О матерях и материях

За окном дул холодный ветер, и сквозняк проникал в комнату. Ногам было прохладно и Джин подтянула их к себе, обхватив руками. В доме царила странная, жуткая тишина. Люди ходили из комнаты в комнату, но, как будто специально, старались не издавать звуков, а если кто-то говорил, то понижал голос до шепота. Мама объяснила ей, что она должна вести себя очень тихо и не привлекать внимания. Если честно, ей давалось это с трудом, но она держалась. Мама оставила ее на просиженном диване и попросила присмотреть за Торри, а сама куда-то отошла. Сперва Джин даже обрадовалась, что их оставили вдвоем, а значит они могут очень даже интересно провести время. Но Торри сидела рядом, как статуя и молчала. И даже, кажется, старалась не моргать. Тетя Рози почему-то вся была одета в черное и постоянно промакивала глаза платком. Джин не понимала зачем — ведь глаза у нее были абсолютно сухие. К ней подходили незнакомые люди, что-то тихо говорили и отходили и постоянно трогали тетю Рози за плечо. Она подходили и к Торри, но она только кивала им головой и изредка очень вежливо улыбалась и снова впадала в свое странное оцепенение. Эта «очень вежливая» улыбка нервировала Джин. Торри всегда так делала, когда ее отчитывали или происходило что-то плохое. Она ее выучила, наверное, даже раньше, чем научилась говорить. Из-за нее Джин все время казалось, что они все сделали что-то ужасное, и всех их скоро отчитают и поставят в угол. Джин пробовала держаться поближе к матери, но она почему-то настойчиво уводила ее каждый раз в эту комнату, не давая ей ни с кем заговорить и просила раз за разом быть рядом с Торри. Джин не понимала, зачем. Торри вовсе не выглядела нуждающейся в ее компании. Она была похожа на маленькую леди со страшных картин, которые висели в этом доме. Одетая в черное платье, причесанная, так что из двух косичек не торчит ни одного волоска, косы перевязаны черными атласными лентами. Черные туфельки вычищены так идеально, что в них даже отражается лицо. Она бледнее, чем обычно. Ее светлые волосы выглядят совсем белыми на фоне ее наряда. Она похожа на куклу. На совсем неживую куклу. — Мам, — Джин не выдержала и шепотом позвала маму, на всякий случай подергав ее за мантию. Мама тоже была почему-то в черном. У Джин настолько черных вещей в шкафу не оказалось, поэтому мама заставила ее влезть в колючий темно-серый свитер с узким горлом и темно-синюю юбку. Интересно, а у Торри много черных вещей в шкафу? Хотя это платье на ней выглядит совсем-совсем новым, Джин была уверена, что раньше его точно не видела. — Да, милая, — тоже шепотом ответила мама, — ты не замерзла? Осталось чуть-чуть потерпеть и мы пойдем домой. Хочешь, возьмем Торри к нам в гости? — Если честно, то нет, мам. Она сегодня какая-то жуткая. Все сегодня какие-то жуткие. Кто эти люди, мам? Почему тетя Рози постоянно трет платком глаза? Мама тяжело вздохнула. Джин знала, что она совсем не хотела ее брать сюда, но, к сожалению, ее было не с кем оставить. Уизли уехали на неделю к своей сумасшедшей тетушке Мюриэль. Джин видела ее только один раз, а о том, что она сумасшедшая ей рассказал Фред. Ей самой тетушка показалась громкой и вечно всем недовольной. А еще она почему-то назвала ее «милой леди», хотя в тот момент Джин не сделала ничего плохого. — Торри такая тихая, потому что у нее умер папа. Понимаешь? — Но папа, это же не совсем важно, — возмутилась Джин, — у меня вот папы совсем нет, но я же не веду себя так. Тем более дядя Август был противный. Почему она из-за него тихая? — Как это папа — не совсем важно? — мама нахмурилась, — дядя Артур Уизли — это важно? — Да. Дядя Артур это очень важно. Фред сказал, что если бы дяди Артура не было, то