Дожить до рассвета

      Книга выскользнула из руки, свалилась мне на нос и впечаталась в кровавый ворс ковра. Леденцы, цукат и тянучки-с-с-с! Один вред для детских лиц от этих кулинарных кирпичей-фолиантов.  — Неправильно, Вы, леди, чужое имущество кидаете,  — заметил Азар, сопроводив фразу ленивым выпадом – старшие играли в фехтовальщиков.  — Надо с размаху и в окно. Майский ырка наверняка бы поддержал идею. Крошка-лестригон. Я потерла ноющую переносицу, подобрала тяжелый том и забралась с ногами на диван.       Этот сборник рецептов притягивал взгляд уже давно. Даже не знаю, можно ли теперь такой купить в обычном магазине. Все иллюстрации здесь нарисовали акрилом от руки, страницы переложили тонкой пергаментной бумагой, да и шрифт такой вычурный, что читать иногда тяжело. Спустя неделю тонких намеков и откровенных просьб Рафаэль согласился помочь с какой-нибудь простенькой выпечкой. Выбор остановился на имбирном печенье. Зима — самое подходящее время для килограммов сладостей, исчезающих за чтением милой сказки или просмотром очередного фильма. Азар на первых парах кивал, но вот уговорить его присоединиться оказалось не под силу.       Рафаэль заметил мое разочарование и, отбив клинок, произнес: — К горячим просьбам и мольбам угрюмый лед был равнодушен. — Он эти слезы пил на ужин, — без запинки досочинил Азар. — И в этом вечная беда всех тех, кому мороз был нужен. — Верно, cielo. Но сейчас конкретно Ваша беда в том, — он поднял гарду на уровень глаз, — что Вы по привычке работаете шпагой на манер меча. Оп! Вот так хорош.       Тот сделал перевод, батман, опустил лезвие, но тут же вывел наверх, сымитировав укол в лоб. Азар кое-как уклонился и нанес рубящий удар. Клинки скрестились и закрутились под визг металла. Рафаэль надавил своим, шагнул вперед, и, уложив свободную руку на спину напарника, точно в вальсе, привлек его к себе. — Но лед ломается, когда любовью он обезоружен.       Азар опустил шпагу и попытался изобразить раздражение. Но при взгляде на нас решительность пошла на спад, расслабляя зажатые в качестве эмоциональной обороны плечи. — Голубоглазые манипуляторы! — буркнул он. — Ладно. Бегом на кухню, пока не передумал.       Раньше я никогда не готовила. Но здесь, на Земле, начитавшись о еде разных народов и традициях, связанных с ней, захотелось попробовать. Петя в Мольвактене так искусно управлялся с самыми разными продуктами, неужели ее величество не разберется с каким-то несчастным печеньем?       Сперва полагалось приготовить ингредиенты: масло, мед, апельсиновая цедра, имбирь, молотые орехи, лимон. И почему бы не съесть это все по отдельности? Мне поручили достать муку из шкафчика. Все шло прекрасно, пока я не взялась за дело. Спустя мгновение на голову осыпалась белая пыль высшего сорта. Коробка зависла в воздухе и поплыла к старшим. Я исподлобья глянула на них и чихнула. — Ничего. В интернете говорят, ее можно наносить на волосы. Сухой шампунь получается. — У нас теперь свой пряничный человечек, — заметил Рафаэль. — Скорее колобок, — сказал Азар, собирая волосы в высокий хвост. — Пришлось бы сейчас по сусекам скрести.       Потом оказалось, что рецепт предусмотрел похожие ситуации и даже оправдал — муку рекомендовалось высыпать на стол перед началом готовки. Добавив ее уже как положено — в миску, к остальным составляющим, я замешала липкую песочную массу. По крайней мере, сначала месила точно я, а потом, когда она стала слишком густой для вилки и баловства, пост сменили.       Пока старшие вспоминали, как выглядит скалка и можно ли найти ее в квартире, я за неимением другого дела успела попробовать сырое тесто, которое кстати вышло не хуже готовой выпечки, и вывести на ровном полотне мучной пыли портреты и инициалы всех троих. Вернувшись, натурщики немного поправили детали, но в целом остались довольны работой. Стирать совместное творчество просто так не хотелось, поэтому перед тем как продолжить решили запечатлеть результат на фото.       