Ради тебя

      Недостойные обитают в темных и затхлых уголках дворца, где царит мрак и запустение, а достойные наслаждаются яркими и солнечными покоями, где жизнь подобна прекрасному саду.       По полу усыпаны золотые монеты, словно звёзды, упавшие с небес, и каждая из них мерцает, обещая богатство и счастье. С потолка свисают нити слёз из серебра, похожие на паутину, сотканную из лунного света, и их блеск может ослепить, как яркий солнечный зайчик.       Перед тем как решиться постучать, обязательно преклони колени и закрой очи, чтобы не видеть мир, полный фальши и лицемерия. У скота нет права взором своим, полным пустоты и гнили, осквернять чужую чистую душу, как капля яда. — Входите, — слышится голос за стеной.       Вторая принцесса, дочь Лю Минъянь, как две капли воды похожа на мать, вот в чем точно невозможно соврать. Грациозна, красива, изысканна, в манерах хороша, в словах сдержанна. Старшая госпожа Лю давно не появляется на публике, вот и дочь берет пример, вечно в комнате, в своих покоях, одна.       «Посвящает всё время учебе она», — таковы мысли двора.       Восьмая дочь императора внутрь заходит, и её встречает кромешная тьма. Помещение освещается лишь масляной лампой у стола, за которым и сидит хозяйка комнаты. В руке её кисть, перед взором пергамент из тонкой бамбуковой кожицы. Только баночка туши, исписанный чэнъюями и стаками пергамент да обладающий несравненной красотой и изяществом лик попадают под мягкий свет, придавая сей картине умиротворенной загадочности. — Ваше высочество, сердечно прошу вас выслушать эту недостойную слугу вашу, — поклонившись, совсем тихо сказала младшая сестра, но по комнате эти слова отразились громким эхом.       Уже много лет как старшая дочь Лю Минъянь вынесла большую часть мебели из своей комнаты.       Едва ли бросив взгляд черных, словно ночь, глаз на гостью, вторая принцесса безразлично махнула кистью, но даже в этом её скромном движении отражались величие и грациозность, свойственные исключительно особам королевского происхождения.       Поняв знак, восьмая принцесса, не поднимая головы, также тихо начала: — Наша старшая сестра…       Про первую и третью принцесс говорят, что они еноты с одного холма, а вот отношения двух старших дочерей императора являли собой вечное противостояние инь и ян, вот только без черного в белом и белого в черном — абсолютные враги. Страстный и пылкий нрав вместе с бесконечным высокомерием раздражали спокойную и утонченную Ло Цайдун, и Ло Лиша отвечала ей взаимной ненавистью. Но, тем не менее, вторая принцесса была одной из немногих людей, способных присмирить неугомонную цзецзе! И потому часто к ней шли за помощью… — …сегодня встретила эту скромную мэй, и… Быть может, этой не посчастливилось попасться ей на глаза в особенно плохом настроении нашей цзе, но могло ли то стать причиной, что смиренно склонившаяся ваша верная раба всё равно… — Она замолчала, неловко двинув напряженными и крепкими, почти мужскими плечами. — М, быть может, эта сделала что-то не так, и правильно, что ее высочество решила наказать сию недостойную, но неужели покорно вставшее на колени и прижавшееся лбом к полу дитя всё-таки…       Кисть ровно положили на стол из бамбука, и глухой стук прервал ничтожное блеяние младшей из сестер. Вторая принцесса наконец повернулась в ее сторону, и в черных глазах, в которых блики от лампы отражались, словно звезды на ночном небе. Вечное и безграничное спокойствие — отличительная черта Ло Цайдун — слетело с ее прекрасного, воистину божественного лика, словно ненадежно закрепленная маска. Теперь из души рвалось чистое бешенство с примесью презрения и ненависти. — Убирайся.       Твердый, не оставляющий места неповиновению тон. Не смея ослушаться, восьмая принцесса направилась к выходу. Напоследок лишь подняла взор, секундно встретились иссине-черная ночная мгла и темная пустота с зарождающимся в ней кровавым огнем. Стоило двери закрыться, как ярость сменило напряженное беспокойство. Достав чистый лист, изящными тонкими пальцами, белоснежными и нежными, но покрытыми парой мозолей от постоянных занятий каллиграфией, дева вновь взяла в руки длинную кисть, и безупречным почерком она вывела:

