Настоящая жизнь

      Если хочешь казаться большой и важной, ты должна говорить не «мечты сбываются», а «намерение воплощается». Так звучит взрослее и загадочнее, как будто ты знаешь о мире больше, чем другие. Это, конечно, происходит за счёт твоей концентрированной воли, вложенной в молитву. Что такое воля? Ну, это когда очень хочешь чего-то, и даже думаешь иногда, что сделаешь. Зачем нужны молитвы? Затем, что ничего не получится, если не поставишь богиню в известность.       Сос’Ампту отчаянно пыталась рассуждать как взрослая, а затем чуть было не схватилась за голову в полнейшем ужасе. Что значит «если не поставишь богиню в известность»?! Как будто богиня без тебя чего-то не знает! Всё богиня знает, и всех насквозь видит, и если ты хотя бы на миг усомнилась в её силе, значит, надо себя наказать!       Вот только рука не поднялась хотя бы выписать себе пощёчину, когда мало было покаянно разбить голову об алтарь.       Сил, или воли, или чего бы то ни было ещё хватило лишь на то, чтобы всей хилой тушкой обрушиться перед внезапно заявившейся Триль. Ну, Сос’Ампту по крайней мере не бросилась к сестре с радостным воплем и слезами, и даже не принялась расцеловывать её подол, как того хотела! Уберегла богиня большую девочку от такого унижения!       «Не сестра она мне!», — возмущался голос в юной и недостойной голове. — «Не сестра, а госпожа первосвященница! Лучшая из всех и самая великая!»       — Заброшенное дитя… — сокрушалась Триль с явной тоской. Говорят, Триль — персона слишком значительная для эмоций — удела простых смертных, вот только Сос’Ампту, отвыкшая от речей, обращённых к ней простым смертным голосом…       Сос’Ампту готовится к неизбежной казни, с какой-то стати понимая больше, чем позволено для выживания.       То, что слишком очевидно терзает Триль… Нет-нет, этого не может быть! Кто такая Сос’Ампту, чтобы бросаться подобными обвинениями! Да ведь она, воплощённое ничтожество, едва ли в полном смысле понимает, что есть грех! Но что грех, если не это? Великое искушение, самое желанное, самое жуткое… Терзающее чистые души невинных эльфят, сосланных в часовню, должно быть, именно за эту мерзость! За желание узнать, что же это такое, за потребность хотя бы раз увидеть своими глазами, а затем, может, и умереть, заслужив самые кошмарные посмертные муки, наряду с осквернителями расы, что позволяют иблитским варваршам брать себя живыми!..       Да, это оно. Это «сочувствие». Слово, означающее жалость к ничтожествам.       Жалость, лишённую брезгливой насмешки.       Жалость, вынуждающую сделать что-то, лишь бы исправить положение дел.       Маленькая, бесполезная Сос’Ампту не посмеет обвинить первосвященницу в таком. Наверняка она, юная и всеми отвергнутая, попросту чего-то не понимает.       Всемогущая Триль слишком чиста для этой мерзости. Должно быть, ей неведомо само слово «сочувствие», именно поэтому жалкая, маленькая Сос’Ампту до сих не четвертована за свой ужасный навет.       — Я велела этой оборванке вернуться к её обязанностям, — продолжает Триль, магически заставив Сос’Ампту вскинуть голову и показать лицо. — И вдруг я узнаю, что она… Ослушалась. Ослушалась моего приказа.       Триль подошла ближе, коснувшись своей священной рукой эльфёночьей головы. Странный, оборванный жест… Должно быть, она собиралась погладить младшенькую, как это постоянно делают с эльфятами. Воздержалась от покровительственного жеста? Решила не унижать взрослеющую самку?..       Увидела подозрение в наивном взгляде малолетней отшельницы, чьи переживания должны метаться от затравленной паники до бессмысленного раболепства?       Триль смотрела на Сос’Ампту неотрывно, прожигая её едва держащуюся в теле душу. Так, должно быть, смотрят на жалкую беглянку из Арак-Тинилита, что не выдержала испытаний, и нынешняя жертва всемогущей первосвященницы не смела даже позорно скулить. Она хотела бы, да горло сжало стальными когтями, а в мыслях била набатом одна-единственная мысль: «не смей».       «Держись и смотри ей в глаза, увлекательная особь».       Только богиня и знает, о чём думала Триль в этот момент, приходя в себя от бешенства, застлавшего её взгляд.       — Не ты вызвала мой гнев, дитя, — продолжила Триль мягче, по лишь ей да богине ведомой причине, — но и тебя бы коснулась моя немилость, будь ты заурядным отродьем. Слишком много возни с тобой. Слишком много тебя в моих мыслях.       