Сделка

      Просторную комнату, богато обставленную резной мебелью, освещали множество свечей с магическим фиолетовым пламенем, никогда не гаснущим без воли своего создателя. Ряд тяжёлых книжных стеллажей, уставленных ценными томами старинных писаний, заканчивался у массивного рабочего стола с толстыми ножками, украшенными резьбой и оканчивающимися точной копией львиных лап, однако настоящий символ могущества и власти, совершенно не таясь, расположился на каменной стене за спиной Арнэлия. Следуя привычке, валкиназ повернулся и внимательно посмотрел на трофей — голову дракона, накрепко держащуюся в стене при помощи наложенных им самим же чар. Многое в башнях было создано его колдовством, так как здешний мир не мог предоставить демону того, что нужно… и чего хотелось.       — Смотри, Жизель, раньше мы убивали драконов своей силой, а теперь я сижу в кабинете среди бумаг. Лорд Дагон потерпел поражение в войне со смертными и не хочет взять реванш, — проговорил Арнэлий, и последняя его фраза прозвучала с нескрываемым негодованием.       Дремора отвернулся от драконьего черепа и посмотрел на молодую бретонку, держащую в хрупких бледных руках несколько увесистых тетрадей в жёстких переплётах.       — Господин, но почему вы не желаете мира? — удивлённо вопросила Жизель и положила канцелярию на стол. Несколько прямых тёмных прядей, выпав из общего каскада распущенных волос, коснулись столешницы. Девушка поспешно выпрямилась и убрала их за уши, открыв сердцевидный овал лица, украшенный большими обсидиановыми очами.       — Мне нужны… — начал было Арнэлий, но сразу замолчал. Его речь и мысль прервали полные возмущения и несколько истеричные крики какого-то женского голоса, донёсшегося из коридора. — Что там опять? — снисходительно протянул он и, как ни в чём не бывало, взял принесённую служанкой тетрадь.       Не медля, Жизель прошла по кабинету и, дёрнув на себя створку двери, вышла из помещения. Через открытую дверь до слуха Арнэлия донеслись отчётливые фразы:       — Ты не должна свободно разгуливать на этаже валкиназа. Вы, смертные идиотки, бродите здесь без дела, вместо того, чтобы заниматься работой и усложняете мне дежурство, — полным ненависти тоном говорил дремора-стражник, наполнив грубым эхом пустую и извилистую, словно змея, длину коридора.       — Руки прочь! Я тебе не какая-то смертная! Я Вирили Нелорен, и ни один жалкий дремора не смеет меня трогать! Предупреждаю по-хорошему! — вопивший женский голос был пронизан высокомерием… и в то же время страхом, прикрытым заметно напускным всемогуществом.       — Плевать мне кто ты, — прорычал в ответ страж, не скрывая пренебрежения. — Вы все здесь лишь прислуга валкиназа.       Арнэлий услышал аккуратные, по-кошачьему тихие грациозные шаги, и в кабинет из коридора вернулась Жизель.       — Господин, там Замар схватил какую-то буйную служанку, но, признаюсь, раньше я её не видела. Видимо, она из новеньких, — доложила бретонка, подходя к нему.       — Приведи её сюда, а Замару скажи, чтобы не хватал девушек слишком сильно. Одной он недавно сломал запястье, — буднично произнёс валкиназ и раскрыл тетрадь с отчётом от совета Маркин.       Жизель послушно кивнула и вновь удалилась из кабинета исполнять приказ.       «Дагон милостивый, эта женщина не может и шагу ступить без неприятностей,» — разочарованно подумал Арнэлий, листая исписанные приторно-аккуратным почерком страницы в поисках нужной информации. Некоторое время назад он почувствовал всплеск даэдрической энергии, разорвавший небольшой участок пространства в его замке, и сразу послал придворного колдуна на разведку, однако источник нашёлся сам собой.       Через несколько минут в кабинете показались две женские фигуры разного роста. Низкой и тонкой обладала Жизель, а высокая, с заметно округлившимся животом, естественно, принадлежала Вирили. Обе девушки были облачены в длинные шёлковые платья, украшенные вышивкой. Наряд бретонки, выполненный из чёрной ткани, струился по её изящной фигуре, обнажая узкие плечи и глубокое декольте, подчёркнутое золотым ожерельем с миниатюрными рубиновыми цветочками. Жизель больше напоминала придворную даму, нежели служанку, но именно такой Арнэлий хотел её видеть, ибо любил красиво одевать свою прислугу и не скупился на дары для них, имеющих с ним особую связь. Вирили же, напротив, оказалась одета куда более сдержанно, присуще положению, но при этом не менее роскошно. Волны зелёного шёлка покрывали её плечи, плавно перетекая в слегка расклешённые ниже локтей рукава, а скромное декольте облегало заметно увеличившуюся за последние месяцы грудь, где брал начало крой нижней части платья, свободно лежащего на выступающем животе, который, надо заметить, хоть и находился на приличном сроке ношения новой жизни, но всё же казался не таким большим. Возможно, его выгодно скрывало одеяние. На тонкую шею просилось какое-нибудь замысловатое или даже вычурное золотое колье, обещающее гармонично сочетаться с вышивкой на цветочный мотив и пепельно-серой кожей.       