Ты с львиным рыком | you with the lion's roar

30 мая 1998 года Вольтури живут в катакомбах. Хотя этот факт не слишком удивляет Джаспера, его поражает другое — группу людей, магглов, ведут в глубины этого зловещего места. Рядом с ним Харри замирает, явно осознавая, что происходит на самом деле. Она понимает, что этих людей не просто так ведут в «туристическую достопримечательность». Её лицо остаётся бесстрастным, но Джаспер видит за этим спокойствием бурю мыслей. Он уже предупреждал её, говорил о мощи и влиянии Вольтури, о том, что вступить с ними в открытое противостояние без подготовки — безрассудство. Что эти вампирские властители не станут медлить и сразу уничтожат Джаспера, если решат, что он представляет угрозу. А это для Харри неприемлемо, ведь тогда некому будет её защитить. Мысль о том, чтобы питаться людьми, всё ещё вызывает у Джаспера отвращение, но мысль о том, что Харри может оказаться в опасности, тревожит его гораздо сильнее. — Пожалуйста, дорогуша, — шепчет он, и невысказанное «не делай глупостей» повисает в воздухе между ними. Харри медленно кивает, с трудом сглатывая, прикусывая нижнюю губу, но не до крови. Она знает, что это было бы слишком рискованно в таком месте. — Вампир, — раздаётся тихий голос. Они оба поворачиваются на этот зов и видят фигуру в длинном, полностью скрывающем её, плаще. Красные глаза внимательно изучают Джаспера, словно оценивают его, но на обычных людей, кажется, его блестящая кожа не производит никакого впечатления. — У меня есть вопрос о вампирском яде, на который, я надеюсь, Вольтури смогут ответить, — говорит Джаспер медленно, осознавая, что если бы этот вампир не был так спокоен, атака уже могла бы произойти. Взгляд гвардейца скользит по фигуре Харри, замирая на одном очень заметном шраме. Рядом с её ключицей, на левой стороне шеи, отчётливо виден след от попытки Джаспера обратить её. Вампирский яд — единственное, что оставляет шрамы на вампирах, и поэтому неудивительно, что его след на человеке так явно выделяется. Гвардеец наклоняет голову, подходя ближе, и его красные глаза не отрываются от шрама. — Ты всё ещё дышишь, — шепчет он, приближаясь вплотную, — ты всё ещё человек. Джаспер напрягается и делает шаг вперёд, его плечи застывают в напряжении. Тот факт, что кто-то столь опасный оказался так близко к Харри, возмущает его. Это совершенно недопустимо. — Мы пришли к твоим хозяевам, — быстро говорит Джаспер, вставая между гвардейцем и Харри. Харри, крепко держащая палочку в кармане. Харри, чьи зелёные глаза сверкают, как холодное зимнее небо. Харри, чей запах меняется, становясь одновременно знакомым и пугающим. В этом аромате есть что-то, что заставляет Джаспера ощущать первобытный страх, словно молния пробегает по его спине. Он понимает, что не единственный, кто это чувствует — гвардеец также отступает. Вампиры не замирают от неожиданности. Для них неподвижность — обычное состояние. Когда они сталкиваются с чем-то неожиданным, они либо нападают, либо отступают. То, что запах Харри заставил члена гвардии Вольтури отступить, многое говорит о том, какой силой она внезапно начала источать. Харри даже не осознаёт, что происходит. Её внимание по-прежнему сосредоточено на потенциальной угрозе. Вокруг её плеч сверкает что-то неуловимое, и Джасперу требуется момент, чтобы понять — это магия. Возможно, последствия неудавшейся трансформации? — Ты хочешь встретиться с моими хозяевами? — медленно спрашивает гвардеец, его английский безупречен, хоть и с заметным акцентом. — Да, пожалуйста, — отвечает Харри, делая шаг вперёд и сплетая свои пальцы с рукой Джаспера. Красные глаза на мгновение останавливаются на их руках, прежде чем вампир делает шаг назад. — Следуйте за мной.

