A Vicious Circle || Порочный круг

В сердце - дыра, пустота, Словно ветер, летит мечта ────୨ৎ──── Стрела, выпущенная из лука, не просто летит, она танцует. Скользит по воздуху, подобно птице, взмывающей ввысь. Её оперение, словно шелковые крылья, трепещет, придавая грацию и легкость. Она стремится к цели, как мотылек к свету, но судьба, кажется, решила подшутить. Взмахнув в воздухе, она пролетает мимо мишени, не попав в цель на волосок. Траектория, словно нить, которую кто-то обрезал, внезапно отклонилась. Не то, чтобы ветер играл с ней, а скорее, сама судьба, словно невидимая рука, развернула её на миг, уводя от заветной точки. Стрела, не достигнув цели, уходит вдаль, словно теряющаяся в тумане мечта. Её путь, как и судьба, непредсказуем. В этом, пожалуй, и кроется ее красота. Руки, до этого момента твердые и уверенные, теперь дрожали мелкой, едва заметной дрожью. Не от холода, нет, а от неумолимого разочарования. Оно проникало в Рей, словно холодный ветер, пронизывающий до костей. Её взгляд, что еще недавно был сосредоточен на мишени, теперь блуждал по окружающему пространству, не находя утешения. Она чувствовала не просто досаду, а глубокое разочарование. Хотелось крикнуть на этот деревянный круг, обвинить его в неудаче, но Рейнелисс знала, что виновата только она сама. Её глаз был недостаточно точен, а душа неспокойна. Она пыталась успокоиться, глубоко вдохнуть и выдохнуть, но внутри всё ещё кипело неумолимое желание победить. Девушка хотела доказать себе, что она может, что способна достичь совершенства, что её стрелы покорят небо, а руки смогут укротить непокорный лук. Но каждый промах остужал огонь, каждая неудача подтачивала веру в себя. Валирийка попыталась снова. Она внимательно рассмотрела свою ошибку, исправила положение рук, перенапрягла мышцы, стараясь заставить себя выстрелить с ещё большей сосредоточенностью. Но стрела снова пролетела мимо, словно нарочно не хотела попадать в цель. Как будто вся эта затея изначально была обречена на провал. Рей повторяла свои усилия вновь и вновь, каждый раз вкладывая в выстрел всю свою душу. Но каждый раз стрела уходила в сторону. Руки подрагивали от разочарования, глаза застилала пелена досады. Рейнелисс чувствовала, как её надежда тает с каждым неудачным выстрелом. – Ты безнадежна. Она оборачивалась медленно, стараясь не выдать свой испуг от внезапности появления на тренировочной площадке кого-то ещё. Его эмоции были нечитаемы, как и всегда, но в чужом взгляде Рей увидела некую холодную оценку. Эймонд был человеком сложным и непростым, и девушка знала, что неудачи бастарда его сестры, конечно же, не останутся без внимания. – Вашего мнения я не спрашивала,- снова натягивает тетиву в тщетной попытке наконец попасть в цель. Стрела, однако, снова удаляется за её пределами. Эймонд слегка приподнял уголки губ и на его лице появилась усмешка. Она была холодной, как зимний ветер, и пронизывала насквозь своей надменностью. Он не сказал ни слова, но в этом подобии улыбки Рейнелисс услышала все укоры, что не были высказаны. Взгляд переместился на стойку с оружием. Девушка медленно подошла к ней и положила лук на место, а вместе с ним и колчан со стрелами. Раздражение от неудачи - это не просто чувство, это шторм эмоций, бушующий внутри. Сначала приходит легкая, почти незаметная рябь - недоумение, смятение. Но рябь эта быстро перерастает в волну, и недоумение сменяется острой болью, словно кто-то всадил тебе в грудь острый нож. Следом приходит гнев, горячий и яростный, как вулкан, извергающийся лавой. Хочется кричать, бить, ломать, разрушать всё вокруг. То, что напоминает о неудаче, становится врагом. И, наконец, наступает отчаяние, холодное и пустое, как бездна. В нем нет сил, нет эмоций, только тупая боль от осознания собственной слабости. К стойке подошел Эймонд. Лук привычно лёг в руку. Он провел ладонью по гладкой деревянной рукояти и привычным жестом взял стрелу. Мужчина отпустил тетиву и острый кончик пронзил воздух с еле слышным свистом. Стрела попала точно в цель. Рейнелисс краем глаза наблюдала за развернувшейся сценой с глубокой завистью. Её губы сжались в тонкую линию, а брови нахмурились, словно