he errs

Хижина Ордена

декабрь, 2000 год

      Свет слепил меньше доли секунды. Было трудно совладать с глазами. Фокус зрения резко смещался то на древесные волокна столешницы, то на взлетевшую частицы пыли перед ресницами. Внутри тела ощущалось давление, будто грудь из трясины заглатывала огромный холодный камень. Нечто таяло в вампире. Пустота окружённая стенками ледяной плоти мерзостно наполнялась текучим веществом. Мерещилось существо плетущее нити между трещин мокрых костей. Оно одновременно вытесняло собой и пряталось в кокон. По нервам от затылка до кончиков пальцев рук и ног тянулись щетинистые жилы. Хотелось закричать, треснуть себя по лицу и избавиться от ползущего наваждения.       «Страшный сон. Это всё сон. Только сон… — Драко в мыслях слышал эхо своего голоса».       Напряжение исчезло. Однако кожа казалась тонкой и хрупкой оболочкой, которая может вот-вот треснуть от малейшего движения. Мышцы, сухожилия и суставы не горели, не болели и не страдали от жажды. Наоборот, каждый мускул напитался столь страшной силой, что будто бы излучал яд.       Вампир медленно повернул голову и различил потолок гаража, лампы, барахло, солнечные лучи. Зимнее солнце. Белый и далёкий свет. Боль вернулась вместе с воспоминаниями красной пасти медведя. Из-за страха горло сдавливало. Наружу прорывался плач. Как же сильно хотелось спрятаться от всего чужого. От света, от ламп, барахла, звуков, запахов, движений и от самого себя.       Малфой не мог сразу понять свои эмоции. Он словно смотрел на животное. Безобидное животное с бессильной гримасой, но с парой чёрных, разумных, паучьих глаз.       Стол в центре мастерской скрипнул, когда вампир опустил голые ступни на пол. Рон всем своим нутром чувствовал мелкую вибрацию от тела Драко. Бледные руки наполнялись бело-серым цветом вместо синего оттенка. Малфой смотрел лишь под ноги. Сделав два шага, Драко опустил плечи. Однако руки, согнутые в локтях и со сжавшимися пальцами, всё ещё держал перед опущенной головой. Уизли запомнил этот момент как самое жуткое трупное окоченение среди упырей. Каждое движение было искусственным, зловещим и вызывающим мгновенную неприязнь.       Рон отшагнул назад, когда вампир уже совсем вышел за железную дверь. Покачиваясь и со скрипом снега Драко направился к барьеру. Уизли оглянулся на друзей. Все молчали и смотрели вслед. Вдруг в дверь, которая вела в дом, игриво постучались и открыли.       Гарри среагировал быстрее, чем оборотень. Он подбежал, схватился за ручку, отнял у Джинни из рук бурдюк и захлопнул вход перед носом крестника. Тедди аж вздрогнул и тем самым раскачал горячую кровь в кружке дяди.       Оборотень снова взглянул на Драко. Тот сел у корней дерева прямо перед чарами, напоминая валун у горной реки с пугающим человеческим силуэтом. Поттер достал палочку и на ходу откупорил бурдюк. Когда Уизли попытался его остановить за руку, Гарри распустил свободные пальцы и жестом попросил довериться ему. Гермиона обошла Лаванду и подошла к железной двери, чтобы пронаблюдать.       Барьер мерцал над сугробами, изредка преломляя свет. Миллионы и миллионы снежинок отражали солнце. Драко различал своё бледное и волнующееся отражение на стене барьера.       Со спины подходили всё ближе и ближе. Малфой слышал дыхание Поттера. Однако его потревожил другой факт. Шрам от укуса на шее не ныл. Желание обернуться как можно скорее и проверить что там даже не давало о себе знать. Боязни после обращения будто никогда и не было. Драко выпрямил пальцы правой руки. Затем приложил ладонь к шее. Тонкие полоски кожи от чужих зубов были на месте.       Поттер, выдерживав паузы, присел у другого дерева в паре метров от вампира.       — Малфой, ты хоть помнишь себя? — спросил Гарри.       Незатейливость в его голосе принесла некое облегчение остальным членам Ордена. Лаванда, всё ещё занимая позицию рядом с Грейнджер, шумно и со слабой усмешкой вздохнула.       — Помню.       — Славно, — Поттер слегка наклонил голову. Хотел посмотреть на лицо вампира, пока ему только удавалось видеть неполный профиль. — Ты уж извини, что мы так долго.       — Сколько прошло времени?       — Около месяца.       — Хм, — его интонация показалась саркастичной.       Малфой провёл рукой по своей коже от шеи к груди, где по ощущениям будто бы ещё заживала дыра от клыков медведя. Пальцы левой руки также выпрямились. Рон подметил, что движения уже больше походили на естественные.       — Как вы меня вернули?       — Кровь единорогов, — Гарри, шагая на корточках, примостился поближе. В кожаном мешке кровь булькнула где-то у горлышка. — Она вроде как клей сработала. Выпьешь?       — Я сыт.       — Вид у тебя голодный, — Поттер надеялся разболтать их несчастного вампира. Его глаза были чёрными с тонким серо-коричневым ободком. — Рад, что мы тебя вернули.       Драко смотрел на свои ноги. Снег на джинсах не растаял. Хотя даже грязь с призрачным запахом волчье и медвежьей шерсти отмокла.       — Слушай, там Рон… Знаешь, ему и всем нам будет спокойней, если ты отхлебнёшь пару глотков, — Гарри уже подошёл к стволу дерева, где сидел Драко.       Вампир взглянул на протянутую руку с бурдюком. Слышалось как мягко пульсирует кровь в сосудах на запястье, будто заяц пробегал по свежему сугробу. Пить хотелось сильно и в то же время нет. К тому же в моменте не требовалась сила воли, чтобы как прежде сдерживать хищный порыв. Малфою казалось, если он выпьет немного, то разорвётся на части. Однако он взял мешок и приложил деревянное горлышко к губам.       — Превосходно, — сказал Гарри, когда кадык Драко опустился. — Что ж, побудем здесь или пойдём в дом?       Вампир не ответил. Он только всё смотрел куда-то вдаль.       — Ладно. Посидим, — Поттер прижался спиной к стволу дерева и опустился на корни.       Гермиона вернулась к столу и закрыла три склянки из-под крови единорога. На дне одной осталось несколько миллилитров. Убрав флаконы в верхний ящик с незатейливым ключом, ведьма вернулась к выходу. Браун пропустила Грейнджер, решив, что если Гарри подошёл так близко и Рон ничего не предпринял, то всё как минимум под контролем.       — Куда ты? — Уизли перехватил Гермиону за плечо, когда понял, что она не собиралась остановиться возле него.       — Я хочу…       — Вернись в дом.       Грейнджер опешила на пару секунд от его грубости.       — Пожалуйста. Хоть ты послушай меня, — он развернул её за плечи в обратную сторону.       Позади Гарри заурядно крутил волшебную палочку в руках и ждал. Оборотни в лице Рона и Лаванда также ждали. Гермиона не без усилий решила согласиться и отложить свою инициативу с расспросами Малфоя и проверкой его глаз на попозже.       Ноги и спина понемногу замерзали. Сидя почти на снегу Поттер размышлял как бы поторопить вампира с его контузией. Благо говорить начал он сам.       — Единороги значит, — Драко убрал бурдюк в сторону, не закрыв пробкой. Он прикинул, что лучше бы запах животной крови витал в воздухе. Жажда в теле ощущалась иначе, чем он помнил. И вампир не предполагал как она могла бы проявить себя в следующие минуты. — Грейнджер тебе сказала?       