Форму для печенья мы так и не выбрали, так что делали все, что приходило в голову. Первыми на пергамент улеглись: динозавр, человечек, елочка, медвежонок, котенок и самая многозначительная в мире клякса. Азар всё-таки втянулся в процесс и теперь вырезал фигурки почти с тем же энтузиазмом, что я. Черная прядь выбилась из прически и повисла перед его глазами. Рафаэль, не прикасаясь к ней, слегка провел пальцами по воздуху. Локон вернулся на место. Азар поднял взгляд на него и тут же получил белую полоску муки на кончике носа. Я хихикнула и нырнула под стол, уворачиваясь от клейма пекаря на собственном лице. Снова захотелось чихнуть - непонятно как, но до меня добрались. — Так нечестно! Нельзя бить в домике! – утираясь рукавом возмутилась я. — Честность — не мой конек, — Азар нарочно отвернулся в поисках противени, но голос выдавал игривую улыбку. — Зато теперь все квиты.       Следующие минуты растеклись по полу перед духовкой в терпеливом ожидании. Руки все еще пахли пряностями. Желтая гирлянда на окне и полках бросала на стекло акварельные отблески. Вообще, висеть ей полагалось на потолке, вышагивая по которому Азар даже начинал приклеивать кусочки скотчем, но в итоге запнулся о люстру, шлепнулся на ковер, да так и лежал, пока Рафаэль, как и положено, со смеху валясь на колени, помогал ему распутаться.       Посуду мы пока не убрали и теперь это гора напоминала миниатюрный город будущего, жители которого совсем недавно прятались по домам от снежной бури. За нашими стенами тоже хозяйничала и немного фальшиво подвывала метель, отчего комната казалась еще теплее. Азар вспомнил о спасенных мною от участи мусора еловых ветках и теперь разламывал большую лапку на более мелкие и аккуратные, передавая готовые Рафаэлю, что сидел на кухонной тумбе, принимал и собирал хвою в прозрачную вазу.       В коридоре зазвонил домофон. Мы в недоумении переглянулись. Кого могло принести в такую погоду? Мои знакомые обычно предупреждали заранее, да и код знали наизусть. Коллеги старших вовсе игнорировали подъезд, вторгаясь сразу в прихожую. Азар отряхнул джинсы от иголок и вышел встречать незваного гостя. Через пару минут к букету кулинарных ароматов прибился еще один знакомый, смоляной. — Хальпарен? — удивился Рафаэль. — Рад тебя видеть. Välkommen. Заходил бы сразу по листу, зачем мерзнуть? — Tack, — ответил мастер, поворачивая голову так, чтобы рога пролезли в узкий дверной проем. — В следующий раз обязательно попробую ворваться без приглашения. Но сейчас дела. Лили, подъем. Тут в одном супермаркете ансикта завелся. Надо вытравить до утра.       Ветер оказал услугу и взвыл вместо меня. Яростный рой снежных пчел ударился в стекло и продолжил бесцельно метаться по улице. Сейчас бы зарыться под плед, а никак не бегать по переулкам в поисках твари, которую необходимо избить и побыстрее. И чего ее трогать? Некрологи пока не пополнялись, значит не мешает. А кому мешает пусть сам разбирается и не отвлекает порядочных людей.       Я представила, как скажу это мастеру в лицо и прикусила язык. Печенье уже позолотила аппетитная корочка. Человечек даже немного потрескался. Стало как-то обидно оставлять его без присмотра. — Это обязательно? — спросила я. — Да, — ответил Хальпарен. — А без меня никак нельзя? — Нельзя. — Нельзя, но можно и обойтись, в крайнем случае? — Нет. — А если, предположим такой вариант, я, вдруг, чисто в теории, не хочу? — Так хоти.       Желания не прибавилось, но кто об этом спрашивал? Из груди вырвался тяжелый вздох. Суставы будто заржавели и теперь отзывались противным, слышным только мне скрипом. Я нарочно выдвинула ящик с приборами так, что те жалобно звякнули, и взяла большой нож. — Зачем тебе это? — с неподдельным интересом спросил Азар. — Рисунок наносить. Руну. — А, точно. Ладно. Погоди.       