Кровь героев и авантюристов

Арман не стал дожидаться, пока Юта закончит хлопотать около Агнессы, и повел Гирара в ритуальную комнату. Дракон с досадой признался себе, что едва ли не бежит от жены, чтобы поговорить с сыном наедине. Дожили. Он вынужден прятаться в собственном замке. И ладно бы где, но ведь в так ненавидимой им ранее ритуальной комнате. Но Гирар не догадывался, какие мысли терзают главу семьи. Юноша многие часы размышлял, что скажет и сделает отец, когда он вернётся в замок вместе с Агнессой. Он вернулся, а отец пока не выказал ни гнева, ни радости. Это в его духе. Мать порой умела понимать отца без слов, но детей подобный дар обошел стороной. Отец всегда стоял выше их, принимал решения и воплощал их в жизнь, руководствуясь не их ожиданиями, а своим мнением. Иногда мнение его шло вразрез с мнением матери, тогда они сшибались лбами, спорили, но никогда не роняли авторитет друг друга в глазах сыновей. Арман с облегчением прошел в ритуальную комнату, так и не услышав Ютиных торопливых шагов. Невиданное одолжение, она не полезла в мужские дела. Наверное, все вертится вокруг принцессы. Она ведь столько лет хотела дочь. Дракон обернулся к приёмному сыну. В косых лучах вечернего солнца он явственно напомнил ему Остина, короля Контистерии, своего настоящего отца. Как цинично посмеялась судьба, заставив Армана воспитывать сына человека, которого он истово ненавидел. Не потому ли он решился на то, что задумал? Арман повернулся к Гирару, и в его сузившихся глазах не было снисхождения. Негромко спросил: — Что же будем делать, сын? Гирар думал, что готов к этому вопросу. Он неуверенно улыбнулся и ответил: — Я хочу на ней жениться. Она… Она согласна! Арман фыркнул, повернулся боком, поднял подбородок, изучая надписи на стенах. Минуту стояла тишина, и Гирар все гадал, каких же слов дракон ждёт от него. Неожиданно приёмный отец указал длинным и тонким пальцем на письмена, украшавшие стены зала от пола до потолка. — Ты славен, сын, и славна твоя добыча, — прочитал Арман негромко. Такого юноша не ожидал и замер с открытым ртом. Ему показалось, будто отец повредился умом. Какое отношение к его Агнессе могут иметь эти страшные обряды?! — Когда похищаешь принцессу, надо быть готовым к последствиям, — наставительно продолжил Арман. Гирар в ужасе попятился от него, запнулся о какую-то неровность на каменном полу и чуть не упал. Отец выдержал паузу, вздохнул. — Я готов драться, — предупредил Гирар несколько неуверенно. Он никак не мог понять, куда дракон клонит. — В самом деле? — саркастично переспросил Арман, — Это вовсе необязательно, сынок. Ты можешь съесть её, не дожидаясь освободителя. Это необязательно. Сам знаешь. Покровительственные нотки в голосе Армана окончательно обезоружили Гирара. Он затравленно огляделся, не зная, как всё это понимать. — О чем ты, отец? — спросил он. Арман помолчал, потом, словно нехотя, бросил: — Там у подъемного моста уже с полчаса стоит рыцарь и ждёт, когда ему кто-то ответит на вызов. Но никто не летит к нему. Гирар стоял, открыв рот. Ему-то казалось, что погоня, если она была, потеряла след беглецов. А выходит, кто-то всё-таки догадался, где их следует искать. И не побоялся отправиться к замку, над которым каждый день поднимаются в небо двенадцать драконов. Арман терпеливо дал приёмному сыну осмыслить услышанное, а потом продолжил наигранно благожелательным тоном: — Я не заставляю тебя драться. Сам знаешь, как мать говорит: сладкое не для тех кто дерётся, а для тех, кто умеет себя вести. Но если у тебя нет настроения сражаться, то я заставлю тебя съесть твою принцессу, не откладывая. — Я готов, — повторил Гирар, собираясь с духом. Отец кивнул, мол, можешь приступать. — Но у меня нет оружия, — спохватился юноша, и дракон только развёл руками. — Оружие всегда должно быть при себе, — менторским тоном заявил Арман. Он смерил сына новым презрительным взглядом и чуть качнул подбородком на груду железа, сваленнного в углу. Обычно драконы не интересовались ни оружием, ни латами. Но, победив рыцаря в бою, некоторые из них забирали на память то причудливо оплавленный меч или шлем, то блестящий щит, то приглянувшиеся им кусочки доспеха. Гирар стал торопливо копаться в этой ржавой куче. Арман за его спиной поднял глаза к потолку и с трудом сдержал вздох. Его мучительно тяготила взятая им на себя роль, но он напомнил себе, почему это необходимо. Если не для непутевого старшего сына, то для других детей. — И полетел Дан-Арр навстречу врагу, и был удар его точен и смертоноснен. Взревел Дан-Арр, преисполненный доблести, и вернулся он в замок своего отца, держа в когтях голову врага, — вслух прочитал Арман один из древних текстов, чтобы чем-то занять затянувшуюся паузу. Гирар взял было в руки шлем, но из него дождем посыпались обгорелые зубы и осколки черепа. Он гадливо отшвырнул его и продолжил копаться в куче железа напополам с прахом. — Могучий Сар-Ирр вернулся, осененный победой, и вопросил, где его пленница. И вкусил царственную добычу, и крылья носили его до глубокой старости, — снова прочитал Арман. Гирар выбрал два более-менее хорошо сохранившихся щита. Оценивающе взвесил их и отложил один в сторону. -… и бросил Зан-Анн к ногам отца своего оплавленный шлем, и взревел, и солнце озарило… Гирар заметил неплохо сохранившийся меч. Он поднял его и удивился, таким длинный двуручный клинок оказался лёгким. Подходящие ножны валялись здесь же. Двуручный меч не был создан для драки в переулке. То было благородное оружие, с которым некогда рыцарь вызывал на бой ящера. Правда, по всей видимости, оно его не спасло от гибели. Непривычно, конечно, но выбор был невелик. Гирар повесил клинок себе за спину. Он повернулся к отцу, уже готовому прочитать новый текст. Арман бесстрастно оглядел приёмного сына, не торопя, и тем унизительнее казалось Гирару его положение. Ну конечно, у него нет крыльев, когтей, костяного гребня и огромных острых зубов. А много ли доблести победить неповоротливого в своей броне рыцаря, если ты дышишь огнём?! Но Гирар не посмел этого высказать. Он никогда не признавал перед другими свою физическую ничтожность, иначе давно утратил бы весь свой авторитет среди братьев. А отец, похоже, твердо решил ткнуть его в больное место. Поняв, что так и не дождется напутствия, Гирар пошел было к двери, но отец небрежно окликнул его. — Потрудись выйти так, чтобы не встретиться с матерью. Это ей ни к чему. Гирар скрипнул зубами и направился в драконий туннель. Он шёл, не оглядываясь. Арман смотрел ему в след и чувствовал непомерную тяжесть. Дракон чуть ссутулился. Меч, выбранный приёмным сыном, Арман отыскал накануне в сокровищнице, тщательно заточил, а после извалял в копоти и подложил в груду древнего хлама. Это было последнее, что дракон мог ему дать.