***

Он не нервничает, Джаспер успокаивает себя, пока их ведут всё глубже в катакомбы. Всё вокруг кажется тщательно спланированным и идеально сохранённым, каждая каменная стена выглядит безупречно ухоженной. Он улавливает момент, когда начинается кормление, слышит, как магглы превращаются в пустые оболочки, лишённые жизни и крови. Но Харри этого не слышит, и это, пожалуй, к лучшему. Разомкнув их сцепленные руки, Джаспер притягивает её ближе к себе. Его ладонь скользит в задний карман её шорт, а рубашка — его рубашка, которую она снова выбрала из своего гардероба — чуть касается его запястья. Передняя часть рубашки расстёгнута, обнажая чёрный браслет. Она выглядит ослепительно, хотя её наряд явно неуместен для встречи с вампирской знатью. Но Джасперу это не важно — он обожает, когда она носит его вещи. Харри знает, что ему это нравится, потому и присвоила столько его рубашек, чтобы потом невзначай надевать их вновь. Джаспер бы без раздумий отдал ей любую из своих рубашек, даже не задумываясь о причине. Воспитание джентльмена объясняет лишь половину этого желания. — Подождите здесь, — говорит стражник, останавливаясь у массивного входа. Запах крови доносится из-за двери, и Джаспер вполне готов последовать этой инструкции, по крайней мере на какое-то время. Стражник разворачивается, собираясь уйти, но Харри, как всегда, не может удержаться. — Подождите, а как вас зовут? — спрашивает она. Стражник останавливается и медленно поворачивается к ней. Сняв капюшон, он наклоняет голову и улыбается. — Меня зовут Деметрий, — произносит он. Не высказанное вслух повисает в воздухе: магия скрывает Харри от восприятия как жертвы, несмотря на её запах, и вампир не понимает, почему это так. — Я Харриэль Поттер, а это Джаспер Уитлок. Приятно познакомиться, Деметри, — отвечает она. — Посмотрим, — усмехается Деметрий. Его губы трогает тень улыбки. Он исчезает за дверью, оставляя их вдвоём. В комнате остаётся только ошеломлённая секретарша с ледяными голубыми глазами, которые быстро переключаются с Джаспера на Харри. Она явно недоумевает, зачем они здесь, и, возможно, её ещё больше озадачивает тот факт, что Харри всё ещё человек. Как это возможно — быть в самом сердце Вольтури и при этом оставаться в живых? Но Джаспера это не беспокоит. Его мысли сосредоточены на Харри. Харри, которая сильнее прижимается к нему, одной рукой опираясь на его грудь, другой продолжая крепко держать палочку. Её ладонь горячая, даже сквозь ткань его рубашки, пальцы чуть ощутимо касаются его напряжённых мышц. — У нас есть портключи на случай, если что-то пойдёт не так, — тихо напоминает она. Джасперу не нужно, чтобы она повторяла это — он и так прекрасно знает. Они протестировали портключи на его собственной скорости, и он уверен, что те сработают прежде, чем Вольтури успеют нанести удар. Но что его действительно беспокоит — это то, что Вольтури не остановятся на этом. Они будут преследовать их, если захотят. — Х-хозяева готовы вас принять, — заикается секретарша, глядя на них с явным непониманием, в её глазах вспыхивает ревность. Джаспер чувствует её — бурлящую, обжигающую — и инстинктивно притягивает Харри ещё ближе. Кажется, секретарша очарована самой идеей быть возлюбленной вампира или даже превратиться в одну из них. Какое поверхностное желание.

***

— И яд не подействовал? — Аро из Вольтури наклоняется вперёд в своём кресле, его древние пальцы сжимают подлокотники, словно он пытается удержать своё нетерпение под контролем. Рядом с ним даже обычно безразличный Марк показывает заинтересованность, а Кай не делает попыток скрыть своё любопытство. Джаспер опустился на колени, как и положено в присутствии вампирской знати, но Харри ограничилась лишь быстрым реверансом. Её отказ от более глубокого поклона легко понять — это слишком напоминает ей о прошлом и о её мёртвом враге. Джаспер вполне способен понять её нежелание демонстрировать такую покорность. Конечно, теперь Аро прекрасно осведомлён об этом. Он практически требовал руку Джаспера сразу после приветствий, чтобы получить доступ к его воспоминаниям. Теперь Вольтури знают о существовании магов, но то, что по-настоящему тревожит Джаспера, — это то, что Аро теперь знает о Харри столько же, сколько и он сам. Винно-красные глаза вампира не отрываются от Харри, и Джаспер ощущает эмоции, исходящие от Аро. Любопытство, жадный интерес, скрытая алчность. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, о чём он думает. Аро явно очарован перспективой превращения Харри в вампира. Вампир-маг в рядах Вольтури был бы неоценимой находкой. А если она присоединится, Джаспер будет вовлечён в эту игру вместе с ней. Джаспер не слеп и не наивен, он ясно понимает свои чувства. Шести месяцев было более чем достаточно, чтобы он понял, насколько сильно привязан к ней. Мисс Харриэль Поттер — это всё, что ему нужно в жизни, и он не примет ничего другого. — Мы попытаемся обратить тебя, — говорит Аро, внимательно изучая Харри, его голос становится более мягким, а сам он склоняется чуть вперёд в своём троноподобном кресле, — если ты всё ещё этого хочешь. Это вовсе не вопрос, и Джаспер напрягается. Рука Харри, переплетённая с его, нежно сжимает его пальцы, передавая спокойствие, прежде чем она отпускает его и делает шаг вперёд. — Прошу вас, — тихо отвечает она.