Он мельком глянул на Рафаэля. Тот кивнул указал взглядом на шкафчик с посудой, дотянуться до которого мне не удалось бы даже со стула. Азар потянулся, подвигал по полкам что-то стеклянное и вынул наружу, как сказали, подарок к грядущим праздникам. Я с трепетом размотала бечевку и вытащила из бумажных объятий короткий кинжал. Ромб изумруда на головке рукояти, изящная крестовина, была даже подпальцевая выемка. Все это вызывало восторженный писк и смутное недоумение.       Лезвие делила пополам несуразная полоска серебра, а на упаковке красовалась печать с одной из букв белорусского алфавита. Значит, покупали точно в Мольвактене. Но когда? И зачем им туда ходить, когда можно купить похожую безделушку в любом из ближайших супермаркетов?       Все эти мысли разбились об одно простое чувство благодарности. Меня хотели порадовать, нашли такую полезную вещь и кому какое дело, где ею обзавелись. Я прижала клинок к себе и ткнулась лбом в грудь Азара. Всего на секунду, а затем схватила мастера за рукав, вытащила его в прихожую, накинула плащ-униформу и, крикнув что-то на прощание, скрылась в тамбуре.       Мороз приятно остудил румянец. Метель еще не угомонилась, но сбить прохожих с ног и закопать в сугроб до весны уже не пыталась. Закутавшись поплотнее, мы побрели по скользкому асфальту, хрустя остатками соленого песка. Хальпарен шел рядом и даже старался поддерживать беседу. Вопрос о самочувствии как обычно проигнорировал, хотя выглядел бодрее, чем на последних практиках. Не могу представить, что могло случиться тогда, в Мольвактене. С тех пор как наутро после инцидента с богинкой он явился с костылем – изогнутой веткой, под мышкой и перебинтованными ладонями каждый встречный, включая нас с Петей считал своим долгом выяснить причину такого состояния. По итогу уровень язвительности в крови магистра превысил норму, а внятного ответа получить так и не вышло.       Когда дорога вывела нас к нужному зданию, ветер совсем утихомирился. Снег комьями скапливался на рогах и мастеру приходилось то и дело встряхивать головой. Скрывать необычную внешность теперь было нечему, и мы вышли на лист. Здесь с лета ничего не изменилось, растения даже листьев не сбросили.       Хальпарен изложил подробности заказа. В данный момент магазин закрыли. На территории никого из посторонних не наблюдалось. Сам ансикта бродит по продуктовому отделу - устроил там что-то вроде гнезда. Просили ничего не сжигать и по возможности обойтись без разрушений.       На последнем пункте губы магистра скривила усмешка. Значит зажигать сегодня всё-таки суждено, но в целях безопасности не мне.       Мы обсудили набор формул, и я вышла обратно на пустынную улицу. Воздух теперь казался хрустальным. Коснешься и все разлетится в мелкие осколки, открывая обзору мир листовых. Забив легкие до отказа, я села на землю и выдохнула, собираясь с мыслями. Итак, мой первый заказ. Почти как первая любовь. Казалось бы, столько книг прочитано, столько советов услышано, пора бы знать, как действовать и все равно где-то около желудка просыпается пьяный Джои Джордисон. С одной стороны, ансикта далеко не агрессивный и обнулить его энергию особых усилий не стоит. С другой, я не вактаре по природе, к тому же новичок. Чтобы отправить меня беседовать с Гавриилом тоже много ума не надо. Несмотря на то, что Хальпарен ожидал где-то рядом и пришел бы на помощь в любой момент, ощущение беззащитности и паники росло как воздушный шар с каждым вдохом.       Рукоять кинжала впилась в ладонь, успокаивая дрожь. «Всё нормально. В любой непонятной ситуации можно добежать до стенда с приправами и устроить соляной бунт. Или сесть там с самого начала и пусть сами разбираются» - подумала я, встала, поправила хальсбанд, стянула волосы резинкой на затылке, шмыгнула носом и зашагала в сторону тусклых неоновых вывесок.       Камеру я у входа не заметила, подступила вплотную к зданию, вошла на лист, сделала шаг и вынырнула обратно. Зал встретил гостью гудением ламп, оставленных работать специально для моего удобства. Безжизненный ряд стеклянных дверей и витрин тупо таращился на шеренгу касс напротив. Отличный выбор, между прочим. С собаками, которых ансикта так боится, в магазин не пускают, на ночь все расходятся, а днем энергетических доноров достаточно для целой стаи навьих. Правда, наш клиент пока компанией не обзавелся, значит совсем свежий и далеко от гнезда не отходил. Всегда оставался вариант просто позвать его по настоящему имени и не мучиться, но предугадать реакцию на такой жест не представлялось возможным даже самым опытным вактаре.       