Змеиный клубок

Звон стоит в ушах и трудней дышать*

      Луффи никак не мог понять что же ему делать: переживать или обижаться? Размышляя над этим вопросом, он склонялся то к одному варианту, то ко второму, что было вообще не характерно для мальчика. Лу редко злился на кого-то. Во-первых, потому что было не на кого. Его все любили и никогда не обижали, лишь изредка браня за шалости. Но на такое не обижаются, верно? А во-вторых, Луффи чувствовал, что злиться будет не правильно. И никому это не поможет. Уж точно не сестренке. Но все же... стоило той заболеть, как буквально из неоткуда появился дед и стал кудахтать наседкой вокруг Лиззи. Это обижало. Гарп редко приезжал на остров Рассвета, а уж болезнями внука не интересовался от слова совсем. Жив, ну и Бог с тобой.       Перед глазами Луффи пронеслось нынешнее утро. Он проснулся от тяжелого дыхания и невнятного бормотания Лиззи.       Выглядела она отвратительно. Ее щеки горели "чахоточным румянцем", как обозвал это дед, а волосы были мокрые и слипшиеся. По лбу тек горячий пот. Почему-то именно этот факт сильнее всего поразил Луффи.       У кровати стоял таз с водой. Лу за эти дни много раз видел, как Гарп и Макино обтирали сестренку холодной влажной тряпкой. Он сам опустил руки в таз, пытаясь нащупать кусок ткани, но замер. Вода была ужасно горячая. Кажется, горячее, чем его собственная кожа.       Лу уже знал, что воду нужно менять в таком случае. Он поднял таз (на самом деле не слишком большой) и понес его на первый этаж, где уже бегала Макино.       Когда Луффи вернулся, то увидел в комнате деда. Старший Монки Ди пытался разбудить Лиззи. Сестренка открывала глаза, что-то бормотала, но даже Лу в тот момент понял, что она не проснулась. Взгляд ее черных глаз сейчас был мутным и каким-то ненаправленным. Казалось, что она видит все вокруг и при этом не видит ничего. И не слышит. И не ощущает. Не живет. Мальчику казалось, что на кровати лежит кукла с внешностью его сестры.       Гарп же, так и не получив ответа, влил в тело внучки лекарства и, аккуратно уложив ее обратно в кровать, вышел из комнаты даже не заметив Луффи. Но тот мог поклясться, что видел слезы в чужих глазах. Впервые в жизни.       Что делать с этим знанием Луффи не знал. Зато он помнил, что Макино занята в баре, а деда ругается с улиткой, которая орет на него в ответ. Это было странно, ведь обычно улитка была совершенно спокойна. Но как бы то ни было, все кроме него были заняты, а Лиззи нельзя оставлять одну. Может быть сестренка проснется, если он принесет что-нибудь вкусное?