«Старший брат, нам нужно поговорить. Во дворце грядут перемены, что-то меняется, надвигается, и оно явно не сулит ничего доброго. Мы должны быть готовы. Эта сестра нижайше просит тебя внимательно следить за…»

***

— Прошу прощения за задержку, многоуважаемый мастер, — произнесла девушка, едва переступив порог комнаты. Она вошла с серебряным подносом в руках и окинула гостя холодным, безэмоциональным взглядом. Её изящные черты лица оставались невозмутимыми, словно маска, скрывающая истинные чувства. В комнате царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом шагов по мягкому ковру. — Трудно спать в таком положении, знаешь ли! — вчера Шэнь Юань заснул почти сразу после пробуждения, сраженный шоком и слабостью.        Сейчас же он чувствовал себя немного лучше, пусть и недостаточно для использования духовных сил, но, воспользовавшись данной отключкой, принцесса все равно крепко-накрепко перевязала его вервием бессмертных, причем максимально тщательно позаботившись об этом. Шэнь Цинцю не мог даже согнуть хоть один палец! Совсем беспомощный и слабый, он оказался полностью на милости этой девушки с уставшим лицом.       Шэнь Юань лежал на спине, чувствуя, как каждое движение причиняет боль. Вервие, которое его удерживало, было тугим и неподатливым, словно оно было создано специально для того, чтобы причинять максимальный дискомфорт. Он попытался пошевелиться, но каждый раз его попытки сопровождались резкой болью в теле.       Вопреки его грубому окрику, хриплому и отрывистому, поскольку он всё ещё чувствовал себя не лучшим образом, восьмая принцесса оставалась невозмутимой, словно каменная статуя. Её лицо сохраняло выражение безмятежности, а глаза оставались спокойными, как воды глубокого озера в безветренный день. Она стояла перед ним, словно олицетворение достоинства и силы, не позволяя его словам или состоянию здоровья поколебать её уверенность и самообладание. — Да? Вам было неудобно лежать на спине? — самым спокойным голосом ответила она, а затем положила на бамбуковый столик поднос, после чего взяла в руку две изящные нефритовые палочки. — С чего бы вы пожелали начать, мастер Шэнь? — Тебе долго еще за мной приглядывать? — тут же перебил мужчина, его голос был полон раздражения и нетерпения. — Эта скромная просит прощения за все доставленные неудобства, — ответила восьмая принцесса, не поднимая головы. Голос был тихим и смиренным, словно она уже привыкла к такому обращению. — Этой совсем скоро предоставится возможность предстать перед отцом. Аудиенции не так легко добиться, великий бессмертный мастер, но эта сделает всё возможное. Потерпите ещё немного, и вы увидите, как ваше терпение будет вознаграждено.       Тон голоса девушки был наполнен такой глубокой покорностью, что А-Юань почувствовал, как сердце его сжалось от жалости и вины. Выражение её лица, взгляд и движения — каждая деталь её облика говорила о том, что она чувствует себя провинившимся ребёнком, пытающимся оправдаться перед строгим родителем, готовым наказать её за малейшую ошибку.       Он вспомнил, как когда-то давно, четырнадцатилетний Ло Бинхэ стоял перед ним с таким же выражением лица, и это воспоминание отозвалось в его душе новой волной жалости и вины. В полумраке он разглядел, что её уставшее лицо было покрыто россыпью синяков, которые он, возможно, не заметил или не запомнил с прошлой встречи.       Не успевший спросить об этом, Шэнь Цинцю ощутил на языке кислинку, и в этот раз не горечи, а вкусной рыбы. — Вы сейчас очень слабы, мастер, поэтому должны хорошо перекусить, чтобы поправиться, — заботливо подтерев соус с тонких губ платочком, объяснила она. — Но этой скромной немного боязно давать вам свободу действий, а потому, сердечно прошу, позвольте покормить вас самостоятельно.       Рыба так и таяла во рту, а сунжуань выглядел столь аппетитно, что Шэнь Цинцю сразу кивнул, не задумавшись ни на миг. Да и не желал он столь грубо обесценивать старания своей похитительницы, неясно только, из жалости или по причине её схожести с Ло Бинхэ?