Сос’Ампту всё же заскулила, свернувшись комочком в ногах первосвященницы и вцепившись в прижавшиеся уши дрожащими ладонями. Хотелось бы думать, что Триль приняла наведённый ею ужас за комплимент, или сосредоточиться на каре, какая постигает трепещущих малолетних недосамок, или, по крайней мере, корить себя за… Непоследовательность. Разве не так это называется? Вчера ты строила наивные планы о покорении мира, планы такие грандиозные, что Мать Бэнр погладит тебя по ушкам, а сегодня ты ведёшь себя, как маленький мальчик, а не почти готовая самочья особь!       Нет, Сос’Ампту ни о чём не думала. Она слушала, не смея даже взывать к богине, своей истинной заступнице, ведь как тут думать, когда Триль злее всех демониц вместе взятых! Триль так зла, что в бешенстве своём не может даже повысить голос, или казнить всех, кто подвернётся под руку!       А затем Триль соизволила выговориться, половину яростного монолога отведя на объяснения, почему она вообще позволяет себе откровенничать с малолетней сестрой. Потому что Сос’Ампту не посмеет об этом рассказать, иначе будет осмеяна, трижды казнена, и это будет лишь началом её мучений. Такова разгадка, нечего додумывать.       Но что же ещё Триль шипела наперебой со своим яростным, кусачим хлыстом?       Кажется… Ауна до сих пор жива — но надолго ли? Разумеется надолго! У Дук-Так в гостях живут очень, очень долго! Особенно живучи те, кто смеет нарушать планы Триль, не давая вырасти её маленьким личным рабыням достойным инвентарём для самой первосвященницы. Ауне было велено продолжать свою работу, учить Сос’Ампту дальше, и приказ этот был отдан ровно в тот миг, когда яростная Триль вырвала едва живое месиво из-под хлыста, сапог и кулаков озверевшей Блэйден’Кёрст.       Ауне было запрещено пользоваться исцеляющим зельем до скончания её недолгого «века»… Потому что она саботировала планы Триль.       Блэйден’Кёрст отделалась разбитым лицом да парой сломанных рёбер… Лишь потому, что она высшая жрица, а такие ценные кадры всякому Дому нужны живыми.       Сам факт выживания Ауны, «этого безродного ничтожества», после побоев Блэйден объясняют божественной волей все, даже сама Ауна, обиженная на богиню и до смерти боящаяся её… но «безродное ничтожество» отвергло и божественную волю, и приказ Триль, велевшей продолжать обучение сбежавшей в часовню принцессы! Ауна не смеет показаться в часовне, Ауна несёт драук знает что, не желая иметь дело с малолетней воспитанницей, Ауна не решилась даже податься в бега, до последнего изображая свою обычную жизнь, стараясь не попадаться госпожам на пути!       Триль вовсе не в ярости, нет… Она в том состоянии, которое, будь первосвященница жалким самцом, пренебрежительно назвали бы тихой истерикой. «Ничтожная оборванка», «грязная чернь» и ещё десяток злых слов посмела ослушаться её приказа, поставив тем самым всемогущую Триль в неловкое положение, будто общепризнанный кошмар во плоти можно ослушаться и выжить. Триль съедает греховное сочувствие к Сос’Ампту, ведь это дитя многое теряет, не получая должного образования, и отдаляя тот момент, когда Триль получит, наконец, свою особую рабыню!       — Не самой же мне обучать тебя, в самом деле? — вопрошает Триль, вкладывая всё своё презрение в яростную усмешку. — Однажды я уже попробовала, и всё, чего я добилась — напугала тебя до полусмерти! Ну и слава богине.       Эта мысль явно по душе всемогущей Триль, и Сос’Ампту пытается что-то понять, но мысли разбегаются в панике, будто паучата при виде голодной матери, а между тем страшные откровения продолжаются, уходя уж совсем не в ту сторону. Может, Сос’Ампту стоит временно лишиться слуха, а то и разума, для своего же блага?       Откройся у Триль талант к общению с эльфятами, авторитет первосвященницы оказался бы там, где сейчас сдирают кожу с Ауны — на дне подвала подземелий. Сочти хоть одна живая душа, что Триль не в состоянии довести эльфёнка до обморока одним фактом своего существования, первосвященница сгорела бы от стыда, не смея показаться перед своими арак-тинилитскими студентками. Если бы что-то случилось, если бы кто-то что-то сказал… Хватит с Триль уже ведущихся разговоров. Отслеживать весь город, вырывая сплетникам языки — это, между прочим, очень утомительно. О чём говорят все, поголовно, а если не говорят, то уж точно думают, ибо невозможно думать о чём-нибудь другом? Очевидно, о смехотворно-крохотном росточке самой великой первосвященницы, поистине самцовом недуге. А ещё, о её по-мужски тонком голоске, а также о неведомых делах в её спальне, которые смотрятся уж совсем нехорошо, когда такое себе позволяет самка, больше похожая на самца! Так что же скажут, если откроется, что Триль и с детёнышами ладит, как последний самец?!       