О матерях и материях

      За окном догорал ранний закат. Зима неумолимо приближалась, уже подвывал северный ветер, дни становились все короче. Но со снегом и холодами приближалось и Рождество. Для волшебного сообщества это Рождество должно было стать счастливейшим за последние 16 лет…       Дамблдор задумчиво смотрел на дверь своего кабинета, рассеянно поглаживая теплые перья Фоукса. Феникс выглядел таким же уставшим, как и его хозяин. Он сонно жмурил глаза и перебирал лапами по насесту, устраиваясь поудобнее.       Прошедшая неделя словно состарила профессора на несколько лет. За девять дней произошло столько всего, Дамблдор уже не помнил, когда он в последний раз спал. Если бы не забота Минервы, он бы, наверное, и не ел. Но декан Гриффиндора, беспокоясь о его состоянии, сама едва держась на ногах, на неделю перехватила управление школой. Радостные ученики устраивали вечеринки и останавливать их… никто не хотел. Деканы призывали к порядку, но лишь для проформы и больше следили лишь за тем, чтобы у этих вечеринок не было последствий.       Неделю назад все Гриффиндорцы спали в большом зале — Полная Дама, на радостях спустилась в подземелье к портрету веселого зельевара, высосала его котел с Эйфорийной настойкой, и всю ночь горланила со своего портрета совсем недетские частушки, игнорируя и учеников и преподавателей. Ей подпевал Пивз, укравший палочки у двух первокурсниц со Слизерина, и игравший ими как барабанными, на всех стоящих в том коридоре, доспехах. Доспехи были не против. На удивление, доставили хлопот Когтевранцы. Ума палата — дороже злата, кто это только придумал? В гениальные головы пришла идея сделать небольшой налет на «Три метлы» и вынести оттуда бочонок с огневиски. Розмерта сопротивлялась. Вынесли вместе с бочонком. Пока разбирались, розовощекая и довольная барменша уже хихикала что-то на ухо Флитвику, игриво накручивая на палец его единственную, чудом сохранившуюся на лысой голове, седую прядь. Надышавшийся от бочонка профессор сопротивлялся вяло. Макгонагалл была вне себя. Общее праздничное настроение не разделял только Аргус Филч. Сбившись с ног в первые два дня, он махнул на это рукой, и прижав к себе свою кошку, спрятался в своем кабинете.       Увидев его капитуляцию, Макгонагалл тяжело вздохнула и приняла волевое решение. В кабинет директора она зашла с прямой спиной. В руках у нее была большая тарелка с картофельным пюре, тушеной говядиной и зеленым горошком. И без предисловий заявила о том, что учеников нужно отправить домой на неделю, тем более, что многих уже начали забирать родители. Страна празднует. Все должны увидеть родных, разделить с ними радость. Да и у рыцарских доспехов рядом с большим залом, от фразы «за Мальчика-который-выжил» уже нервный тик.       Поэтому сейчас в Хогвартсе стояла непривычная тишина. Остались всего несколько ребят, те кому некуда было ехать… Вчера директор появился в большом зале. Он улыбнулся ребятам, девять человек сидели за одним столом, не разделяясь по столам факультетов. Эта картина очень задела его. Ведь их соединил за общим столом не праздник. Их сплотило общее горе, все они потеряли родных…кто-то раньше, кто-то позже. Они радовались, но иначе. В их празднике отчетливо чувствовалась горечь. Сейчас Хогвартс для них дом, спокойная гавань…какой будет их жизнь после его окончания? Успеют, смогут ли они обрести здесь прочные связи, которые будут держать их на плаву во взрослом мире? В такие моменты Дамблдор отчетливо чувствовал, что делает важное дело. Общее благо и правда, иногда, требует единичных жертв…       Стук в дверь отвлек его мыслей, постепенно становящихся все мрачнее. Фоукс вздрогнул, открыл один глаз, расправил и сложил крылья, снова нахохлился и уснул. «Пунктуальна, как всегда» — довольно