Плавно перекатываясь с пятки на носок, останавливаясь даже от шороха собственной одежды, я пробиралась вдоль стен, придерживаясь свободной рукой за полки. Может, нужно было поставить пару формул-капканов по пути? Но тогда бы пришлось жертвовать драгоценные силы на их поддержку. Вот если бы. — Внученька, подкажи старой. В колико ныне хлеб станет?       Я крутанулась на каблуках, сбив с места пакет молока. Тот упал на пол с грустным шлепком и лопнул. Громкий звук и брызги заставили зажмуриться, но страх неизвестного тут же открыл глаза. Поблизости никого не было. Только маленькая белая лужица растекалась вокруг, облизывая прилавок и подошвы. Держа кинжал наготове, я медленно обернулась и тут же отшатнулась.       В конце ряда у перекрестка стояла пожилая дама. Совсем старушка. Она опиралась на корявую трость и с улыбкой разглядывала неуклюжую наемницу. Но стоило мне занести кинжал для удара, дружелюбие пропало. Следом исчезла и бабушка.       Я кинулась прочь из отдела, не пробежав и пары метров, схватилась за прилавок и снова замерла. Мокрые сапоги противно скрипнули.       В районе с заморозками послышался размеренный стук. Я отвела руку в сторону так, чтобы легче бросить блок, поднесла рукоять накрест к плечу, как показывал Хальпарен, и пошла на звук.       «Атаковать или попробовать что-то из разряда щитов? А вдруг ему будет больно? Нет, нужно выбрать что-то щадящее. А если кусаться полезет? Ну, это же просто защита. Ты сильнее и больше, будь благороднее! Самое время прибегнуть к тактическому отступлению. Соберись, дура. Что мастеру скажешь? Смотри, он же маленький совсем».       На холодильнике с мороженым сидел мальчишка лет семи и болтал ногами, выбивая тот самый ровный ритм. Ботинки, хоть и были крепко зашнурованы, висели на пальцах, будто у малыша не было части ступни. Он заметил меня, нахмурил брови и с укором помахал пальцем. — Чевой-то ты молоко бросаешь? — пропищал беспятый. — Молоко, его беречь надобно. И вострием махаться не хорошо это. За что это ты на старших то так? — А хорошо на чужой территории селиться? Нашел бы себе дом какой-нибудь. Вот в Нави деревня есть хорошая. Полечился бы. — Да мне и тутово хорошо. А чевой-то чужое? Не живет тут никто ночами. Зато я живу теперече. Значится мой дом. Мой, видишь, как, не ихний. И вострие-то ты убери. Ты кто такая, шоб с железом в дом к приличным гар-жада-нинам ходить? — Налоговая, — буркнула я и опустила кинжал к животу. Потом, как бы между делом прокрутила его в пальцах, очертив в воздухе полукруг. Мальчик следил за моими движениями, но пока ничего не понимал. Насторожился только, когда я подняла рукоять ко лбу. – Жарко тут, — пояснила я, колющим жестом перенося клинок к бедру.       Вспыхнул свет. Ломанная вязь руны рассекла воздух. Малыш вскрикнул, кубарем покатился с холодильника, шлепнулся на пол, тут же вскочил на корточки. Голова его облысела. Руки обрастали шестью, похожей на спутанную обугленную проволоку.       Я сложила пальцы для следующего броска. Блеснули жучки глаз. Ансикта исчез. Просто взял и испарился, будто его и не было. Запоздалый щит пролетел к кассам и потух. Армия торговых рядов проглотила остаточный треск.       Горло зажали сгибом локтя. Черные жесткие кудри щекотали подбородок. Я заметалась из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть с шеи хотя бы эту ответственность. Но беспятый клещ вцепился с новой силой. Не помня себя от боли, я вывернула кинжал, пырнула им куда-то за ухо.       Воздух пронзил оглушительный визг. Воротник освободился. За спиной что-то хрустнуло. По плитке прошлись острые когти. Новый бросок. Я развернулась вслед за жестом, выставила клинок перед собой.       