Сос’Ампту безнадёжно далека от всего этого, и, странным образом, Триль смягчается… Должно быть, оттого, что не заметила хотя бы призрачного подобия насмешки в мыслях маленькой, до смерти напуганной сестры.       — Чем ты занималась, пока безродное ничтожество саботировало твоё обучение? — внезапно переводит тему Триль, и Сос’Ампту отвечает прежде, чем вспоминает, что у неё вообще есть голос:       — Читала свитки…       Триль глядит пристально, будто пытаясь поймать на лжи.       — Эта оборванка не приносила тебе свитки. Я знаю это. Блэйден’Кёрст, конечно, «спросила», чтобы укрепить мою уверенность, а Дук-Так задала пару контрольных «вопросов».       — Это правда, госпожа первосвященница! — воскликнула Сос’Ампту, едва не усомнившись в собственных воспоминаниях.       Триль всё глядела, что-то для себя понимая. Должно быть, в часовне всё же есть некие свитки — почему им не быть в священном месте? А может, разгадка совсем в другом… Как бы то ни было, Триль не улавливает лжи, иначе страшная кара уже давно наступила бы.       — Хорошо… — уж очень Триль довольна для всего лишь честного ответа.       Сос’Ампту не посмеет обмануть её. Не посмеет, никогда! А если бы не тысяча очевидных причин, то юная принцесса, на худой конец, испугалась бы артефакта, выявляющего самую искусную, подкреплённую всеми чарами ложь. У Триль точно что-то есть, об этом шепчутся даже слуги! Наверное, что-нибудь тайное, спрятанное за семью замками… А может и не тайное, а самое явное, у всех на виду. Может даже эта её серебряная серьга, почему-то отсвечивающая сотней огоньков фейри в пророческих эльфёночьих снах.       Триль нахмурилась, вдруг потянувшись к уху, и будто невзначай поправив прядь, что выбилась из косы-короны на её голове. Сос’Ампту могла бы заметить, что жест этот для Триль нехарактерен, в очередной раз вспомнить, что имеет дело с высшей жрицей, слышащей чужие мысли, а затем и прикинуть, какая казнь последует за подобным разоблачением…       Да как тут думать, когда одно из головы не идёт! Зачем Триль щадит её? Что за неведомый замысел богини вынуждает саму первосвященницу возиться с детёнышем, отвергнутым родной матерью — законной владелицей собственного порождения? Матрона забыла про Сос’Ампту, списав со счетов… Девочку! Будущую жрицу, агентку, солдатку! Советницу, по умолчанию преданную сторонницу! Гарант своего могущества, инструмент своей силы!.. Как отвратительна и никчёмна такая девочка, до чего противоестествен сам факт её пребывания на материальном плане!       Матрона «забыла», а Триль — нет. Матрона списала со счетов, а Триль суетится, намеренная выходить и… Воспитать. Наверняка Сос’Ампту многого не понимает, и ещё большего попросту не знает, но… Порой даже самой образцовой особи хочется получить какие-то ответы, кроме очевидной отсылки на божественную волю.       — Встань, — велит первосвященница, наверняка утомлённая неозвученным эльфёночьим нытьём, и Сос’Ампту повинуется, приказывая своим коленкам не дрожать. — Решать вопросы будем по мере их поступления. Начнём с малого.       Триль придирчиво оглядела подросшую Сос’Ампту, обойдя её со всех сторон. Та стояла, зажмурившись, отчаянно не смея замечать, как дёрнулся глаз всесильной Триль, едва девочка, не вступившая толком в фазу активного роста, выпрямилась. Уже сейчас «малютка», если совсем потеряет страх, сможет взглянуть Триль прямо в глаза, не задирая головы… Милостью богини, Сос’Ампту заполучила по крайне мере одну характеристику, чтимую задирами, вроде Блэйден’Кёрст. Высокой будет, к прорицательнице не ходи! Все помрут от зависти, и даже Квентль, скребущая головой потолки, не сможет глядеть сверху вниз!       Да вот беда: в кои-то веки получив преимущество — компенсацию за все страдания, — Сос’Ампту готова отказаться от этого, лишь бы Триль не глядела на неё, как на врага.       — Кровь — это хорошо, — между тем одобрительно хмыкнула Триль, и, должно быть, именно остатки эльфёночьей интуиции подсказали Сос’Ампту, что речь идёт о не выводимых пятнах на её трещащих по швам эльфёночьих штанишках. — Пока не переоденешься во взрослое, ничего с этим не делай: пусть все видят и имеют ввиду. Затем тебе дадут указания… А впрочем, смею надеяться, ты не так глупа, как все считают. Догадаешься зажимать тряпку между ног или утираться подолом, если возомнишь себя самцом, которого кровь будто бы не красит.       Сос’Ампту почувствовала, как вытягивается её лицо. Осознание мучительно приходило, формируя тысячи вопросов — таких… странных. «Абстрактных».       — Впрочем, — продолжила Триль буднично, как если бы разговор шёл вообще ни о чём, — ты забудешь об этой проблеме, если окажешься достаточно инициативной, чтобы хватать самца хотя бы раз в полдесятилетия. Может, тебе придётся делать это чаще, а может реже, об этом ещё рано рассуждать. Ты живёшь в часовне, где тебе не место, и, как все мы видим, богиня одобряет подобное положение вещей. Едва ли у тебя возникнут проблемы с зачатием.       А затем, будто внезапно столкнувшись с суровой реальностью, Триль тяжело вздохнула, отчётливо жалея убогую сестрицу. Видит богиня, будь на месте Триль кто угодно другая, покачала бы эта «другая» головой да умылась слезами, заламывая руки в чужом горе!       — В таких делах на одном благословении далеко не уйдёшь! — продолжила Триль, изо всех сил изображая греховное сочувствие. — Чтобы забеременеть, тебе придётся оприходовать самца… Которого не видать тебе, как ездовому ящеру своих ушей!       Этот разговор нравился Сос’Ампту всё меньше. Она, конечно, всякое думала о себе, и радостные мысли посещали её не чаще, чем матрона… Да что там, Триль она понимала скорее интуитивно, сообразив лишь, что её вновь приравнивают к каким-то плохим и неправильным «недосамкам» — вечно обделённым, потому что так им и надо!       — А когда я переоденусь во взрослое?! — спросила Сос’Ампту с небывалой дерзостью!.. Которой Триль не заметила, проигнорировав вопрос.       — Я, разумеется, не еретичка, чтобы думать, будто ты, обитая в часовне, до сих пор не знаешь, зачем богиня создала мужчин.       Триль не спрашивает, нет, и даже не утверждает! Она… отчаянно надеется на хотя бы какие-то хорошие новости. Сейчас Сос’Ампту либо скажет ровно то, что нужно, либо Триль на веки вечные потеряет к ней всякое уважение.       Юная принцесса гордо вздёрнула нос, запылав от возмущения, будто не она минуту назад протирала одеждами пол, не смея даже молить о пощаде, и продекламировала всем известную истину:       — «Богиня создала мужчин, чтобы женщины получали удовольствие и детей»!       — Своими словами, — потребовала Триль.       Сос’Ампту замялась, сама не понимая, отчего. Остатки эльфёночьей невинности сдерживают её, или она всего-навсего не знает нужных слов?       — О том и речь! — скривилась Триль вечность спустя, устав, наконец, от вида краснеющей и бледнеющей детины. — Но ничего, я об этом позабочусь. Придёт время, и я призову для тебя демона. Быстро всему научишься… Если конечно, не справишься сама, овладев простым смертным. Вернёмся к этому разговору, когда тебе исполнится двадцать.       — Демона?! Сама?! Овла… что?..       Триль взглянула на Сос’Ампту странно, будто лишь пространство часовни мешает ей ударить сестру. Впору бы испугаться такого взгляда, но Триль определённо явилась не для того, чтобы наводить ужас и ставить на место. Напротив, она из последних сил старается дать младшей шанс, теряя, однако, веру в свою подопечную с каждой её неловкой репликой.       — Ты на что надеешься, маленькая принцесса?! На свой статус? На материнские деньги? Правила едины для всех, юная особь! Ни один самец не… «падёт в твои объятия» просто так! Никто не будет «давать удовольствие и детей» безынициативной соплячке, пусть даже с нашей венценосной фамилией! Лучшее, что можешь получить ты… Да ради богини, тебя и к шлюхам не подпустят! Свободный мужчина так и вовсе будет избегать тебя, если, конечно, ты не дашь всем понять, что собираешься пробиться однажды в число величайших госпожей! Не хотела бы говорить столь омерзительные вещи в священном месте, но, да простит меня богиня… Самцам не чуждо самоуважение! Да, юная особь, самое время терять сознание, не веря своим прелестным «мальчишечьим» ушкам! Никакой самец не станет тратить семя попусту, изливаясь в то, что ни защитить не сможет, ни обеспечить безбедную жизнь! Захочет навязаться принцессе, лишь затем, чтобы вертеться при дворе — выберет совершенно пропащую Квентль, способную, по крайней мере, мастерски обращаться с оружием! Знаешь ли ты, сколько самцов мечтает отдаться ей? Даже эти шлюхи из академии юнственников, я имею ввиду студентов Магика, которых так любят лапать мои юные и дерзкие жрицы! Наш бесценный братец Громф не спешит спасать своих развратников, будто бы насильно похищаемых моими девочками… Особенно когда насильница откликается на имя «Квентль»! Дело тут вовсе не в могуществе нашей бесцеремонной, наглой, не думающей о последствиях!..       