Кровь героев и авантюристов

Следующий день бы сплошной позор. И через день тоже. И тоска. И стыд. Агнесса быстро поняла, что похититель очень не любит отвечать на вопросы. И она перестала их задавать. Причина такой деликатности крылась в том, что девушка убедила себя в мысли, будто Гирар — какой-нибудь заморский принц, полюбивший её и решивший жениться на ней таким оригинальным способом. Агнесса не то, чтобы видела в своей жизни много простолюдинов, но Гирар никак не походил на её представления о людях низкого происхождения. Даже о самомалейшей непристойности со стороны похитителя не шло и речи. Речь у него была правильная, своеобразные манеры тоже имелись. Разумеется, когда над тобой кружит крылатое чудовище, все манеры в сторону! Агнесса была бесконечно восхищена отвагой своего спасителя. Правда, когда она пыталась ему в этом признаться, Гирар начинал скрипеть зубами. И — Агнесса уже знала — похититель очень переживал, как-то на его смелую выходку посмотрят дома. Насчет семьи своего жениха принцесса не беспокоилась. В конце концов, кто не хочет, чтобы сын женился на королевской дочке! И она твердо решила быть очень покладистой, соответствовать любым представлениям будущих свекра и свекрови о хорошей партии для сына. Агнесса знала, что воспитана хорошо: на приёмах она была само совершенство. Принцесса кротко сносила все тяготы долгого пешего пути. А для неё это было очень большим испытанием: болели сбитые в дороге ноги, да и спать под открытым небом она совсем не привыкла. Им повезло с погодой, не было дождей. … Гирар долго копался в развалинах фургона. Мешок с мелочью, поданной им на празднике, рассыпался. Юноша наклонился за каждым грошом, выискивая деньги среди обломков в дорожной пыли. Он также нашёл несколько добытых Ирр-Бором накануне пирожков: младший брат купил их на первые поданные им гроши. Юный дракон очень гордился тем, что заработал несколько медяков и пустил их на сладкое. Мать любила говорить по поводу и без: «Сладкое — не для тех, кто дерётся, а для тех, кто хорошо себя ведёт». Можно ли сосчитать, сколько раз все трое оставались без десерта? Мать… Гирару хотелось выть. Он всей душой желал провалиться сквозь землю, но земля не принимала его. Гирар опасался погони. Вечером, разводя костёр, он тщательно выбирал наиболее защищённое от посторонних глаз место. Нередко похититель вздрагивал, заслышав цокот лошадиных копыт, по дорогам сновали туда и обратно гонцы, маршировали солдаты, но преследователи — если и были преследователи — не нашли след беглецов. А ещё Гирар с удивлением осознал, что Агнесса не так уж ему и нравится. Спору нет, девушка была прекрасна и… Всё. Похититель не оценил терпения, с которым она переносила тяготы их путешествия, и так же не оценил деликатности, с которой Агнесса откладывала неудобные вопросы на потом. Просыпаясь утром, она улыбалась ему своей светлой лучезарной улыбкой, но Гирар почему-то видел только следы комариных укусов на её щеках. Поддержать разговор им было трудно, гораздо проще было молчать — каждому о своём. Не раз Гирар с тоской размышлял, нет ли способа вернуть Агнессу туда, откуда он её взял, но так ничего и не придумал. Агнесса же радовалась малому. Её мир расширился в сотни раз — а ведь глупышка ни разу не выезжала из дворца дальше загородной резиденции ингарсийского короля. Теперь её мире были сладкие пирожки, которые фрейлины её мачехи считали категорически недопустимыми к употреблению, а ещё вековые ели, вода для питья и умывания прямо из ручья и… Похититель. Самый романтичный человек в её жизни. Однажды ночью они воровали репу из деревенского огорода, и Агнесса впервые увидела, как растёт чеснок. Она никогда не думала, что тонкие пластинки, которыми посыпан томлёный бычий язык, зарождаются в земле. Принцесса не сдержала возглас удивления, на который хозяйская собака немедленно ответила громким лаем. Убегать пришлось очень быстро, но Гирар был рядом и как герой принял удар на себя. Репа, приправленная духом приключений, оказалась вкусна. Глядя на разорванные во многих местах штаны своего похитителя, Агнесса пожалела, что не взяла швейный набор. Но Гирар буркнул что-то