Формула достигла цели. Призрачная панель щита прилипла к шерстке, прибила ансикта к земле. Тот извивался, корчился, стараясь дотянуться языком до покрасневшей от удара лапы. Клинок не попал прямо в мясо, лишь прошелся по коже. Обычное железо бы не помогло. Серебряная пластина все-таки сыграла свою роль.       Интересно, вэксты в самом деле предусматривают такие ситуации? Может, мы их зря ругали? Отвратительно, конечно, что без ран не обошлось. Будь на моем месте более опытный вактаре, бедняге не пришлось бы причинять боль.       Я опустилась на колени, достала заготовленную бутылочку с каплей крови, занесла ее над хальсбандом и прошептала неразборчивое «прости». Вряд-ли ему стало легче после извинений. Признание вины лишь попытка очистить совесть, но никак не лекарство. Для обиженного это скорее мыло против въевшейся крови. — Стой! — вдруг заверещал беспятый. — Не надо! Меня точно ударило током. Не надо. — Что? — Не бей! — пищал он, заливая пол слюной. — Я тебе еще пригожусь! — Чем это? — Откуплюсь чем только пожелаешь! — продолжал упрашивать ансикта. Даже попытался повернуть голову, хотя щит мешал ему двигаться. — Все исполню! Любую службу сослужу! Но пусти пожить в Яви пару годков, а? Ни слуху, ни духу обо мне не будет. А коли туго придется, свистни, кликни — мигом примчусь. Пожале-эй ты сироту бесприют-ную-у, — завыл он.       Ноготь скользнул по деревянной пробке. Вообще, если так подумать, мастер не говорил, что выскочку обязательно обнулить. Всего-то вытравить, чтобы людей не пугал. И, в теории, никто бы не остался обиженным, если бы беспятый просто улизнул и спрятался подальше. «Не надо» — сильные слова. Почти как «не хочу». Сжав поудобнее рукоять кинжала, я согласилась: — Договорились. Но учти, вздумаешь баловаться… — Не думаю! — уже хрипел от воплей ансикта. — Не думаю. Не подумаю. Пусти ты меня, дочь человеческая! — Пускаю. На счет три. Раз, два…       Щит испарился. Ансикта вспрыгнул на корточки, лизнул наконец раненную лапу, посмотрел на меня, так и не спрятав язык, показал щербатый ряд зубов и исчез.       Я убрала бутылочку в карман и подняла голову. По спине пробежала стайка слонов. Из-за ближайшего стеллажа вышел мужчина. Состриженные почти под корень волосы и черная кожаная куртка создавали впечатление типичного бандита или детектива в отставке из сериалов местного телевидения. Он замер, поддерживая молчаливый обмен настороженными взглядами. Охранник? Еще один навий? Случайный прохожий? Галлюцинация?       Ответ пришел в голову незамедлительно, но совсем не тот, что ожидался. Не пуля, но молниеносный жест, яркая вспышка и сильная энергетическая волна. Затылок ударился о стенку холодильника. Лицо похолодело, а потом обожгло так, будто к носу приложили раскаленную кочергу. По нёбу расползался соленый привкус. Трещинки на обветренных губах ущипнула горячая жидкость. От боли навернулись слезы. Сквозь их дрожащую пелену на меня пялилось острие ножа. Грубый голос что-то затараторил по-белорусски. Кинжал отлетел совсем недалеко, под ножку прилавка. Но на попытку дотянуться до него, незнакомец заорал и замахнулся. Я пискнула, съежилась в комок и закрылась ладонями. Послышались возня, чье-то раздраженное шипение, а следом возглас Хальпарена. — Vad fan?! Ваня, твою налево, какого драного упырем белуна ты творишь, я тебя спрашиваю? — Магистр Хальпарен? — мужчина побледнел и даже как-то осунулся. — Батюшки, я… — Ты сын русалочий, кадука тебе в жены. В Ордене вообще не учат смотреть в кого ножи тычешь? Или Баюн глаза выцарапал? Так я тебе сам их вырву, Вий ты недоделанный! Лили, встать можешь? Давай-давай. Нечего на полу сидеть.       Пока мастер хлопотал надо мной, Иван стоял в стороне, заново наливаясь жизненными красками. Оружие сложил, убрал в карман и теперь только переводил взгляд полный досадного раздражение то на меня, то на Хальпарена. Встретившись глазами с последним, он опустил голову, порылся в куртке, нашел зубочистку, закусил. Затем спрятал левую руку в карман, оставив правую поблескивать массивными перстнями, на открытых среднем и большом пальцах.       