Гарри повернул голову в сторону Малфоя, сдвинув брови.       — Сказала, что твой любимый здоровяк предатель? — вампир наконец дал взглянуть на его лицо полностью. Оно выглядело ровным, гладким и каменным, словно вырезанным из мрамора. Вместо синих тонких жилок просвечивали блестящие на свету капилляры.       Поттер не сразу уловил суть сказанных слов. Допускалось, что при температуре или, допустим, после кратковременной смерти бессмертного существа, больные могли бредить. Однако шестое чувство тупо кольнуло где-то у сердца.       — Мы нашли серебряные пятна на его одежде, — Драко отвернулся и принялся спокойно застёгивать пуговицы измятой рубашки. — Похоже, он раньше вас догадался, что кровь исцеляет вампиров. Вот и начал торговать с Вольтури.       — Тебе бы… лучше думать о чём говоришь.       — Я подумал. Теперь пошевели мозгами ты, — Малфой впервые после пробуждения втянул воздух в лёгкие. Он поднял взгляд на верхушки деревьев. — Мне всё казалось чудом, что Орден до сих пор существует. По-твоему, откуда Люпин берёт деньги?       — Я знаю откуда. Тебе не понравится ответ, — Гарри откинулся спиной обратно на ствол дерева и… даже расслабился. Парень взял бурдюк и нюхнул кровь у горлышка. — Гадство, как ты это пьёшь?       Драко скрипнул зубами и стянул волшебную палочку Поттера.       — Эй, куда собрался?       Вампир вышел за первый барьер. Гарри тут же встал на ноги и показал рукой Рону, чтобы он за ними не шёл. Впрочем, Уизли по-своему проигнорировал этот «приказ» и пошёл за другом, держась на расстоянии.       Сжав в кармане древко палочки Малфоя, Поттер преодолел границу чар. Малфоя торопливо шагал вперёд. Он словно проверял каждый шаг, будто переходил болото.       — Мы вроде знакомы, но я не подозревал, что ты такой ранимый! — Гарри нагонял, отодвигая ветки кустов от лица. Драко не реагировал. — Ладно! Валяй. Давно бы со скоростью сбежал.       Малфой остановился. И Поттеру показалось странным, что на «ранимость» вампир не дал отпор, а на замеченную медленность разозлился.       — Правда, хватит строить из себя принцессу. Палочку только оставь у барьера. Твоя неудобная.       — Ты хоть понимаешь что происходит?! — Драко сжал кулак в одной руке. Гарри всерьёз беспокоился о целостности своей волшебной палочки.       — Да, ты ломаешься.       — У тебя предатели, блядь, в сраном Мерлином забытом доме! А ты глазами в горлышко хлопаешь!       — Может ты всё же проголодался?       — Ты больной, — сквозь зубы сказал Малфой.       — Навряд ли, но могу простудиться, если погуляю тут с тобой ещё немного, — усмехнулся Поттер. Он не боялся непредсказуемого бешенства вампира. Но клыки заметил и насторожился.       Первый барьер тихо прогудел, когда прошёл Уизли. Гарри стало поспокойней.       — Что ты хочешь услышать? — Поттер раскинул руки. В мешке снова плюхнула кровь. — Что я зол или расстроен предательством? Прости, но ты не тот человек, которому будешь верить на слово. И даже если так. Если это правда. В жизни должны быть вещи, в которых нельзя сомневаться. Я не могу предполагать измену среди своих друзей. А они не смеют сомневаться в моей верности. Так мы в любой ситуации можем рассчитывать друг на друга.       — Какой ты наивный кусок дерьма, — со смехом оскалился Драко.       — Ты не можешь этого даже представить, — повысил голос Гарри. — Потому что сам не способен на такое. Ты трус. И довериться кому-то полностью — это выше твоих сил.       Малфой вытер нижнюю губы, продолжая ощерять зубы в гнусной улыбке.       — Я видел кровь единорогов на штанах твоего полутролля. А ты нет. И сейчас с безусловной верой в своих таких же желторотых придурков ты нихрена не видишь.       — Хочешь, чтобы я усомнился в Хагриде? Нет. Он один лучших людей или полувеликанов, если хочешь, которых я знал. И я уверен, что если и было место… то только ради нас, ради защиты.       Оба парня смотрели друг на друга с непроницаемым лицом. Малфоя до зуда под кожей раздражало упрямство Поттера.       — Где его патлатая семья? — кивнул Драко в сторону подходящего Уизли. — Дай угадаю. Передохла?       Желваки на скулах Гарри сжались. Вампир сделал пару шагов навстречу названному идиоту.       — Из-за тебя и твоей слепоты они остаются и умирают. — Малфой произнёс слова с уловимой горечью. Его чувства не трогала судьба рыжего семейства или возможная гибель остатков Ордена Феникса. Перед глазами на тёмном полу лежала мать. В луже застывшей крови у камина был отец. Бесстрастные, эгоцентричные и преданные только ему одному люди погибли, потому что поверили уродливым чёрно-белым сказкам. — Я сыт. Хотя чувствую жажду в глотке, — продолжил вампир сиплым голосом. Его слова с холодом доносились до лица Гарри. — Более того, Поттер, я всем телом ощущаю силу. Если разбегусь, то остановлюсь не сразу. Разобью себе голову об вашу проклятую клетку. Могу щёлкнуть пальцами тебе в плечо и повезёт, если будет только открытый перелом. А я не пил кровь месяц. — Сзади обошёл Уизли, но Драко было плевать. — Ты хоть представляешь, что с вами будет если сытые вампиры напьются крови единорогов и придут сюда? Что-то мне подсказывает, что даже долбанные медведи их не остановят. И что-то мне припоминается… Знаешь, кажется, что ваш грязный лесничий научил этих подонков отлавливать единорогов!       Чары затишья заглушили эхо в роще. Барьер качнулся над их головами.       — Я видел твои сны, — спокойным голосом сказал Гарри. Вампир отшатнулся. Внутри что-то подсказывало, что эти слова были похоже на истину больше остальных. — Особо ничего не понял, но это было больно и страшно. И мне кажется, сейчас ты боишься не сытых вампиров.       Уизли с особенно тихим и контролируемым дыханием подошёл к ним. Драко коротко глянул на него, оценив возможность уйти.       — Ошибаешься, — сухо ответил вампир.       — Тебе напомнить о клятве? — сказал Рон.       — Кстати о ней, — снова ощерился Малфой и посмотрел в глаза Гарри. — И о твоих сомнениях, Поттер. Если, по-твоему, лесничий защищал Орден, то от чего он так долго умирал? — вампир обошёл его и направился обратно к хижине. — Полагаю, до этого никто из вас не видел клятву в действии.       Когда чары пропустили Драко, парень тяжело вздохнул.       — Гарри? — побеспокоился Уизли.       — Всё нормально.       Птицы взлетели с заснеженных веток и с перекрикиванием полетели к дому. Так бывало при выходе Тедди на веранду с остатками хлеба.       — Это правда? О крови на Хагриде? — спросил Гарри, понемногу приходя в себя.       — Не знаю. Но думаю она бы сказала нам, — Рон положил руку на спину друга. — Может лучше не удерживать его? Сколько ещё будем…       — Нет, — перебил Поттер, закупоривая горлышко бурдюка. Его выражение лица в мгновение изменилось с уставшего на решительное. — Я не хочу потерять и вас. Поэтому в войне мне нужен тот, кто не умирает.

