Краски жизни

      Мысли  о произошедшем и его возможном будущем одолевали Мэрил, и от них ответвлялись все новые и новые пути и решения. Она помнила о предложении Бена удочерить Джули. Ранее она в этом сомневалась, хоть ей и было жаль девочку, но постепенно стала думать иначе; может, ей и вправду решиться на это? Сейчас же Мэрил решила сделать все для того, чтобы вытащить Бена из тюрьмы, а потом все же стоит попробовать отсудить Джули у ее родителей. Мэрил устыдилась своих эгоистичных мыслей, что делает добро для девочки, лишь бы быть рядом с Беном… Но неважно. У нее есть деньги и связи, и она может что-то менять в этом мире! Главное – делать добро, и не имеет значения, какими мыслями оно продиктовано.       На эти ее думы накладывались другие, крутящиеся в ее голове все навязчивее и навязчивее с того дня, как Мэрил узнала, кто настоящий насильник, - о Саре Слэйтер. Она не могла понять, что в голове и на душе у матери Джули. С одной стороны, она казалась Мэрил женщиной, лишенной всяких чувств, которой будто были чужды жалость, сострадание и, самое главное, - любовь к дочери, раз она согласилась покрывать супруга в этом темном деле. Что ж она за мать, раз торопится разорвать обидчика своего ребенка в клочья? С другой стороны, когда Мэрил была у Слэйтеров, она, наблюдая за Сарой, невольно вспомнила себя… Вот она почти так же лебезила перед матерью в свое время, как эта женщина сейчас лебезит перед своим мужем. Мэрил в некотором роде жалела Сару, ибо понимала, что значит находиться под давлением и пытаться все время выслужиться, прислужить, заслужить. Но тут все не так однозначно с жалостью… Мэрил страдала от сурового нрава матери, и последствия этих страданий никак (или же неявно) не отразились на ее сыне, Марке. Матерей не выбирают, поэтому довольно долгое время Мэрил попросту было некуда деться; а Сара мужа выбрала, и теперь из-за этого всего страдает маленькая Джули. Неужели у этой женщины нет желания улучшить жизнь дочери? Это же дочь! Все же Мэрил надеялась, что есть в Саре что-то человеческое, по крайней мере, больше, чем в Чаке, который явно продавил ее настолько, что та готова была выполнить любую его прихоть. С другой стороны, Мэрил ведь слышала тогда, за дверью, как та обвиняла мужа в содеянном, значит, на самом деле все же способна бросить против него несколько слов. Как Сара себя поведет, если узнает, что кто-то разведал об их дурном поступке? Может быть, удастся ее смягчить? Может, в ней заговорит совесть, или она захочет сбросить эти оковы, за которые ее тягал муж все эти годы? Сара не казалась Мэрил чрезмерно податливой, но все же вторая решила прощупать почву… Согласится ли она на ее уговоры сказать в суде правду? Как бы не сделать хуже… Вдруг Сара попытается убить ее, как свидетельницу?       Мэрил было по-настоящему страшно. Она очень хотела посоветоваться с Додсоном, но чувствовала, что тот ей строго-настрого запретит эдаким способом вмешиваться в дело. По идее, да, здесь можно много где напортачить, и, как итог, Слэйтеры либо сбегут, либо навредят Мэрил. Но если она не поговорит с Сарой… каким еще образом Додсон докажет, что насильник именно Чак? Все свидетели ведь выступили, и их показания делали Чака непричастным от слова совсем! Самое негативное, сказанное в адрес Слэйтера, было то, что он якобы резкий в общении человек, но присяжные рассудили, мол, этого недостаточно, чтобы считаться подозреваемым. Еще и эта миссис Мюррей, которая та еще хищница, и явно так просто не выпустит из рук добычу. Как она топит Бена и как носится с Чаком, словно с писаной торбой! Поэтому без более весомых доказательств им не выплыть, даже если Мэрил отдаст Додсону все, что у нее есть.       Она решилась. Она пойдет к Саре, и все изменится в буквально ближайшие дни.               