Жестом Арнэлий приказал Жизель выйти из кабинета, и та послушно исполнила его волю. Теперь он и Вирили остались наедине. Окинув девушку оценивающим взглядом, дремора неодобрительно покачал головой.       — Ты не должна здесь находится, — строго произнёс он и сразу расслышал, как данмерка чуть ли не подавилась привычным её характеру возмущением.       — И это я слышу от тебя в первую очередь? Я даже не знаю, как сюда попала! Может, постараешься объяснить, вместо того, чтобы упрекать? — жарко выпалила Вирили и недовольно сложила тонкие, укрытые шёлком платья руки на груди, после чего вольно прошла по комнате и остановилась напротив него, требовательно глядя в упор рубиновыми очами.       Нахмурившись, Арнэлий смерил девушку укоризненным взглядом, и, поняв, что она, похоже, действительно не ведает о причине нахождения в Обливионе, решил всё же объяснить:       — Ты соприкоснулась с артефактами Мёртвых Земель, дав моему ребёнку возможность ощутить энергию родного мира. Уже сейчас он обладает достаточной силой, чтобы перенести тебя в мой мир. Ты здесь по его желанию, — сухо проговорил валкиназ, глядя на избранную им мать своего дитя с неприкрытым осуждением, после чего добавил. — Тебе не нужно было соглашаться на просмотр коллекции Фабия. Твой поступок мог навредить сыну. Больше ты не пойдёшь к Кассиану.       Перекошенное возмущением лицо Вирили изменилось, став больше изумлённым, но теперь на совсем другой волне чувств.       — Сыну? — девушка единожды хлопнула пышными ресницами.       — Да, ты родишь мне мальчика, — утвердительно кивнул Арнэлий. — То, что ты не чувствуешь пол собственного дитя, его душу, лишний раз подтверждает мои убеждения того, что ты плохая мать. Ты пошла в музей Фабия, зная, какие опасные артефакты у него содержаться, тем самым подвергнув моего сына опасности. И ради чего? Ради того, чтобы потешить собственное любопытство. Знай, что ты не заслуживаешь носить моего ребёнка! — с каждым произнесённым словом дремора ощущал, как в сердце нарастает гнев и сожаление из-за того, что он избрал на роль матери именно эту женщину. Его окружали десятки смертных, проживающих прямо в замке, готовых родить ему детей, стать хорошими и преданными матерями, но он решил искать более магически одарённую кандидатуру для реализации своего плана. Увы, на такой выбор были соответствующие причины, а злость загоралась строго из-за высокомерия избранницы. Приходилось мириться.       Молодое лицо Вирили снова отразило внутреннее возмущение. Ожидаемо, она оказалась недовольна критикой и, похоже, пребывала в готовности ответить колким выпадом.       — Я уже пожалела о том, что согласилась на приглашение Кассиана. Но как, позволь узнать, можно было предполагать, что тот проклятый сигильский камень пагубно подействует на нас? — именно с ожидаемой интонацией выговорила девушка, прожигающе глядя на Арнэлия. Впрочем, также быстро выражение лица данмерки отразило и резкое осознание чего-то ещё. — А ты, похоже, времени не терял. Шпионил за мной, не так ли?       — Мне известно, когда мой сын в опасности, — сухо бросил Арнэлий, нисколько не намереваясь посвящать Вирили в источники, из которых получал информацию.        — Значит, следил, — раздражённо фыркнула девушка. — Раз ты так осведомлён обо всём, что со мной происходит, то почему не пришёл мне на помощь? Вместо тебя мне помогли какие-то навязчивые простолюдины, — она подошла к письменному столу, за которым сидел дремора, и, уперев ладони в столешницу, посмотрела на демона ещё более требовательно.       