подумал профессор. Это хороший знак. — Войдите! Он повернулся к двери лицом и тепло улыбнулся вошедшей. Она осторожно шагнула в кабинет, мягко прикрыла за собой дверь. С ней зашел и озоновый, холодный запах свежего снега, час назад начавшегося на улице. Женщина двигалась непривычно плавно, руками придерживая большой круглый живот, выпирающий из-под просторной мантии. Она сняла меховой капюшон, стряхнув на ковер нерастаявшие снежинки. Дамблдору было непривычно видеть ее такой тихой. — Здравствуй, Ви, — он встал, вытащил палочку и сотворил большое уютное кресло. Почему-то в зеленый горох, — я же предлагал встретиться у тебя, куда ты в твоем положении… — Я беременна, а не больна, Альбус, — прервала его Ви. Она поправила сбившиеся под капюшоном волосы, тяжелая черная грива рассыпалась по плечам. Ви посмотрела на кресло, достала палочку и молча добавила к нему подушечку и мягкую подставку для ног. Тоже в зеленый горох. Тяжело осела в него, запахнула мантию и подняла глаза на директора. Дамблдор внутренне сжался от жалости.       Она осунулась. Черные волосы невыгодно подчеркивали и темные круги под глазами и заострившиеся скулы. Она была бледна, губы упрямо сжаты. Но в глазах…он стыдливо радовался тому, что в них больше не было того жуткого застывшего выражения, когда он смотрел на нее четыре дня назад, стоя напротив. — Хочешь горячего шоколада? Или чаю? Она дернула уголком губ, обозначив благодарную улыбку. — Если честно, последние полтора месяца мне хочется сливочного пива. Дамблдор подумал, что он ослышался. — Сливочного…пива? — Да, — на секунду в ее глазах мелькнули знакомые ему искорки смеха, — и почему-то тараканью гроздь. Или драже «Берти Боттс» со вкусом ушной серы. — Ты даже в подростковом возрасте не любила сливочное пиво, — Дамблдор недоуменно поднял брови и, против воли, улыбнулся, — как ты его называла? Ах, да… — Сопли с газом, — подсказала ему Ви, тоже улыбнувшись. Дамблдор достал из шкафа чуть запылившуюся бутылочку. Налил в стакан, осторожно подал ей, стараясь, чтобы пена не потекла по стенкам. — Кажется, у твоего ребенка будут весьма специфичные вкусы, — пробормотал он, возвращаясь в свое кресло, — беременным же нельзя… — Судя по всему, этой девчонке можно все, даже гной бубонтюбера, — ответила Ви, облизнув с губ сливочную пену. — Девчонке? — Да. Позавчера встретила Сивиллу в «Кабаньей голове». Даже зайти толком не успела, а она уже напророчила мне высокого рыжего сына. — С сыном случится несчастье? — усмехнулся директор. Ох, Сивилла… — Разумеется. То ли он мне жизнь испортит, то ли соседям. А может и то и то. Так что вчера я начала в детской ремонт, клею розовые обои. Ждем девчонку. Дамблдор задумчиво качнул свой стакан со сливочным пивом. — Нашла, значит, как использовать ее пророческий дар. — Нашла, — кивнула Ви. Повисла тишина. Не неловкая, но вдруг резко охладившая атмосферу в кабинете. — Альбус… Ви решила первой нарушить тишину. Голос ее стал вдруг безжизненным, словно она заготовила эти слова заранее и готовилась к этому разговору. Может быть, так оно и было. — Меня слабо убедила твоя речь перед Орденом. Ты знаешь. — Да, — тихо сказал Дамблдор и поднял на нее глаза, — но я сказал, все что знал. — А если я не верю? — она упрямо поджала губы. Откровенно врать в глаза мракоборцу в декрете? — Я сказал все, что мог сказать, Вирджиния. Ви сощурилась, точно большая кошка. В ее карих глазах на мгновение полыхнул недобрый огонек. Она отметила обращение к ней по полному имени. На Дамблдора и вправду свалилось за короткий срок слишком много. Смерть Поттеров потрясла Орден. Но для большинства, эта боль была притуплена эйфорией победы. Не для Ви. Лили… Он организовал жизнь Гарри у его родственников. Он устроил похороны Джеймса и Лили…совсем не так, как