***

Замок Конисбро

      Девичьи глаза не блестели и не двигались во тьме зала Волан-де-Морта. Однако были живее всех живых. Ребёнок прятался под телами других детей. Белокурая кроха старательно притворялась мёртвой. Даже тогда, когда кровавого взора главы Вольтури заметил её среди трупов.       Аро молчал о своей находке, молчал о новых сведениях о враге, молчал о топорности пыток Тёмного Лорда. Заклятие «Круциатус» в который раз озарило красным светом каменные и промозглые стены замка. Долохов уже не мог держаться даже на руках. Его лицо, руки и одежда извозились в смердящей жидкости на полу. На плитах смешались жидкости покойных ангелов.       Амуры вновь погибли под натиском собственного проклятья. Самые первые дети этого неизлечимого умысла умерли от огня. Единственная стихия, что могла остановить их цветущее, как весенняя жаркая поросль, безумие. Вторые сгнили на глазах от собственной магии. Проклятье увеличило их волшебные силы и жалкие человеческие тела не выдержали. Даже с ядом плоть рассеивалась, плавилась, кристаллизовалась, разрушалась под гнётом солнца.       Такой видел встреченную смерть Аро. Дети приближались к чему-то настолько могущественному, что их крылья горели как у Икара и возлюбленные Волан-де-Мортом ангелы тонули в невыпитой крови.       — Круцио!       — Ааа!       Молнии проносились и мимо лица вампира, но тот не страшился. Гордость крепко держала его за хребет, ни на один миг не позволяя дрогнуть перед напрасными попытками наказать человека. Аро даже хотел бы ухмыляться над ничтожным зрелищем. Безусловно боль всё ещё была болью. И виновный до дна испьёт чашу. Однако приёмы оставляли желать лучшего. За все свои три тысячи лет вампир так и не узнал, что могло бы быть прекраснее, величественнее и подлиннее дарования Джейн.       — Умоляю вас, мой Лорд, — Антонин хрипел горлом. — Я добьюсь результата. Чего бы мне это не стоило. Я создам безупречное дитя.       — Конечно, создашь, — прошипел Волан-де-Морт, вновь облетая тело своего подопечного. Заклятие в последний раз, показалось, с птичьим щебетом вонзилось в спину Пожирателя. — Безупречное… Бессмертное… И непобедимое.       — Да, мой Лорд, — Долохов сжался в кольцо, прижимая колени и лоб к полу. Его душа не выдерживала и всхлипывала с отроческим плачем.       — Аро.       — Мой Лорд, — вампир наклонил голову и грудь.       — Ты не боишься боли, мой нескладный друг? — маг переместил к нему и провёл волшебной палочкой от виска к шее.       — Никоим образом, мой Лорд.       — Почему амуры погибли, — он спросил, хотя интонация звучала как угроза.       — Я думаю, дело в магии, мой Лорд, — Аро поклонился ниже.       Наказания не следовало. Волан-де-Морт сел так, что его лицо оказалось прямо под лицом вампира. Длинные, когтистые и склизкие, как чешуя змеи, пальцы обхватили голову с двух сторон. Глава Вольтури замер, почувствовав давление в черепе и нарастающий писк где-то на задворках сознания.       — Говори, что знаешь, — чёрные вертикальные зрачки словно иглы впились в мысли жертвы. Шёпот разносился под проклятой каменной кожей, как стылый ветер в пустоши.       — Говори!       — Магия волшебников… — Аро заикнулся от боли, но не дал себе застонать. — Она будто расширяется после обращения. Маги-вампиры сильнее тех, кто до обращения… Кгм-м! Кто был человеком. Кто был магглом.       — Это правда, мой Лорд, — неожиданно вмешался Долохов.       Волан-де-Мортом резко повернулся с таким разгневанным выражением лица, что Антонину должна была достаться ещё одна порция пыток.       — Я поздно это понял, мой Лорд. Молю прощение, мой Лорд. Поэтому я уверен, что в третий раз у нас получится. Мы учтём все ошибки и создадим чудо, клянусь. Вознессём к вашим ногам истинно восхитительное дитя!       Из ушей Аро потекла прозрачная жидкость. Давление внутри головы ослабло. Вампир оставался неподвижным, сохраняя обладание над собственным телом.       Тёмный Лорд цокнул языком, пройдя по сваленным в кучу маленьким телам. Из-под одного вылезла голова Нагайны. Змея с комком посередине брюха медленно и нехотя последовала за хозяином.       — Постарайся, Долохов. Постарайся.       Шипение исчезло во тьме уходящего из зала коридора. Антонин встал на ноги. Шатаясь и оглядываясь на стене, ушёл через арку в подземелья. В зале наступила гробовая тишина, в которой боязливо билось кукольное сердце. Аро выпрямился в спине и пригладил мантию на груди.       — Тебе следует пойти со мной, дитя, — он не повернулся в угол в сторону нескольких особенно искорёженных тел.       Девочка от испуга моргнула, и в то же мгновение с особой силой вновь притворилась мёртвой. Она всем своим нутром желала сейчас оказаться таковой. Сию секунду в ней не осталось ни капли отваги, любопытства и любви к своей сестре, которую разглядела в толпе.       До чего же Иви была глупой. С чего бы Сильвии гулять на рынке без неё? С чего ей не откликаться на зов? С чего бы окружающие люди не толкали её в суете своих дел, не помогли ей очистить испачканное платье и поверили бы! С чего бы они помогли вернуться к карете до дома? С чего бы ей выжить в этом чёрном, жужжащем и смердящем замке? Разве не честно было бы умереть ей прямо там? На брусчатке родного города и с воздухом заполнивших душу тёплых пекарен. Зачем она не послушалась служанок? И если и так! Не послушалась, и ладно! Зачем ей мучиться вдали от дома? Что она такого сделала, чтобы увидеть это чудовищное зрелище до смерти? Почему никто не убил её прямо там, в толпе между магазинчиков… Наказание не должно длиться дольше преступления. Какая в этом справедливость? Почему никто не позаботился о её смерти дома?       — Дитя? — Аро смотрел ей прямо в глаза.       По бледным и мягким персиковым щекам текли ручьи горьких слёз. Но веки не опускались. Может быть если сильно поверить, то получилось бы уйти из жизни по одной лишь силе воли? Убедить себя с такой силой, что даже забудется мысль о принятом решении.       — Как твоё имя, милая?       — Иви, — губы и лицо растянулись в гримасе злой, презренной и колотящей изнутри боли. Девочка всхлипнула и начала задыхаться из-за плача.       Вампир легонько прикрыл ей рот, приговаривая не шуметь.       — Я помогу тебе, дитя. Потом ты поможешь мне, — он вытащил её из-под тела мальчика, у которого проросли кости позвоночника. — Так тому и быть?       — Так… тому и быть, — кивнула Иви.       Девочка схватилась за воротник сюртука под мантией и спряталась печальным лицом под рукой вампира. Аро не желал девочке гибели, как и не желал конца света своему клану. Он жаждал того, о чём мечтал каждый загнанный в угол и каждый знающий сердцевинную природу человека, — неотвратимой силы.

