О прекрасном и чудесном... (Сборник драбблов по Синьора/Панталоне)

...

      Панталоне никогда не был обделён женским вниманием. Вокруг него всегда крутились красивые девушки, желавшие получить его несметные богатства.       Семья Панталоне действительно была практически самой богатой в округе. Отец парня был известным кинорежиссёром, а мать — графическим дизайнером.       Все люди так боготворили эту семью, что это выглядело полным массовым помешательством. Пускали слухи, греющие интерес наивных простаков... Но, само собой, первым делом пытались поймать сына этих известных людей.       Сколько юноша себя помнит, ни дня он не мог прожить без криков: «Боже! Это же Панталоне, сын Амато Мондо!».       Каждый раз его больно хватали за руки, будто он был спасательным кругом.       Это обжигающее чувство расползалось по всему телу. Каждый сантиметр кожи опалялся адским пламенем. Панталоне ненавидел прикосновения, однако терпел в силу своего воспитания.        В самый жаркий день какая-нибудь девушка "случайно" упадёт в руки парня, "споткнувшись" об камень. Вновь она с восхищением посмотрит на своего спасителя и снова ненароком попробует его поцеловать. А Панталоне едва ли не до хруста сожмётся челюсть, чтобы из последних сил не постараться отвернуться. Он и так терпел боль от столь внезапного прикосновения, так еще и поцелуй должен терпеть?       Парень специально уронит девушку, чтобы та опомнилась.       За многие годы Панталоне ясно понял, что деньги — двигатель этого мира. Живя в достатке, ты можешь делать в буквальном смысле всё: сеять хаос, который уж точно всем запомнится; открывать собственные предприятия и менять социальную структуру; заставлять людей тебе потакать.       А люди, дико желая вкусить райскую жизнь, будут выполнять все приказы богача. Так устроен мир. Девушки, в свою очередь, не против мастерски выполнить парочку похабных действий взамен на кругленькую сумму. Парни не возражают стать жалкими невзрачными шестёрками.       Панталоне, как и многие несчастные богатые люди в большинстве случаев, получает внимание к своей личности только тогда, когда у него есть деньги. В какой-то другой реальности, где его семья находится не на высоте небес, никто бы и не подумал совершать подобные действия для парня. Люди бы просто убили его насмешками.       Отсюда и презрение к слепому следованию за, казалось бы, своим идолом, о котором ты знаешь всё и одновременно ничего.       Ах, Панталоне правда устал видеть лицемерные улыбки на лицах тех, кто ещё миг назад кривил свои губы в отвращении от предстоящей встречи с ним. Устал от гнетущего, давящегося собственными фантомными слезами одиночества в толпе товарищей. Панталоне возненавидел потребность притворяться, что ему такая жизнь по душе.       И ему даже не дадут погоревать, ведь в очередной раз какая-нибудь девица завизжит как ненормальная, кинувшись обнимать парня.       Панталоне затолкает поросль переживаний глубоко в изрешеченную болью душу, улыбнётся и сделает вид, будто всё нормально. Словно ему не противно от того, с какой надоедливой кокетливостью тонкая девичья рука гладит его плечо.       Панталоне в такие моменты жалел, что вообще на свет появился.       Почему именно он так страдает? Почему он должен терпеть невыносимую тошноту, головокружение, будоражащее каждую нервную клетку, и нестерпимую слабость во всём теле?

!!!

      Панталоне был в полнейшем шоке, когда узнал, что он — гаптофоб.       Знал, что с ним определённо что-то не так, но чтобы так... Это же рушит всю репутацию!       Если люди заметят, что парень намеренно уклоняется от объятий, то точно себе надумают лишнего. Обидятся и прольют ещё одну волну слухов о том, что Панталоне ненавидит своих поклонников.       Поэтому, зная это, парень осознанно переживал чувства, которые не давали разуму покоя. Старался не обращать внимание на холодок, иглами пронизывающий его руки и спину. Стремился быть на вид обычным человеком, у которого в мыслях не будет желания огородить себя от общества.       Глотал транквилизаторы строго по расписанию (хотя иногда Панталоне думал, что ими он уже питается), часто отвлекался от ненужных мыслей. Даже изредка обращался к своим чувствам и силился понять, что конкретно вызывает у него настолько ярое отвращение.

...!