***

3 июня 1998 года Это снова не сработало. Там, где Джаспер потерпел поражение, Вольтури также не смогли достичь успеха. Харри приняла яд, и три долгих дня её тело корчилось от невыносимой боли. Ни звука не сорвалось с её губ, но её самообладание ограничивалось лишь этим. Харри прошла через самые страшные мучения, известные волшебному миру, пережив проклятие Круциатус. Джаспер одновременно испытывал гордость и печаль, видя, как она стойко выдерживает адскую боль, не издав ни звука. Как и в прошлый раз, её сердце остановилось. Но затем, вновь как прежде, оно начало биться снова. Когда это случилось, Джаспер наконец получил подтверждение тому, в чём раньше лишь сомневался. Хотя лицо Аро оставалось невозмутимым, древний вампир не смог скрыть ни своего удивления, ни растущего гнева, которые словно электрический разряд наполнили воздух, отчего у Джаспера начало жечь горло. Аро действительно мечтал видеть Харри в роли вампира, ещё одного члена своей могущественной Гвардии. Но Вольтури не осмелятся похищать магов — слишком велик риск разжечь войну, которая неизбежно вспыхнет, если одна сторона решит охотиться на другую. Джаспер лишь надеется, что ни один маг не будет достаточно безрассуден, чтобы сам искать встречи с Вольтури. — Значит, вы уезжаете, — задумчиво произнёс Деметрий, шагая рядом с ними, наслаждаясь тёплым солнечным светом. Они с Джаспером наполовину разделили пакет кровавых леденцов, в то время как Харри с явным удовольствием поедала настоящее итальянское мороженое. — Да, так и есть, — подтвердил Джаспер. — Полагаю, ты будешь единственным человеком, который когда-либо покидал эти залы живым, — продолжил Деметрий, слегка улыбаясь. Всем было ясно: у Аро не было выбора, кроме как отпустить их. Иначе магический мир начнёт поиски своей спасительницы. Рука Харри, покоящаяся в заднем кармане штанов Джаспера, игриво сжала его, и он перевёл взгляд на обладательницу этих озорных пальцев. Харри лишь усмехнулась в ответ, весело поднимая брови и облизывая своё мороженое. Очевидно, что вторая неудавшаяся попытка обращения вовсе не испортила её настроения, созданного итальянским солнцем. — Что ж, Деметрий, ты был отличной компанией, но, думаю, нам пора, — задумчиво произнесла Харри, протягивая свою свободную руку стражнику Вольтури. Улыбнувшись, Деметрий галантно коснулся её костяшек губами, после чего накинул капюшон, скрывая свою кожу от ярких солнечных лучей. — Приятно было хоть на несколько мгновений погреться под солнцем. Желаю вам удачи в поисках решения, Харриэль, Джаспер, — с лёгким поклоном сказал вампир. Он шагнул назад, выходя из-под действия отвлекающих чар Харри. И вот, с вихрем портключа, они снова оказываются в Англии.

***

14 декабря 2000 года — Ты точно уверена, дорогая? Если бы Джаспер когда-то мог назвать событие, которое он меньше всего ожидал увидеть в своей жизни с того момента, как впервые осознал, что значит жжение в его горле, это было бы именно это. Священник стоит перед ними, приветствуя гостей, а Джаспер нервно поправляет галстук, который кажется ему слишком тугим. Он и подумать не мог, что снова окажется на свадьбе, после того как его превратили в это нечестивое существо. Никогда не представлял себе — и уж тем более не надеялся — что будет стоять перед алтарем как вампир, готовящийся к браку с ведьмой. Интересно, что бы сказал священник, если бы узнал всю правду? Наверное, это было бы множество уровней греха, и даже не учитывая вопрос о добрачной близости. Но что для Джаспера ещё одно богохульное деяние? — Прошу тебя, — шепчет Харри рядом с ним. И хоть её лицо прикрыто тонкой вуалью из прозрачного шелка, её сияющие глаза невозможно не заметить. — Как будто я позволю этому провалу с ядом испортить мою жизнь. Я люблю тебя, и независимо от того, бессмертен ты или нет, я счастлива, что на моем пальце будет кольцо. Джаспер прожил достаточно долгую жизнь и уже давно убедился, что христианство, как и все другие религии, — лишь плод мечтаний. И всё же, есть крохотная часть его души, которая надеется, что он всё-таки увидит свою мать и отца, если когда-нибудь встретит своего бога. Даже если он помнит их лишь как тёплое ощущение в смутных воспоминаниях, даже если они бы только с отвращением посмотрели на его неестественную сущность, прежде чем отправить его в адские глубины. Но Джаспер не собирается умирать — не пока Харри всё ещё жива. Он чувствует радостные слёзы и гордость родителей Уизли, ощущает боль и любовь Ремуса Люпина, но все эти чувства меркнут перед Харри. От неё исходит чистое счастье, редкое волнение, которое большинство сочло бы за нервы, и огромная любовь. Она буквально сияет белоснежной фигурой, и вся эта любовь направлена только к нему. Они больше не просто планеты — они оба покорили свои солнца и превратились в сверхновые звёзды, вращающиеся вокруг общего центра одной галактики. Они движутся в совершенной гармонии, сверкающая пара, которая работает как единое целое. Трудно смириться с мыслью о том, что однажды они могут угаснуть. Что, возможно, пламя Харри будет задушено, пока не погаснет совсем, и что с её уходом Джаспер тоже исчезнет, станет лишь призраком былого. Танцор, застывший без партнёра, солдат, потерявший смысл. Но жить здесь, сейчас, стоя рядом на этом алтаре и сияя под зимним солнцем — это того стоит, несмотря на неизбежную боль, которая ждёт впереди. — Можете поцеловать невесту.