолепный аромат, а готовила тети Рози превосходно. Но она так боялась, что у нее что-нибудь капнет или испачкается скатерть, что обычно сидела и урчала животом, но в сторону еды даже не смотрела. К счастью, мама возила ее в гости очень редко, и как правило, всего на пару часов. И в-третьих, что самое странное. Вся обстановка в доме могла иногда…поплыть. Незадолго до похорон дядюшки Августа, мама и тетя Рози о чем-то шептались на кухне, а Торри и Джин сидели в детской, листали книжку со сказками и спорили о том, кто из них на этот раз будет великой волшебницей Морганой, а кто ее дурацкой служанкой Урсой. Они уже почти нашли компромисс, но тут дохнуло странным тошнотворно-сладким запахом, какой бывает от тухлого мяса. Джин вскинула голову и увидела, что все стены покрывает толстый слой плесени, а мебель вся гнилая и ветхая. Стало сыро и холодно, по ногам потянуло сквозняком. Джин испугалась, но Торри посмотрела на нее и сказала, что все в порядке. Просто это маме в очередной раз стало нехорошо. Так иногда бывает, когда папа любит огневиски слишком сильно, а у мамы не хватает ума промолчать. Через несколько секунд все пришло в норму. Но ощущение, что она сидит в сыром и гнилом гробу, так у Джин и осталось. А Торри продолжала, как ни в чем не бывало, листать свою книжку. Но этот дом был совсем другим! Тети Рози попросила маму взять Торри к ним на несколько недель, пока идет строительство дома и обустройство. Первое время им было тяжело ужиться. Торри вставала раньше них, умывалась, причесывалась, подбирала одежду. Она была так вежлива, что Джин даже становилось неловко. Когда они с мамой, лохматые и помятые брели на кухню или в ванную, Торри уже сидела в гостиной, одетая, как на прием, с прямой спиной и этой своей…улыбочкой. Она читала или просто молча сидела в темноте, не издавая ни звука. Она не чихала, не чесала нос, не зевала. Просто молча сидела, как маленькая статуя. И безукоризненно выполняла все, о чем бы ее не попросили. Как робот. Безупречно. Говорила только если к ней обращались, а все остальное время старалась быть…незаметной. И идеальной. Но через пять дней такой жизни, когда Джин уже готова была лезть на стену от ощущения, что у них в доме живет кукла, случился казус. Они ужинали и мама попросила Торри, передать ей чашечку с джемом. У Торри дрогнула рука и несколько капель джема упали на скатерть. Джин даже внимания не обратила, продолжая уписывать пончики. Торри вдруг замерла и подняла на маму огромные, испуганные и (наконец-то!) абсолютно живые глаза! У нее задрожали губы, она втянула голову в плечи и срывающимся голосом начала просить прощения. Джин чуть пончик мимо рта не пронесла, мама даже не успела среагировать, как Торри вдруг, ни с того, ни с сего залепила себе по лицу звонкую пощечину, да так, что на щеке остался красный след! Мама подскочила и рванулась к ней, но Торри пятясь от нее задом и рыдая, умоляла ее не трогать, ведь она же себя уже наказала! Джин испугалась. Испугалась и застыла на стуле, абсолютно не понимая, что происходит. Мама подхватила Торри на руки, замотала в сдернутый с дивана плед и села с ней в кресло, крепко прижав к себе и покачивая. Торри рыдала так страшно, что Джин не сразу осмелилась к ним подойти. Но мама шикнула на нее и Джин притихла, сев в другое кресло. И тоже вдруг окаменела и боялась привлечь к себе внимание. Ей вдруг показалось, что произошло что-то ужасное. Страшное. Как будто небо упало на землю. Она посмотрела на маму, у мамы тоже глаза были большие и совсем-совсем неживые, остановившиеся. Она что-то шептала Торри, сильнее прижимая ее к себе и целуя в светлую макушку. Джин самой хотелось плакать, ей было жалко Торри, жалко маму, жалко себя. У нее так бешено бухало в груди сердце, что ей казалось, что она вот-вот оглохнет. Постепенно Торри успокоилась, мама неловко разжала руки, когда девочка завозилась у нее на коленях и неуклюже слезла на пол. Все ее лицо было красным