и всех Уизли бы не было. — А если бы не было дяди Августа — не было бы Торри. — Но Торри, это не Уизли, — ну почему мама не понимает таких простых вещей? Торри, конечно, тоже хорошая, но она ведь иногда еще и жутко противная. А Уизли всегда хорошие. Ну, кроме Перси, когда он читает свои жуткие нотации. И кроме Билла, когда он дергает ее за косичку. И кроме Фреда с Джорджем, когда она становится жертвой их очередного розыгрыша. Но Чарли и Джинни точно хорошие! И Рон! Рон залез на чердак к упырю, это точно признак хорошего человека. Мама вздохнула и присела на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Малышка, Торри любит папу. Это с другими он был противным, а с ней всегда был хорошим. И она грустит, что его больше нет. Люди, которые здесь ходят — они знали ее папу, когда он был для них хорошим, понимаешь? — И они тоже грустят? — Да. — Мне надо пожалеть Торри и тетю Рози, да? — Джин посмотрела на девочку в черном платье. Она представила, что бы она чувствовала, если бы это из-за ее мамы в доме ходили люди в черном, а мамы бы больше не было. На глаза сразу же навернулись слезы. — Да. Ты у меня такая умница, — мама ласково погладила ее по щеке, вытирая слезинку, — только не плачь, нам осталось совсем немного. Хорошо? — Хорошо. Джин вернулась к Торри. Она совсем не изменила позу. Только улыбка у нее была, как приклеенная. Кукольная. — Торри, — Джин нерешительно потрогала девочку за руку. Холодная. Торри повернула к ней голову. Джин видела, что у нее в глазах стоят слезы, поэтому они странно и жутко блестят. — Если ты хочешь, то можешь поплакать. Ведь тебе грустно. — Спасибо, но я уже плакала вчера. Сегодня плакать не стоит, ведь вокруг много людей, — словно заученную фразу сказала девочка, — папа не любил, когда я плачу на людях. — Но ведь его уже нет. Теперь-то можно? К тому же, ты плачешь из-за него. — Какая ты глупая, Джин. Папа сказал, что плакать на людях из-за него точно нельзя. Потому что тогда, люди будут думать, что он был со мной плохим. — А он был? Торри ничего не ответила, села еще ровнее, налепила на лицо эту свою вежливую улыбку и кивнула кому-то в ответ на слова сочувствия. — А что сказала мама? — Джин не нравился этот разговор, но и оставить его на такой странной ноте она не могла. Она не была уверена, что Торри ей ответит. — При папе мама никогда ничего не говорила, — тем же безжизненно-светским тоном ответила девочка и поправила на платье оборку, — все должно быть идеально, — тихо добавила она, — папа бы точно этого хотел. Нет, ну он точно был противным. Джин даже расстроилась. Ведь теперь ей никогда нельзя сказать об этом другим, потому что это «сплетни» и «дурной тон». А ему в лицо уже не получится. Она, честно, сделала такую попытку, пока они все стояли на кладбище и старый нудный волшебник что-то говорил над могилой. Но мама, как будто почувствовав ее намерение, крепче сжала ее руку и придвинула ближе к себе, закрыв своей мантией ей весь обзор. Но она хотя бы сказала об этом маме. Маме — это не другим, это не сплетни, а собственное мнение. И от этого ей становилось чуточку легче. А еще можно сказать об этом Фреду — он почему-то не считал ее мнение дурным тоном. Наверное, потому что сам обожал высказываться по любому поводу и всегда все знал. В проходе показался незнакомый Джин мальчик. У него были очень светлые волосы, зализанные назад, острый подбородок и странные, почти прозрачные глаза. И одет он был так, как будто собирался, самое меньшее, на прием к Королеве. У маглов такая есть, ей Фред рассказывал. Неожиданно оживилась Торри. У нее немного порозовели щеки, а улыбка из «очень вежливой», превратилась почти в нормальную, просто вежливую. Дурной знак, не иначе. Мальчик