Солдат с лиловыми глазами

      Вечером Пауль вернулся в Руины. Его ждали с нетерпением. Он накормил мальчика, которого вытащил из-под кровати в бараке, и присел на ступеньку. — Давайте знакомиться. — ласково сказал он, — по традиции, начинаем с первой. — Меня зовут Сара. — представилась «первая» — я из Берлина. Меня спасли в тысяча девятьсот тридцать восьмом году, когда солдаты стали громить дома и жечь синагоги. Папа тогда укрыл меня в своём подвале. — Меня зовут Алон. — на этот раз отозвался мальчик, — у меня та же история. — Моё имя Хаим. — это был мужчина не сильно старше отца Бруно. — у меня та же история. Так сказали ещё девять человек. Среди них были и дети и взрослые. Бруно уже был немного удивлён, что пока ему было четыре года и он спал в своей кровати, эти люди сидели в сыром подвале, перепуганные и уставшие от бега. — Меня зовут Саша. Немцы сожгли деревню, где я жил у своей бабушки. Сначала они некоторое время жили там. Папа жил в нашем доме и очень нам помогал. Потом он спас нас от злых фашистов. — Меня зовут Катя. Я сестра Саши. — Меня зовут Вася. Я брат Кати. — Меня зовут Иосиф. — сказал мальчик, ранее подходивший к Бруно. — мою маму застрелили немцы, а отец погиб на войне. Мы с Зинкой и Кешкой сидели в подвале сожженного дома. Вася, Катя и Сашка приносили нам еду, а потом привели папу. И все остальные дети рассказывали о том, как их мам или отцов убили немцы. Многие рассказывали, как оказались в лагерях, в которых им приходилось не сладко. Бруно почувствовал, как из его глаз текут слёзы, а тело пробивает дрожь. — Так вот, что за работа у моего отца… — сказал он, но тут же отвлёкся от этого. — они не говорят по-немецки, почему я их всех понимаю. — Я сделал так, чтобы вы могли говорить на местном языке и понимать его. Это русский язык, здесь все на нём говорят. — объяснил Пауль. Бруно надолго замолчал, чтобы переварить всю эту информацию. — Ну, чтож, теперь вы. — сказал Пауль через время. Бруно и Шмуэль рассказали свои истории. Мальчик, которого кормили из шприца ещё лежал на полу, но мог говорить. Он что-то рассказывал про свою семью и то, как над ним издевались в лагере. — Заключённых избивали на моих глазах, если бы я показал хоть каплю боли, их бы постигла ужасная участь. — Почему? — спросила Карин. — Русских бы отправили в другой лагерь, а евреи оставались бы там. — А как они это определяли? — спросил Бруно. — Я чувствую боль своего народа. Я воплощение еврейского народа. Моё имя Израиль, но у меня есть второе имя — страны называют его «позывной» — Давид. Тут Руины огласил крик «Ура!» и все евреи подбежали к Израилю. — Какое счастье! — Спасибо, Г-споди! — Живой! — Где сердце? На последний вопрос Израиль ответил: — Я попросил девочку по имени Германия спрятать его. Иначе его бы отобрали. Бруно не понимал, о чём говорил Израиль, но полагал, что некое «сердце» было очень важно для евреев. — Так, давайте ложиться спать. Уже поздно. — Пауль прошёл в угол комнаты и взял оттуда книгу. — я почитаю вам на ночь. — А где нам спать? — Шмуэль в этот день очень мало говорил. Пауль протянул каждому по старой простыне. — Это всё, что я могу предложить… — Ничего. — Шмуэль расположился возле кровати, Бруно лёг рядом. Пауль дождался, пока все лягут и начал читать. Утром Бруно разбудил музыка. Когда он поднялся, он увидел Пауля, стоявшего на ступеньке и игравшего какую-то мелодию на скрипке. — А мне говорили, что скрипка — не наш инструмент. — Нет «наших» и «не наших» инструментов. — ответил Пауль, прервав игру. — С добрым утром. — Ага, с добрым утром. Когда все Руины поднялись на ноги, скрипка смолкла. — Сейчас я вас накормлю, а после… — Пауль посмотрел на Шмуэля. Бруно тоже посмотрел на друга. Он как будто стал ещё более бледным, а на полу рядом с ним темнело мокрое пятно. — Вот же я идиот! — Пауль ударил себя по лбу и побежал в сторону печки. Он достал какие-то баночки и какие-то таблетки из них. — Вот! — он сунул