***

Париж, магический рынок «Отрубленная голова» или улица Трефле-Пике

      Крики веселящихся детей вместе со снежками разносились над белыми зонтами. Взрослые, старики и простые зануды толкались в очередях за славной индейкой, за солидным гусём, за тоскливой клюквой для соуса, за душистой мятой и брюссельской капустой с фермы старого Норпуа. Перед праздником с утра и до ночи ремесленники готовили продукты, полки, кассы. Особенной старательностью отличались полные руки пекарей. Хлеб, бриошь и круассаны румянились прямо на глазах у покупателей. Жар подтапливал снег даже на крыше трёхэтажного дома. Возле того магазинчика и игрались местные проказники, а напротив в узком и оставленном толпой переулке Брейди слушал урчание своего живота.       — Фреди, друг, я такими темпами откинусь от голода.       — Было бы славно, — ответил Уизли, не глядя на контрабандиста.       Он удерживал на коленке пергаменты и залапанную баночку исчезающих чернил, усердно и скачущим почерком переписывал в сводку все последние новости, которые подготовила Гермиона. Голова раскалывалась от осознания, что кентавры отреклись от Ордена. Без подобных шпионов Фреду и Грейнджер будет худо с поиском информации. Что ещё хуже, приходилось на ходу цензурить некоторые тезисы. Не было известно могли ли Бейн или Магориан сохранить свои экземпляры несгораемых выпусков Молнии Мародёров. Люпин высказал мнение, что кентавры не способны на столь низкую подлость. Пусть и на расстоянии, но Фред даже по завиткам букв понимал, что Гермиона вместе с ним сомневается в чести новоиспечённых врагов.       — Мерлин, ну как пахнет! — снова заныл Брейди. — У тебя же должны быть деньги. Давай сходим, поедим.       — Друг. Делай что хочешь. Я вообще жалею, что с тобой связался. Сейчас бы не прятался от полисменов в подворотнях города.       — Да нас уже не ищут.       — Тогда вперёд. За булочками! Чего встал-то?       — А если ищут? — Брейди продрог и спрятал руки в подмышки джинсовой куртки. — Не хотел бы я попасться обдолбанному служаке сразу после того, как у него стащили порцию белого бодрящего. Ты знал, что во Франции за побег от магического ареста казнь гильотиной?       Звякнули колокольчики на чёрной двери пекарни и из-под потолка вылетели клубни пара. Один из пекарей вышел с подносом на улицу, чтобы быстро распродать пирожки всем желающим и замёрзшим в ожидании.       — Изверг в фартуке, — пробубнил контрабандист. По переулку пробежали несколько мальчишек с козырьками вместо шапок. — Эй-эй-йей, парни!       Брейди не отдавал себе отчёта, но полностью доверился своей безотказной импровизации. Дети остановились, с промышленным интересом к незнакомой и явно нездешней персоне. Один из младших по-воровски крутанул цепочкой у кармана и обошёл парня сзади.       — Хотите шутку?       — Шутку? — рассмеялись или переглянулись дети.       Их озорная жестокость прорисовывалась на лицах, как рисунок галлеона под прижатым листом пергамента.       — Да, я расскажу вам отменную шутку взамен на десять булок с мясом вон из той лавки, что скажете?       — А почему ты сам не стащишь?       — Видите там рыжего?       — Ну.       — У него вроде сумка с книгами, — хлюпнул слюной самый худенький и с щелью между верхних зубов.       — Книги нравятся всяким дамочкам.       — Особенно не французские переплёты, — обменялась репликами и намётками плана уличная шайка.       — Забейте на его книги, парни, — вернул себе их внимание Брейди. — Этот гад из бродячего цирка. А знаете за что его там держали? За нескончаемый словесный понос.       Фред аж оторвался от своей задачи и взглянул на согнувшегося контрабандиста. Его закатанные глаза и вздох заметил мелкий с щелью шириной в две головки спичек.       — И вот когда этот уродец съедает хлеб он будто читает мысли! Говорит все самые смешные вещи, что могли когда-то прийти вам на ум! То есть по людскому закону, шутки-то будут вашими, а значит их можно будет травить дамочкам.       — Я могу травить чьи угодно шутки, ты, крендель!       — Спокойно, Джеки, — остановил самый высокий и тощий.       — Да, Джеки, чего ты? — подхватил Брейди.       — Меня зовут не Джеки! — плюнул ему на ботинки проказник, совершенно не обратив внимание, что так его назвал их предводитель.       Контрабандист не понял парижских понятий, но было как-то всё равно даже на измазанного сажей задиру. Исчадия ада в белом накрахмаленном фартуке всё ещё раздавал румяных.       — Ну так что, парни? По рукам или нет?       — А если ты отколол нам? — тощий взял его за воротник куртки. Детский смуглый кулачок уже мог бы рассмешить будь под козырьками мозги для самоиронии.       — Если отколол, то отколите мне, — сказал Брейди, круто опустив нижние уголки губ.       — Десять шуток.       — А?       — Десять булок. Десять шуток. И они должны быть залётными.       — Залётными? — приподнял бровь Брейди.       — Н-даа…       — Да.       — Да! — подхватила шайка.       — Идёт.       — Идёт! — тощий протянул руку. На его ладонь плюнул коротышка с щелью.       — Жми, — велел третий мальчишка.       Контрабандист сдержал лёгкое отвращение к бело-серой субстанции и пожал небольшую, но цепкую ладошку. В ту же секунду дети ретировались.       — Бойкие на улицах французики, — Брейди вытер договорённости о брюки.       — Это англичане, идиот.       — О, — парень обернулся на пекарню и на заговаривающих зубы детей. Он и не предал значения, что шайка говорила на английском языке.       — Видимо, дети мигрантов, — с печалью взглянул на них Уизли.       — Куда же тогда смотрят их родители? Тюремные камеры пусты. Вон, тому заведению явно рук не хватает, — контрабандист вновь ощутил как желудок сворачивается в узел из-за дивного аромата сливочного масла. В глазах даже как-то звёзды засверкали. — Можно было бы даже самих детей взять. Детский труд, да-а. Однако работа пойдёт им на пользу.       Вдруг на него сбоку налетела девушка. С раскрытого зонта снег упал контрабандисту за шиворот, что немедленно привело того в чувство.       — Excusez-moi! — взмолила очаровательного и определённо аристократичного рода брюнетка.       — О-о, ха-ха, что вы, — Брейди никогда в жизни не видел такого сочетания гордого носа и плавных скул.       — Не хотела вас столкнуть, — девушка сняла с одной руки перчатку с кружевным браслетом и отряхнула с его плеч рассыпчатые словно сахарные снежинки.       — Ничего, я совершенно не против, — контрабандист на всякий случай ещё раз вытер обе ладони о задние карманы брюк. Сердце застучало и парню самому стало неловко от того как скорее всего быстро покраснели щёки. — А вы из Англии?       Фред помял себе пальцем складку между бровями, искренне надеясь, что он забудет все сказанные когда-то слова Брейди.       — Нет, я француженка. Париж — мой родной дом. Вы очень любезны, — она приняла поднятый с брусчатки зонт. — Откуда прибыли?       Перо споткнулось и брызнуло каплями на пергамент. Уизли мгновенно распознал интуицию и предпочёл сразу доверится ей, никак не анализируя случайную прохожую. Резко ли она начала разговор или нет — не важно. Главное, шестое чувство заметило что-то такое, что сознание ещё не успевало понять.       — О, я, знаете, то тут, то там, — Брейди постарался большим пальцем мимолётно вытереть уголок губ. Девчонки девчонками, но отобедать тоже ещё хотелось. — Словом, кочевник. Люблю свободную жизнь.       — Ваш друг тоже свободолюбив? — она заглянула в переулок.       — Эм-м, нет, он вообще не любив. Знаете, его в детстве ударили. Точнее, эм-м, он упал. Прямо на перила причинным местом, и он как бы… не приспособлен для любви.       — Bonjour! — брюнетка перебрала пальчиками в чёрной перчатке невидимый аккорд.       Фред мельком глянул на неё. Он дописывал последние строки, убрав чернильницу в карман.       — Часто вы наслаждаетесь свободой в Париже?       — В этом году впервые, — Брейди хмелел от её улыбки.       — Детей тоже крадёте впервые?       — Пардон?       Она сильно ударила ручкой зонта под дых. Парень даже равновесие не удержал. Красотка схватила его за шиворот и толкнула в переулок. Из ручки зонта мгновенно достала свою волшебную палочку, пока второй мешкался с сумкой.       — Опусти руку, — её голос понизился. От доброжелательности не осталось и следа на лице.       — Сама опусти. Он тебе ничего не сделал.       — Вот именно, — проскулил Брейди. Парень таки чуть не откинулся от боли в животе.       Фред был выше нападавшей и уже прикинул как отразит её заклятие и подбросит к себе болтливого кочевника.       — Куда вы хотели забрать детей? — кончик её палочки загорелся красным огоньком.       — Что? — не сообразил Уизли.       — Отвечай!       — Дамочка, ты нас не так поняла… Ай!       В щеку контрабандиста прилетела хлёсткая пощёчина.       — Хэй! Держи руки при себе. — Фред шагнул вперёд и свет от огней витрин очертил его лицо.       — Вы? Разве вы не должны быть в тюрьме?       — О Мерлин, она ещё и полисмен, — Брейди еле-еле выпрямился.       Как на зло в нескольких метрах раздался шум толпы и кто-то крикнул о потере кошелька.       — Стоять! — два упитанных полисмена просвистели сигнал, предупреждающий о воришках в очереди пекарни Миссис Ловетт.       — Ну хоть в тюрьме поем, — сказал контрабандист.       — Ты из Ордена? — она первая опустила палочку.       — Я тебя не знаю, — Фред шагнул назад и не подпустил её на расстояние вытянутой руки.       — Да или нет?!       — Брейди, ноги в руки и…       — Я не отпущу.       Мягкая чёрная кожа перчаток скрипнула от трения, когда она схватила его за запястье.       — Эй, милая! — тут уже Брейди вступился за своего пассажира.       — Лучше не сопротивляйся, Фред Уизли.       — Стойте! А меня…       В переулке прогремел хлопок после трансгрессии двоих арестованных в Гавре и наблюдательной дамы в чёрном.       Впрочем, шума торопливые волшебники не заметили. Кого волновал общественный порядок, когда ягод для соуса оставалось совсем немного? Даже для скромной горсти на столе можно было обойтись раздавленными пальцами ног.       Полисмены задержали маленького пальчика, который поначалу виртуозно отстреливался слюной из рта. Брыкаясь ногами высоко над заснеженной брусчаткой он кричал «Голову с плеч! Голову с плеч!», по старой и болезненной привычке забывая свою жизнь за несколько минут до. Пекарь с опустевшим поддоном не волновался за показания мальчика. Его отпустят и он вернётся с десятком новых имён, друзей и прожитых жизней. Также о распроданных к середине дня булочек не тревожилась хозяйка. Спрятавшиеся в подвале дети быстро обретут свободу и новую жизнь на витринах с мясными пирогами.