они этого заслуживали. Наспех, скомкано. Он испытывал вину и стыд, каждый раз, когда вспоминал два простых гроба, что стоят у вырытой ямы. В них — двое героев. Двое людей, погибших ради ребенка. Вместо него. И глаза Ви, которая стояла напротив. Ее агонию ярости и боли, которую ничем не получилось усмирить и сгладить. Неподвижная, не замечающая ветра, что сорвал с нее капюшон и терзал волосы. Бледная, с жутким выражением лица, она была словно окаменевшая от горя. Руки, судорожно сцепленные на животе. Он больше не хотел видеть ее такой. Никогда больше не хотел. И вот сейчас, в совсем другой обстановке, снова показалась тень того жуткого лица. — Я хочу забрать Гарри. Он знал, что она попросит об этом. — Ви… — Альбус, послушай, — она перебила его, в глазах снова появилось упрямое выражение, — я представляю, сколько желающих уже было… — Ви, я не могу… — Альбус, как ты мог отдать его Дурслям, — вдруг шепотом сказала она и наклонила голову, пряча глаза и задрожавшие губы, — как ты только мог оставить его у них. Это настоящее предательство Лили, Альбус, самое настоящее! Она никогда, слышишь, никогда не отдала бы им его! Почему ты распорядился им, как вещью, почему ты решил, что можешь решать! Сириус… — Не о нем, Ви! — вдруг грохнул Альбус и Ви осеклась. По ее щекам текли слезы, она подняла на Альбуса глаза и увидела, что губы профессора тоже заметно подрагивают. — Я не верю, — едва слышно сказала она, — не верю, что он мог. Почему ты не вмешался, почему не… Дышать в кабинете становилось все труднее, Дамблдору пришлось прилагать огромные усилия, чтобы сделать вдох и не сказать на выдохе что-то ужасное. — Объясни мне, объясни, Альбус, что произошло?! Ну не мог Сириус предать, не мог! — она начала тихо, но под конец голос уже почти сорвался на крик. Ви тут же приложила к животу руки и успокаивающе погладила, — почему ты не пытаешься спасти Сириуса? Как Крауч мог бросить его в Азкабан без суда? Эти вопросы сводят меня с ума! Что это за игры, Дамблдор? Ты отправил малыша в дом, где ему никогда, никогда, слышишь, не будут рады? Они замучают его, лишат и детства, и радости! Ты не доверяешь мне его, хорошо, хорошо, отдал бы любому, кому доверяешь, да ты сам мог бы его забрать, и никто бы слова не сказал! Она задавала слишком прямые вопросы. Слишком прицельно била. Другие так откровенно не спрашивали, доверяя его мнению, уважая его статус, возраст, опыт, в конце концов. А ей было наплевать. Она сидела, растрепанная, с этим смешным животом и смотрела на него, как на таракана. Дамблдор закрыл руками лицо. Его жег ее взгляд. Больше всего он хотел, чтобы она сейчас ушла. Он не мог ей объяснить. Она была его верной соратницей 13 лет, никогда не оспаривала его решений, делала вещи, от которых у людей бы кровь в жилах застыла. Ее выдержка не раз спасала Орден. Но сейчас перед ним сидела не Вирджиния Тодд. Сейчас перед ним сидела женщина, которая потеряла подругу. И будущая мать, чья ярость подпитывалась желанием защитить ребенка, которого она буквально несколько недель назад качала на руках и которому обещала, что никому не даст его в обиду. Ее мир, в котором она была для кого-то важна, рухнул. Лили потеряла родителей четыре года назад. А через год уже была в Ордене. И привязалась к Ви. Почувствовала ее грубую заботу, поверила, что в женщине, которая работает на Бартемиуса Крауча и в последние пять лет больше ликвидатор, чем мракоборец…есть какая-то душа. — Она была мне почти всем, Альбус, — тихо сказала Ви, правильно угадав ход его мыслей за этим молчаливым жестом, — она дала надежду на жизнь, на нормальную жизнь, где кроме смерти есть что-то еще. И для меня вся эта ситуация, с Гарри, Сириусом, Дурслями…личная, понимаешь? И я не понимаю твоих поступков. Дамблдор отнял руки от