Краски жизни

      Мэрил навестила Бена за день до суда и отметила, что он находился в весьма спокойном расположении духа. Бен и правда надеялся на благополучный исход, - так на него в конечном итоге подействовали и серьезный настрой адвоката, и безоговорочная вера близких в его невиновность.       Настал день второго заседания.

***

        Путь к выходу пролегал через пост, где принимали задержанных. Пока Бена вели по коридору, он вдруг услышал гвалт голосов, доносящихся с поста, и, когда уже проходил мимо этого места, увидел... несколько знакомых рабочих с завода Николсона, а среди них... своего лучшего друга!       - Джордж! - опешив от неожиданности, воскликнул Бен и даже попытался вырваться к нему, но конвой не дремал.       - Бен! Бен, дружище! - так же, не веря своим глазам, вскрикнул Стивенсон. - А ты-то как здесь?!       - По ошибке! - на ходу ответил Бен.       - Хватит болтать! - строго сказал один из конвоиров и подтолкнул его вперед.       - Меня тоже! Но мы выберемся отсюда, я тебе клянусь! - прокричал ему вслед Джордж.       Бену стало понятно, как его друг здесь оказался, да еще и другие ребята с завода. Мистер Додсон еще пару дней назад рассказал ему, что сотрудники следственного комитета не смогли поговорить с работниками завода из-за забастовки. Так что к беспокойству о Джули и о своем будущем, прибавились еще переживания за товарища. Надо будет попросить родителей, чтобы по мере возможностей держали связь и с Джорджем...       Нет же! Он невиновен! Почему он должен чего-то бояться? Не может быть, чтобы суд был настолько несправедлив, и присяжные не понимали очевидных вещей! Сам адвокат Додсон его вчера увещевал, чтобы тот держался на суде спокойно, с чувством собственного достоинства... И он будет держаться! Он докажет всем, что относился к Джули, как брат к сестре, и у него и в мыслях не было сделать то, что совершил тот, другой дурной человек.       Преисполненный этой уверенности, Бен, сопровождаемый конвоем, вошел в зал суда, где его тут же встретил гул тревожных голосов. Однако о выражении лиц присяжных Бен однозначно ничего сказать не мог: кто-то смотрел на него с недоверием и осуждением, кто-то - с сочувствием. И лишь у трех человек лица выражали надежду: это была Мэрил и его родители. Сев на скамью подсудимых, Бен подумал о них с теплом и морально настроился на заседание.