подошел к ним, окинул взглядом Джин. Ты так не смотри. Я тоже умею так смотреть, меня мама научила! Джин моментально продемонстрировала навыки, задрав подбородок и окинув мальчишку очень равнодушным взглядом. «Смотри так, чтобы он сразу вспомнил про нестриженные ногти и грязные ботинки». Это называлось — пренебрежение. Джин знала, что у Торри это получается лучше. Но сейчас, к ее большому разочарованию, девочка не сделала такое лицо, а ее почему-то не подействовало. Наверное, потому что ботинки у мальчика были начищены не хуже, чем у Торри, а ногти подстрижены. На мальчика это, казалось, вовсе не произвело впечатления. — Здравствуй, Виктория, — он чуть наклонил голову в знак приветствия. Он странно растягивал слова, будто ему лень говорить. — Привет, Драко, — так же манерно сказала Торри. Да что тут происходит вообще? — познакомься, это дочь маминой подруги — Джин Оливия Тодд. — О, твоя мама работала на мистера Крауча. Джин понятия не имела, кто такой мистер Крауч. И абсолютно не поняла, к чему было представлять ее этому мальчишке полным именем. — Я Малфой. Драко Малфой. Понятнее ей не стало. Ну, Малфоев она знала. И с ответом нашлась. — А, это у твоего папы волосы, как у женщины? Торри рядом с ней как будто поперхнулась. И совсем не как леди, незаметно пнула ее ногой. Драко тоже выглядел несколько обескураженным. — Его отец работает в Министерстве, — она сделала большие глаза. — Ну да, и дядя Артур тоже работает в Министерстве. И моя мама там работает. И твой папа там работал. Слушай, а волшебники работают где-нибудь еще, кроме Министерства? Раз уж Торри ожила, нужно воспользоваться моментом и хоть немного поговорить. Сидеть в тишине ей уже жутко надоело. — В Министерстве работают разные люди. Есть важные люди. И есть совсем не важные. Мой папа — очень важный, — мальчик выглядел настолько убежденным в своей правоте, что Джин невольно ему поверила, — и твоя мама, если верить отцу, тоже важная. Конечно, мама важная! Мама вообще самая важная! Джин смутно понимала, чем мама занимается на работе. Но такая мама, как ее, точно не станет заниматься глупостями. И дядя Артур тоже важный! Без него всех маглов давно бы покусали унитазы! Но сказать об этом ей не дала Торри, почему то резко сменив тему. — Как твои дела, Драко? — Знаешь, неплохо, — с очень серьезным видом ответил мальчишка, — отец пообещал купить мне метлу, как только потеплеет. Он хочет вырастить из меня настоящего ловца! — А у меня уже есть метла! — радостно оповестила Джин. Ну наконец-то! О полетах и квиддиче она может говорить долго! — Какая? — почему-то надулся Драко, — какой-нибудь «Чистомет-3»? «Чистомет-3»? Такие были Чарли и Билла. Ее метла была совсем другая, меньше и гораздо красивее. — Нет, у меня «млечный путь». Мальчишка неожиданно рассмеялся. — Ты что? Это же маленькая дурацкая метла для детей! Она даже ненастоящая! — А вот и настоящая! Джин вскипела и слезла с дивана. — А какую же тебе купит твой отец? Ты своими короткими ножками даже «чистомет» с земли не поднимешь. Ей неожиданно стало стыдно за свое «даже». У Уизли были такие. Что это за «даже»? Как будто их метлы плохие. Да, они не такие красивые и новые, как ее…но они у них есть! И летают они все классно! Ну, кроме Перси. Может это он приемный, а не Рон? Судя по всему эта работа мысли отразилась у нее на лице. — Отец пообещал мне любую метлу, которую я выберу сам. И я хочу «нимбус 2000». Они еще даже не вышли в продажу, только эксклюзивные модели на заказ! Такую метлу Джин не знала. И это было обидно. Она очень гордилась тем, что знает Фреда, который знает вообще все! Может мальчишка ей врет? Мальчики вообще не особо умные. Хотя Перси умный. И Билл тоже. Как же с ними тяжело, с этими