***

Леса Англии

      Римус ударом каблука разбил лёд вблизи берега реки и достал из воды оглушённую заклинанием рыбу. Приближался Сочельник и за ними весьма своевременно или заботливо отстал хвост из отряда Пожирателей смерти. Будто демоны тоже праздновали. Хотя мысль об этом не казалась оборотню странной. В редкие свободные минуты он размышлял над словами Магориана о правах и свободах магических и маггловских вампиров среди волшебников. Что если и этот вопрос придётся решать также ему? Кто вообще смог бы после победы возглавить Министерство?       От представления изматывающих переговоров Люпина затошнило. Не лучшее настроение перед праздничным ужином с супругой. Поэтому Римус отбросил вдаль мятежные вопросы.       — Какой улов! — сказала Нимфадора, когда муж вернулся к костру.       Она разогревала на огне банку фасоли и подготавливала прутья для жарки, выглядев при этом даже радостной. Люпин не находил счастья в погонях, прятках и любых вылазках. Его всё больше покрывала рябь по утрам, которая бывает, когда поспал совсем мало. При обдумывании планов усталость настигала быстрее. Представив хотя бы один день без войны, желание бросить попытки проснуться казалось осязаемым.       — Ты выпил? — напомнила Тонкс о зелье Тикуне. Она достала флакон из сумки вместе с вилками.       Римус откупорил горлышко и залпом проглотил тягучую жидкость. На мгновение она придавала бодрости, как когда-то чашка кофе. Но затем свет в теле снова гас. Настолько, что даже в ночи насекомые могли бы его не заметить.       — Дорогой, всё хорошо? — она аккуратно убрала прядь чёлки с его лица.       — Просто… Я бы хотел, чтобы у нас сейчас всё было по-другому.       — У нас уже всё по-другому, — тихо ответила супруга. — Разве раньше мы с тобой смогли бы поужинать свежей рыбой под луной?       — Хм, — Римус усмехнулся и принял консервы и вилку из её рук. — Но лучше бы мы сейчас были дома. С Тедди. Со сказками у камина и старыми игрушками на хвойных ветках. Это всё может закончиться, только когда он уже вырастет.       — Милый…       — Ничего. Я просто жутко скучаю по нему.       Дым смешался с ароматом речной рыбы. Холод улёгся вокруг них, как устроился бы домашний кот. Земля под хворостом подсохла и её дух напоминал выдохшуюся специю куркумы или… Оборотень прислушался к запахам. Либо его уже подводил разум, либо где-то рядом прошёл мясной пирог с запечённой картошкой. В лесу хрустнули ветки из-за шагов человека.       — Дора, — Люпин машинально схватил её за предплечье.       Тонкс не успела съесть маленькую порцию бобов, когда сама услышала мужской и нравоучительный говор. Костёр так разгорелся, что потушить его мгновенно не было возможным. Бежать от очага не хотелось совсем. Они вымотались и было проще убить недругов на месте, переночевать с ними и лишь потом отправиться дальше.       — Доброй ночи, — весело прохрипел старик с палкой, случайно выйдя на небольшую поляну к ним.       За пожилым мужчиной выскочил темноволосый мальчик с ружьём. Он щёлкнул затвором и прицелился в Римуса. Тот даже за волшебной палочкой не потянулся, потому как со своего места видел, что оружие поддельное или по крайней мере давно сломанное. Однако решительность на лице защитника была несомненной.       — Ловэль, — дедушка стукнул ребром ладони ему по голове. Похоже было, что отчитывал он его так часто. Мальчик поморщился, будто на макушке уже шишка или мозоль. — Неприлично так приветствовать гостей. Здравствуйте.       Люпин и Тонкс молча поклонились в ответ улыбчивому старику.       — Не хотели вас беспокоить. Я дурак зрение совсем посадил и перепутал ваш огонь с огнями своей деревни.       — Деревни?       — Не говори им ничего, дед, — Ловэль навёл дуло прямо на голову Римуса.       — Да прекрати же ты, — теперь палка стукнулась о затылок ребёнка. — Пускай я почти слепой, но душой и телом я зряч. И знаю, что люди эти нам не враги. Так ведь?       — Эм, да, — растерялась Нимфадора. Она не поняла этой безусловной доверчивости, но и как-либо спугнуть её не хотела.       Муж же напротив, даже с виду расслабился. Люпин смотрел на дедушку и мальчика с умиротворением. Интуиция обещала ему тёплый дом, растопленный камин, добрый ужин и семью. Пусть и чужую, но это пока они не вышли из леса.       — Поторопимся, друзья. Моя старушка уже должно быть разогрела глинтвейн. Коленями чувствую, слазила она в подвал! И крышку, как всегда, не закрыла. Мне же придётся. Будет здорово, если вы меня подмените, молодой человек, — обратился он к Люпину.       — Можете на меня рассчитывать, — пообещал Римус. Кивнув супруге, и под дулом скептического мальчика они собрали вещи.