Мысленно Арнэлий усмехнулся поведению Вирили, находя её такой же само-зазнобой, какой она предстала в день их знакомства. Он всё пуще убеждался в том, что мать из неё выйдет никудышная, способная сделать из дитя лишь ненавистника крестьян и раздуть его самомнение до масштабов всего Мундуса. Окинув девушку разочарованным взором, дремора ответил:       — Мне глубоко безразлично, что с тобой происходит. Нас связывает только моё дитя, и когда ты родишь его, можешь катиться на все четыре стороны, — Арнэлий говорил искренне, вовсе не желая скрывать от Вирили истинного отношения к ней. Он не испытывал к девушке никаких тёплых чувств, даже несмотря на тот факт, что она является матерью его ребёнка. Насколько ему было известно, обычно дети сближали смертных, даже рождали тёплые отношения между родителями, но он-то — валкиназ Лорда Дагона — не относился к Нирну, следовательно, и правила мира смертных его не касались. Даже больше, он считал себя выше проявления хотя бы намёка на привязанность, не говоря уже о настолько сильном чувстве, как любовь. Последнее Арнэлий вовсе считал заразой похуже царившего когда-то в Морровинде корпруса, превращающего здравомыслящих созданий в лишённых разума рабов.       Миловидное лицо Вирили исказил смешанный с отвращением гнев, превращая его в настоящую гримасу хищника, готового броситься на противника и разорвать того в клочья. Злостный настрой девушки совершенно не пугал и даже не вызывал возмущения. Тем более Арнэлий не считал её магическую силу способной хоть сколько-то навредить. К тому же, вступать в схватку с беременной женщиной — позорное занятие, коим побрезгует даже самый тупой из скампов.       — Ты обещал дать мне силу, а я в итоге получаю одни лишь оскорбления и пренебрежения, — процедила Вирили, сжимая кулаки. — Впрочем, чего ещё ожидать от такого, как ты.       — Я дал тебе нормальную жизнь, какой ты сама себя лишила.       Арнэлий говорил уверенно, готовый парировать любой глупый выпад заносчивой девчонки, находя её претензии простым капризом молодого ума. За время содержания в башнях молодых смертных красавиц дремора сполна насмотрелся и наслушался на всевозможные жалобы и претензии, не говоря уже о бесконечных ссорах по поводу и без. Конечно, для него конфликты между женщинами выглядели беспочвенными, но для их юных разумов всякая из причин казалась серьёзной. Заняв их определенной работой, валкиназ надеялся, что они перестанут ругаться друг с дружкой, но скандалистки находили новые поводы. Бывало, девушки упрекали его в том, что он заставил их прозябать в Обливионе, заниматься не той работой, не уделял достаточно внимания тем из них, с кем порой проводил ночи. Первый из упрёков, однако, не имел под собой правдивой почвы, став последствием, скорее, эмоционального настроя. Все девушки, пойманные при отступлении из Нирна, частично были отпущены назад, частично погибли в результате не самых приятных обстоятельств для самого Арнэлия, и только небольшая часть осталась по собственной воле жить в башнях. Жизель, например, стала одной из решивших добровольно здесь жить. К слову, она оказалась спокойного нрава, чем, разумеется, сразу расположила к себе. Он любил рассудительных и уравновешенных женщин — с ними гораздо проще было договориться. Поначалу Арнэлий подумал, что и Вирили могла быть такой, ведь в столь юном возрасте нашла в себе силы и толк, чтобы открыть портал в Обливион, а ведь это было по силам не каждому состоявшемуся и мудрому чародею. Вот только совсем скоро он разочаровался в заранее сделанных выводах. Увидев все грани характера Вирили, встретившись с ней тогда — в охваченном хаосе городе Телванни — пронаблюдав лично, Арнэлий увидел одну лишь гордость, непомерное самомнение и по-детски наивную решительность, призывающую кусать больше, чем можно проглотить.       — Не отрицаю, но сделал это по-своему, — тем временем, продолжая возмущаться, ответила Вирили, чем увела его от излишних рассуждений. — Кассиан действительно помог мне, однако едва я прошла через твой портал и попала к нему, как меня приняли за воровку!       — Непредвиденное обстоятельство, — пожал плечами Арнэлий. — К тому же, Фабий сработал именно так, как я от него ожидал. Не забудь, что его самого я сразу предупредил, послав следом за тобой скампа. И всё это лишь для того, чтобы обеспечить тебя и сына на будущее.              — Противоречишь сам себе, — не уняла пыла данмерка. — Минуту назад ты говорил, что я сделала глупость, согласившись на предложение этого старика, но при этом признаёшь, что он действовал ожидаемо. А сам ничего не сделал!       — Я не призывал тебя идти к нему повторно, — всё ещё сдержанно, но уже натянуто выдохнул валкиназ, начиная уставать от пустой истерики. — После нашего расставания все принятые решения принадлежали только тебе. Могла бы просто напрячь извилины и хоть немного подумать.       Вирили фыркнула:       — У самого-то ума вон — на целых два рога набралось.       — Будь благодарной, — произнёс Арнэлий, признавая, что заносчивость этой девчонки иногда может смешить, а не только раздражать. — Ты предпочла бы спиться и сдохнуть в грязной луже у порога дешевого кабака, аналогичной той, где я тебя нашёл?       Арнэлий внимательно проследил за выражением её лица и про себя улыбнулся, отметив, как сильно данмерка дрогнула ликом, видимо, отчётливо вспомнив ночь их первого разговора и своё собственное тогдашнее состояние. Как бы то ни было, он не преследовал чистого намерения унизить или посмеяться над ней. Сим вопросом он только хотел напомнить ей, каком положении она недавно находилась по собственной глупости, и как ничего не спешила предпринимать для того, чтобы выбраться из него самостоятельно. К последнему Вирили пришла только после вступления в силу их договора и отданной за это платы. Если честно, Арнэлий сомневался, что со своим тяжёлым характером она смогла бы самостоятельно выкарабкаться в лучшую жизнь. Конечно, он мог бы не терпеть её выходки, а пойти по дороге, избранной его братом по духу — Кейтером, который ещё недавно насильно ломал характер одной несносной девицы, но данное занятие не привлекало его по нескольким причинам: во-первых, у него имелась масса иных развлечений; во-вторых, Вирили была в положении, и он не желал навредить сыну.       — Благодарной, значит, — ожидаемо не признала совета Вирили, но голос у неё, надо заметить, теперь звучал чуть сдержаннее. — Я согласилась на это безумие, но пока ничего не получила в ответ, не считая твоих извечных поучений, — вопреки ожиданиям, следом за этими словами она ударила по массивной столешнице письменного стола обеими кулаками. — Ты обещал мне тайны силы вашего мира, могущество твоей расы.       — Так ли уж ничего не получила? — Арнэлий почти улыбнулся, вспомнив все те порывы души, что переполнили Вирили, когда она находилась в поместье Фабия, окружённая бдительной заботой его слуг. Чувствуя душу собственного дитя в её чреве, медленно осознавая опыт его неокрепшего разума, он мог только надеяться, что это хоть немного перенаправит течение высокомерного характера девушки, сделав её такой, какая она была нужна в роли матери сейчас и в будущем.       Пустой спор начал утомлять. Если Вирили и суждено было измениться и стать лучше, то только самостоятельно переживая уроки жизни.       — Тебе нельзя пребывать во власти тяжёлых эмоций, — спокойно добавил Арнэлий. — Это может негативно сказаться на ребёнке.       С этими словами он встал из-за письменного стола и, сделав несколько шагов вправо, остановился напротив книжного стеллажа, ближе к низу оканчивающегося выдвижными ящиками. Потянув за латунную ручку, дремора выдвинул один из них и извлёк на свет перевязанный золотистой лентой свиток, после чего вернул ящик в исходное положение, сдержанным шагом подошёл к Вирили и остановился напротив, но пока не слишком близко.       — Ты слишком во многом заблуждаешься из-за самой себя, — начал он, требовательно глядя данмерке точно в глаза. — Однако, не считая твоего глупого решения с коллекцией Фабия, исполняешь наш договор и блюдёшь осторожность.       Уголок губ Вирили по правой стороне чуть дрогнул вверх, но почти сразу сник в обратное положение.       — Не стану же я кричать на весь Морровинд, что понесла от демона Дагона, — на уверенной, но привычно-саркастичной ноте выговорила она.       — Я знаю, что у тебя проблемы с колдовской стезёй исцеления, — Арнэлий не собирался обращать внимания на её глупую попытку скрыть удовольствие от прозвучавшей с его стороны лёгкой похвалы. — Прочти этот свиток и обретёшь знания спасения себя и других от любых недугов вашего мира.       Он протянул девушке свёрнутый в трубочку пергамент, дождался, когда она поднимет руку и в этот самый момент добавил:       — Считай это предоплатой.       