Кровь героев и авантюристов

В то же самое время, когда Гирар из кожи вон лез, пытаясь выдать себя за дракона, семья изо всех сил изображала людей. Все искренне надеялись, что подвешенное состояние долго не продлится, Гирар скоро вернётся домой и сам всё объяснит Агнессе. Думать о том, что будет, если Гирар не вернётся никто не хотел. Юта буквально разрывалась между магическим зеркалом, детьми и принцессой. Арман почти силой прогонял её от зеркала, в котором обеспокоенная мать надеясь увидеть Гирара, садился подежурить возле него сам или же приставлял кого-нибудь из сыновей. Спустя несколько дней стало ясно, что Гирар быстро не вернётся. Ситуация несколько устаканилась, стало понятно, что неминуемая гибель ему уже не грозит. Родители и те из братьев, что постарше, по очереди дежурили у волшебного зеркала. Агнессу к нему пока не допускали, не зная, можно ли ей доверять в такой степени. Принцесса не понимала, где она оказалась. Странностей было, хоть отбавляй. Глава семейства и одиннадцать сыновей пропадали куда-то с самого раннего утра. В районе обеда в замке появлялся отец, двое старших братьев и самый младший, а остальные отправлялись на учёбу. Агнесса как-то спросила Юту, почему учителя не ходят к ним сами. Та что-то неопределённо ответила, из чего принцесса заключила, что с таким трудом найденные преподаватели предпочитают давать уроки вне замка. Агнесса поражалась аскетичности обстановки. Она давно заметила, что на стенах нет гобеленов, ни на одном окне не висят шторы. На столе никогда не стелили скатерть. Вся мебель была сделана из такого плотного и выдубленного дерева и в такие незапамятные времена, что была неподвержена уже ни гниению, ни огню. Одеты дети были в практичную простую одежду, на вид очень старую, но вместе с тем очень хорошо сохранившуюся. Вероятно, дело было в экономности хозяйки, но Агнесса больше склонялась к мысли, что в замке недавно случился опустошительный пожар. Местами потолок и стены обильно покрывала копоть. Предложение помочь с уроками пришлось весьма к месту. Будущая свекровь не без облегчения переложила на плечи Агнессы эту обязанность. У матери такого большого семейства было очень много хлопот, к тому же Юте хотелось занять принцессу каким-нибудь делом, чтобы она не шаталась по замку. Дети же очень быстро поняли, что новоиспечённая сестра не станет доносить родителям на них за ошибки и кляксы. Это окончательно примирило братьев с её существованием. Тем более, с ней можно было поболтать вместо зубрёжки. За это послабление некоторые очень к ней привязались. Последним оттаял самый замкнутый, четырнадцатилетний подросток Окр-Арр. Этот мальчик даже по драконьим меркам считался страшилищем. Как человек он выглядел несколько неестественно. Пять рядов острых костяных игл, украшавших широкую драконью пасть, трансформировались в переизбыток неровно торчащих во все стороны человеческих зубов. Впалые щёки, покрытые большими и маленькими гнойниками, вздувались несимметричными буграми в нескольких местах. Зубы даже не позволяли ему до конца закрыть рот, и братья сполна его дразнили. Некоторые получали в ответ укусы, которые очень долго не заживали. В своё время этот ребёнок принес родителям немало тревог. Родившись сверх меры зубастым, Окр-Арр долго не мог поднять голову, такая тяжёлая ему досталась пасть. По той же причине он поздно научился летать. К трём годам шея окрепла, но уже появилась привычка смотреть исподлобья, словно тяжелый груз тянул его подбородок вниз. Агнесса всем сердцем жалела этого неказистого подростка. Она даже заметила, что в его облике есть некий шарм, если только держаться уверенно и не сутулиться. Когда девушка простодушно ему это сказала, Окр-Арр выпрямился и расплылся в своей жуткой улыбке. Потом вдруг воровато огляделся, достал из-за пазухи листок бумаги, протянул Агнессе. — Найди выход, — предложил зубастый подросток, делая вид, что спрашивает её о премудростях грамматики. На листке был грифелем и чернилами начерчен лабиринт. Стрелочка обозначала вход, небрежный флажок — выход. Агнесса мельком взглянула на автора. Окр-Арр закусил губу. Он, похоже, волновался. Принцесса стала водить пальцем по бумаге, пытаясь найти правильный маршрут, но у неё не получилось. — Это ты нарисовал? — спросила она, в очередной раз начиная