      У Панталоне было поистине много поклонников. Однако лишь одна особа немного удивляла, а порой и забавляла его.       Это была высокая, блондинистая, всегда одетая в футболку с его именем, голубоглазая девушка. Она всегда выскакивала из ниоткуда и пыталась что-то восторженно сказать.       Например, чрезмерно заботливо пыталась отдать Панталоне контейнер с едой, или бессвязно молвила что-то, что только под конец можно было разобрать как просьбу погулять.       Панталоне сам не заметил, как стал нервно всматриваться в толпу, успокаиваясь только тогда, когда заметит слегка беспокойный блеск уже знакомых голубых глаз.       И было немного стыдно, что он не знает её имени. Но у кого бы парень не спросил, все говорили, что понятия не имеют, как же её зовут. А подойти с вопросом к этой девушке было бы странно. К тому же собственная гордость душит его в такие моменты.

***

      Улицу лишь недавно охватил густой белый туман, поглотивший каждый сантиметр асфальта, домов и машин. Всё будто сокрылось от недобрых людских взоров.       Нагнетающая серость заставляла невольно напрягаться и прятаться от неизвестности. Что же затаилось там, в туманных низких волнах, заглатывающих замерший мир за стеклом? Уныние? Отчаяние?       «Опять толпа собралась...», — измученным голосом сказал сам себе Панталоне, сложив руки на груди.       Коридор заполнен школьниками, восхищенно смотрящих на него. Словно юноша — какой-то дивный зверь на выступлении в цирке, которого все норовят сфотографировать и саркастично пожалеть, но... когда зверь случайно выберется к зрителям, то им уже будет не до смеха.       Да, в мрачных стенах школы Панталоне правда выглядел как-то по-особенному... Завораживающе.       Школьники жались к нему поближе, будто в бесконечной надежде на то, что именно их идол спасёт всех от кошмарного тумана. Возможно, думали, что спасутся от странного стресса, если снова счастливо улыбнутся и сознательно проигнорируют все чувства, кроме лживого почтения к Панталоне.       Панталоне машинально обвёл взглядом каждую фигуру и задерживал внимание на глазах, с присущей себе отчужденностью. Ежели чужие глаза не отдавали морской синевой, не теплили взор, тогда он быстро переставал обращать внимание. А многие боялись его мучительно долгого взгляда, в сей же час отворачиваясь. Вычислить нужного человека было просто, ведь та самая девушка никогда не отворачивалась от парня.       Брюнетки, брюнетки, брюнетки... Низкие, пухлые, костлявые, страшные... Испуганные, испуганные, испуганные...       «О, вот и она», — живо подумал парень, резко остановив взгляд на той самой девушке.       Словно прочитав мысли Панталоне, она пулей растолкала остолбеневших девушек и встала перед парнем, громким голосом сказав:       — Панталоне! Ты самый лучший футболист нашей школы и забиваешь голы с таким мастером, что... Э-э-э... Что в это даже поверить невозможно! Прошу, выступи на соревнованиях! Ну... Когда там они? — с губ блондинки молниеносно слетали слова, поэтому Панталоне не успел её прервать. Нервно прикусив нижнюю губу, вспоминая, когда будут проходить соревнования, девушка пошатнулась и бойко продолжила: — Через неделю! Так вот, выиграй! Ты же у нас лучший из лучших!       Парень спокойно кивнул, но, неслышно усмехнувшись, поспешил возразить:       — Я признателен за то, что ты считаешь меня лучшим, однако спешу напомнить: я не нахожусь в футбольной команде нашей школы. Ты, скорее всего, говоришь о Тарталье.       Девушка вздрогнула. Не столько от того, что ошиблась, сколько от того, что Панталоне наконец-то отреагировал на её слова, а не прошёл мимо, как проходил всегда.       — Но я точно видела тебя, забивающим гол. — с наигранным удивлением продолжила гнуть свою линию она, специально оттягивая скорый момент прощания.       — Смело заявляю, что я не увлекаюсь футболом. Прошу прощения, — Панталоне через секунду понял, что довольно долгое время улыбается. Он поправил правой рукой очки, и пока улыбку никто не мог увидеть, парень убрал её с лица. — Тарталья недавно ушёл на третий этаж. Может быть, тебе удастся его найти. Прошу, задавай вопросы ему, а не мне.       — Нет, это был ты! Точно тебе говорю! — девушка незаметно для себя стала говорить с Панталоне так, будто они близкие друзья.       — Уверяю, я не футболист... — Панталоне решил обратиться ко всем рядом стоящим людям. — Подтвердите мои слова?        Многоголосый шквал скоро набрал громкости:       — Да! Панталоне не занимается футболом!!! — школьники чувствовали себя особенными, с таким же напором пытаясь перекричать друг друга. Затем наступила пауза. Нужно было обратиться к ненастоящей фанатке, которая не знает такие базовые вещи о парне, но никто не знал её имени. Никто. Из пятидесяти человек. Но, будто имея ментальную связь, они одновременно добавили: — Дура!       