невразумительное, укладываясь спать, а утром на его одежде не осталось и крошечной дырки. На другой день на них напали разбойники. Перебираясь через горбатый мостик, пара не успела опомниться, как и спереди и сзади выросла дюжина густо покрытых шерстяным волосом громил. Агнесса вскрикнула, цепляясь за локоть своего бесконечно отважного похитителя, у которого отъявленные головорезы вызвали лишь очередной печальный вздох. Головорез Готлиб и его банда входили в число многочисленных бедняжек, которых в своё время пригрела его мать. Зимой они жили в тепле и безопасности под боком у драконьего замка, а по весне выходили на промысел. Разумеется, добрая королева Юта давно нашла им благопристойное занятие, но разбойники, точно волки, срывались с насиженных мест, стоило вожаку кивнуть в сторону леса. Получив доступ к порту контрабандистов в драконьих землях, банда Готлиба больше не караулила торговцев на большой дороге. Теперь его молодцы по нескольку раз в год пересекались с другими бандитами, покупая у них краденое, а после сбывая за море и сполна наживаясь на разнице в цене. Гирар давно удивлялся близорукости матери в такого рода делах. Королева Юта правила… Не по-мужски. Агнесса лишилась чувств, а потому не видела, как Гирар по очереди обменялся рукопожатием с главарём и всей его братией. — Как здоровье матушки? — спросил Готлиб, хлопая по плечу Гирара, державшего Агнессу на руках. — Спасибо, хорошо, — ответил юноша, с натугой перехватывая ношу поудобней. Увидев, что старший из сыновей их покровительницы путешествует в компании прелестной особы, разбойники одобрительно присвистнули. — Славная принцесса, где стащил? — подзадорил Готлиб, сам того не зная попав в точку. — Только худющая, жрать нечего. Ты б лучше Марту, знаешь, толстозадая такая, на постоялом дворе за следующим мостом посуду моет. Вот это было б… Ммм… Разбойники нестройно зашумели, причмокивая губами и обрисовывая ладонями объёмные женские формы. Гирар поднял очи к небу и выдал ещё один печальный вздох. — Где взял, там больше нет. Послушай, Готлиб, я могу занять у тебя немного денег? Дома сразу отдам. Агнесса пришла в себя именно тогда, когда ужасающего вида головорез передавал Гирару кожаный кошелёк. А после разбойники без долгих прощаний поспешили прочь, лукаво перемигиваясь. — Ты отнял у них золото?! — принцесса окончательно уверилась, что таинственный похититель может всё. — Золото или нет, — задумчиво протянул Гирар, заглядывая в кошель. Золотых монет не было ни одной, но среди медяков поблёскивала серебро, — а мы сегодня переночуем в тепле. Ну, пойдём, Агнесса. — Их было так много, но ты… Гирар поморщился. В тоне Агнессы было восхищение, почти преклонение. Он казался доверчивой девушке героем из героев, хотя на самом деле все его подвиги были лишь глупыми совпадениями. А ещё Гирар подумал, что рано пообещал ей комнату на постоялом дворе. Во-первых, глупенькая принцесса запросто могла как-нибудь выдать себя, а во-вторых денег, любезно ссуженных ему головорезом Готлибом, не хватило бы на две комнаты — а ночевать бок о бок благовоспитанная Агнесса могла бы не согласиться. Мысленно пожелав всем постоялым дворам в округе сгореть дотла, Гирар повел украденную принцессу дальше. Но всё оказалось проще: выросшая во дворце девушка попросту не знала, как выглядит упомянутое заведение, а потому Гирар с облегчением миновал и первое попавшееся, и второе. В деревне удалось купить молока, хлеба, запечённую курицу и круг колбасы. Наконец, впереди замаячила полуразрушенная стена, оканчивавшаяся оплавленной, как свечка, башней. Это место служило складом для прибывавших на ярмарку торговцев. Теперь же там сиротливо стояли деревянные лавки и несколько ларьков, валялись истлевшие за прошедшую зиму непроданные овощи. В лоне лесистой долины воем перекликались волки, и Агнесса испуганно вздрагивала от этих звуков. — Не бойся, — отрешённо сказал Гирар. Волков можно было действительно не бояться. Приёмный сын доблестного Армана не был драконом, но он носил рубашку из драконьей кожи. Запах её отпугивал и змей, и волков, и многих других хищников. Видя его равнодушие к опасности, Агнесса мгновенно успокоилась. Вскоре в