заново. Головоломка оказалась не так проста, как казалась на первый взгляд. Зубастый кивнул, глядя исподлобья. Агнесса постоянно видела стены, башни, коридоры и окна, нарисованные детьми на полях тетрадей. Все они грезили замками. И все разными: один мечтал о прочных стенах и невысоких мощных башнях, другой рисовал изящные галереи с причудливыми колоннами. Девушка не раз и не два слушала захватывающие рассказы в духе «Когда я вырасту, я построю…». Они могли говорить об этом часами. Её зубастый собеседник, похоже, мечтал о лабиринте. — Я потерялась, — признала девушка после нескольких попыток, — могу только вот так. Ее палец обвел чертеж лабиринта по внешнему краю, словно кто-то прошел от входа к выходу, так и не проникнув внутрь. Такой вывод произвёл на автора неожиданно сильное впечатление. Зубастый никак не ожидал такой подлости со стороны потенциальной жертвы, а потому обижено отобрал чертёж и торопливо нарисовал две стены, препятствующие этому манёвру. — Теперь никак, — Агнессин тон мог бы примирить две или три враждующие армии. Окр-Арр удовлетворёно посмотрел на чертеж, а потом зыркнул на принцессу со смешанным выражением благодарности и опаски. На лице у него было написано: «Никому не говори». — А там вообще есть выход? Окр-Арр еще больше выпрямился, даже чуть приподнял подбородок. Своеобразный шарм, присущий сказочным злодеям, сквозил в каждом его движении. — Может и есть, — он ритмично покачал зубастой головой, — только ты его не нашла, принцесса. Агнессе стало слегка не по себе, но на следующий день подросток пришёл к ней с новым лабиринтом, а через день опять. Он рисовал их в глубокой тайне от братьев и родителей, и был рад хоть с кем-то разделить свой секрет. Тем более, головоломки исправно ставили Агнессу в тупик, что ему очень льстило. Спустя недолгое время девушка заметила, как безобразные прыщи покидают зубастую физиономию, а через месяц не осталось ни одного. … А Юте оставалось только поражаться, как виртуозно Арман умеет врать. Коварный дракон изображал эдакого отца благородного семейства. Который, видите ли, чрезвычайно уязвлён в лучших чувствовах, узнав, что сын нашёл себе невесту таким способом. Он не раз и не два со всей серьёзностью попрекнул Агнессу за легкомыслие. Подумать только! Сбежать с бродячим актёром и его братцами-шарлатанами! Вероятно, Арман примерил на себя роль отца молодой девушки, и поведение принцессы показалось ему категорически недопустимым. И он при случае начинал ее воспитывать на свой лад, читая самые уничтожающие нотации. Юте даже приходилось защищать Агнессу, которая уже побаивалась будущего свекра, хоть и не знала о нём самого страшного. Арман же на робкий вопрос «А вы как познакомились?», заданный за ужином, не моргнув глазом, ответил: — На шляпном карнавале. И у нас, любезная, все вышло чинно и прилично. В отличие от вас! — Не слушай его, — сказала Юта, ставя на стол тарелку салата, — он всю жизнь такой. — Я тогда сделал ей комплимент, — Арман выдержал паузу, чтобы не засмеяться. Юта даже поперхнулась от такой наглости. — Комплимент?! И какой? — Что шляпка очень ей к лицу и, безусловно, заслуживает первый приз! — Так и сказал?! Арман откинулся на спинку стула, посматривая на жену лукавыми глазами. — Прости, Юта, — нарочито виновато признался он, — Я сейчас уже не помню, что тогда сказал. Но подумал я именно так! А потом добавил самым менторским тоном, на какой был способен: — И у неё не возникло даже мысли со мной сбежать! — У меня были только мысли, как бы сбежать от тебя. — Вот, что значило воспитание в наше время! Такую женщину мне не стыдно поставить в пример моим детям! — Не слушай его, — снова попыталась заступиться Юта и укоризненно взглянула на Армана, который забавлялся вовсю, — Нашел, чем гордиться! Ты просто не строил из себя бродячего актёра! По лицу Армана пробежала грозовая тень, и провинившиеся старшие сыновья разом пригнулись. — Ещё бы я — я! — таким занимался. Меня тоже воспитали, как подобает, в отличие от… С губ главы семейства сорвалось в адрес сыновей агрессивное шипение на грани рычания, и Агнессе стало совсем не по себе. Чтобы сгладить впечатление мать Гирара погладила её по руке и воскликнула, поднимая глаза к потолку: — Да наступит ли счастливая минута, когда мы все будем спокойно ужинать?! — и добавила, обращаясь