***

       В свидетели вызвали врача-психиатра. Мистер Додсон приятно удивился, что это был отнюдь не Линтон – знакомый миссис Мюррей, который мог бы существенно воспрепятствовать защите, а мистер Уилсон, декан факультета психиатрии. Прокурор, с чьего лица не сходило крайне кислое выражение, стала его допрашивать, и их диалог длился достаточно долго. У мистера Додсона появилась надежда, что свидетель все скажет по существу, и его радости не было предела, когда мистер Уилсон произнес, что не обнаружил у подозреваемого никаких признаков отклонений.       Судьи ушли на перерыв, а мистер Додсон, склонившись к Бену, ободряюще шепнул ему:       - Чувствую, дело движется в нашу пользу. Все должно быть хорошо.       - Хорошо бы, - ответил Бен и обернулся, ища взглядом близких. Вон они, сидят через ряд от него… и Мэрил, и родители, на чьих лицах читались и переживание, и надежда… Господи, ничто не стоит таких их переживаний. Как бы эта несправедливость поскорее закончилась, чтобы все выдохнули…       Судьи вернулись, и миссис Мюррей, чье кислое выражение лица превратилось в несколько озадаченное, попросила выступить. Секретарь судьи стукнул молотком, и в зале воцарилась тишина.       - 3 июня 1930 года Бенджамин Моррисон совершил изнасилование своей несовершеннолетней соседки по квартире Джулии Слэйтер, - произнесла прокурор. - Как вы знаете, подобное преступление по закону карается достаточно сурово: от тридцати пяти лет заключения до пожизненного срока. Я подготовила довольно длинную речь, но прежде всего, я думаю, будет верным решением прочитать письмо от одной из важных свидетельниц - матери пострадавшей девочки, которое мне передали непосредственно перед заседанием. Я не знаю, что в этом письме и полагаю, оно окажется важнейшим для расследования. Есть свидетели получения - присяжные мистер Фукс и мистер Дейлсон. Вскрываю.       Пока она распечатывала письмо ножиком, в зале стояла гробовая и в то же время напряженная тишина. Лишь одна Мэрил испытывала облегчение, - она радовалась, что Сара все же не подвела и не предательски сбежала, а все же решила сказать правду, но в письменном виде. Бен ничего не понимал, хотя в его голове роились определенные догадки, и он внимательно следил, как прокурор вскрывает письмо, а затем читает:       - "Я, Сара Слэйтер, признаюсь, что настоящий насильник моей дочери не Бен Моррисон, а мой муж, Чак Слэйтер..."       По залу тут же прокатилась, словно молния, какая-то нервная искра. Люди стали ошеломленно переглядываться и гудеть, как мухи. Бен был просто обескуражен и взглянул на Чака Слэйтера: тот сидел бледный, как мел, и, казалось, ловил губами воздух.       - «Когда я внезапно вернулась домой с работы, я увидела, как мой муж творил этот ужас с моей дочерью. Я тут же его оттолкнула и попыталась помочь Джули, но он стал умолять меня, чтобы я никому ничего не говорила. Я до сих пор сильно корю себя за слабость, которой тогда поддалась и действительно молчала несколько дней. Знайте, что именно он – насильник! Много лет он дурно обращался с нами, и мы терпели это, но сейчас пришло время сказать правду. Чак Слэйтер – дурной человек и насильник, и я надеюсь, что вы накажете его по закону, а Бена Моррисона отпустите. Верю в справедливый суд. Сара Слэйтер».       Люди в зале возмущенно гудели и, как один, пожирали взглядом Чака. Тот сильно вспотел и, утирая рукавом лицо, испуганно озирался по сторонам.       Миссис Мюррей сложила письмо и стала обводить зал таким взглядом, словно коршун высматривал добычу. Зал постепенно стих: то ли свидетели были обескуражены таким поворотом, то ли испугались столь грозного взгляда прокурора.       - Где можно найти миссис Слэйтер? – нарушила она тишину. – Почему она решила совершить признание именно в письменной форме, а на самом заседании не появилась?       - Стыдно стало! – воскликнул басом какой-то мужчина и тут же грубо расхохотался, а за ним нерешительно потянулись слабые смешки.       - Прошу тишины! – строго произнесла миссис Мюррей и настороженно взглянула на Чака. – Мистер Слэйтер, вы можете это как-нибудь прокомментировать?       - Я? – оторопело произнес Чак. – Все это наглая ложь! Я – отец Джули и люблю свою дочь! Я бы никогда в жизни не посмел этого сделать! Что вы тут на меня наговариваете? Ни стыда, ни совести! Может, это вы за мою жену письмо написали?       - Ваша жена лично передала это письмо в руки мистеру Фуксу, мистер Дейлсон тому свидетель, - ответила миссис Мюррей, и ее голос звучал несколько неуверенно; у Мэрил были ощущения, будто прокурор упорно не хочет верить в виновность Чака. – Это серьезные люди, они не станут заниматься подобным.       - Да? А я если им заплатит миссис Нортон? Наверняка ведь будут! – Чак встал, красный как рак, с перекошенным от гнева лицом, и прокричал: - Все это заседание - сборище подкупленных жуликов! А подкуплены они все вот этой женщиной! - Он указал на Мэрил. - Ублюдку Моррисону повезло, что у него появилась богатая любовница, и теперь все, не будет никакой справедливости! Миром правят деньги, как же я мог забыть!       - Прошу тишины! – строго сказал судья и постучал молотком три раза.       Но люди в зале не успокаивались: одни вслух осуждали Чака, другие смотрели на него с недоверием. Воодушевленная Мэрил внимательно следила за реакцией миссис Мюррей и других судей: те, встав рядом друг с другом, тихо совещались, и, наконец, верховный судья объявил:       - Заседание переносится на завтра, на это же время!       Чак снова вскочил и быстрым шагом первым отправился к входной двери. Судья дал знак охране, и та задержала его. Мэрил видела, как тот отпирается, и как его, наконец, вывели из зала.       - Тоже посадят под следствие, - сказал ей мистер Додсон.       - А нашего-то как? Не освобождают?       - Скорее всего, нет. Они постараются кого-то из них добить. Я надеюсь, что нашими стараниями это будет не Бенджамин. Слэйтеру дадут защитника от штата, так что у него куда меньше шансов. Ничего. Его жена тоже не останется безнаказанной. Я слышал, за ней уже отправились.       - О, боже, Бен, сынок, тебя выпустят! - прошептала Кэтрин и расплакалась.       Бена к тому времени вывели из зала, и он видел, как Чак спорит с охраной и некоторыми присяжными, то и дело повторяя: «Я невиновен!» Он, как и многие, был шокирован происходящим; с одной стороны, Бен радовался тому, что он теперь не единственный подозреваемый, с другой – не знал, что и думать по поводу письма Сары. Она, да, вполне могла такое написать от обиды на плохое обращение, и таким образом отомстить мужу… Но чтобы Чак, отец, и вправду был способен на такое? В этот момент Бен думал о том, что, если это в действительности так, то что-то в этой жизни неладно и вообще совсем иначе, чем он думал раньше.       Но что же будет потом? Суд решит, что письмо – действительно верный козырь в их руках?

