Кровь героев и авантюристов

Гирар свободно прошёл в зал, полный свечей, зеркал, парадных мундиров и роскошных бальных платьев. Он старался держаться в тени и внимательно наблюдал за происходящим. Никто не обратил на него ровно никакого внимания, потому что высшее общество гудело, словно пчелиный улей. На каждом плече висела траурная лента, однако, бедная Агнесса была полностью позабыта. Контистерские и верхнеконтийские придворные, члены королевских семей и вельможи ужами вились вокруг Жадного Гуго и всех, кто был к нему близок. Атмосфера все накалялась. Верхняя Конта, еще недавно на правах хозяина делившая блага и привилегии, рвала и метала. Контистерия, почувствовав слабость противника, напирала с новыми силами. Первая старалась сохранить за собой договор о хлебной хартии, вторая же отчаянно надеялась его разрушить и переманить столь желанного союзника на свою сторону. Вероятно, ещё ни в одном дворце не ждали вестей с поля боя, пребывая в таком раже от жажды наживы. Гирар видел, как король Остин поглядывает на часы. Сколько он ни силился, но так и не смог понять по лицу короля, удалось ли его людям схватить графа Бундо или нет. Вероятно, того ещё не знал и сам Остин. Так же Гирар приметил королеву Вертрану с принцем-консортом. Венценосная пара, как ни в чем ни бывало прибывшая на сорвавшуюся свадьбу, с жаром бросилась в водоворот интриг. Сестра его матери была ничуть на нее не похожа. Бледная, стройная, совершенная в своей холодной красоте, в свои сорок лет королева Вертрана была бездетна. Престол Верхней Конты мог стать со временем не меньшим предметом споров, чем вожделенная хлебная хартия. Гирар ранее видел тётку в волшебном зеркале, но и теперь поразился, как же она не похожа на Юту. А ведь родные сёстры. Расточая направо и налево улыбки, по залу плыла королева Оливия. Некогда ослепительно прекрасная принцесса также превратилась в королеву, не менее привлекательную. Положение Акмалии в переговорах было особым, ведь именно Акмалия должна была предоставить корабли для вывоза ингарсийского зерна из портов союзников. Казалось бы, все было давно оговорено. Но никто не ждал, что принцессу, являвшуюся залогом хлебной хартии, похитит дракон. Прошел час. Гирар слушал и поражался утончённости бесед своих врагов, их расчётливой жестокости. Ни одна живая душа не вспомнила, что бедная девушка томится в драконьем замке. Да может она погибает прямо сейчас! Пока они пьют вино и делят ее несостоявшееся приданное! Гирар поборол желание подойти к королю Остину и напрямую спросить, найден ли граф. Скоро он все узнает. Оставалось только ждать. Король Ингарсии выступил с речью, полной тонких намёков. Жадный Гуго хотел вынудить Верхнюю Конту пойти на ряд уступок, если та заинтересована в том, чтобы хлебная хартия не была заключена с Контистерией. Гирар внимательно слушал и пропустил момент, когда к Остину подошёл неприметный человек и перекинулся с королём парой слов. Когда Гирар снова взглянул в сторону контистерского монарха, он заметил на его лице хищное выражение и все понял. Остин взял слово: — Наши дражайшие союзники, наши друзья и родственники из Верхней Конты заплатили высокую цену за жизнь несчастной принцессы. Такие люди, разумеется, заслуживают всеобщего доверия в любых делах, особенно в вопросе хлебной хартии. Но… Остин помедлил, выдерживая паузу. Гирар ждал. Он тщательно выбирал момент для удара. — Но кто бы мог подумать, что среди нас есть предатель. Обманщик, трус, недостойный человек, который бросает тень даже на доброе имя королевы Вертраны и весь двор Верхней Конты… — О чем вы? — прорезал воздух голос Гираровой тётки. Остин усмехнулся. В зал ввели, или даже скорее втащили, человека с черным мешком на голове. Толпа придворных зашумела. Всему ведь есть предел, неужели в Контистерии королевский приём похож на тюремный допрос?! Остин подошёл и своей рукой сорвал мешок. Наступила гробовая тишина. Все узнали в этом босом, полуодетом, растрёпанном человеке графа Бундо, жениха Агнессы. На нем лоскутом висела порванная пижама, а голову украшал ночной колпак. Было очевидно, что рыцарь, которого еще пару дней назад столица торжественно провожала на бой с драконом, не доехал до места назначения. Ингарсийская королева умело изобразила обморок. По залу пополз неприятный шёпот, словно позёмка то льду. — Разве можно верить таким… — Остин намеренно замялся, словно подбирал нужное слово, — Таким союзникам? — Поищите союзников получше, — вдруг громко сказал Гирар, выходя из тени. Он азартно улыбался. Все взоры обратились на него. — Это еще кто? — бросил Остин, не ожидавший, что его перебьют. Узнав в Гираре своего недавнего информатора, он еще больше удивился. Гирар смотрел только на короля Ингарсии. Его губы сами собой растянулись в хищном оскале. Легкое