Триль осеклась, явно понимая, что ярость ведёт её куда-то не туда.       — Самцы, соблазнённые сладкой жизнью придворных бэнровских подхалимов, предпочтут быть шлюхами Квентль… Или, не приведи богиня, сдадутся на «милость» Блэйден’Кёрст! Они ведь млеют от жестокости, разве ты не знала?! Но есть и совсем пропащие, таких куда больше, чем ты можешь себе представить! Болезные, скорбные на голову… Готовы и перед Дук-Так расстелиться!       Сос’Ампту всё больше казалось, что Триль забыла о её присутствии. Юная принцесса слушала во все уши! Страха перед первосвященницей, кажется, след простыл, и пришло на место ужаса, унижения, и вообще всего, что только существует… Что же это? Новый взгляд на всемогущую Триль — единственную в замке блюстительницу хотя бы каких-то приличий? Замок полон неправильных сестёр и глупых мальчиков… Ну, то есть, «юношей». «Самцовых особей». Того самого ругательства, каким в свитках называют наложников из «домов терпимости», а в жизни — всех мужчин без разбора, даже Громфа с Дантрагом!       — Да, юная особь, шлюхи готовы расстелиться даже перед нашей припадочной Дук-Так, этим кровожадным чудовищем! Ей ведь по нраву всякая тварь, что не теряет сознание от её ухмылки… а если «тварью» окажется самец, да ещё не остывший, она готова смертника всеми сокровищами одарить! А ты… Ты же, в свою очередь, не вынуждай терзать твою нежную мальчишечью душу жестокой правдой!.. Нет, я это скажу, а тебе придётся послушать! Самцы скорее отправятся в гарем Дук-Так, в сырой подвал, на убой, или предпочтут ужаснейшую кару — греть постель последней нищенки, не имеющей никакого дома, кроме навеса из дырявого плаща на отшибе Браэрина!.. Всё, что угодно, лишь бы не достаться тебе!       Уши потерявшей бдительность Сос’Ампту встали торчком в приступе ярости! Правда, этим всё и закончилось.       — Смею надеяться, ты ещё покажешь характер, учинив надругательство над кем-нибудь из простолюдинов, но… Я старая дроу, и уже давно не верю в чудеса.       — Значит, дождусь демона! — выпалила униженная Сос’Ампту, пытаясь распробовать первый свой всплеск самочьей гордости. Что сейчас положено делать?! Убить оскорбившую тебя соперницу! Присвоить её самцов! Отнять территорию!..       Ну, с этим Сос’Ампту повременит. Триль ей не по зубам, самцов у такой соперницы нет, территория так и вовсе принадлежит матроне. И вообще, Соc'Ампту одиннадцатилетнее дитя, с неё хватит и нос гордо вздёрнуть, сердито топнув ножкой!       Шаркнув, если точнее… Незаметно. Но, в самом деле, надо же с чего-то начинать!       — Ждать придётся до-олго! — Триль усмехнулась, глянув, однако, с меньшим презрением. — Я не стану тревожить созданий ради сопливой девчонки. Сначала ты не раз докажешь свою… Взрослость.       — Что мне для этого делать надо?! — Сос’Ампту сжала свои почти эльфёночьи кулачки и выпрямилась, стараясь казаться большой и страшной, будто с ней надо считаться.       Триль в сомнении оглядела младшую с ног до головы. Многовато, однако, сомнения в её взгляде! Будь Сос’Ампту совсем уж дерзкой особью, потерявшей всякий страх, она бы, может, задумалась, с какой-такой стати Триль сначала возится с ней, а затем издевается похлеще всяких Блэйден’Кёрст. Наверняка заподозрила бы, что это часть запредельно хитрого плана, рассчитанного на десятилетия вперёд!       — Для начала тебя переоденут из нелепого самцового тряпья во что-то более практичное. Конечно, ради подобных почестей тебе придётся сперва избавиться от эльфёночьих ужимок. Слёзы, боязнь собственного отражения, обморочный вид при встрече со всякой разумной тварью… Оставь всё это самцам, страдать и бояться — их привилегия. Я узнаю, когда ты превратишься из позора расы во что-то действительно стоящее моего внимания. О да, прелесть моя, я обо всём узнаю… Наша драгоценная Блэйден’Кёрст приглядывает за тобой, знает же, дрянь, что иначе я спущу с неё шкуру!       