***

      Было... странно.       Сознание путалось, перед глазами вспыхивали разрозненные картинки, а мысли появлялись и исчезали разноцветными всполохами. Я то парила в небесах, то сила тяжести приколачивала меня в земле. Все путалось, менялось, текло. Пульсировал затылок, горели легкие, и было неудобно в собственном теле. Оно почему-то совсем не хотело приходить в норму, то становясь слишком горячим и огромным, то скукоживаясь в ледяную горошинку. Наверное, именно так чувствовала себя Алиса в стране Чудес, когда в очередной раз меняла размер.       А еще меня кто-то постоянно звал. Дергал мое сознание, не давал ускользнуть за грань окончательно и забавно коверкал имя до "Лиззи". Вливал в рот какую-то гадость, а до ушей доносил не мои воспоминания.       Кем же была это "Лиззи"?       Чьей-то внучкой, чьей-то сестрой, чьей-то лапушкой. И была она совсем-совсем маленькой. Только вот что-то глубоко внутри утверждало, что я и есть эта "Лиззи".       Вот только я Лиза! Лиза! Хотя подружка насмотревшись аниме почти год звала меня "Лиззи", да и бабушка иногда грешила этим. Особенно, если не так давно по телеку крутили "Гордость и предубеждение".       Калейдоскоп в голове не останавливался, лишь временами замедлялся. Тогда я пыталась ухватиться за какие-нибудь связные мысли, но получалось только вспоминать песни. Я пыталась что-то напеть, но ритм сбивался, а слова звучали вроде бы верно, но без рифмы, как будто я заговорила на другом языке сама того не осознавая. Хотя, может быть так и было.       Иногда в мозаике картинок и лиц появлялись девушки с улицы. Две мои сопричастницы. Они казались такими же растерянными и напуганными, но меня не узнавали. Или не успевали узнавать. Или даже не видели. Не знаю.       Иногда хоровод образов останавливался. Тогда я проваливалась в темноту. Мне кажется, я спала в эти моменты. Сон мой был не долог, но давал силы дальше жить внутри странного вихря.       Но провалы все увеличивались и увеличивались, а безумный хоровод наконец-то начал замедлять свою скачку. И в какой-то странно-прекрасный момент остановился.       Я открыла глаза, и картинка не понеслась вскачь, как раньше. Нет, она была на удивление статичной и даже блеклой.       На глазах лежала что-то серое и влажное. Вернее не так. С этого чего-то невыносимо текло по лицу и за пазуху. Я попыталась стряхнуть серость куда-нибудь, но руки мои едва шевелились, а попытки повернуть голову вызвали страшную тошноту и головокружение. Из легких вырвался звук похожий то ли на шипение, то ли на стон.       Впрочем, это мне помогло. Чьи-то заботливые руки убрали мокрую ткань с лица, а потом аккуратно обтерли его сухим полотенцем. Теперь я наконец-то могла безбоязненно держать глаза открытыми и осмотреться.       Впрочем, с выводами я поторопилась. План изначально был провальным. Все перед глазами продолжало расплываться. Я догадывалась, что лежу на кровати в какой-то комнате, а рядом сидит ребенок или подросток. Но детали, детали... Я даже не могла определить кто это: девочка или мальчик. Хотя черный короткий пушок, торчащий во все стороны отчаянно намекал на второй вариант.       ─ Лиззи? ─ тихо спросил ребенок.       И я едва его услышала. То ли мальчик говорил тихо, то ли я не правильно воспринимала звуки. Не знаю. Ребенок продолжал что-то говорить, но я только еще несколько раз уловила странную вариацию моего имени.       Нужно было что-то делать. Я попыталась приподняться и хотя бы сесть, но и так аховое зрение помутнело окончательно, а к головной боли прибавилась тошнота.       Видно я выглядела совсем плохо. Ребенок пытался чего-то добиться от меня, но не получив реакции унесся за пределы комнаты, и быстро вернулся, таща на буксире взволнованную девушку. Заметив, что я нахожусь в сознании, она тут же забегала по комнате, собирая невообразимую гору таблеток. Пусть зрение давало некоторые осечки, но особая четкость не нужна чтобы оценить масштаб. Глазами мои округлялись все сильнее, пока горка лекарств росла на столике рядом. Девушка что-то затараторила, впихивая в меня капсулы. Хорошо хоть воды не пожалела.       Я даже не думала сопротивляться. Мое состояние настолько ужасно, что даже смерть будет благом по сравнению с этим, а уж если меня вылечат... В общем, я глотала таблетки, запивая их водой. Потом пила сладковатые микстуры, которые тоже можно было запить. А затем снова пила, но уже куриный бульон, который совершенно не имел запаха.       Еда, весьма тяжелая для моего измученного болезнью тела, и общая усталость потянули меня в небытие. Кажется, кто-то еще пришел в комнату и долго держал меня на руках, а потом положил на чистые сухие простыни, прикрыл одеялом. Ощущение теплой тяжелой ладони на макушке оставалось со мной даже во сне.