***

— Ты одна из старших дочерей Цзюньшана? — неожиданно спросил сытый, но всё ещё настороженный Шэнь Юань. Казалось, этот вопрос очень удивил девушку, так как в пустых глазах наконец-то промелькнула эмоция.       Неловко отведя взгляд, принцесса ответила: — Господин, безусловно, очень многое знает, но здесь он не избежал ошибки. Эта недостойная числится восьмой из ныне живых принцесс. Всего нас сейчас условно четырнадцать.       «Условно?» — подумал мужчина, но ничего не сказал. Быть может, у Бин-гэ много бастардов? Быть может, количество детей на самом деле невозможно считать, потому что тут их слишком много? Хотя, четырнадцать не похоже на слишком большое число…»       Тем временем девушка продолжила: — Пожалуй, эту стоит звать средней императорской дочкой. — А твоей матерью была…       Шэнь Цинцю не договорил. Тонкие брови заметно сошлись у переносицы, и мужчина понял, что это не та тема, о которой его пленительница желала бы поговорить. А злить или провоцировать её пока что не стоит. Тогда следует перевести тему и узнать побольше о… — Вам понравилась еда, приготовленная этой недостойной?       Он немного растерянно кивнул, и это заставило девушку слабо улыбнуться. — Я очень рада слышать. Эта с детства старается улучшать свои навыки, но ей ещё далеко до императора… В отличие от вас, этой не доводилось есть блюда, приготовленные им… Готова поспорить, они такие же вкусные, как гласят легенды?       Шэнь Юань нелепо открыл и закрыл рот, пытаясь понять, что она имеет в виду.       Хм… Он не пробовал ничего, что готовил Бин-гэ, но зато каждый день питался завтраками, обедами и ужинами, над которыми его дражайший муженек так трепетно хлопотал.       Просто от мысли о том, что он может и не попробовать эти шедевры в будущем, ему захотелось плакать. Ах, Бинхэ, его маленький белый лотос…       «Не волнуйся, дорогой», — решительно подумал он. — «Я обязательно найду способ к тебе вернуться!» — Я не пробовал блюда твоего императора, но мой готовит лучше, чем ты можешь себе представить, — гордо и дерзко заявил мастер.       Принцесса лишь кратко качнула головой в ответ и как всегда ровно ответила: — Ничего страшного, ваше превосходительство, однажды вы обязательно попробуете божественные блюда его величества. Не сомневаюсь, мой исключительно честный в делах сердечных (Шэнь Цинцю захотелось рассмеяться, но он сдержался благодаря своей многолетней выдержке) отец накормит вас самыми лучшими деликатесами. Паре моих знакомых довелось их отведать. И теперь они не могут найти покоя, ведь никакая пища больше не удовлетворит их. — Мне искренне жаль, что у твоих приятелей столь дурной вкус.       Казалось, эта фраза задела девушку, так как она нервно дёрнулась, но даже сейчас в ледяных тёмных глазах не промелькнула и капля эмоций. — Не стоит, мастер Шэнь. В конце концов, это ваш муж. — Он мне не муж! И никогда им не будет!       Принцесса подняла голову выше, и теперь лиловые пятна синяков на её лице стали куда заметнее. Шэнь Юань недоуменно задумался: «Какому самоубийце придёт в голову ударить принцессу? Тем более по лицу…» Тем временем младшая лишь пристально смотрела прямо в его глаза, и от этого на мгновение кровь лорда пика застыла в жилах, настолько ему стало не по себе. — Эта совсем вас не понимает, — только и сказала она, а затем безразлично отвела взгляд и уставилась в стену напротив.       На этом их разговор закончился. Как бы глава Цинцзин ни пытался, он так и не смог вытянуть из неё ни одного слова. Да что там слова, даже взгляда! Пытался упорно и долго, но в конце концов решил поберечь собственное достоинство и, поняв, что больше разговорить девчушку не удастся, сложил руки на груди и тоже уставился в стену.       Неясно, сколько он так просидел в размышлениях и тоске по супругу, пока веки не отяжелели, а конечности не ослабли.