***

Хижина Ордена, книжная комната

      — Грейнджер?       — Не беспокойся.       — Я спокоен как удав. Убери иглу.       В доме топили печь. Теплу не хватало место и пришлось открыть оконную дверь на веранду. Казалось, жар согревал и холодные пальцы вампира. Гермиона не заметила сильной разницы температур, как прежде. Очищая веко Драко от возможной пыли и грязи, кожа руки спокойно соприкасалась с его скулами. Хотя изгиб кости у виска манил своей линией. Довольно странно было ощущать на себе обаяние проклятья. Не знай она с чем имеет дело, легко бы упустила влияние магии на мысли. Однако ведьму интересовал вопрос. Они находились рядом и раньше. Почему тогда предчувствия были менее выраженными?       Грейнджер медленно провела палочкой над полой иглой, которую заранее трансфигурировала из обычной булавки. Пару капель крови единорогов с гладкого блюдца втянулись внутрь полости.       — Постарайся не моргать, — вновь приблизилась она к Малфою.       — Уже не смешно, — вампир приподнял руки, чтобы в случае чего перехватить её запястья.       — Я не шучу. Обещаю, буду очень осторожна.       — Нет, не будешь. Тебе и не понадобиться. Ты не проткнёшь мне глаз этой хренью, — он с отвращением взглянул на иглу в её пальцах.       — Все продезинфицировано. К тому же, у тебя регенерация сильнее, чем у оборотней. Заканчивай ныть.       — Так, — он отвернулся и встал с кресла у трёхногого стола. — Иди к чёрту.       Вампир отошёл подальше, когда со двора в комнату вошли Гарри и Рон.       — Посторонись, — они несли на плечах ёлку по самому коротком пути от нового пенька до гостиной.       Несколько зелёных уголок осыпалось на ковёр. Цокнув, Гермиона заколдовала их и промокшие следы, возвращая предпраздничный порядок в комнату.       — Не сядешь на место сам, я тебя заставлю.       — Вперёд. Быть раздолбанным вдребезги всё лучше, чем лишится глаза.       — Ты не лишишься глаза, — вздохнула она, загораживая собой выход на веранду.       — Ты так уже делала?       — Нет. Перестань упрямиться. В случае чего, твоё зрение восстановится. Ты был зрячим до обращения. Таким и останешься. Если нет, то ничего страшного, даже лучше. Учтём ошибки на втором глазе.       — Ничего себе доводы. Здесь минимум одна логическая ошибка.       — Малфой, чего прохлаждаешься, — придрался Уизли, возвращаясь с другом обратно во двор.       — Мальчики, у нас есть входная дверь.       — Он просто спросил, — ухмыльнулся Поттер подруге.       — Мы заняты. — Грейнджер сказала так, что парни мгновенно поняли интонация и поспешили скрыться от её глаз. Ведьма вздохнула полной грудью. — Твои глаза, вероятно, единственный орган в теле, который не подчинился проклятью полностью. Они не коченеют. Слёзные железы по-прежнему увлажняют глазные яблоки. И в жидкостях, ив слизистых нет и намёка на яд, в отличие от слюны и полости рта. Ты понимаешь что это значит?       — Что ты хочешь расцарапать мне глаза по науке?       Она несколько раз моргнула и приподняла подбородок. Воздух тихо просвистел между её губ. Драко ярко представил ведьму с крепкой указкой в руках и даже почувствовал как она сейчас хлестанёт ему по пальцам.       — Кровь единорога, — терпеливо начала она, — исцеляет человеческое тело, путём полного перезапуска нервной системы и анаболизма костного мозга и мышц.       — Что такое…       — Неважно. — Грейнджер не крикнула, но именно так почудилось. Ведьма приподняла иглу на уровень их глаз, обращая внимание на предмет её лекции. — Твой зрительный нерв может быть последней живой ниточкой. Если мы допустим контакт крови единорога с ним, то можем вызвать цепную реакцию по всему организму. Твои кости могут начать снова создавать человеческую кровь, а вампирский яд должен… нейтрализоваться, как бы.       — Как бы?       — Ты меня слушал?       — Грейнджер, это пальцем в небо. Точнее в глаз! — Малфой, оказавшись загнанным в угол между креслом и высокими стопками книг, нырнул под руку Гермионы.       — Куда ты?       — Перекушу кем-нибудь, чтобы ты, ведьма, на нём экспериментировала.       — Малфой, нам так или иначе придётся подвергать твоё тело опытам.       — Я натерпелся.       — Этого мало. — Слова дались ей нелегко. Хотя до сих пор Драко думал, что она бесстрастна к его положению. — Извини, но лучше я буду честной.       — Я ведь редкий подопытный, верно? — вампир внутренне соглашался с необходимостью, но страх быть раненым ныл в нём из-за совсем недавних воспоминаний клыков в груди. — Попробуем сначала на животных.       — Животный и человеческий вампиризм — разные вещи.       — Откуда тебе знать?       Прикрытую ставню отодвинули и поставили на пол ящик с инструментами.       — Она всё знает, — бросил реплику Рон, извиняясь, что опять воспользовался коротким путём. — Я потом их сам уберу.       Гермиона кивнула ему без особого энтузиазма. Когда оборотень вновь ретировался, она положила иглу на блюдце и приложила ладонь ко лбу, разминая брови.       — Я уже проверяла разницу. И у нас нет времени для осторожности, — она слила крохотные капли обратно во флакон с подписью покойного зельевара.       — Да брось, — вампир оживился, когда игла перестала ему угрожать. — Что-то я не слышал, чтобы Сама-Знаешь-Кто нападал или хотя бы пытался что-то захватить. Министерство его, газеты, Хогвартс, Лондон. Ха, возможно, нам даже будет проще смириться с ним и жить по новой.       Она утомлённая ни то жаром хижины, ни то ульем из задач в своей голове мельком взглянула в окно перед тем, как закрыла короб с самыми важными записями, принадлежностями и ингредиентом для исследования.       — Почему ты не злишься?       — Я устала, — слегка встряхнула голову ведьма.       Драко не понравилось непредвиденное им равнодушие. На миг в уме пронеслась мысль ткнуть себе иглой в зрачок немедленно, чтобы она очнулась от какого-то тошного сна. Если эта ведьма не будет одержима желанием отыскать противоядие вампиризму, то кто когда-либо вообще вернёт его к человеческой жизни?       — Ты же не передумала вылечить это?       — Разве ты только что не хотел бы жить как придётся? — усмехнулась она с горечью в уголках губ.       — Слушай, я могу сомневаться в чём угодно, но ты нет.       У Гермионы резко закружилась голова. Она споткнулась о ковёр и чуть не упала на колени, прихватив с собой конспекты со стола. Вампир на скорости подхватил её за плечо.       — Грейнджер? — Голос Драко звучал словно из банки. У ведьмы на секунду заложило уши.       — Что-то…       На лице вампира читалась тревога и неуместный страх. Почему он так беспокоиться? Сердце быстрее забилось. К горлу поступила волна смятения, будто она предвидела чью-то неосторожность. Будто Тедди бежал через высокую траву, не замечая заросших мхом камней, об которые мог бы разбиться. Вампир сжал её ладонь. По телу в мгновение ока разлилось горячее молоко. Сознание прояснилось и в комнате исчезла почудившаяся дымка.       — Похоже ты и вправду вымоталась. Вид у тебя рехнувшийся.       — Да-а, — выдохнула она, глядя на охристые радужки Драко. Он посадил её в кресло у маленькой железной печки. — Перегрелась, кажется. Я пойду…       Малфой проводил её взглядом и оставшись наедине сам глубоко вздохнул. По телу прошлась дрожь. Он почувствовал вибрацию в висках, а голос внезапно прохрипел в ушах так, словно к горлу приставили палочку. Насколько подсказывал слух и ощущение прежней суеты в доме, никто, кроме него и её, воздействия не заметил. Вопросов о произошедшем в мыслях не возникало. Вампир нутром узнал магию собственного дара.       Драко взглянул на бледные ладони. На лице расползлась улыбка, словно он наткнулся на свой рождественский подарок.