небольшом очаге из сырцового кирпича весело заплясал огонь. Оставив Агнессу греться и отдыхать, Гирар отправился наломать еловых ветвей для походной постели. Очередной приступ стыда и тоски вызвал желание схватиться за голову, чтобы изо всех сил ударить ею о что-то твёрдое. Даже то, что они могут беспечно ночевать в лесу, не было его заслугой. Без своей семьи он был никем: ни меча на поясе, ни верного друга, ни медяка в кармане, ни гроша за душой. Вернувшись к Агнессе, Гирар долго смотрел в очаг отупевшим от душевных терзаний взором. Девушка молчала, за обе щеки уплетая их нехитрый ужин. — Я никогда раньше не ела колбасу, — заметила она своим звонким и мелодичным, как ледяное стекло, голоском. После долгого молчания она добавила. — Мы как будто в сказке… — Что? — тон, которым Гирар задал этот вопрос, вовсе не соответствовал романтике момента. Но Агнесса продолжала. — Я всегда любила сказку о том, как прекрасную принцессу зачаровали на беспробудный сон, — голубые глаза ненадолго закрылись, точно девушка примеряла на себя роль главной героини. — А какие сказки нравились тебе? В детстве Гирар и сам любил сказки. Мать с удовольствием читала им разные небылицы на ночь, а иногда за дело брался отец — и уж это была сказка так сказка. Юте очень хотелось побаловать своих детей хорошей историей перед сном, а потому она тщательно собирала самые разнообразные сказания, неизменно выбрасывая из них эпизоды битв с драконами. Вспарывание брюха, отрезание языков, драконьи головы на пиках — всё это мать считала дикостью, пережитком прошлого. В её сказках драконы были добрыми и мудрыми, в иногда представали маленькими несмышлёнышами, совсем как засыпающие слушатели. Но, как она ни старалась, угодить всем детям разом ей никогда не удавалось. Например, здоровяк Дор-Акр, обычно покладистый молчун, до глубины души обижался, что главный герой сказки всегда или старший сын, или младший. А как же второй по старшинству? Почему вся слава всегда достаётся кому-то другому?! Арман же, рассказывая сказку, никогда не пытался подстроится под слушателей. Его истории обладали строгой цикличностью: сначала какая-то более-менее слабосильная тварь проклёвывалась из яйца. Потом росла, набиралась сил, но в один прекрасный день её пожирала другая. Спустя недолгое временя повествования, ту тварь пожирала третья. Так история раз за разом уходила на новый виток, пока очередной хищник не попадался на глаза дракону, и уж после этого сказке наступал конец. Гирар обладал отменным здоровьем, но всё же иногда, в раннем детстве, его сваливала горячка. Обычно с ним сидела мать, и тогда он плакал в жару, глотая сопли. Но временами её сменял отец, заводил свою сказку с самого-самого начала. В горячечном бреду маленькому Гирару — Гир-Арру — являлись бесчисленные звенья этой пищевой цепи, где огромная шипастая черепаха билась с восьминогим, паукоподобным чудищем, а то, в свою очередь, было пожрано орлом с железными перьями, а того победил и съел плоскомордый угрюмый варан с длинным раздвоенным языком… Он тогда засыпал, точно зная, что рано или поздно поражениям придёт конец, потому что цепь замыкает по-настоящему неуязвимое существо — его предок. Гирар тогда ещё не знал, что кровь в его жилах человеческая. Сквозь сон доносился укоризненный голос подоспевшей матери, сетовавшей, что со всеми этими ужасами невозможно уснуть. Арман резонно возражал: ведь спит. Гирар подтолкнул в огонь прогоревшую ветку, сломал другую об колено и тоже отправил в костёр. Проводил взглядом сноп искр, взвившихся к пасмурному небу в раме из еловых вершин. — Представляешь, та спящая принцесса лежала много лет совсем-совсем одна в заброшенном дворце. Я думаю, там было темно и страшно ночами, — Агнесса поежилась от одной мысли о возможности остаться одной в столь жутком месте. — Прямо как мы сейчас в этом… В этой башне. Гирар молчал. Агнесса оптимистично добавила после паузы. — Как хорошо, что нас всё-таки двое! Похититель обречённо вздохнул. Агнесса откусывала мелкие кусочки от ломтя хлеба, точно птичка клевала. Она могла бы задать тысячи вопросов, но продолжала поддерживать светскую беседу. Гирар понимал, что давно должен