две тучи, готовые разразиться грозой. Она пыталась успокоиться, глубоко вдохнуть и выдохнуть, но каждый вдох приносил с собой новую волну досады, заставляя сжимать кулаки. «Индюк напыщенный.» Зависть охватила разум Рей, словно холодный туман. Она смотрела на дядю, на его искусное владение луком, и чувствовала себя беспомощной, неспособной сейчас повторить его успех. – Ты неправильно стоишь и держишь руки. Девушка вспыхнула раздражением, пронзившим грудную клетку. В её ушах звучала только назойливая речь, а не попытка действительно помочь. Рейнелисс чувствовала, как ее терпение трещит по швам, как в груди накапливается злость, готовая вот-вот вырваться наружу. – Тогда возьми и покажи как надо! Только стоишь и болтаешь, а толку от этого никакого! - она с вызовом смотрела на Эймонда, на его уверенную позу, на улыбку, которая казалась ей насмешливой. Рей не хотела его услуг, советов. Желала только, чтобы он оставил её наконец в покое. – Смотри и делай так же. - к удивлению валирийки мужчина не ответил колкостью на колкость. Движение начинается с ног. Он крепко ставит одну ногу чуть впереди, другую - сзади, создавая прочный фундамент для будущих действий. Тело плавно поворачивается, плечи разворачиваются, образуя невидимый мост между стрелой и мишенью. Рейнелисс недоверчиво смотрела на это, но терять время на сомнения было бы глупо. Предоставленной возможностью наконец научиться чему-то дельному стоило воспользоваться. Она, схватив со стойки лук, делает несколько неудачных попыток повторить за Эймондом. Валирийка почти физически ощущала желание дяди набить ей лицо этим проклятым оружием. – Ты хоть что-то можешь сделать нормально? - голос Эймонда сочился кислым разочарованием из-за тщетных попыток Рей сделать всё правильно. – Могу сплясать. Сойдет? - ядовито ответила Рейнелисс. Вся эта ситуация начинала её напрягать. – Не в твоих интересах скалиться на меня, - Мужчина покачал головой. Подошел к Рей сзади настолько близко, что это уже можно было счесть за преступление. В нос ударил густой, почти физически ощутимый сосновый запах. Эймонд положил руку на её предплечье, выравнивая позу и крутя девушкой так, словно та была тряпичной куклой. - Ты можешь расслабиться? «Отойди от меня и тогда я с радостью расслаблюсь.» Можно было быть готовой к любой ситуации, но никак не к подобной выходке со стороны человека, который всё время смотрел на валирийку как на мешавшийся под ногами камень. Щёки горели, словно от удара по ним раскалённой ладонью. Рейнелисс чувствовала, как кровь приливает к лицу, оставляя за собой ощущение жжения. Какими бы ни были их отношения, но Эймонд всё ещё оставался мужчиной, а с ними девушка всегда старалась контактировать на расстоянии вытянутой руки. Она старалась делать вид, что ничего из ряда вон выходящего не происходило, но тело не подчинялось. Руки было невозможно держать ровно, голос пропал, когда Рей попыталась что-то сказать. Она чувствовала себя смешной и нелепой. Глубоко вдохнула в попытке успокоиться, напомнить себе, что это всего лишь подобие урока по стрельбе из лука. Мужчина накрыл её руку своей ладонью. Пальцы, грубые и шершавые, были удивительно теплыми. Почему-то Рей казалось, что руки Эймонда должны были быть всегда холодными. Он направлял её, показывал, как правильно держать лук, как натянуть тетиву, как прицелиться. – Представь, что стрела — это продолжение руки, а цель — твоё желание. Нужно его схватить. Эймонд даже представить себе не мог, как сильно Рейнелисс хотела добиться своих целей. В сознании возник образ лестницы, ведущей вверх. Каждый шаг - это испытание, каждый уровень - преодоление. Она была готова карабкаться вверх, даже если это означало идти по головам, даже если это означало переступить через свои принципы. Рейнелисс не была из тех, кто довольствуется малым, кто мирится с посредственностью. Её мечты были велики, масштабны, и они требовали от неё всего: всей энергии, сил, решимости. Глаза загорелись недобрым фанатичным огнём. – Конечно. - в этот раз стрела, рассекшая воздух, наконец достигла центра мишени. Наблюдавшую за развернувшейся сценой с подвесной башни Королеву никто, конечно же, не заметил.