Триль расхохоталась, будто ничего смешнее собственных слов не слышала, и Сос’Ампту сильнее сжала кулачки, стараясь не выдать ужас даже инстинктивно прижавшимися ушами. Блэйден’Кёрст… Следит за ней. Как давно? С тех пор?.. А может и не следит вовсе, может это… Проверка! Триль обманывает! Зачем-то обманывает!       Чтобы что?..       — Сперва наша драгоценная Блэден’Кёрст доложит, что нет больше в твоих глазах затравленного выражения, а затем… Затем и посмотрим. Если будешь действительно «готова», тебя, так уж и быть, осмотрят. Проверят, действительно ли выросли груди, или ты подкладываешь что-то под свою рубашонку. Затем тебе выдадут взрослую одежду, а это тряпьё ты сожжёшь с превеликим удовольствием! Самки примут тебя в компанию, дадут выпить, похлопают по плечу… Нести ответственность, конечно, придётся, ведь с женщины и спрос огромен! Ты ведь не настолько глупа, чтобы думать, будто удел женщины — развлекаться и попусту наводить ужас, ни за что не отвечая и прикрываясь речами о собственной избранности? Богиня благословила нас принадлежностью к сильному полу, и это ко многому обязывает. Сыновья, наложники, братья… Все они наши презренные рабы, а мы их благородные защитницы. Бездумное насилие богинеугодно лишь до той поры, пока женская особь способна отвечать за свои действия и слова. Хватаешь чужую собственность — будь готова объясниться перед хозяйкой этого мужчины. Лезешь в драку — значит, ни в коем случае не опускаешься до нытья, даже если тебя изувечат до неузнаваемости. Терпишь отказ в чём бы то ни было — значит берёшь своё силой, либо исчезаешь на веки вечные, но не позоришь весь самочий род, жалуясь на несправедливую жизнь, засилье доминантных самок, привередливость самцов, будто бы согласных отдаться кому угодно, кроме тебя!       Сос’Ампту взглянула Триль прямо в глаза, на миг позабыв обо всех приличиях.       — Госпожа первосвященница, — возмутилась юная принцесса не сломавшимся голоском, — я живу в часовне. Блэйдён’Кёрст это надо растолковывать, а мне не надо, я сама знаю!       Бровь Триль поползла наверх, а хлыст на её поясе проснулся, уставившись на Сос’Ампту во все пять пар змеиных глаз.       — А вот это уже лишнее, — предостерегла Триль, даже не потрудившись скрыть удовлетворённую ухмылку. — Маленькая девочка не смеет оскорблять высшую жрицу, вроде нашей пустоголовой Блэйден. Сначала ты закончишь Арак-Тинилит, а затем будешь во всеуслышание заявлять то, о чём все мы непрестанно думаем.       — Ах да-а, разумеется! — Триль продолжила, опомнившись и разве что по лбу себя не хлопнув для пущего эффекта. — До самого выпуска из академии, а скорее и многим позже, ты, создание, собственность нашей матроны. Что это будет значить для тебя — одной богине известно. А что же это будет значить для меня… Это мы выясним, когда я получу, наконец, полное представление о твоей… Полезности.       Сос’Ампту упала на колени, мигом вспомнив, кто она такая.       — Служить матроне и первосвященнице! — выпалила она, готовая целовать полы одеяний Триль, всё более довольной. — Этого я и хочу! Очень хочу! И ничего больше, правда!       — Умница, дитя, — Триль, явно тая от удовольствия, погладила младшую по голове, уделив особое внимание дрожащим ушкам. — Ты имеешь некоторый шанс стать достойной представительницей Дома Бэнр! Возможно, не всего Дома Бэнр, а одной всемогущей и весьма почтенной особы… Конечно, я буду подвергать твою верность сомнению, ибо ты представить не можешь, какая ментальная мясорубка ждёт тебя в Арак-Тинилите… И что за испытания падут на твою голову, если ты сумеешь пережить обучение. Не сойдёшь с ума, не наложишь на себя руки, поддавшись видениям, порождённым твоими слабостями… Не пересмотришь свою жизнь, возомнив вдруг, будто сан высший жрицы даёт тебе право ослушаться меня и начать свои собственные интриги… Ты сбережёшь моё время и свою жизнь, если я буду уверена в твоей преданности. Помни: на всём материальном плане превыше меня только наша мудрая матрона. Однако, ты всегда найдёшь способ остаться на моей стороне, даже если… Что-то пойдёт не так. Ты останешься верна своим горячим заверениям, верно, дитя? Ты ведь не дашь мне повод пожалеть об этих вопиющих милостях?       