был сказать Агнессе, куда он её ведёт, но молчал. — Ложись спать, — выдавил он, наконец. И добавил, стараясь пошутить. — Сегодня ночуешь как самая настоящая заколдованная красавица. — Это потрясающе! — огромные Агнессины глаза сверкали. Гирар отвернулся. На третий день стало ему легче. Замок был уже близко. Измученные путники ступили на земли, принадлежавшие Арману и Юте. В своих мучительных размышлениях Гирар изо всех сил цеплялся за самый краешек надежды. Да, правда о титуле Агнессы уже открылась. Да, отец на него зол, а мать, наверное, в ужасе. Но ведь есть и другая правда! Он хочет жениться на этой девушке, и ему наплевать, принцесса она или пастушка! Если он честно скажет родителям, что привел в дом невесту и младшую хозяйку, то неужели они будут так уж против?! Неужели не выслушают? Так, потихоньку набираясь уверенности, споря сам с собой, Гирар вел принцессу в замок, где погибло невесть сколько её предшественниц. К слову, перед теми, убитыми, ему тоже было мучительно стыдно. Он не хотел глупо шутить над сотнями разыгравшихся в ритуальной комнате трагедий. А получалось, что шутил. … Вечером четвертого дня незадачливый похититель стоял на лестнице, крепко держа Агнессу за руку. Её скудные познания в географии в сочетании с полным отсутствием чувства направления не позволили ей до самой последней минуты понять, куда ее ведут. Всю дорогу Гирар ещё мучился вопросом, как-то Агнесса воспримет новость, что он… Ну… Словом, что он из страны, которую во всем остальном мире принято было называть «Проклятый змеиный гадюшник». Гирар боялся, что она побежит прямо сейчас в обратном направлении. Тонкая, изящная, прекрасная принцесса попала в драконий замок, причем имела глупость прийти туда своими ногами. Гирар любил ее ещё больше за эту почти самоубийственную глупость. И вот она оказалась на втором пролете каменной лестницы, а перед ней стоят под руку отец и мать Гирара. Одиннадцать его братьев, мал-мала-меньше, высыпали на лестницу пролетом выше и таращатся на принцессу во все глаза. Дор-Акр и Ирр-Бор делали старшему брату какие-то знаки из-за спины родителей. Отец молчал, а мать, похоже, уже нашла Гирару оправдание и старалась улыбаться. Агнесса хлопала глазами, изо всех сил производя на окружающих хорошее впечатление. Пока все складывалось, как в сказке: бродячий актёр оказался принцем далекой страны, и мучительный вопрос мезальянса решен сам собой. Отец Гирара показался Агнессе суровым, но не злым. В этом человеке было что-то… Странное. Много после она поняла, что именно. Отец ни разу не моргнул, пока Гирар с подчёркнутой официальностью представлял семье невесту. На лице его застыла маска полной беспристрастности. Ни упрёка, ни одобрения. Ничего. Мать ярко контрастировала с ним. Она очень волновалась, слушая сына. Кусала губы и смотрела на Агнессу со смесью тревоги и жалости. Когда волна обаяния достигла многочисленных детей, странный и непонятный ей драматизм сцены значительно усилился. Агнесса заметила уцелевших братьев своего похитителя и очень обрадовалась, улыбнулась им. Все одиннадцать братьев разом замерли и уставились на принцессу, некоторые с разинутыми ртами. Вероятно, такой взгляд чувствует на себе игрушка за минуту до того, как ее начнут тянуть в разные стороны. … Потом было… Агнесса не поняла, что она увидела, но разыгравшаяся сцена запомнилась ей на всю жизнь. Гирар познакомил ее с младшими братьями. В большом зале (а маленьких в замке, похоже, не существовало) их попросту окружили. Первым, что насторожило девушку было поведение будущей свекрови. Она сделала попытку подойти к ней, даже протянула руки, словно защищая от чего-то. Но супруг вдруг крепко взял ее за локоть, обвел всех детей одинаково строгим взглядом, и они оба удалились. Стоило их шагам затихнуть вдалеке, как словно кто-то спустил невидимый рычаг. Одиннадцать младших братьев повернулись к Агнессе. Она снова почувствовала себя игрушкой, за которую вот-вот начнут драться. Гирар шагнул вперёд, потом чуть вбок, качнулся всем телом. Потом оглянулся на стоящих за спиной. Он не говорил им ни слова, но несколько раз Агнессе отчётливо померещилось шипение. Некоторые чуть