и опухшим, она натерла заплаканные глаза, волосы были растрепаны, а платешко помялось. Она выглядела такой слабой и жалкой, что тут уже Джин не выдержала и сползла с кресла, на цыпочках, как к раненому животному она подкралась к Торри и встала рядом с ней, не зная, что же теперь делать. Что-то привычное ей рухнуло, ситуация была для нее непонятной и она не знала, как поступить. — Джин, помоги Торри умыться, я пойду поставлю еще чай. Джин это помогло. Вот, четкий план действий. Когда такое происходит — надо умыться и пить чай. Торри еще всхлипывала, когда она умывалась и вела себя скованно. Но когда они снова сели пить чай, она вдруг улыбнулась. Не так, как всегда. Как-то застенчиво, но…по-живому. Она попросила прощения за «безобразную сцену» своим обычным светским тоном, но у нее с лица пропало ее высокомерное выражение. А через пару дней, она за столом даже почесала нос и для Джин это было так же неожиданно, как если бы Рождество отмечали в июне. Джин несколько раз пыталась выяснить у Торри, что же это такое было и зачем она так себя вела. Но дважды Торри ушла от ответа, сказав, что это в прошлом. А в третий раз, ее за этим разговором поймала мама. — Джин, помоги мне, пожалуйста на кухне, — очень серьезным тоном сказала мама. — Миссис Тодд, я могла бы тоже помочь, — Торри улыбнулась маме и даже сделала к ней несколько шагов. — Котенок, если тебе не сложно, прибери игрушки в детской, хорошо? Торри кивнула и с видимым удовольствием начала прибираться в комнате. Джин, надутая, вышла за мамой на кухню. Мама взмахнула волшебной палочкой, и ожившие щетки для посуды, принялись за работу, гремя тарелками. — Ну вот зачем ты меня прервала? — недовольно буркнула Джин. Она уже поняла, что ее помощь маме не требуется и это был только предлог, чтобы она не смогла продолжить разговор, — она ведь могла бы мне рассказать, что это было! А если с ней так еще будет? Может она сумасшедшая, мам? Как Мюриэль? — Во-первых, Мюриэль не сумасшедшая. — Но Фред… — Он пошутил, — Джин уже открыла рот, но мама подняла вверх ладонь, давая понять, что она не закончила, — а во-вторых, то, что ты видела это не сумасшествие. Это привычки. — Бить себя — это привычка? — у Джин вдруг впервые появилось чувство, что мама ей лжет, — не бывает привычки себя бить. Можно грызть ногти или ковырять в носу, но люди себя не бьют! — Бьют, дорогая. Просто по разному. Иногда умственно, иногда физически. Они привыкли так наказывать себя. — За что Торри себя наказала? Неужели за джем? Но это ведь всего лишь несколько пятен! Джин не понимала. Смотрела на маму и совсем ничего не понимала. Им было всего по четыре года. Когда же у Торри успела появиться привычка себя бить из-за пролитого джема? Мама тоже молча на нее смотрела. Она явно пыталась подобрать слова, Джин видела, как мама покусывает нижнюю губу и хмурится. Она так всегда делает, прежде чем сказать что-то неприятное. — Понимаешь, малышка…совсем с маленького возраста, Торри научили себя вести так, как считалось правильным в их семье. В каждой семье свои правила. В семье Торри нельзя плохо выглядеть, быть шумной и пачкать скатерти. За это наказывают. — Но тетя Рози бы никогда! Никогда бы! — Джин не верила. Тети Рози очень добрая! Она самая добрая женщина на свете. Она иногда даже добрее, чем мама! Тетя Рози прощала Джин и испачканные скатерти и шум, и то, что у нее на голове иногда воронье гнездо. Она очень радовалась, когда девочки возвращались с их прогулок, даже если Торри была в грязи с ног до головы! Правда, Торри всегда, когда пачкалась, вдруг делала эти свое мертвые глаза и до самого дома не разговаривала. И расслаблялась только тогда, когда тетя Рози говорила, что в этот раз — это не страшно. А что были и другие разы? Страшные? — Джин, в семье Торри ведь была не только тетя Рози, — мама старалась говорить очень мягко. Но Джин чувствовала, что воздух в комнате как будто стал густым и тяжелым и дышать ей стало