Конечно, Сос’Ампту принялась целовать подол первосвященницы, клянясь как могла — именем богини, призывая в свидетельницы всех йоклол, сочиняя на ходу такие клятвы, каких не слышала даже Дук-Так, ведя допрос. Триль нужна преданность этой малолетней особи? Триль эту преданность получит! Сос’Ампту не настолько потеряла страх, чтобы признаться себе, что в случае загадочного «что-то пойдёт не так» она предпочтёт старшую сестру самой матроне, но… Разве не Триль возилась с ней по неведомой, недостойной первосвященницы прихоти? Разве станет высшая жрица устраивать судьбу всеми забытого эльфёнка, хлопоча и справляясь об успехах этого дитя? Может, и есть здесь какой-то подвох, но…       Лишь богиня всё это время была рядом. Ещё, конечно, рядом была Триль, наверняка ведомая божественной волей… Однако, именно Триль откликнулась на приказ самой богини! Матрону и многих прочих Сос’Ампту помнит лишь потому, что иногда они являются в часовню, а Триль… А Триль особенная!       Сос’Ампту валялась у первосвященницы в ногах, сама не понимая, что лопочет своим не сломавшимся голоском. В мыслях у неё была полная неразбериха, и всё тоньше звучал среди этих мыслей голос разума. Ещё немного, и большая девочка деградирует до с таким трудом задавленных младенческих обид! Все ополчились против неё, все её бросили, все покинули! Слышала ли Сос’Ампту хотя бы одну похвалу за всю свою жалкую жизнь?..       От кого-нибудь из смертных, строго материальных созданий.       Триль хвалила её, совсем ещё младеницу, раз за разом отмечая, что столь юная особь уже научилась читать. Триль следила за судьбой этого презренного эльфёнка, пусть даже ради своей насквозь циничной выгоды. Триль…       Дерзнёт ли дитя, что валяется теперь у неё в ногах, целуя подол и сапоги самой великой первосвященницы, назвать происходящее… Заступничеством?       Сос’Ампту не забудет этих забот, явно не достойных величия Триль! Даже если матрона собственной персоной вспомнит о своей маленькой принцессе, Сос’Ампту всё равно выберет Триль, и будь, что будет! Да зачем ей матрона, выбросившая Сос’Ампту из головы, едва та появилась во тьму! Зачем ей матрона, не обратившая к Сос’Ампту ни единого слова с тех пор, как перестала кормить младеницу грудью…       Говорила ли матрона с ней… тогда? Хотя бы один-единственный раз за всю жизнь?       — Вы для меня главнее матр!..       Триль пнула её в бок, заставив заткнуться.       — Ты слишком мала, чтобы подавать голос без приказа, — предостерегла Триль, глядя перепуганной этой переменой Сос’Ампту прямо в глаза. Глядя в упор! Грубо схватив за волосы, притянув к себе, и в бездушных глазах её читалось такое, чему подбери тысячу названий, да и тех будет мало!       Эльфёнок помладше испугался бы этого взгляда. Взрослая особь наложила бы на себя руки, предвосхищая неизменно кровавую развязку. Сос’Ампту же ликовала, стремительно соображая такое, о чём мечтать не могла. Кажется… Её приняли в интригу. По-настоящему. Как взрослую. Её взяли в большую игру величайших умов, без времени на раздумья и права на отказ!       Мысль эта, конечно, слишком амбициозна, чтобы всеми отвергнутое создание смело допустить её до своего сознания.       Сос’Ампту не могла оторвать взгляд от этих горящих лихорадочным огнём красных глаз — таких близких, что можно рассмотреть собственное отражение. Осознание приходило, одно за другим, и, наконец, юная принцесса медленно кивнула, заслужив одобрение своей понятливостью.       Этой внезапной жестокостью Триль не «ставит на место», вовсе нет! Она имеет ввиду что-то совсем другое. Некоторые вещи попросту нельзя произносить вслух, а о других и думать запрещено! «Матроны казнят и за меньшее», Сос’Ампту не раз видела такое, засыпая под алтарём, и она будет помалкивать, чтобы Триль не приходилось объясняться за её промахи.       И, кажется, Сос’Ампту совершенно нет дела, для каких неведомых «корыстных целей» сама первосвященница так о ней заботится. Ради того, что Триль для неё делает… Да что там, ради самого факта её внимания! Долгожданного внимания, какого угодно!.. Только ради этого Сос’Ампту готова на всё!       Или почти на всё.       — Госпожа первосвященница, — осмелилась, наконец, заговорить Сос’Ампту, когда Триль, полная зловещего ликования, уже засобиралась на выход. Смелости едва хватало, чтобы подать голос, какое уж там «оторвать взгляд от пола», «вцепиться в подол, лишь бы задержать и услышать ответ»! Уши жались к голове, а мысль вот уже в который раз не желала складываться в нечто внятное, готовое сорваться с языка. Да, она уже достаточно взрослая, чтобы многое понимать, но как может «дитя», ещё недавно объяснявшее разницу между полами девчачьей силой и мальчишечьей глупостью, думать о том, чтобы… Готовая служить женщине, как та прикажет… Женщине, которая не охотится за «мальчиками», потому что…       Есть вещи, о которых знают все, а вслух сказать такого не смеют, боясь пыток.       