мальчиками… Вот Джинни классная! И Торри, когда не сидит, как кукла и не улыбается Драко, тоже вполне ничего. И чего это она снова молчит? Джин обернулась к Торри. То пинается, а теперь вдруг снова села и нацепила эту свою улыбку. Джин проследила за взглядом девочки. Та смотрела на длинноволосого светлого мужчину в проходе. Он как раз что-то говорил тете Рози. Драко тоже заметил. — Да, это мой папа, Люциус Малфой. Он пришел выказать сочувствие твоей маме, Виктория. Противный. В этот момент откуда-то вышла ее мама и направилась сразу к тете Рози и Малфою. Люциус сразу перестал говорить и как-то странно посмотрел на маму. Так, как будто она ему…досадила. Мама встала между ним и тетей Рози и что-то резко ему ответила. Джин уже видела маму, когда она злится или переживает. Но такой она не видела ее никогда. Мама как будто стала выше ростом. О, ее фирменный взгляд! На нестриженные ногти и грязные ботинки! Наверное, у Люциуса, как и у сына, и с ногтями и с обувью тоже все было в порядке. Он продолжал также смотреть на маму и гадко ей улыбаться. Ну уж нет! Дяде Августу она не успела ничего сказать, о том, что она о нем думает. Но этот-то вполне живой! Джин уверенной походкой двинулась ко взрослым, едва не врезавшись в Драко плечом. — Эй, куда это ты? — удивленно спросил мальчик, но она обернулась к нему, посмотрела на него маминым взглядом и, о чудо! Взгляд подействовал. Драко невольно стушевался, не понимая, что она такого некрасивого на нем увидела. Она подошла к маме и откашлялась, привлекая их внимание. И уже даже почти открыла рот, как ее вдруг схватила тетя Рози и подняла на руки. Это было крайне неожиданно. — Малышка, ты наверное жутко устала. Пойдем, позовем Торри и Драко, я налью вам какао. Помнишь, ты просила у меня книжку со сказками Барда Бидля? Я же ее нашла специально для тебя и отложила. Джин не сводила глаз с Люциуса Малфоя. Сообщать ему свое мнение, сидя на руках у тети Рози — глупо. Это будет выглядеть, как будто она его боится. Она посмотрела на маму. Мама в защите, как будто, не нуждалась. Она улыбнулась ей и кивнула. И выглядела при этом почти как обычно. Ей не хотелось оставлять ее с ним наедине, но выбора уже не было. Джин согласилась на сказки и какао. Вечно эти взрослые все портят! Мама вернулась, когда они уже почти допили какао. Драко молчал. Торри старательно улыбалась. Тетя Рози, почему-то, тоже молчала и нервно переставляла чашки с места на место. Джин как раз дочитывала сказку про зайчиху-шутиху. — Мам, а тетя Рози разрешила мне забрать книжку домой. Можно? — Конечно, зайчонок. Рози, все уже разошлись, за Драко сейчас зайдет мать. Мне остаться с тобой? Тетя Рози перестала перебирать чашки. — Знаешь…я думаю, мы с Торри сегодня уедем ночевать к моей маме. Джин глазам не поверила, когда увидела у матери на лице такое облегчение. Она подошла к тете Рози и что-то тихо ей сказала. — Ты поедешь сегодня к бабушке, — Джин повернулась к Торри, — ты рада? — Если честно, не очень, — тоже тихо ответила Торри, — у нее там…не так, как у нас здесь. Зато у нее есть две кошки. Я от них чихаю, но зато они очень ласковые. Музи и Стелла. Стелла, представляешь, лысая! — Лысая кошка? — Джин вообразила себе это чудовище. Получилось не слишком реалистично, — зачем она побрила кошку? Твоя бабушка тоже сумасшедшая, как Мюриэль у Уизли? — Что? Джин, нет! Это такая порода лысых кошек! Они еще немного обсудили это. Но Джин все равно осталась при мнении, что завести себе лысую кошку может только сумасшедшая Мюриэль. А Торри быстро устала ее убеждать в обратном. Мама вела машину очень осторожно. Она совсем недавно сдала на магловские права и еще не привыкла к ней. Когда Джин спросила, зачем им машина, если