Дальнейшие её действия Арнэлий предугадал в точности, лишний раз убедившись, что сумел в достаточной мере изучить характер напыщенной, но всё же не полностью безнадёжной девчонки. Вирили задержалась всего на секунду, после чего с видным нетерпением взяла свиток и, поспешно справившись с узлом ленты, развернула пергамент перед собой. Выражающие ярое нетерпение рубиновые глаза жадно вонзили взгляд в бумагу, но не успели задержаться ни на чём из написанного. Арнэлий без особого интереса наблюдал за продлившимся всего лишь несколько секунд процессом. Куда больше его интересовало окончание. Когда лицо Вирили, как и почти все покои, озарила вспышка изумрудного света, из лёгких девушки вырвалось непреднамеренное «ах». Минуло мгновение, и свиток в её руках бесследно испарился, сияние, в такт мелодичному звону освободившейся магии, потухло, но главным и самым интересным Арнэлию изменением стало то, что появилось на лице данмерки. Сперва оно выражало растерянность, но сразу же следом стало серьёзным и уверенным. Тонкие брови Вирили сползли низко к переносице, выражая накатившую на неё задумчивость.       — Я не… — голос девушки сорвался, а снова зазвучал уже намного твёрже. — Я понимаю. Что-то… открылось.       — Так и должно быть, — кивнул Арнэлий, убеждаясь, что всё прошло гладко и незаметно, довольствуясь достаточной стойкостью своей избранницы.       Взгляд Вирили снова сделался каким-то растерянным. Именно таким она посмотрела на него, а потом вдруг пошатнулась. Зная, что таков мог быть побочный эффект из-за положения девушки, Арнэлий сделал заключительный шаг ближе и поддержал её рукой за спину. Вирили пронзила едва ощутимая дрожь, следом за которой глаза её вновь вспыхнули привычной наивной решимостью, однако теперь дремору интересовала отнюдь не она сама. Другую руку валкиназ спешно уложил с другой стороны тела девушки, почти полностью накрыв когтистой дланью округлый живот. Соприкосновение длилось всего мгновение, но Арнэлий уже ощутил ответный зов из глубины женского чрева.       — Сын, — не шёпотом, но всё равно тихо проговорил он.       — Я в порядке, — невпопад прозвучал ответ с уст Вирили. — Отпусти.       Вполне удовлетворённый, Арнэлий выполнил её просьбу. Девушка выпрямилась, покачалась на босых ногах, после чего встала твёрдо, подтверждая действенность сотворившейся связи.       — Он был в небольшом смятении, оттого ты и чувствовала себя плохо, — пояснил Арнэлий, мысленно перебирая ощущения, которыми нерождённое чадо успело поделиться. — Сама его природа тянется ко мне — сюда, в Мёртвые Земли.       Вирили секунду внимательно смотрела на него, потом чуть потупила взгляд. Дремора заметил, как её губы дрогнули в едва прозвучавшем слове «спасибо».       — Ясно, — вместо не выговоренной благодарности протянула девушка. Глаза её, теперь смотрящие в пол, с вниманием побежали по каменным плитам, перешли на стены, понесли взор дальше, к потолку. — Значит, ты живёшь здесь? — Вирили обеими руками обняла обременённый живот и сосредоточила взгляд только на нём. — Он правда перенёс меня сюда?       — Я же сказал, — кивнул Арнэлий. — Между нами тремя уже устоялась связь: ты и он, он и я, я и ты, — заметив на лице данмерки неодобрение последнего примера, дремора усмехнулся. — Не пытайся отрицать этого. Я чувствую, как он хочет познать этот мир, а значит, и ты этого хочешь. Ведь так, Нелорен?       Вирили посмотрела не на него, но куда-то в сторону. А сразу после кивнула, словно соглашалась с кем-то, кого видела только она и никто другой.       — Идём, — приглашающим жестом Арнэлий указал на дверь покоев. — Покажу ему и тебе замок.

***

      Зная собственный замок безупречно, Арнэлий уверенно шёл по извилистым коридорам, лишь изредка оборачиваясь, дабы убедиться, что внезапно появившаяся в размеренном укладе его жизни спутница не отстаёт. Меньше всего в заранее составленных на сегодня планах он ожидал необходимость проведения экскурсии, но ради сына был готов изменить распорядок. К тому же, в замке и вправду было несколько мест, которые однозначно вызовут у него интерес. Надо признать, это незапланированное вмешательство было по-своему приятным. Имея с сыном прочную ментальную связь, прежде Арнэлий мог только очень размыто демонстрировать ему свои владения. Чаще приходилось вообще обходиться простыми словами и короткими диалогами. Естественно, для Вирили всё это было прозрачно — она ничего не ощущала. Но теперь, после столь близкого её контакта с артефактом Мёртвых Земель, в сыне, похоже, пробудилось ещё более жаркое стремление к познанию, раз он перенёс и мать, и своё будущее тело прямиком в замок, миновав барьер Нирна и само пространство Обливиона. Что ж, Арнэлий не имел ни повода, ни желания отказывать ему в этом.       