движение плеч, шаг. Пальцы на руках изогнулись, как когти. Он чуть присел, выпрямился, снова шагнул вперед. — Я тот, — начал Гирар медленно, — Кто похитил вашу дочь. Я — старший сын доблестного Арм-Анна и королевы Юты. Все оцепенели. В наступившей тишине было слышно, как жужжит залетевший в зал шмель. Гирар медленно приближался к королю. Он сверлил его немигающим взглядом, чуть покачиваясь всем телом. В воздухе сгущалась угроза. — Я заждался, пока вы пришлете кого-нибудь ее освободить, и вот пришел к вам сам, — продолжал Гирар, — Слушай же, король. В сутках конного пути отсюда находятся земли моего отца. Туда ведет дорога, проходимая и летом, и зимой. Там есть гавань, из которой можно вывозить зерно, и крепость, где его можно хранить. Гирар говорил, боясь перевести дух и утратить инициативу. Он изложил заранее подготовленные факты и, наконец, окончил речь словами: — А что до твоей дочери… Подпиши со мной хлебную хартию, и я её, так и быть, пощажу. По залу пронеслось, чуть слышно, слово: «Дракон». Гирар снова оскалился, обвел присутствующих плотоядным взором. Его слегка удивило, что ни одна дама не упала в обморок. Видимо, этот фокус они проделывают в более безопасных ситуациях. Сейчас же разом побелевшие лица уставились на мнимого дракона в немой панике. Первым в себя пришёл король Остин. Он схватился одной рукой за эфес меча, громко крикнул: — Что ты о себе возомнил, наглый гадёныш?! Как можно… — Можно, — беззаботно перебил Гирар, наблюдая за Остином краем глаза, — Зато мы не пустим зерно наших союзников на прокорм армии, которую на них же и пошлём. Или ваши поля способны сами содержать столько солдат, сколько вы призвали втечение этого года? — Это ложь! — Остин был в бешенстве. Он понял, как Гирар его использовал. Юноша повернул к нему лицо и неприятно осклабился. Сказал с самой ядовитой насмешкой: — Мне, значит, с небес это видно лучше, чем вам из вашей ванны. Гирар снова обернулся к Агнессиному отцу. Демонстративно облизнул оскаленные зубы. — У вас нет кораблей, — послышался из толпы голос какого-то неробкого дворянина. Гирар сделал небрежный жест в сторону стайки акмалийский вельмож, столпившихся вокруг королевы Оливии. — Зачем Ингарсии разрывать связи с другими своими союзниками? Или, — Гирар обернулся к акмалийцам, добавил в голос грубоватую нотку, — или мне похитить еще одну принцессу, чтобы мы и с вами договорились, а? Гирар выдержал паузу, потом продолжил. В насмешливом покровительственном голосе можно было узнать тон его приёмного отца: — Трудно было вам решиться отправить к нам послов. Вот я и поторопил события. Так что же? — Ты похитил мою дочь, — промолвил, наконец ингарсийский монарх. Гирар испытующе смерил его взглядом. Кто сейчас говорит с ним? Дальновидный политик или неравнодушный отец? «Ну давай, соглашайся, — мысленно взмолился Гирар, — я предложил хорошие условия и дал тебе повод их принять. Для тебя это выгодно! Ну!» — Ты, — продолжил король, изо всех сил пытаясь собраться с духом, — Ты, дракон… Ты вернешь мне Агнессу, если я… — Я ее не верну, — поправил Гирар с фальшивым участием, — Но я ее пощажу. Я даже позволю ей посещать вашу страну в моем сопровождении. Тогда, когда она подарит мне наследника. — Это унизительно! — раздался откуда-то сзади голос королевы Вертраны, — Породниться с похотливым ящером! Вы не имеете права соглашаться! «Конечно, надо оставить ее ящеру на съедение, лишь бы заключить с вами хартию», хотел было сказать Гирар, но вместо этого повернулся к оппонентке и сделал в ее сторону несколько шагов. Все попятились. — Как вы сказали, дражайшая тётушка? Породниться? Вертрана брезгливо поморщилась. Гирар наступал, чуть покачивая плечами и головой. Глаза его опасно сузились. Он усмехнулся прямо в лицо королеве, и та закрылась от него надушенным платком. — Я столько лет пренебрегал вашей любовью и не писал вам, — произнес он издевательски, — А моя мать, я знаю, писала. Только вы ей не отвечали. Поняв, что со стороны Верхней Конты можно какое-то время не ждать удара, Гирар снова обернулся к Жадному Гуго. Тот держался за грудь полной рукой, пытаясь собраться с духом. Вокруг него кружили советники, убеждая согласиться. — Ваше величество, я жду, — бросил Гирар, краем глаза следя за особо храбрыми придворными. Он заметил маску непримиримой ярости на лице Остина, и ему стало весело. Но юноша мысленно одёрнул себя. Радоваться было рано. Гирар не ставил и гроша на отцовские чувства ингарсийского короля. Агнесса была и остаётся товаром, валютой. Печатью на важном документе. Но решится ли Жадный Гуго на сделку с драконом? — Я согласен, — прошептал король пересохшими губами, — Детали обсудишь с моими советниками. А теперь, уходи, проклятый ящер. — У меня есть имя, — не удержался и добавил мнимый