И вновь тишина. Школьники ждали одобрения.       Панталоне резко остановил их:       — Я не просил вас её оскорблять! Я просил подтвердить мои слова! — он окинул толпу презрительным взглядом. Тут же все замолкли и виновато опустили головы. — Извиняйтесь теперь.       Звенящая нелепая тишина не хотела наполняться звуками. Слова парня так и безответно растворились в воздухе.       Толпа, будто провинившиеся дети, лишь молча буравили пол своими тяжёлыми и напряжёнными взглядами.        Та самая девушка, из-за которой всё это началось, казалось, совершенно не беспокоилась. Она весело качалась из стороны в сторону, иногда тихо насвистывая какую-то мелодию.       Резкий, но такой же спокойный, даже певучий голос оборвал всю неловкость:       — Меня так-то Розалиной зовут... Для друзей, — Розалина посмотрела на Панталоне нежным взглядом. — Синьора. Никак не дура, тварь или ничтожество. — Она вновь обратила внимание на школьников. — Только попробуйте ещё раз так меня назвать.       — Очень приятно познакомиться! — улыбнулся Панталоне, тотчас порадовавшись своей блестящей победой. Наконец-то он узнал её имя!       Толпа резко подняла свои головы, ревностно глядя на парня. Их имена он не спрашивал!..       — А наши имена безызвестны... — прошептал чей-то хриплый голос.       Панталоне услышал эту претензию. Ах, ревность... Не любит парень это в своих фанатах. Заинтересуешься только одним человеком — все обидятся, потому что они остаются без этого особенного внимания.        Но как хорошо, что они быстро забывают причину возмущений, стоит Панталоне только сказать что-то умилительное.       — А вы мои... — «Кто? Я в душе не чаю, как их назвать... Котиками? Зайчиками? Лучиками? Они же не в детском саду, в самом деле...», — Мои самые любимые друзья.       Панталоне с облегчением заметил, что это помогло. Все расслабились, засияли улыбками и потихоньку начали расходиться.       «Слишком много улыбок за этот день», — подумал парень.       Теперь Панталоне и счастливая Розалина остались один на один.       Почему же горячее смущение снова душит его? Разве интерес мог перерасти в такое чувство? Может, парень просто редко разговаривал с девушками дольше двадцати секунд... Или дело в том, что Розалина опять стоит в футболке с принтом его лица?..       Панталоне решил продолжать смотреть прямо в глаза девушки, хотя, честно говоря, с каждой секундой морская голубизна околдовывает разум всё больше, больше и больше... Будто он вправду погружается на дно холодного моря, а тело, теряя тепло, путается в тёмно-зелёных длинных водорослях, в реальности являющимися бликами света.       — Кхм... Если тебе нужна будет помощь, то я помогу. — было прекрасно слышно по интонации замешательство Розалины, а также капельку... восхищения? Или чего-то похожего. Она, видно, тоже не знала, что сказать, но пыталась развить диалог.       Если бы не подкативший к разуму сильнейший жар, то Панталоне бы ответил. И ответил бы вполне нормально.       — Д-да... Конечно... — невежливо обычно сбегать посреди диалога, но так хотелось. — Не во гнев будь сказано, но мне необходимо откланяться... Встретимся позже... Благодарю!       — Но... — девушка взметнула руку в сторону молниеносно удаляющегося парня, машинально пытаясь ухватить его за руку.       Однако лишь лёгкий ветерок от быстрых движений Панталоне настиг её лицо.       Розалина смотрела на парня отрешённым взглядом, а протянутая рука так и осталась в воздухе. Нет, она правда не старалась намеренно его остановить.       Мысли в краткий миг перенесли девушку в свой собственный выдуманный мир...       Исчезнувший образ парня был до мельчайших деталей выразителен в её глазах, словно Панталоне никуда не уходил. Он будто застыл перед Розалиной, отвернутый в сторону, пытающийся скрыть свои эмоции, а безмолвием пробуя рассказать ей о чувствах своих.       Эти чувства, к слову, оставаясь немыми, великолепно читались на лице. По немного дрогнувшим губам и тёплому, но потерянному взгляду было всё довольно очевидно.       Ах... Запутанный в двойственных ощущениях человек... Такие люди Розалине очень нравятся!       «Панталоне так мило смущается... Я вечность готова за этим смотреть!» — очень восторженно, едва ли не пища, говорил внутренний голос девушки.       И пусть останется он недосягаемым идеалом, Розалине будет достаточно только разбить прочную маску безразличия. Панталоне совсем не такой... И девушка это прекрасно понимает.       Панталоне несомненно падёт, не имея крепкой опоры под собой. Это не попытка утянуть его на дно... Это попытка вывести на свет одинокого человека, просто показав ему, что доверять кому-то — не плохо, а очень даже хорошо. Попытка пошатнуть устои Панталоне с целью того, чтобы он, наконец, огляделся вокруг.