Однако у всего этого была и обратная сторона, которую надлежало обязательно учесть и соблюсти. Дух сына крайне рисковал, прорываясь сюда. Если Владыка Дагон почувствует какие-либо колебания в своём мире, то непременно заинтересуется, а внимание Мерунеса сейчас было последним, чего Арнэлий хотел по отношению к своим далекоидущим планам. Следовало проявить осторожность и надолго не затягивать с нежданными визитёрами.       Путь к избранной для показа цели изобиловал однотипными каменными стенами, местами поросшими лозой со скудной жухлой листвой. При создании этих растений Арнэлий надеялся, что они будут вечно зелёными и цветущими, но даже его магия покорялась разрушительной силе пространства Обливиона, в котором жухло и чахло всё живое, пришедшие извне. Исключение, пожалуй, составляли только здешние смертные, сумевшие адаптироваться к негостеприимному миру.       Завидев валкиназа, стража и слуги отдавали ему почесть в виде приветственного поклона. Сам Арнэлий давно перестал обращать внимание на данную рутину, но часто ловил слегка изумлённый взгляд Вирили, которая, похоже, не ожидала увидеть здесь присущих смертной аристократии манер, жестов и прочих знаков внимания. Это также забавляло. Знала бы эта девочка, что некоторые традиции или их первичные образы обитатели Нирна позаимствовали именно в Обливионе, а не придумали сами.       Сделав несколько плавных поворотов, Арнэлий остановился напротив высокой двустворчатой украшенной резьбой двери, вытянул вперёд руку и произнёс заклинание. По узорам на тяжёлом полотне прошли волны зелёной энергии, после чего послышалась серия тихих щелчков. Двери сами собой распахнулись, являя взору большой освещенный факелами зал. Шагнув в помещение, дремора жестом позвал за собой Вирили. Она последовала за ним, но заметно нерешительно. Едва девушка переступила порог, как, подчиняясь воле магии, двери вновь приняли закрытое положение.       — Что это за место? — донёсся голос Вирили, не лишённый любопытства и капельки опасения, кое она, естественно, не желала открыто выказывать.       — Оружейный зал. Здесь собраны самые могущественные виды оружия, — ответил Арнэлий, не скрывая заслуженной гордости за свою коллекцию, собранную за много лет пребывания в нынешнем звании валкиназа. Помимо огромной ответственности и власти, титул приносил несопоставимые преимущества, дающие возможность получать сокровища Обливиона.       Вирили поравнялась с Арнэлием, и он заметил её любопытный блуждающий по залу взор, таящий в себе искорку желания соприкоснуться с артефактами. Вот она — жадность смертных владеть всем или знать всё и вся. В этом они мало друг от друга отличались, а конкретно Вирили с её изначальной жаждой могущества так и вовсе являлась чистым воплощением этого неуравновешенного порока.       — Ещё недавно ты был недоволен, что я пошла смотреть коллекцию Кассиана, а теперь привёл меня смотреть собственную, где содержатся ещё более опасные экспонаты, — проговорила данмерка, излучая явное негодование.       — Под моим присмотром ты в безопасности, а мой сын — дома, — заверил Арнэлий.       — А если, вернувшись в Блеклайт, он захочет обратно сюда? — вопросила Вирили, и на её пепельном лице появилось заметное, пожалуй, одному дреморе беспокойное напряжение. Одной ладонью девушка, видимо уже инстинктивно, сразу накрыла живот.       — Всё под контролем, — твёрдо ответил Арнэлий, надеясь, что этого хватит для пресечения дальнейших беспокойств и расспросов. Он не намеревался отвечать развёрнуто. И правда, в том, чтобы посвящать её во все тонкости происходящего, не имелось смысла. — Всё, что от тебя требуется: избегать особняка Фабия и подружиться с семейством Авани.       Судя по застывшей на лице маске пренебрежения, последняя часть фразы пришлась Вирили не по душе. Разумеется, к этому Арнэлий был готов, как готовился и к тому, чтобы поднять саму эту тему. Раз уж мать его сына оказалась здесь, то будет разумнее указать и разъяснить всё самому, напрямую.       — Издеваешься? — фыркнула Вирили, горделиво задрав нос. — Хочешь, чтобы я вела дружбу с этими… простолюдинами?       — Ты должна для своего же блага, — отрезал Арнэлий и нахмурился, одним только видом давая девушке понять, что оспаривать его указания бессмысленно и в некоторой степени небезопасно даже в нынешнем её положении.       — Эти Авани жутко навязчивые и суетливые. Суют свои носы куда не следует. А если они узнают о происхождении ребенка? Тогда нам… мне конец. Если моё мнение не волнует тебя, подумай о своём отпрыске, — слова Вирили наполнялись беспокойством по мере того, как она говорила об опасности.       — Сохраняй разумную дистанцию, и они ничего не узнают, — покачал головой Арнэлий, искренне разочарованный тем, что ему приходится разъяснять настолько банальные вещи. С другой стороны, реакция девушки порадовала его, показав, что она имеет хотя бы толику заботы о ребёнке и его безопасности. — И не ходи в храм, как советовала одна из них. Не хочу, чтобы мой сын испытал приступ отвращения.       Договорив, дремора сделал несколько шагов вперёд и остановился напротив витрины, где покоилось несколько кинжалов, сотворённых лучшим мастером-кузнецом в Мёртвых Землях. К умелому оружейнику обращались все верховные даэдра, будучи наслышанными или даже лично убеждёнными в его мастерстве. Самые острые клинки и самая закалённая сталь выходила из-под его умелых рук. Помимо работы с грубой материей, знаменитый на все стороны Мёртвых Земель ремесленник умел накладывать на оружие особые чары, что выгодно выделяло его на фоне других мастеров. Впрочем, это было просто небольшое дополнение к списку его талантов, ибо Арнэлий привык зачаровывать собственное оружие самостоятельно, владея познаниями и тайнами собственных уникальных чар, которые кропотливо создавал на протяжении долгих лет.       Некоторое время рассматривая клинки, Арнэлий принял несколько важных решений и только тогда вновь повернулся к Вирили. На миловидном лице данмерки застыло некоторое замешательство. Вероятно, так подействовали его последние слова, но не поднять только что озвученную тему стало бы недальновидной ошибкой. Он был более чем наслышан о набожности народа окутанных пеплом земель. То, что Вирили не имела особой привязанности к религии своих соплеменников, особой роли тут не играло, ведь в голову ей могло взбрести что угодно, в том числе и последовать совету той семьи насчёт городского храма.       — Нося моего ребёнка, ты не можешь контактировать с божественными покровителями Морровинда. Их даэдрическая природа вдвойне опасна для него, а значит, и для тебя, — размыто произнёс Арнэлий, без желания глубоко уходить в тему, могущую привести к ненужным вопросам.       Предвидя любопытство девушки, он, впрочем, пребывал в готовности внести немного ясности, благодаря чему легко прочёл на лице Вирили вопрос. Воистину, рамки её познаний о мире даэдра были слишком малы. Вот и сейчас девушка только хлопала густыми тёмными ресницами, выражая полнейшее непонимание.       — У лорда Дагона много врагов среди иных даэдрических Принцев, и я не хочу, чтобы их внимание перекинулось ещё и на моего сына, — добавил валкиназ и вернул взор на покоящийся в объятиях бархата внутри витрины клинок.       Сказанное им было всего лишь констатацией факта, удачно уводящей мысли Вирили в сторону от поиска истинных причин запрета посещать храмы. Дремора считал опасным раскрывать правду сейчас, пока девушка находится в хрупком положении. Да и надо ли ей было знать всё это, в принципе?       Легко приподняв крышку витрины и взяв в руку конкретный, украшенный изумрудными переливами магии кинжал из даэдрической стали, Арнэлий подошёл к Вирили и, секунду помедлив, протянул ей оружие.       — Зачем мне это? — удивлённо произнесла она, окинув вопросительным взором сначала клинок, а затем и валкиназа.       — Ты должна располагать холодным оружием и уметь им пользоваться, — принялся объяснять Арнэлий. — Никогда не полагайся на одно лишь колдовство, ведь в любой момент даже самая могущественная магия может подвести, оказаться не подходящей к ситуации боя или попросту иссякнуть из-за твоей собственной неподготовленности, оставив тебя беззащитной перед врагами.       Разъяснения невольно пробудили воспоминания прошлого — не самые приятные, зато поучительные. Будучи только в начале своего пути в царстве Мерунеса Дагона, Арнэлий опрометчиво полагался на развитые колдовские способности, и однажды они подвели его — в решающий момент крайне важного, но затянувшегося сражения чародейская энергия иссякла, решив исход битвы не в его пользу. По итогу он потерял часть земель, за которые долго и упорно воевал. Именно с тех пор Арнэлий принялся осваивать холодное оружие, в чём преуспел за века тренировок, став мастерски владеть всем доступным его разнообразием. Особенное предпочтение валкиназ отдавал лукам и другим орудиям, поражающим цель на расстоянии.       — Однако, — оттолкнув мысли о прошлом, дремора ловко крутанул кинжал меж пальцев, внимательно наблюдая за шлейфом сверкающих вдоль длины клинка чар, — усердные тренировки тебе не понадобятся, — он сжал острие когтями и поднял оружие вверх рукоятью. — Этот кинжал хранит в себе особое колдовство. Я сам сплëл его нити и напитал им сталь.       — Можешь не хвалиться — всё равно не впечатлишь, — перебила Вирили.       Арнэлий мог бы разозлиться очередному проявлению дерзости, но не стал, предпочтя просто пояснить:       — А, может, я это не только тебе рассказываю, — он показательно скосил взгляд на её обременённый живот. Удостоверившись, что до недальновидной девчонки дошёл смысл сказанного, дремора вновь сосредоточился на удерживаемом кинжале. — Это моë первое творение. Попыток было много, и далеко не все вышли успешными. Знай, что в вашем мире подобного не сыщется, и так будет до тех пор, пока существует нынешний миропорядок. Бери.       Вирили настороженно приняла подарок и покрутила в руках, рассматривая утончëнное лезвие, оканчивающиеся остриём с симметричными рядами зубцов по обе стороны.       — Какие странные чары, — пробормотала девушка. Голос её сквозил подозрением. — Я что-то чувствую. Что-то, — не договорив, она взяла кинжал одной рукой, причём, уверенно, с правильным положением пальцев. Секунда, и клинок звонко расчертил воздух. На губах Вирили застыла довольная улыбка. — Неплохо. Он будто сам движется, — резко изменившись в лице, она опять нахмурилась. — А не обратится ли он однажды против меня самой?       — Хватит искать во всём подвохи, — отрезал Арнэлий.       — А с тобой иначе нельзя, — парировала данмерка.       — Тебе с твоей самозабвенной гордостью так сложно иногда побыть благодарной? — валкиназ чуть склонил голову к избраннице, которая сразу сделала настороженный шаг назад. Улыбнувшись, Арнэлий выпрямился обратно. — Всё, что от тебя требуется — быть осторожной. И не суй свой милый носик, куда не просят, — он вновь усмехнулся. — Не в этом ли ты сама обвиняла семью Авани?       Вирили будто хотела что-то сказать в ответ, но сразу осеклась. Более чем удовлетворённый подобной её реакцией, Арнэлий незаметно устремил мысли навстречу тем, что доносились до него из чрева данмерки. Кажется, сын с искренним интересом впитал озвученный рассказ. То же можно было сказать о чарах вручëнного его матери кинжала - несомненно, он прочувствовал заложенное в оружии колдовство намного тоньше. Но вместе со всем этим валкиназ ощущал и оправданное беспокойство, быстро заставившее вспомнить об осторожности.       — Бери кинжал и уходи, — проговорил он. — Вам пора возвращаться.       — Я не уйду отсюда, пока ты толком не объяснишь, что за даэдрическую дрянь мне дал, — настойчиво помотала головой Вирили, с явной агрессией в голосе.       — В бою увидишь, — исчерпывающе бросил Арнэлий.       С этими словами он сделал несколько последовательных широких взмахов руками, параллельно проговаривая заклинание. В зале тут же возник алый вихрь, периодически мечущий по сторонам огненно-рыжие молнии. Удостоверившись, что врата стабильны и безопасны, а также ведут в нужное место, Арнэлий схватил Вирили за плечо и негрубо толкнул её в портал. Фигура девушки мгновенно скрылась в водовороте пространства и времени.       — Надеюсь, тебе не придётся пользоваться клинком. Будь осторожнее, — добавил Арнэлий и, проделав колдовские жесты в обратном направлении, заставил портал схлопнуться, оставив в зале лишь лёгкие колебания энергии.       Удостоверившись, что следы перемещения окончательно рассеялись, Арнэлий направился к выходу. Разумеется, он был рад тому, что сын пожелал личной — можно сказать, физической — встречи, однако такой его поступок лишь подтверждал неопытность ещё не окрепшего до конца разума. Ещё и Вирили ненароком оказалась во всё это ввязана.       Не сбавляя шага, Арнэлий отправился в зал «Колдовского искусства», дабы посвятить время решению амбициозной задачи, достойной творения Лорда Дагона, который даровал плоть его великому духу. Валкиназа совершенно не смущал тот факт, что Вирили попадалась на глаза слугам, ведь после трагических событий шестилетней давности он извлëк урок - вычислил и уничтожил всех шпионов и предателей, заменив их самыми верными подданными, а для перестраховки дополнительно позаботился об их преданности. Благо способы для этого у него имелись.