к одному из подрастающих драконов, затеявшему местечковую склоку за столом. — Перестань отбирать у брата курицу, у тебя в тарелке такая же. — Я просто хочу съесть и его, и свою, — поделился тот с невинной искренностью пятилетнего ребёнка. Ограбленный им брат хищно покачивал головой, примериваясь, как бы укусить вора, не подняв большого шума. — Много хочешь. Немедленно перестань. Братья с некоторых пор уже предвкушали семейный ужин, как театральное представление. Ни для кого из них не было секретом, как познакомились их родители и что произошло потом. Агнесса же, едва получив сколько-то содержательный ответ на очередной неудобный вопрос, сразу же задавала новый: — У вас был пожар? — спросила она в другой раз, показывая глазами на покрытый сажей потолок около окна. Копоть, похоже, когда-то пытались отмыть, но безуспешно. — Этот пожар не прекращается уже двадцать лет, — вздохнула хозяйка. — Мама, я вырасту и подарю тебе новые шторы, — пообещал мальчик, недавно напрашивавшийся на драку с Агнессой. Братья зашумели, наперебой обещая матери кто ковёр, кто одеяло, а кто кресло. Из-за последнего чуть не завязалась драка: братья сначала валили вину за испорченную вещь друг на друга, но под строгим взглядом отца пришли к решению раздобыть новое кресло вместе. — Ну я же просила тебя последить за детьми, — все же напомнила Юта мужу, пожалев некогда с таким трудом добытые и так скоропостижно утраченные шторы. Все знали, что она давно не сердится. Арман беззаботно смеялся. — Погоди, они тебе притащат всего этого добра, а потом попросят посидеть с внуками. И за один день… Засмеялись все. Агнесса в который раз подивилась странному юмору этого семейства, но в целом ничего дурного она от них не видела. Семья по вечерам обменивалась новостями. Родители всегда живо интересовались, что нового узнали дети за день, обсуждали книги, делились знаниями. Агнесса чувствовала, что попала в совершенно иной мир. Мир этот оказался в тысячи раз больше того, в котором она выросла. Он был наполнен удивительными открытиями, к которым вёл простой и естественный вопрос: «Почему?». Почему море синее, хотя вода прозрачная? Почему Гир-Арр никак не возвращается? Место, ранее занимаемое Гираром, пустовало. Его отсутствие объяснили необходимостью уладить дела с Агнессиными родственниками. Всей этой истории, как заметил Арман самым назидательным тоном, не помешает хоть немного официальности. Иначе, что о нас подумают? Дежурившие у волшебного зеркала знали, что о них думают. Привередливое стекло иногда показывало Гирара, азартно ведущего нескончаемые переговоры. Но чаще в нём возникали рвущие на себе волосы аристократы Верхней Конты и Контистерии. «Омерзительный гадёныш из вонючей норы» было, пожалуй, самым лестным упоминаем о Гираре. Словарный запас ругательств возрос впятеро, когда в переговоры включилась ещё и Акмалия. Присылаемые Гираром письма читались вслух. Каждое из них рождало настоящий мятеж: младшие братья рвались на помощь, и только железный авторитет отца не позволял им удрать немедленно в сторону столицы Ингарсии. — Он должен справиться сам, — сурово напоминал Арман, ходя среди бесновавшихся сыновей. Он усмирял их так же, как недавно Гирар. Только гораздо быстрее и успешнее. — Но ведь к нему поехали профессор Мортимер, Большой Робер и остальные! — возражали братья. — Они ему нужны, — терпеливо объяснял Арман. — Ну хоть припугнуть их там, ну… — Нет. Юта тоже порывалась ехать к сыну. Первые дни Арман почти силой удерживал ее в замке. Потом, когда наладилась почта, её страх сменился ровной непроходящей тревогой. Дракон обещал ей, что если письма перестанут приходить, или зеркало покажет, что Гирар в опасности, он сам немедленно полетит его выручать. Впрочем, переписка складывалась весьма специфическая. Поняв, что главное оружие Гирара — это репутация дракона-оборотня, семья изо всех сил старалась ему подыграть. Братья в письмах просили не сжигать весь город, оставить хоть немного на их долю. Гирар отвечал им в том же духе, порой пряча среди строчек второй смысл. Враги, перехватывавшие письма, леденели от ужаса. Юте требовалось все её самообладание, чтобы хладнокровно писать сыну о делах, словно тому не грозила каждый день смертельная опасность. Так, решил поиграть в человека. Недолго. Пока самому не надоест.