попятились, но потом сразу шагнули обратно. Один из младших братьев, совсем еще мальчишка, вскинул навстречу Гирару глаза. Старший брат чуть пригнул голову. В его позе читалась угроза, но не было вызова. Он слегка присел, потом выпрямился. Мальчишка обошел его по широкой дуге и попятился. На его месте здесь же вырос другой. Гирар с минуту стоял, не шевелясь. Потом совершенно змеиным движением выбросил голову вперед, и противник — если это был противник — немедленно откинулся назад, прижимая к груди подбородок. Когда и он отошёл, с двух сторон приблизились близнецы. Тогда Агнесса и услышала, как ее жених совершенно отчётливо зашипел на них. — Гирар! — неуверенно позвала Агнесса, почему-то испугавшись. Он ей не ответил, но вдруг она услышала шикание у себя за спиной. Не шипение, которое ее пугало, а именно шикание. Принцесса оглянулась. Ее давние знакомые, Дор-Акр и Ирр-Бор, присели на лавку у стены. Тонкий, худощавый Ирр-Бор подобрал под себя ноги, положил голову на согнутое колено. Он неотрывно следил за странным противостоянием, и Агнесса не понимала выражения его лица. В глазах юноши горел странный огонёк. Дор-Акр смотрел на неё, приложив палец к губам. — Не отвлекай его, — сказал он тоном хорошего советчика, — Не надо отвлекать. Гирар постоянно находился в движении. Он плавно скользил по комнате, не выпуская братьев из виду. Никто не тронул никого даже пальцем, никто не сказал ни слова, но градус угрозы постепенно повышался. Угроза, словно грозовая туча, скапливалась в воздухе. Агнесса заметила, что чем младше братья, тем агрессивнее они себя ведут. Тар-Икр, которому только шел четвёртый год, оскалился. Лица Гирара девушка не видела, но малыш вдруг чего-то испугался, бегом бросился в другой конец комнаты. Это напоминало сеанс одновременной игры. Никто, кроме близнецов, не действовал сообща. Гирар сходился с каждым, а с некоторыми и не по одному разу, расходился, поворачивался, наклонялся и приседал, словно готовясь к прыжку. Понять, уловить смысл этих немых знаков мог лишь тот, кто вырос в драконьей семье. Гирар, хоть и не был драконом, перенял от них правила игры. Он был старшим братом и показывать свое право на что угодно умел. В его взгляде, его позах считывался явный посыл: «Один неверный шаг — голову оторву. Отгрызу. Принцесса — моя». Он перенял от приемного отца способность утверждать себя среди братьев, и никому из них никогда даже в голову не пришло, что Гир-Арр им не ровня. Агнесса вопросительно покосилась на Дор-Акра, второго по старшинству. Он наблюдал за происходящим с любопытством, но как будто бы свысока. Юноша снисходительно кивнул на братьев. — Они мелкие ещё. С ними по-другому никак. В голосе Дор-Акра была самодовольная нотка. Он чувствовал себя очень взрослым и познавшим жизнь в ту минуту. Ведь с ним уже можно было по-другому. Бегство младшего брата несколько разрядило обстановку. Потихоньку все расслабились, засмеялись, зашумели. Тар-Икр, словно ни в чем не бывало, подбежал к Агнессе с игрушкой в руках. Немного застенчивый подросток Зар-Арм надел было очки, но потом смутился и спрятал их в карман. Близнецы с двух сторон схватили старшего брата за рукава и совершенно по-мальчишески начали тормошить его, прося в следующий раз взять их с собой. Еще минуту назад отчаянно опасный, взъерошенный подросток принялся расспрашивать Агнессу о ее родине. Она только удивлённо хлопала глазами. Контраст был так ощутим, словно ее облили холодной водой. Оглянувшись, она вдруг увидела обоих родителей, стоявших в дверном проеме. Мать совсем искусала губы, отец был все так же невозмутим. Заметив их, малыш Тар-Икр подбежал к матери, показывая свою игрушку. Она погладила мальчика по голове, не отрываясь взглядом от Агнессы и старшего сына. Отец сделал Гирару знак подойти. — Готовы разлучиться на несколько минут? — хладнокровно спросил он и нагнул голову тем же жестом, каким еще недавно Гирар показывал младшим братьям на место. Жених в последний раз обернулся к братьям и Агнессе, показал на девушку. Быстро проговорил: — И ведите себя с ней как с сестрой! Потом Гирар бегом заспешил вслед уходящему отцу, а мать торопливо подошла к новоявленной невесте.