труднее. — Дядя Август…наказывал Торри, да? И у нее из-за него привычка тоже себя наказывать? — едва слышно выдавила из себя Джин. Мама молча кивнула. От разговора во рту остался странный привкус. На секунду ей показалось, что вокруг снова пахнет тухлым мясом. — Почему тетя Рози ему разрешила? Джин подумала про семью Уизли. Дядя Артур тоже мог наказать ребят. И тетя Молли никогда не вмешивалась, считая наказание…справедливым? Но он их не бил. Только ставил в угол или отчитывал, или лишал сладкого. И тетя Молли тоже могла их наказать. Один раз Фреду даже досталось метлой под зад! Но это было смешно. Неужели тетя Рози, ее любимая, самая лучшая, самая добрая тетя Рози считала, что такие наказания для Торри справедливы? — Мам, может быть…может быть ты говоришь не правду? Тетя Рози не могла так поступать. Она бы запретила так делать! Мама молчала. Ее лицо стало бледным, а глаза такими же мертвыми, как у Торри. Джин уже даже привыкла к этому. Просто иногда ее мама видит перед собой какие-то страшные вещи. И никогда о них не говорит. Джин боялась ее в эти моменты, но знала, что ей это не причинит никакого вреда. Мама потом спрячет страшное лицо и снова будет собой. Она будет смешить ее и целовать в нос и в щеки. Надо только подождать, пока мама сможет взять себя в руки. — Понимаешь, — мама как будто с трудом разлепила губы, — понимаешь. Она снова замолчала и села на стул. Джин подошла к ней, прижалась к ее животу и зарылась носом в волосы. Это было самое лучшее, самое уютное место на свете. Когда мама обнимала ее, Джин казалось, что ничего страшного в мире нет. А мамины застывшие глаза, испуганная, бьющая себя Торри, тетя Рози вытирающая платком абсолютно сухие глаза и мальчик-магл в сломанных очках — это все только дурной сон. — Рози сделала все возможное, чтобы защитить Торри. Просто запомни это, хорошо? — Да, — также тихо сказала Джин. После того разговора, Джин отстала от Торри со своими вопросами. Вместо них, она затащила девчонку играть в сарай, где мама хранила старую сломанную мебель и все забывала от нее избавиться. Девчонки из этих обломков соорудили свой собственный маленький замок и оставшиеся полторы недели безвылазно играли там, то в королеву горы, то в великую фею Цирцею, а то просто валялись на старых продавленных матрасах, жутко пыльных, зато мягких, и обсуждали все на свете. Домой заходили только поесть и дать матери вдоволь поохать над тем, какие они обе грязные. А сейчас они приехали в новый дом тети Рози. Сперва Торри скривилась, что она теперь как будто лесная ведьма из глубинки. Но потом ей вдруг очень понравился лес, который подступал почти к самой ограде. И небольшое чистое озеро всего в пятнадцати минутах от дома по лесной тропинке. А уж когда они увидели настоящего живого зайца! Вот это был восторг! Этот дом не был идеальным. Он был только одноэтажным и не слишком большим, в нем была просторная кухня, она же и гостиная, две небольшие комнатки и ванна. Зато выглядел таким надежным! Он как будто вырос из земли и был сам его частью! Кирпичный, с большими окнами и яркой красной черепицей на крыше, на солнце он горел, как начищенные бока медных кастрюль тети Рози. В нем был небольшой огородик, но без ивы и фонтана. Всего несколько грядок и скамейка. В будущем, Тетя Рози решила еще пристроить небольшой курятник. Но главное! Здесь не было дурацкого гвоздя! И этот дом не плыл и не мерцал огоньками, он просто стоял на своем месте и был настоящим! Джин была от дома в восторге. Тетя Рози приготовила грандиозный ужин на новоселье: пирог с патокой, большая запеченная с апельсинами утка, тушеный картофель с горошком и капустный салат. Они сидели вчетвером на кухне, мамы о чем-то разговаривали, тетя Рози много смеялась. Торри, привалившись щекой к плечу Джин, говорила про Хогвартс, факультеты и, почему-то, про Чарли Уизли, который много знает про драконов. — Я бы хотела себе маленького дракона, — мечтательно сказала Джин, — он