***

       На следующий день, ближе к обеденному времени, незадолго до заседания, Мэрил позвонили. До этого она ничем не могла себя занять и все маялась от волнения. Словно сорвавшись с цепи, она добежала до телефона; к счастью, это был мистер Додсон.       - Сара Слэйтер сбежала вместе с дочерью, - сообщил он.       - Как? – испуганно воскликнула миссис Нортон, а в ее голове проносилось: «Сбежала… вместе с Джули! С Джули!»       - Вчера трое сотрудников следственного комитета по указанию миссис Мюррей отправились к квартире Слэйтеров, где достаточно долго ожидали Сару, но она так и не появилась до позднего вечера. Они вернулись следующим утром, а в это время в квартире находилась хозяйка, которая пришла получить аванс за проживание, и недоумевала, почему никого нет в такую рань. К тому времени у одного из сотрудников как раз возникла в голове мысль, что Сара могла и сбежать, и они тут же попросили хозяйку проверить комнату Слэйтеров. Что и требовалось доказать: там остались лишь одежда и прочие вещи отца, а вещей матери и дочери не было.       - Так как же, надо их найти! – воскликнула Мэрил. – Нельзя допустить, чтобы Джули осталась с этой женщиной! То, что она раскаялась на суде, ни о чем не говорит!       - Это все понятно, - спокойно ответил мистер Додсон. – Мы организуем розыск. Правда, она может додуматься назвать себя и дочь другими именами, и тогда дело пойдет сложнее… Плохо, что не нашлось ни одной фотографии, это бы нам здорово помогло.       - Есть портрет Джули, который нарисовал Бен, весьма схожий, - ответила Мэрил.       - Вот и отлично! - бодро произнес адвокат. - Где он находится?       - Должен быть в той же квартире, в комнате, которую Бен снимал.       - Хорошо. Значит, снова придется, связаться с хозяйкой.       - Даже и не знаю, стоит ли ему говорить… - растерянно проговорила Мэрил.       - Стоит. Он же заметит отсутствие Сары на следующих заседаниях, и забеспокоится, потому что с ней осталась Джули. Поэтому придется ему сообщить.