???

      I_love_Pantalone              ПАНТАЛОНЕ, ГОСПОДИ, ТЫ ТАК ЗДЕСЬ КЛАССНО ПОЛУЧИЛСЯ!!!       Твердит очередная школьница, завидев фотографию его.       Killmylove             МЫ НЕ МОЖЕМ НАГЛЯДЕТЬСЯ!       Говорит компания с аккаунта единого. И будто что-то управляет ими...        Dinotrex             Красоты твоей не умалить, чувак!       Здесь даже чей-то парень затесался, который, может, получит в сей же миг хорошую такую взбучку.       Passion_and_tears             Твои глаза, твои волосы... Я так хочу потрогать твои волосы!       Походит на безоговорочную одержимость, не кажется ль?       А Панталоне в сообщениях подобных утопает. Это очень сильно раздражает, но... не может выйти всё равно он из аккаунта личного.       Тайные желания не могут быть публичными.       Он запомнил слова, ставшие заветом, сомненья поедая за обедом, всё думая и думая о том, правдивы ли его суждения:       Быть может, даже небо голубое насмехается над ним, не давая оглянуться и понять, что мир — иллюзия в обычной призме одинокости? И что же сделать для того, чтобы разрушить явно нехорошие устои?       Кружиться в пляске с остальными обманутыми, глупыми, по-своему немыми?       Не позволяя с губ сорваться метким тем словам, которые, в теории, могли бы уничтожить этот хлам, что называют миром... Однако люди сверху наблюдают и обманывать себя они не станут.        «Коли не хочешь ты по правилам играть — сомкни глаза, пора бы уже спать!»       Сомкнуть глаза... Попасть в отдельные миры...       Но в бешеном ритме жизни в контроле ты не узнаешь сладкий вкус прелестной воли. И в темпе оголённого вранья уже не хочется вкушать чего-либо иного.       Люди привыкли к этому, увы. Топить других, спасая лишь себя — в стократ эффективнее, чем самим хлебать воды из океана боли и печали. Не хочется ощутить то, что сам же и посеял, верно?       А деньги, деньги... Деньги — тот самый символ великого освобожденья.       Пробьешься ты в ряды верховных сил, как только станешь чуточку богаче... Вдоволь умытый во́дами сожаления, объятый безысходностью... И вот, теперь ты к новой жизни с точностью готов!       Играйся ты на нервах низших, пересиливая собственные горькие, как мысли умирающего, мысли. Ведь ты здесь имеешь все права и привилегии... И не смотри на тех, кто в этот момент валяется в грязи... Всё это правдой может оказаться. Вернее... так оно и есть.       Сильнейших убивает слабого, а лучший унижает худшего. Богатые... богатые срывают злобу безграничную на тех, кто был похож на них, но только в самом начале этого тернистого пути.       Тот, кто не любит своего отражения, навряд ли полюбит живое и бедное собственное воплощение.        И он от прошлого бежит, но неизбежно натыкается. Прячется, да не сокроется. Принять пора бы уже то, что в далёком — ныне забытом — времени прошло. От сердца в тот же миг отлегло б душевное страдание. В лицах других не видел бы себя...       Тем не менее ищут все спасения в другом: найти желают человека, который бы принял их.        И снова, снова всё не то... Пока себя не примете, вас не примет уж никто.       Вы тенью станьте, волком будьте... От генофонда не избавиться. Он — ваша зараза, царапающая стенки бытия.       Вы — лишь ничтожный микроэлемент в столь внушительной системе. Что вас нет, что вы имеетесь — разницы нет...

...?