Магистр остановил мне кровь, убедился в общей сохранности, потрепал по голове и снова обернулся к Ивану. Но тот заговорил первее: — Позвольте принести мои извинения. Меня отправили избавиться от анчутки. Никто не предупреждал, что может возникнуть конфликт интересов. Поспешил, не разглядел кулон, каюсь. — Спешить безобидно на людях. Мне по генетике смеяться не положено и не хочется. Единственное, чем могу успокоить – ошиблись не только Вы, но и заказчик. Ансикта сошел с листа в последних числах сентября. Вашим он стал бы только в конце следующего месяца. До четырёх считать умеете? — Но кто тогда снялся в августе? То есть, я понимаю, сейчас некая аномалия в данном вопросе, и, возможно, не вся информация поставляется достоверно, если поставляется вообще, но… Я имею ввиду, мне говорили, это некто из глубин. Как анчутка. Могли напутать в отделе. — Очень любезно обвинять управление в халатности, при этом не шифруя кодовое имя ансикта. Нового накликать хотите? — осмелилась вставить я. — У нас свои правила на этот счет, — отмахнулся Иван. — Так кто же августовский? Как вы их называете, выскочка?       Чудовищный грохот ударил в барабанные перепонки. Свет дернулся. На голову посыпалась пыльная штукатурка. Мы замолчали, выскребая из тишины остатки звуков. Пока взрослые выясняли отношения, я думала, что на фоне шумит холодильник, метель или же просто кровь в ушах. И теперь готова была отдать все, что угодно, лишь бы это оказалось проблемой старого здания и плохого ремонта.       Но мои дары вселенную не интересовали. Знакомый рык и ворчание сыграли роль приветствия. На крыше хозяйничал дизайнер-новичок, пробивая место для люка на второй этаж. — Мангал прилетел, — сказала я, следя за реакцией мастера. — А он нас полюбил. Ручной что ли? — Бежим или стреляем? — с нервной усмешкой на искаженном лице поинтересовался Иван.       Ничтожное эхо вопроса повисло под люстрой рядом с надеждой на незаметное отступление и обвалилось на пол, отвечая стуку со дна наших скромных возможностей. Из трещины в потолке глядела мечта офтальмолога. Тусклый рубин и ржавая полоса зрачка ничуть не изменились с последней встречи в лесу. Разве что стал ярче, будто бы живее, реальнее. Или это накатила радость неожиданной встречи? В самом деле, давно не виделись, грех не обнять старого знакомого. Вот только дыра для змея маловата, а выходить навстречу, на мороз не очень хотелось. Да и не пришлось. Аспид решил проблему сам. Глаз утонул в небесной синеве, уступая место чешуйчатой лапе.       Коготь зацепился за край, пробивая пластмассовую панель лампы. Ливень искр, снега, осколков и пыли освежил затуманенное сознание. Магистр оттянул меня за шиворот подальше от обломков. Иван потянулся в карманы, но мастер оттащил и его.       С очередным взрывом звуков обрушилась крыша, не выдержав веса драконьей ноги. Плитка треснула, обнажила фундамент. Двери завалило. Можно было уйти по листу, обрекая Ивана на роль углей, но Хальпарен усилием воли отыскал в душе каплю совести. Мы бросились к аварийному выходу.       Маленькая зеленая табличка над косяком мерцала спасительным маяком. Иван добежал до нее первым, дернул ручку. Еще раз. Сильнее. В отчаянии ударил кулаком, схватился за нож. Мастер отпустил меня, вырвался вперед, оттолкнул Ивана, сложил жест. Спину согрел горячий ветер. Аспид содрал часть потолка. Теперь нам вслед глядела вытянутая шипастая морда.       Я вытащила кинжал, вытерла его об окровавленный рукав, начертила руну. Серебристая вязь вписалась в размеры открытой пасти. За рядами зубов разгорались две тонкие нити желез. Позади чертыхались взрослые. Клинок и сам щит ходили ходуном, подражая дрожащим рукам.       На запястье сомкнулись теплые пальцы. И прежде, чем огонь растворился в пустоте, где-то рядом мелькнули голубые искры радужки. На веки прохладной ладонью пустилась темнота.