Триль сама это сказала, пару минут назад, очень… Сложно для понимая юной особи.       Квентль смеётся над Триль, и только она одна может в открытую предостерегать самок не оставаться с первосвященницей наедине, иначе…       «Масляные глазки при виде задравшейся юбки». «Будешь рыдать под ней, как твой сладкий, невинный братец рыдал подо мной». «Что стало с этим замком, сестрицы! Нашей стражей руководит самец! Самец-капитанша! Впервые вижу самца с вагиной!».       — Но ведь меня же будут… Осматривать, — пролепетала Сос’Ампту, отстранённо заметив, как сел её голос. — Когда вырасту. Кто?..       Триль замерла прямо там, где стояла, и, видит богиня, первосвященница уловила ход мысли младшей. Почему не убивает? Ну, может, за решимость спросить вслух, или за… Как бы назвали такое умные взрослые? Сос’Ампту никогда не была сильна в интригах, но даже ей известно, что те самые хвалёные взрослые ценят способность спрашивать уклончиво, не нарываясь на казнь.       — Ты сначала до этого доживи, — осадила Триль так, будто шансы Сос’Ампту на доживание устремились к нулю. — Я этим уж точно заниматься не стану! Не будем подогревать слухи, будто я храню тебя для себя.       Сос’Ампту, кажется, умерла на миг, физически ощутив, как Триль скривилась в отвращении. Кто-то за это явно поплатится. Может, даже головой.       — Да за кого они меня принимают, эта шваль! — лютовала Триль, и гневно шипящий хлыст на её поясе выдавал её с головой. Нет, это не представление для легковерной публики! Триль и в самом деле готова рвать и метать. — Волочиться за каждой юбкой, бросаться на любую женскую особь… Даже на малолетнюю! Будто я не могу злоупотребить положением, раздобыв что-нибудь получше!       — Положением?.. — робко переспросила Сос’Ампту лишь потому, что не смогла смолчать.       — Я настоятельница Арак-Тинилита, — многозначительно напомнила Триль.       И было в этом что-то, отчего взрослая особь усмехнулась бы, а может, прочитала между строк и что-то для себя поняла, но Сос’Ампту ещё слишком юна для подобных тонкостей. Уши будущей жрицы дрогнули, и Триль выругалась на неведомом шипящем языке, хватая юную принцессу за ворот, чудом не дорвав искромсанную рубашонку.       — Идиотка! Куда ты лезешь?! Ты… Да как это могло прийти в голову тебе?! Будь подобное в моих замыслах, думаешь, есть на материальном плане сила, что остановила бы меня?! По-твоему, я настолько ничтожна, чтобы соблазниться собственной сестрой?! Стала бы я, по-твоему, замалвливать слово перед матроной, настаивая на твоём пребывании в часовне, когда могла бы сразу вызваться на роль твоей воспитательницы и требовать твоего перевода в мои покои?! Или, по-твоему, я совсем безвольна?! Не для того я слежу за твоими успехами, чтобы затем настроить против себя! Спустить в канаву все свои усилия ради сиюминутной похоти! Так бестолково использовать благословлённое дитя, с неведомыми талантами, почтённое вниманием самой богини! Да за кого ты меня принимаешь, ничтожество?!       Сос’Ампту опять валялась у неё в ногах, елозя по полу, слёзно вымаливая прощения за самую большую глупость в жизни! Каясь, готовая убиться! Моля простить её, помиловать, казнить — всё и сразу, но только не оставлять её, повергая в немилость!       Мольбы сменились скулежом о пощаде, каким-то чудом перетекая в восхваления мудрости всемогущей первосвященницы, вечно делающей всё так правильно, что никаких похвал не хватит. Похвалы… Нет, благодарность шавки, битой не насмерть!       Счастливые слёзы, горькие рыдания, проклятия собственной тупости и дерзости!..       Сос’Ампту пришла в себя, ничуть не удивившись тому, что лежит на полу часовни, совсем одна.       А ведь она никогда не бывает одна!       Она бросилась к алтарю, неуклюже повалившись перед ним и, кажется, разбив лоб… и славя богиню невесть за что. Наверное, просто так.       Огромная, раскормленная паучиха спустилась откуда-то с бесконечно высокого потолка лишь затем, чтобы сесть Сос’Ампту на голову, ритмично перебирая лапками и даря успокоение, постепенно усыпляя.