был бы всегда такой теплый и на нем можно было бы летать. — Тебе не хватает Темзы? — хмыкнула мама, — давай пока на ней остановимся, хорошо? Я не вынесу, если у нас дома будет зоопарк. Темза — это, конечно, классно. Миссис Фигг ее не обманула. У нее и правда вырос очень пушистый хвост! Он по форме напоминал павлинье перо, только очень пушистое и черное. И длинное. Сама кошка тоже выросла довольно высокой. У нее короткая гладкая черная шерсть, большие ушки и глаза. Но вот чужих она не любит. И спит только на подушке, из-за чего Джин пришлось завести себе еще одну. Кошка ночью могла упереться лапами ей в голову и скинуть с подушки, устраиваясь поудобнее. С мамой она себе такого не позволяла! Спала у спины или в ногах. Джин для нее совсем не авторитет. Но так приятно засыпать, зарывшись пальцами ее мягкую шерсть и слушать ее урчание, что Джин ей прощала эти шалости. А еще ей можно было рассказать то, чего никому-никому нельзя знать и она тебя не выдаст и не осудит. Только глаза будет щурить и урчать еще громче. — Оставайтесь сегодня у нас, — сказала тетя Рози, — я постелю вам в маленькой комнате. Уже завтра позавтракаете и поедете к себе. Джин устала так сильно, что почти не заметила, как мама ее умыла и уложила в постель. Кровать пахла лавандой, простынка была такой прохладной и приятной, что ей даже не хотелось сразу засыпать, чтобы продлить это великолепное ощущение. Она вытянулась, рядом легла мама и обняла ее. — Мам? — Да, милая, — мама уже явно засыпала. — А здесь Торри будет…ну то есть…ей ведь больше не будут наказывать? — Не будут. Давай уже спать, хорошо? — Хорошо. Мама засопела и Джин уже тоже готовилась отойти ко сну. Но тут из-за облаков выглянула луна и сквозь окно осветила стоящий у стены шкаф. Джин как-то напряглась. Она уже видела этот шкаф. Он был в старом доме тети Рози. Зачем она его сюда взяла? Ведь все остальное в доме было новое. От шкафа веяло противным гвоздем. — Мам, — Джин шепотом позвала маму, но она не проснулась, — маам! — Что? В туалет? Пить? — обреченным голосом спросила мама, не открывая глаз. — Нет, мам, тут шкаф. Мама поморщилась. — В нем никого нет, если ты об этом. И монстров под кроватью тоже не существует, что бы Фред тебе не говорил. — Это шкаф из старого дома, мам, зачем тетя Рози забрала его сюда? Мама молчала, но не спала. Значит думает. Значит шкаф все-таки не слишком хороший, когда мама про хорошее говорит, она никогда не думает. Джин занервничала. — Детка, это очень хороший шкаф. Полезный. У нас такой тоже есть. Мы их с Рози купили задолго до вашего рождения, они парные. Просто наш не вписался в интерьер и я убрала его в кладовую под старые вещи. А у тети Рози он хорошо смотрится, поэтому стоит здесь. Лжет. Джин вдруг покрылась мурашками с ног до головы. Ей мама сейчас лжет. Стало совсем страшно. Мама никогда не обманывала ее, никогда. Зачем она врет сейчас? — Да что с тобой такое? — мама все-таки открыла глаза и потрогала ее лоб и щеки, — ты чего, мышонок? Да это всего лишь шкаф, ну хочешь я зажгу свет и тебе его покажу. Но Джин не хотела смотреть шкаф, она хотела плакать. Ей было так горько в душе и противно, что она отползла от мамы к стене и отвернулась. Она понятия не имела, что с этим шкафом не так, но в том, что мама не сказала ей правду, она была уверена. Мама погладила ее по спине, но это прикосновение вдруг показалось ей липким и холодным, как будто ее потрогала не мама, а какой-то жуткий мертвец. Она застыла, боясь повернуть голову и увидеть вместо мамы…дядю Августа. С его жуткими бесцветными глазами, впалыми щеками, бледной кожей и острым длинным носом. Она как будто снова услышала его визгливый смех. Паника накрыла ее, словно огромная волна. Джин закричала и вскочила с постели. За ней подорвалась мама, попыталась взять ее за руку, но Джин продолжала биться и кричать, а память зачем-то снова вернула ее на кладбище, на похороны дяди Августа. Она снова видела черных