***

      Макино уложила девочку на кровать, поправила одеяло и пошла обратно на первый этаж. В конце концов, Гарпа с Луффи вполне хватит, чтобы присмотреть за Лиззи, а ее бар уже открыт и принимает посетителей.       Встретило ее недовольное ворчание какого-то мутного существа, именующегося себя горным бандитом. Впрочем, стоило только на столе появиться бутылке рома, как всякие претензии в ее сторону были забыты. Макино только покачала головой. Еще не было и полудня. Рановато для выпивки. Впрочем, это совсем не ее дело.       Бандит оказался достаточно честный. Деньги за алкоголь остались на столе, когда он покачиваясь уходил из бара. А может слухи, что в ее доме гостит вице-адмирал распространились достаточно широко. Хотя это не важно.       Сейчас думать о прибыли девушка не могла. Ее больше всего волновала Лиззи. Вернее, ее состояние.       Она никого не узнала. Ни Гарпа, ни ее саму, ни даже Луффи! Конечно, сейчас это можно списать на еще не прошедшую болезнь, но что-то подсказывало Макино, что потом ничего не измениться. И это будет огромным ударом для остальных Монки Ди.       Макино думала, что можно будет сделать, машинально протирая стаканы. Она так углубилась в свои мысли, что заметила появление новых людей в баре, только когда кто-то сел за барную стойку прямо напротив нее.       Макино профессионально улыбнулась, бегло осматривая всех прибывших. Взгляд ее цеплялся за несколько знакомых лиц.       Пираты с наградой. И не маленькой.       Улыбка ее стала несколько напряженной.       От таких можно ожидать все что угодно. И не факт, что имя Гарпа спасет ее бар от погрома.       ─ Привет, красавица! ─ очаровательно улыбнулся обладатель самой большой награды за голову в этом баре, ─ Надеюсь, в твоем баре достаточно пива на целую команду пиратов?       ─ Конечно, ─ согласилась Макино, молясь, чтобы сидящий перед ней человек оказался нормальным, а не просто притворялся.       Девушка вскрыла стоявший тут же бочонок, щедро разливая напиток в пузатые кружки. Пираты все приходили и приходили. В какой-то момент весь зал стал кишеть ими как змеями. Макино едва-едва успевала наполнять пустеющие кружки и вскрывать новые жбаны с алкоголем.       Пираты вели себя вполне прилично. Ну, для пиратов. То есть громко говорили и даже ругались, иногда дрались, но скорее в шутку, распугивали всех прочих посетителей и пытались орать песни. Макино отчаянно молилась тому богу, который подсказал ей сделать звукоизоляцию на втором этаже, и отстраненно думала о неплохой выручке и ужине, который пора бы уже приготовить. А еще нужно придумать чем накормить Лиззи. Можно, конечно, второй раз бульоном, но лучше сделать что-то другое. Что-нибудь легкое что не нужно жевать. Пюре? Да, наверное. Да и остальных ее родственников следовало накормить, как и себя саму.       Главное, чтобы здесь не пожелали столоваться пираты. Их слишком много.       Девушка еще раз оглядела бар и обреченно вздохнула.       ─ Ладно, ─ тихо пробормотала она, убеждая себя, ─ не разнесут же они бар за 20 минут?       И ушла в неприметную дверцу, ведущую в кухню.       Картошка уверенно доваривалась, когда из-за двери перестали доноситься хоть какие-нибудь звуки. Макино подождала еще пару минут до готовности и вернулась обратно в зал.       Причина тишины сразу бросилась в глаза: на первый этаж спустился Гарп. Пираты, до этого беззаботно веселившиеся и поминутно пьянеющие все больше и больше, резко пришли в чувство и теперь внимательно наблюдали за вице-адмиралом. Впрочем, последнего это не волновало. Он только бросил в сторону капитана что-то вроде: "А, это ты". Гарп же первым заметил возвращение Макино.       ─ Что там с ужином, Макино?       ─ Почти готов, Гарп-сан. Как ваш разговор? Надолго останетесь в Фуши?       На этот вопрос дозорный скривился, но сообщил что Сенгоку хоть и козел, но дал добро на его отпуск.       ─ В общем, остаюсь до полного выздоровления Лиззи. И потом еще какое-то время проведу в Ист-блю.       И удалился. Пираты проводили его очень удивленными взглядами.       ─ Это требует осмысления... ─ протянул один из них, а остальные согласно закивали.       Капитан же рассмеялся.       ─ Да ладно, Бенн. Это чертовски интересно!