три из них в руку Шмуэлю. — Это витамины, которые я забыл вам дать вчера. Святые посыльные, простите меня, пожалуйста! Я подверг вас огромной опасности. Ещё три таблетки он растровил в стакане с водой, подошёл к Израилю, приподнял ему голову и стал поить его этой водой из шприца. — Надеюсь, дефицита фосфора, калия или магния у вас не возникло. — Пауль быстро поднялся на ноги. — Значит вы двое поедите через полчаса. Бруно, дашь Шмулю немного этого бульона, как я давал вчера. И да, разнообразие будет ему вредно сейчас. Лучше не торопиться с этим. — Хорошо. — ответил Бруно. — Израиля покормят Дарья и Настя. Они более опытны в этом деле. Пауль раздал ещё пару указаний и принялся разливать суп по тарелкам. Закончив с этим он окинул Руины взглядом и выскочил за дверь. Через полчаса Бруно выполнил его просьбу, но реакция Пауля не давала ему покоя. Почему он так испугался? Чем опасен этот «дефицит», про который он говорил? И куда он опять побежал? И самое главное: неужели отец Бруно на самом деле плохой человек? Неужели его работа — это причинять другим боль? Бруно вспомнил все вчерашние истории. В Руинах нет ни одного человека, которого бы не мучили в лагере или просто в захваченной деревне или городе. И девочка Арина, у которой нет одного глаза; и мальчик Даня, у которого теперь обе ноги заменены железными протезами; и очень красивая (как показалось Бруно) девочка Дарёнка, которая страдала от лихорадки; и мальчик Стёпка, который стал невольным донором крови для немецких солдат — все они говорили своими историями, как ужасно им жилось «под немцами» и какие ужасные люди эти самые немцы. Бруно чувствовал, что скоро он начнёт ненавидеть собственного отца. После обеда Пауль снова дал витамины Шмуэлю и Израилю. Их ещё подкармливали между завтраком и обедом, а также в Руинах был обязательный полдник, так что в день обитателей Руин кормили по четыре-пять раз. Многие другие дети и взрослые сами подходили и пили витамины. — О, Всевышний, — тихо шептал Пауль, перед тем, как снова уйти куда-то, — пусть скорее закончится эта страшная война! Дай своим детям сил пережить её! За что такие беды ты посылаешь им? Смилуйся над детьми своими! Прошу тебя за них… Хотя Бруно не понимал «за кого» просит Пауль, но эти слова очень напоминали ему молитву. — Г-споди, на кого ж ты оставил нас?.. — вдруг прошептал кто-то. — Пауль не сможет спасти всех… — А я верю, что папа не один такой! — перебил его Калев. — Я верю, что есть ещё другие герои! — Конечно… — Филипп пытался как-то поддержать его, но выглядел слишком грустно для этого. — Привет. — к Бруно подошёл Мартин. Почему-то Бруно это имя показалось знакомым, словно он уже где-то его слышал, но не мог вспомнить, где именно. — Привет. — немного задумчиво ответил он. — Слушай, а расскажи, как там в Берлине? Я понимаю, что ты давно там не был… — Ничего. Там всё было, как всегда, только в последнее время, пока я там жил, нам запрещалось включать свет. — А… Ясно… — Мартин вздохнул. — А ты бы хотел домой? — спросил его Бруно. — О чём ты? Теперь ЭТО мой дом. — Мартин вдруг съёжился, — А в Берлин я не хочу. Там злые солдаты с собаками. — А что собаки? — Я сам не видел, но Мойша рассказывал, что немцы натравливали на людей своих собак и что они очень большие и злые. — Немцы или собаки? — в разговор встряла Алёнка. У неё была странноватая пятнистая кожа — Да, походу, и те и другие. — усмехнулся Антон. — Кстати, о Мойше! — Мартин быстро перевёл тему. Бруно успел заметить, что Миша уже открывал рот, чтобы что-то сказать. — А где он? — В лес, поди, с Аароном свинтил. — сказала Зинаида Игоревна. — В лес? — переспросил Бруно. — Да, тут рядом лес. — ответил Денис. — Шмуль, ты слышал? — Бруно обернулся на друга. — Ага. — Давай сходим, посмотрим. Это будет наше первое исследование в Ново… Ново… — В Новосибирске. — подсказала Дарёнка. — Да, точно. Мальчики поднялись на ноги, Шмуэль с некоторым трудом, и вышли из Руин.