лица, поправил спадающие очки. Он думал. Что за игры? — Волан-де-Морт исчез, — проговорил он, — но ты представляешь, сколько еще на свете Пожирателей? Они будут его искать. И найдут. У любого из нас найдут. Я бы и тебя спрятал. О твоей дружбе с Лили знают немногие, но знают. Они к тебе придут. — Придут, — спокойно кивнула Ви. Это было для нее очевидным, — я бы спряталась с ним… — Где? — Уехала бы в Советский союз, — вдруг горько усмехнулась она. — И пряталась бы там с ним всю жизнь? Отдала бы Гарри в Колдостворец? Скрывала всю жизнь? Растила бы как своего? — Дамблдор на секунду задумался, — где сейчас Джон? Считает себя Иваном в домике в Тайге? — Федором, — поправила его Ви, — он где-то в Петербурге, у них там сейчас спокойно. — Любишь ты, конечно, неожиданные развязки. Так что, Гарри стал бы…кхм…допустим, Алексеем, ты Анастасией, нашла бы своего Федора, родила ему Марию. И всю жизнь бы жила ради ребенка под чужой личиной? — Я бы пошла на это. — Оставила бы Рози? — Это запрещенный прием, Альбус, — скривилась Ви. — Ты знаешь, что это не выход. Вирджиния вздохнула. — Я знаю, на что ты пошла, чтобы спасти отца своего ребенка, Ви. Думаю, это был самый тяжелый «Обливейт» в твоей жизни. Но с Гарри так сделать нельзя. У Дурслей он будет в полной безопасности. — Кто спасет его от самого Дурсля? — едко спросила она, — знаком с ним? — Гарри сможет за себя постоять, его это закалит, — Дамблдор постарался сказать это уверенно, но судя по ядовитой усмешке Ви, на нее это не произвело впечатления. Замолчали. Ви допила сливочное пиво. — Не отдашь? — Нет. Снова воцарилась тишина. Дамблдор смотрел ей в лицо и это задумчивое выражение нравилось ему все меньше. Легилеменция? Он себя одернул. Не вежливо. И не полезно. Она ему будет нужна и подрывать ее доверие такой выходкой… — Ты попробуешь поговорить с Сириусом? — Если Крауч позволит мне это, но честно… Он вдруг понял, что она может его понять. Если только откровенно сказать, она сможет его понять. Она вскинула левую бровь. — Не хочешь? — Должен. Но «Фиделис», Ви… — Знаю. Он Хранитель, эту тайну у него бы никакими пытками не вырвали. Он пришел к нему сам, — ее голос сорвался на шепот, она отвела глаза, они сухо блеснули, в них отразился огонек горевшей свечи, — но он уверяет, что невиновен. Надо попытаться, надо выяснить, это нельзя так оставить. Что такого ему обещал Волан-де-Морт? — В Ордене не было другого шпиона, а в последние два года Волан-де-Морт знал о каждом нашем шаге. Даже Люпин не верит в невиновность Сириуса. Он заходил позавчера, сказал — уезжает. Я пробовал уговорить остаться, предлагал остаться в Хогвартсе, я бы нашел дня него дело. — Знаю, — снова повторила Ви. Распад этой компании ей тоже дался тяжело. Джеймс и Лили мертвы, Римус сбежал, не в силах вынести боль потери, Сириус в Азкабане, скорее всего заслуженно… Питер…надо заехать к его матери, попытаться утешить. — Я поговорю с Краучем, он настаивает на высшей мере для Сириуса за убийство магглов. Про Поттеров никто не в курсе. Может смогу хотя бы…когда все успокоятся, встретиться с ним. Лишь бы не казнили в спешке. Я уже отправил Барти десяток сов, пока ответа не было. — Я покидаю Орден, Альбус, — сказала Ви и выпрямилась. Пока он говорил в ее голове явно зрело какое-то решение. Их взгляды встретились. Дамблдор сцепил у носа пальцы. Это было ожидаемо. Но… — У меня нет преподавателя защиты от Темных Искусств, — сделал он попытку оставить ее возле себя. Но уже понимал, что проиграл. Когда-то она грезила этой должностью, но сейчас… — Ей нужна мать, — она кивнула на живот и тяжело поднялась, — до свидания, профессор Дамблдор. И не оглянувшись, вышла из его кабинета. — До свидания, миссис Тодд, — грустно сказал он и повернулся к Фоуксу, — нам всем иногда нужна мать.