***

      На следующий день они несколько раз созванивались с мистером Додсоном, который вводил Мэрил в курс новых дел и сообщил, что на среду Чаку назначили очередную явку в суд. Мэрил сообразила, что Сара может остаться дома одна и тут же уточнила у адвоката о том, не в сопровождении ли супруги явится Слэйтер. Тот ответил, что ему об этом ничего не известно. И в среду, на свой страх и риск, Мэрил подъехала к дому, где они проживали. К счастью, Сара была на месте, и одна.       - Чего вам опять? – грубо спросила она, держа гостью у порога.       - Мне нужно с вами поговорить, - примирительно произнесла Мэрил.       - Вы слишком часто хотите поговорить, - огрызнулась Сара, - но только напрасно стараетесь. Мы вам уже все сказали, нам ваша помощь не нужна!       - Вы точно уверены? – внимательно глядя на нее, спросила Мэрил. – Вашему мужу, ясно, не нужна моя помощь, а вам с дочерью?       - Что вы хотите? – настороженно спросила Сара.       Увидев, как та несколько изменилась в лице, Мэрил подумала, что все, может быть, не так безнадежно, и им удастся побеседовать.       - Прежде всего, я хотела бы предложить вам материальную помощь. Чак не работает, а вы трудитесь за двоих. Вот вам пятьдесят долларов, и я попрошу вас все-таки меня впустить.       Озлобленную уверенность Сары как рукой сняло; она нерешительно взглянула сначала на деньги, затем – на Мэрил, и спустя минуту таким же неуверенным движением взяла купюру.       - Входите, - мрачно произнесла она, впуская гостью. – И я уже не тружусь за двоих: меня тоже выгнали из-за того, что я осталась тогда с ней… Мы сейчас просто нищенствуем.       Услышав это, Мэрил подумала, что дело должно пойти еще проще. Она сразу же прошла к комнате, желая видеть Джули.       - Она отдыхает, - сказала Сара.       - Как вообще ее самочувствие? – спросила Мэрил, заглядывая в дверную щель; она увидела лишь светлую головку, покоившуюся на подушке.       - Не разговаривает, - вздохнула мать. – Сидит, смотрит в одну точку… Я надеялась, что хоть снова рисовать начнет, но нет. Вот как бывает, - она горько усмехнулась, - раньше мне не нравилось, что она так много рисует, а сейчас я даже молю об этом.        - Ее нужно положить в клинику, чтобы продолжить лечение, - серьезно сказала Мэрил. – Я готова оплачивать.       - Вы готовы… А мы вам что? – покачала головой Сара. – Мы же не можем вот так все время принимать вашу помощь! Я вот сейчас взяла на свой страх и риск эти пятьдесят долларов, пока Чак не видит, и то, я так сделала лишь потому, что мы сейчас оба без работы! Положим, пятьдесят долларов я могу вернуть вам в рассрочку, но оплату лечения? Это мы вам, получается, пожизненно будем должны?       - А я вам что-то говорила про возврат долга? – спросила Мэрил. – Насколько я помню, ничего, по крайней мере, про денежный. Но определенная помощь мне от вас понадобится.       - Чак никогда не согласится на это, он слишком горд, - быстро проговорила Сара, будто намеренно стараясь пропустить мимо ушей слова собеседницы.       - Чак может во всем этом вообще не участвовать, - убедительно произнесла Мэрил, - но, повторюсь, лишь в том случае, если вы мне поможете.       В воздухе повисла пауза. Сара некоторое время настороженно смотрела на гостью, думая, что же задумала эта богатая дамочка.       - И каким образом? – спросила она вслух. – И что значит «Чак может не участвовать»?       Если бы не некоторые моменты, которые Мэрил видела воочию, – боязнь Сары своего мужа и явное отсутствие своего мнения, - она бы решила, что миссис Слэйтер непоколебима, как скала, и ее просто не уговоришь ни на какое решение. Вроде как она на самом деле податлива… И если бы она беззаветно любила свою дочь, сомнений в дальнейших действиях у Мэрил бы не было вообще! Но вот так ли это? Не усугубит ли она ситуацию?       - Миссис Слэйтер, мы с вами две взрослые женщины, - начала она свою речь. – Я вас буду постарше, но не суть. Мы обе познали супружество и материнство, с той разницей, что у меня этого уже нет, а у вас – есть.               - И вы считаете, что вправе давать мне советы, раз у вас всего этого уже нет? – язвительно спросила Сара.       - Вы не знаете, по какой причине у меня всего уже этого нет, так что молчите, пожалуйста, - спокойно попросила Мэрил. – И совет можно выслушать хотя бы ради того, чтобы не повторять ошибки советующего. У нас с вами, казалось бы, разные семейные судьбы, но все же есть кое-что общее. У меня сначала погиб сын, затем мы с мужем развелись. Вы улавливаете взаимосвязь между двумя этими событиями?       - Нет, - ответила Сара. – Но мне жаль, что с вашим сыном такое произошло.       Мэрил вгляделась в лицо собеседницы, пытаясь найти в нем то самое сочувствие, о котором та только что сказала, но не смогла счесть в мимике Сары ничего подобного.       - Благодарю, - ответила она. – Я скажу вам, как женщина женщине: мы с мужем никогда по-настоящему не любили друг друга. Сын был словно связующее звено между нами. Не стало его – не стало и брака.       - Что вы имеете в виду? – насторожилась Сара. – Какое отношение имеет сказанное вами к моей семье?       - Разумеется, никакого, - поспешила успокоить ее Мэрил. – Я говорю лишь о взаимосвязи; одно событие может повлечь за собой другое.       Она повторила взаимосвязь, разрушившую ее семейную жизнь, и продолжила:       - А вот ваша взаимосвязь: муж относится плохо к вам и дочери; вы не любите мужа, но, как мне кажется, очень любите дочь, которая жива, и терпите плохой брак ради нее. В моем случае уже было ничего не сделать: я не смогла воскресить сына, - да и даже проконтролировать, чтобы он не погиб… Удержать мужа, конечно, можно было, но я не видела в этом смысла. Вы, в отличие от меня, способны изменить что-то в своей семейной жизни, чтобы в итоге больше не страдали ни вы сама, ни Джули.       - Вам легко советовать… - буркнула Сара.       - Да! После того, что я узнала, мне легко, очень легко советовать! – воскликнула Мэрил. –За несколько минут до того, как хотела попытаться достучаться до голоса разума, а точнее - стоя перед дверью, я услышала опасения вашего мужа по поводу находчивости представителей правоохранительных органов, что они могут выйти на настоящего виновника бедствия, а вы его при этом утешали, говоря, что никто не узнает… По крайней мере, из этого разговора я узнала, что вы никак не участвовали в этом ужасе, и даже пытались его предотвратить, но то, что вы его покрываете…       Говоря это, Мэрил внимательно следила за реакцией Сары: та сильно побледнела и опустила взгляд в пол; ее грудь то высоко вздымалась, то опускалась, но дыхания почти не было слышно.       - Вы, конечно, можете сказать, что я все это придумываю, - продолжала Мэрил, понимая, что движется в правильном направлении, - но вы ведь сами знаете, что так было на самом деле, а от себя не убежишь. Сара, я вас прошу…       Мэрил подалась к ней, но та в ужасе отшатнулась.       -… Я понимаю, вам тяжело от мысли, что ваш муж совершил такое злодеяние. Но он его совершил, это факт, и он должен понести за него наказание… именно он, а не ни в чем не повинный Бен Моррисон.       - Нет!... – резко замотала головой Сара, зарыдала и тихо вскрикнула: - Нет!...       - Пожалуйста, успокойтесь. Выпейте воды.       Мэрил сама сходила на кухню и налила воду в стакан.       - Расскажите мне, как было дело, - мягко попросила она Сару, протягивая ей напиток. – Вы устали носить в себе эту ношу и нам нужно с кем-то поделиться…       - Нет! – еще более резко замотала головой та, вскочила и так толкнула руку Мэрил, что стакан упал и разбился. – Уходите! Ничего не было! Изнасиловал нашу дочь Бен Моррисон, и все! Чак ее и пальцем не тронул! Я не знаю, что вы там напридумывали в своей размалеванной голове, но то, что я говорю, - правда! А вы правду знать не хотите, вот и воображаете, что Моррисон – святая невинность!       - Успокойтесь, - примирительно попросила Мэрил, которая на самом деле была порядком напугана.       - Убирайтесь! – рыдая, воскликнула Сара и указала на дверь. – Вы… тоже мне… вершительница судеб! Думаете, если у вас много денег, вы можете покупать людей, но вы ошиблись. Верность не продается. Да, мой муж – тяжелый человек, но он никогда ничего дурного не делал, и я не буду говорить о том, чего не было.       - Но как же не было? – широко раскрыв глаза, спросила Мэрил. – Ведь я все внимательно слышала.       - Вы услышали то, что хотели услышать, - всхлипывая, уже спокойнее повторила Сара. – Но этого не было. Да, Чак разволновался, что могут подумать на него, ведь он тоже был тогда в квартире. Мы говорили лишь об этом, а не о якобы изнасиловании им дочери. Об этом даже и помыслить жутко!       - Сара, подумайте о дочери, - не отступала Мэрил. – На днях состоится второе слушание, и вы должны рассказать о том, что было на самом деле.       - Я то и дело думаю о ней! – страстно произнесла та. – И я не допущу, чтобы насильник гулял на свободе, а мой муж, ее отец, ни за что, ни про что гнил в тюрьме! Как вам не совестно такое предлагать!       - А вам не совестно? Вам не совестно? – начала выходить из себя Мэрил, но все еще пыталась сдерживать себя. – Я все-таки не стану терять надежду и буду очень верить в то, что вы одумаетесь и поступите, в конце концов, правильно.       Пока добиралась домой, она не могла думать ни о чем другом, кроме того, как вернуться и надавать Саре хороших оплеух. Голова гудела, в глазах стояли слезы. Пришло время успокоиться.