дракон, собираясь с последними силами, чтобы не измениться в лице, — Меня зовут Гир-Арр. И я требую подписать хартию прямо сейчас. — Но детали… — начал было какой-то особо смелый чиновник. Гирар зло оскалился. — Принесите пустой лист, и мы его подпишем. Я ведь могу и передумать, глядя на вашу дочь сегодня вечером. В полной тишине король расписался на двух пустых листах. Гирар тоже поставил подпись, вытянул из-под отяжелевшей руки монарха листок, свернул и положил себе в рукав. Потом спиной пошел к двери. Гирар чушь слышно зашипел, видя, что охрана приходит в себя. Ужас, внушаемый драконом, все же имел границы. Пусть он и хорошо запугал их всех, но ведь достаточно одного смелого, глупого, самоотверженного человека, который бросится на него с мечом, и тогда все пропало. — Пропустите его! — подал сзади голос король. Гирар прошел мимо замерших возле широких дверей гвардейцев, словно через коридор со статуями. Выбравшись из зала, он зашагал через анфиладу комнат к выходу. Хотелось бежать, сломя голову. Но бегство бы разрушило гипнотическое оцепенение, в котором пребывали все присутствовавшие. Гирар миновал несколько поворотов. Во время своих ночных бдений на крыше и поисков способа похитить Агнессу он разведал укромный уголок во дворце, где мог даже с некоторым комфортом переждать ночь. Прислуга, до которой уже докатилась весть о переговорах с драконом, не признала в молодом контистерском дворянине ящера. Гирар убедился, что за ним никто не следит, а потом нырнул в укрытие. Тем временем с присутствовавших в зале спало оцепенение. Перешептываясь, собираясь кучками, дворяне принялись расходиться. Королевские семьи поспешили в свои кареты и не останавливались, пока миновали границ Ингарсии. Жадный Гуго принял от лакея бокал вина. Руки его так тряслись, что король большую часть пролил себе на грудь. Он только что заключил договор с огнедышащим ящером на неслыханно выгодных условиях. Сон? Бред? Рука его держала пустой лист, на котором красовались две подписи. *** Арман и Юта видели произошедшее от начала и до конца. Пятеро старших сыновей стояли за спиной у родителей, а младших удалось оставить присматривать за принцессой. — Так чья взяла? — не выдержал один из близнецов, глядя, как Гирар протискивается сквозь щель на крышу, ложится на живот и жадно пьёт из водосточной трубы дождевую воду. Старший брат горстью зачерпнул её, умылся. Встряхнулся. — Чья взяла? — переадресовал Арман вопрос Юте. Та кусала губы, теребя край накидки. Королева подняла на дракона сияющие глаза. Она не нашла слов, только часто закивала. Гирар вышел победителем. Дети торжествующе взревели, забыв, что находятся в человеческом обличии. Они разом зашагали по комнате, громко переговариваясь и взмахивая руками. Арман задумчиво смотрел на приёмного сына. Гирар стянул через голову камзол, принялся расшнуровывать сапоги. Вскоре он остался в той же простой одежде, в какой накануне вышел на бой с рыцарем. Юноша аккуратно свернул пожалованное королём Остином платье, подложил под голову. Растянулся на остывающей крыше. Вдруг Гирар сел, словно ужаленный. Подобрал под себя ноги. — Отец, мама, — сказал он негромко, но зеркало передало его слова, — я поступил неправильно. Надо было всё сделать по-другому. Юта обернулась и шикнула на детей. Те разом замолчали. Они кинулись было снова к зеркалу, но отец, не оборачиваясь, сделал им знак выйти. — Советоваться надо было, — проворчал Арман, зная, что Гирар его не услышит. — Надо было посоветоваться, — признал юноша, как будто до него дошла эта ремарка, — Простите меня. Я… Возможно, он хотел пообещать впредь не поступать опрометчиво и не скрываться от тех, кто желает ему только добра. А может, сказал, как жалеет о том, что оскорбил отца. Волшебное зеркало издевательски моргнуло и переключилось на то, как лошади спят где-то в стойле. Юта вскочила с места и ударила ладонью по мутной поверхности. Новая трещина прошла по краю, и королева испуганно прижала к зеркалу обе руки, порезав палец. В наступившей тишине Юта оглянулась на Армана. Тот откинулся на спинку стула, потер пальцем переносицу. — Мы чем-то можем ему помочь? — спросил он Юту, — Что он теперь должен делать? — Договариваться об условиях хартии. Юта лихорадочно соображала, сцепив руки в замок и прикусив губу. — Долго? — Достаточно долго. Арман услышал, как шёпотом переговариваются за дверью старшие сыновья. Встал, неслышно подошёл к ней и рванул на себя. — Пошли вон, — рявкнул он на обоих юношей. Он вовсе не собирался сокращать им наказание за участие в дурном балагане. Тех как ветром сдуло. Юта торопливо вышла, принялась что-то писать, собирать вещи. Арман лично слетал и поднял по тревоге её дворян, немедленно собравшихся в замке. Победа была весьма своеобразной, но то была несомненно победа