      Гипсокартонные стены комнаты Панталоне поглотили в буквальном смысле все его эмоции, даруя взамен пугающую отчуждённую тишину. И тишина словно была ощутимой, и давила она не только на нутро парня, но и на предметы в пространстве.       Липкая тьма прикреплялась ко всему в комнате. Она оседала на кровати, рвала в клочья мягкие тени от луны и вгрызалась в душу.       Панталоне слушал музыку, отвлекаясь всеми силами от взбудораженной фантазии. Сколько раз в голове он прокрутил момент тех самых гляделок с девушкой?       «Да, мы наконец-то познакомились! Это не значит, что нужно вечно думать о её красивых глазах...» — до парня всё-таки дошли эти монологи, возникшие внезапно, но ожидаемо.       Он до сих пор не может поверить, что всё так гладко прошло... Розалина сказала своё имя непринужденно, а потому все хитрые многоходовые планы, которые поселились в голове Панталоне, больше не были нужны.       Очаровательна в этом плане Розалина, ведь парню не пришлось играть в неудачливого ловеласа, собирая насмешки других.       Но, так как девушка уже сделала первый шаг, разумеется, Панталоне тоже должен что-то сделать.       «Открытку подарить? Хм... А какого цвета?.. Что туда вообще писать? Эм... Цветы? Какие?» — предложения тут же отметались простейшими уточняющими вопросами.       Да, Панталоне как-то забыл, что он знает только её имя... И в школе не нашлось ни одного её друга...       «Почему так всё трудно?» — вопросил парень в мыслях, попутно вспоминая, как выглядят все цветы, которые он знает.       Розы? Гвоздики? Тюльпаны? Лилии? Лютики? Незабудки? Так много цветов в этом мире — выбирай до посинения.       «Розалина... Роза... Хм... Нет, разве оригинальностью блещет идея подарить ей цветок, в честь которого она и названа?» — Панталоне мысленно влепил себе пощёчину. Кажется, он совсем не романтик...       Взгляд ненароком скользнул по столу.       Весь стол ломился от огромного количества пожелтевших от едких ультрафиолетовых лучей солнца бумажек.       На какой-то бумаге размашистым почерком Панталоне пытался нарисовать свой внутренний мир, представший пустырем без единой души. На какой-то бумаге застыли чернила... И это был стих о природе. Какие-то обрывки тетрадных листков просто сохранили каракули, которые парень создавал от скуки. А где-то были даже тайные зашифрованные послания... Но, к сожалению, об этом никто и никогда не узнает.       В последнее время озверевшие фанаты тихо воровали у Панталоне всякие записи, так что теперь он практически постоянно шифрует всё написанное. Личное — не публичное.       В его голове возникают такие темные мысли, что их лучше никому не знать.       Хотя максимум реакции — это записка: «Мне очень жаль, что ты испытываешь такие чувства».       Какой смысл обожать того, кто тебе не подходит даже по образу мышления? Это занятие столь же бесполезно... Как и диалог с детсадовцем, к примеру. Нельзя получить новую и интересную информацию. Даже дослушать глупую речь становится испытанием.       У парня есть большая красная коробка с валентинками. Однажды одиночество победило его волю, потому Панталоне судорожно стал сохранять каждую валентинку, пусть и порванную, неоригинальную.       К счастью, из-за популярности парня проблем с получением любовных открыток не возникало вообще. К сожалению, одиночество не пропало.       Панталоне неохотно встал с кровати, сел на колени и потянулся за коробкой с валентинками, которая находилась под кроватью.       Он не мог долгое время найти подходящее место для коробки, так что в итоге решил засунуть её под кровать.       Панталоне очень редко перечитывал эти любовные послания, потому что они в большинстве случаев состояли либо из слов «я тебя люблю», либо из приглашений на прогулку. Больше там ничего не было.       «Я очень тебя люблю. Давай познакомимся поближе?»       «Что ты скажешь насчёт прогулки после занятий? У ворот школы буду ждать тебя!»       «Я почитала одно твоё послание... Невообразимо!!! Есть в этом такой шарм... Ты бы знал, какой этот шарм...»       «Вряд ли ей понравятся подкаты на уровне: "Ты такая красивая, глаз не отвести. Погуляем?"», — Панталоне тут же убрал все открытки назад, задвинув коробку под стол, где ей и место.       Панталоне не думал, что это так трудно. Ах, человеческие чувства, неотвязно преследующие всех и каждого... Ну, видимо, Розалина пожалеет о том, что связалась с ним.