***

Солнце освещало пыльную площадку, где тренировался Эймонд. Маленькая Рейнелисс, спрятавшись за одной из стоек с оружием, с замиранием сердца наблюдала за его движениями. В его руках, казалось, оживал сам меч, становясь продолжением его воли. Каждый взмах, каждый выпад, каждое движение было подчинено искусству фехтования. Рей видела, как его мышцы напрягаются, как его лицо сосредоточено, а взгляд полон решимости. В груди у девочки зарождалось чувство гордости и восхищения. Дядя был для неё примером. Она мечтала быть такой же смелой, умелой и решительной, как он. – Я тебя прекрасно вижу. Рейнелисс раскрыли. Девочка смутилась, ее щеки покраснели. Не знала, как объяснить свою тайную любознательность так, чтобы не быть отправленной дальше заниматься женскими делами под крылом матери. – Что ты здесь делаешь? - Эймонд выглядел как человек, который уже знал истинную причину, но хотел услышать напрямую. – Я тоже так хочу.. - Рей зарделась. Знала, что скорее всего ей откажут, но надежду терять не собиралась. К тому же, это ведь Эймонд, который даже нехотя, но время от времени исполнял желания своей племянницы. Душа горела от жажды действия, от желания доказать себе и всем окружающим, что она годится не только для вышивания и танцев. Рейнелисс хотела быть не только красивой и нежной, но и сильной. – Нет. - как гром среди ясного неба прозвучал отказ. – Но!.. – Женщине место дома. Никак не в поле с мечом в руках. Обида заполнила разум как холодная вода, окутывая девочку с головы до ног. Её сердце сжалось от боли, словно от укола терновника. Она чувствовала себя непонятой, отвергнутой, как цветок, который забыли полить. Юная валирийка всегда видела в глазах дяди только доброту и своеобразную заботу, но не могла понять, почему он никак не может разглядеть её потенциал. Казалось, что он просто не хочет видеть в ней равную и способную ученицу. Хотелось кричать, бить кулаками по земле, как действительно капризная девчонка, но Рей только сдерживала слезы печали, обиды и непонимания. – Ну и оставайся тут один! А я вернусь на своё место! Она быстро повернулась и побежала, ноги несли её прочь от дяди, от его слов и непонимания. Как он не мог понять, что Рейнелисс тоже достойна искусства сложнее, чем просто держать в руке иглу и нитки? Эймонд, казалось, сам был не в восторге от сложившейся ситуации. Зачем только наговорил этих глупостей? Его рука, ещё недавно уверенно державшая меч, теперь расслабленно опустилась. Он смотрел на убегающую фигуру Рейнелисс, на её дрожащие плечи и разлетающиеся в разные стороны волосы. В сердце смутно шевелилось чувство вины. Парень постоял еще некоторое время, глядя на пустынную площадку, и подумал, что было бы лучше, если бы он просто согласился научить племянницу хотя бы элементарно держать в руках оружие. Так бы он не стал грызть себя изнутри за то, что позволил своей треклятой упертости обидеть её.