безликих людей, Торри, как заведенная, повторяющую «у меня все прекрасно, благодарю», и жуткие улыбки вокруг, вежливые, неживые улыбки. Вдруг стало жарко, она услышала, как закричала мама, увидела, как она взмахнула палочкой. В комнату ворвалась тетя Рози в одной ночнушке и резко захлопнула за собой дверь. В ее руках тоже была волшебная палочка, они с мамой что-то сказали друг другу и вдруг навели волшебные палочки на нее! Джин испуганно закрыла руками лицо, жар вокруг нее все нарастал, нарастал, нарастал…а потом была яркая вспышка и жуткий грохот. И мамины руки. Мама что-то говорила, но она совсем не различала ее слов, они слились для нее в странный успокаивающий гул. Снова навалилась сонливость. Она почувствовала, как ее куда-то несут, но это не было важным. Мама наставила на нее волшебную палочку. И тетя Рози. Что они с ней сделали? Зачем они создали этот ужасный жар? Неужели это за то, что она догадалась о том, что мама ей солгала? Мама положила ее на диван в гостиной, укрыла пледом и села рядом с ней, гладя по голове. Волшебная палочка все еще была у нее в руках. Она ей делала красивые вещи. Она рисовала в воздухе золотые спиральки из дыма и пускала пузыри, когда Джин была маленькая. Ей очень нравилось это. Ее магия была такой же красивой и доброй, как и магия тети Рози. Но то, что она видела не было добрым и красивым. Жар причинял ей боль, от грохота и вспышек болели глаза и уши. Только сейчас Джин осознала, что мама что-то ей говорит. — Слышишь? Ничего страшного не случилось, так иногда бывает, — мама говорила очень ласково. — Зачем ты солгала мне про шкаф? Зачем ты навела на меня свою волшебную палочку и сделала этот страшный огонь? — едва слышно прошептала Джин и заплакала, — я бы ведь никому об этом не рассказала. Неужели ты больше меня совсем не любишь? Мама замолчала. Джин сквозь слезы посмотрела на нее. Но сейчас ее лицо совсем не было страшным. И глаза были живые и спокойные. Значит она не видит плохие вещи. Хороший знак. Мама ласково вытерла ей слезы и сгребла в охапку к себе на колени, как Торри несколько дней назад. — Малышка, ты что, не поняла, что произошло? В тебе проявились твои магические способности, — у мамы в голосе слышалась странная гордость, хотя и напополам с тревогой, — у тебя были очень насыщенные две недели, ты видела слишком много волнительных вещей, играла в игры, включала фантазию. А сегодня, засыпая, ты расслабилась, твое душевное состояние выровнялось. А шкаф напомнил тебе про плохие вещи. И все твои эмоции выплеснулись. Да, случился небольшой пожар. Но для двух хороших колдуний — это не такая уж страшная проблема. Тетя Рози мигом все поправит. Ты у меня самая настоящая волшебница! Джин смутно улавливала смысл маминых слов. Она устроила пожар. Это главное, что она поняла. Она устроила пожар! А если бы…а если бы мама не успела? Если бы ее не остановили?! Что будет, если она еще так занервничает, и никто не успеет ее остановить? Она могла погубить маму. И тогда в их дом пришли бы молчаливые люди. С вежливыми улыбками. И она бы сидела как Торри, с косичками и кивала им головой и говорила бы, что у нее все в порядке. — Мам, я не хочу быть волшебницей. Я больше никогда-никогда не хочу колдовать! — ее снова затрясло. — Почему? Зайчонок, то, что случилось — абсолютно нормально. У детей часто прорезаются способности таким образом. Просто ты еще очень маленькая и тебе нужно к ним привыкнуть. Это часть тебя, ее надо принять. — А если бы ты не успела… — Я же твоя мама. Я же рядом. И со мной бы никогда ничего не случилось, я обещаю тебе. Давай-ка я сварю тебе какао, хорошо? Уже очень поздно. Мы выпьем по кружечке, завтра наступит новый день и все будет хорошо. Веришь мне? Джин подавила очередной приступ плача. Мама рядом. С мамой ничего не случилось и не случится. Так бывает. Мама заварит какао, ляжет рядом и будет гладить по голове. А завтра наступит новый день, в котором все будет хорошо. — Верю, мам.