мама прекрасно трансгрессирует, а сама Джин предпочитает камин или метлу, мама сказала, что это для конспирации. По работе. Но на работу она тоже трансгрессировала. Загадка. — Мам? — Да, зайчонок. — Что теперь будет с тетей Рози и Торри? Ее правда волновал этот вопрос. Она уже знала, что для того, чтобы жить нужны деньги. А их приносил только дядя Август. Он еще и поэтому был так важен. Как же они будут жить, если им никто больше не приносит деньги? — Ну, я думаю, что Рози какое-то время будет жить у родителей, пока не успокоится и не выберет для себя новое жизненное направление. — А деньги? — Какие деньги? — мама даже от дороги отвлеклась. — Ну, которые приносил дядя Август с работы. — Семья Рози вполне обеспеченные люди. Отец оставил им хорошее состояние, да и мать тоже не была домохозяйкой. — О, они работали в Министерстве? — Нет, в больнице Святого Мунго. Они знахари. И мама Рози раньше преподавала в Хогвартсе травологию. Но ушла оттуда, когда вышла замуж, чтобы проводить время с супругом. У Августа тоже есть счет в Григоттсе, который унаследовала Рози. — А у нас есть такой счет? — И у нас есть. Джин переваривала информацию. То есть, в жизни Торри почти ничего не изменилось. Только ушел человек, который запрещал ей плакать на людях из-за него. — Значит, сейчас тетя Рози сама себе хозяйка? — Ну и вопросики у тебя, Джин. Да. — То есть, она будет делать все, что захочет? — Да, — голос матери стал заметно более напряженным. — Значит быть вдовой не так уж и плохо. У тебя есть деньги и можно делать все, что хочешь, — подвела итог Джин, — тогда понятно, почему тетя Рози совсем не плакала. Мама резко остановила машину и повернулась к ней. — Джин, не вздумай нигде сказать эту фразу, договорились? — Но я же сказала правду? — Джин возмутилась. Ей стало обидно почти до слез. — Милая, пойми. Не все свои мысли можно озвучивать вслух. — А что, за них меня посадят в Азкабан? — Чарли недавно рассказал ей о дементорах и ей теперь было не по себе от этой мысли. — Кажется, надо чуть реже отпускать тебя к Уизли, и чаще оставлять с Торри, — тихо пробормотала мама, но Джин ее все равно услышала, — взрослые люди не озвучивают все свои мысли, потому что иногда они могут принести большой вред, понимаешь? — Но ведь я говорю правду! — снова повторила Джин и, не выдержав, все-таки разревелась. Ну почему взрослые такие! — Это твоя правда, — не выдержала мама и повысила тон, пока отстегивала ремень безопасности и перетаскивала Джин с заднего сиденья к себе на водительское, — а у других правда бывает другая. Другая, понимаешь? И люди делают плохие дела другим, отстаивая свою правду. Мама обняла ее и погладила по голове. Продолжая всхлипывать, Джин уткнулась маме в шею и вдохнула родной и знакомый запах ее духов. — Мне могут сделать плохо, если я буду говорить свою правду? Выражение лица у мамы в этот момент было…жутким. Как будто она видела перед собой что-то страшное. Она выдохнула, слабо улыбнулась, но Джин чувствовала, как подрагивают ее руки. — Сегодня был такой тяжелый день, ты видела столько новых лиц. Ты перенервничала. мы сейчас придем домой, я наберу тебе ванну и все будет хорошо, да? Джин и правда чувствовала, что устала. Она еще всхлипывала и чувствовала, как от слез закрываются глаза. Мамин голос ее убаюкивал, а руки и запах ее духов дарили ощущение сладкого покоя. Ей вдруг нестерпимо захотелось спать. — Тебе никто и никогда не сделает плохо, маленькая, — едва слышно сказала мама, целуя ее в макушку. Джин почувствовала, как вздрогнула мама и шумно выдохнула. И как ей на щеку капнула слеза. На этот раз, не ее. — Мам, — сонно пробормотала Джин, — давай заведем кошку. Только, пожалуйста, не лысую. Не хочу быть, как Мюриэль.