***

Хижина Ордена, гараж

      Гермиона прошла по протоптанной дорожке с ящиком инструментов. В этом году Тедди особенно усердно готовился к Рождеству. Пеньки-фонарики расставили на каждый шаг, до каждого важного места возле дома. Должно быть новый член Ордена внёс свою лепту во вдохновение мальчика.       В мастерскую парни закатили мотоцикл с коляской. Машинное масло даже романтично смешалось с ароматом высушенного шалфея. Погода разгулялась и за окнами крупными хлопьями падал снег. Подсолнухи уронили свои головы на стебли семейства и ушли в спячку. Что означало никаких побегов вдоль стен и на крышу пару месяцев до первого ощутимого солнечного тепла.       Рон стоял на колене перед рулём и вытирал лобовое стекло от пыли. Парень сжал губы в натужной улыбке, когда увидел, что, не дождавшись, инструменты унесли за него.       Спустя пару лет жизни в одном доме Рон и Гермиона даже не стали обсуждать его нерасторопность и её нетерпеливость.       — Полетит? — подошла к нему Грейнджер, натянув рукава и сложив руки крест-накрест.       — Ну, поедет, — усмехнулся Уизли, похлопав по крылу над передним колесом.       Парень поднялся и обошёл Гермиону, не заметив как она склонила голову, желая встретить объятия. Ей сейчас хватило бы обычных. Одна рука могла бы обхватить одно плечо всего на одну минуту и ей бы уже непременно полегчало. Что-то тревожило нутро, будто ночью под одеялом ползал жук, а она всё не могла его обнаружить и вытряхнуть.       Уизли собрал в горсть ключи и сбросил их в открытый ящик. Беспорядок мог бы и сейчас расстроить Грейнджер, но шумные и зудящие мысли беспокоили больше.       — У тебя щёки красные, — мельком взглянул на неё Рон, продолжая по-своему прибираться на столе.       — Дома слишком жарко, — она ответила с добротой, но отчего-то хотелось плакать.       — Ты в порядке?       — Вполне. А что?       — Ну, хоть ты меня послушай, — повторила она его слова после пробуждения Драко. — Это прозвучало грубовато.       — Мне извиниться, что я волнуюсь за тебя?       — Что? Нет же. Просто, я думаю, можно было попросить иначе.       Уизли посмотрел на неё с подозрением, которое легко можно было бы спутать с раздражением.       — У тебя на лице написано, что ты злишься на меня.       — Потому что ты меня разозлила, — усмехнулся Уизли. — Подходить к голодному вампиру дурная затея. Конечно, я тебя остановил. Странно, что ты вообще попыталась.       Гермиона перемялась с ноги на ногу. Ей было не хорошо и нормально одновременно. Всё внутри просило помощи в том, чтобы разобраться. Неясно в чём, но что-то произошло и оно было здесь. Следовало назвать вещь своим именем и ведьме бы сразу полегчало. Но суть ускользала.       — Что-то ведь произошло, верно? — Грейнджер постаралась отвлечь себя от собственных смятений. Она вспомнила, что Лаванда тоже весьма грубо, но просила поговорить с Роном. — Ты что-то утаиваешь в последнее время.       — Всё нормально. Не волнуйся.       — Рон, — её голос наполнился мольбой.       У оборотня в груди заболело.       — Ты плачешь? — он окончательно вытер руки о наиболее чистое полотенце и подошёл к ней, заглядывая в покрасневшие глаза.       — Просто расскажи мне об этом, хорошо? — она не собиралась реветь. Однако ком в горле появился.       — Ладно, есть одна вещь. Но ты уверенна, что хочешь говорить?       — Мг-м, — Гермиона пару раз кивнула, вытерла рукавом уголки глаз и взяла его за руку, пальцы которой осторожно убрали волосы от лица.       Они отошли к мотоциклу и присели на бортики коляски.       — Какая вещь? — вздохнула она, намереваясь полностью сосредоточиться на его словах.       — Не знаю как сказать получше, — задумался Уизли.       Ветер сменил направление и теперь снег залетал за железную дверь. В доме не гулял сквозняк, как бывало раньше. Гарри, в попытках отвлечь себя от гнетущих мыслей или наоборот разобраться с ними наедине, хорошо поработал на крыше.       — Это из-за Драко? — вдруг спросила Гермиона.       — А? — Рон похмурился. — Нет. Малфой здесь причём?       — Не знаю, просто… Он довольно странный.       — Обычный упырь.       Они помолчали ещё немного. Ладонь Уизли была такой же горячей, пожалуй, как стены в хижине. Грейнджер про себя посмеялась, не понимая как он то чувствовал себя у растопленного камина, если сам уже два года жил с повышенной температурой тела. Возможно, как это говорилось, клин клином. Рон подтянул замок из их рук к себе и положил свою вторую ладонь сверху, будто набираясь мужества.       — Вот, — начал он, глядя на пол у железной двери. — Что делать, когда нужно сделать что-то важное, но вроде как это решение противоречит этому важному и одновременно нет?       Грейнджер вскинула брови.       — Что ж, сперва не помешает понять контекст.       — Я про стаю.       — Бен просил тебя что-то сделать?       — Нет, но дал понять что надо.       — Манипулятивно.       — Мгм, — закивал оборотень, сжимая губы в тонкую линию.       Ведьма подумала над его загадкой. Задача подействовала не хуже бадьяна и увлекла собой.       — И ты не хочешь этого делать? — чтобы под этим не имелось в виду. Гермиона понимала, что не используя конкретные слова или термины, Рону проще будет говорить с ней. Однако что за положение вещей такое, которое вынудило его на время замкнуться в себе.       — Тоже нет. То есть да, но… Знаешь, это просто должно быть по-другому. Без умысла что ли.       — Умысла, — повторила Гермиона. — Тогда может не стоит это делать?       — Но я хочу, чтобы мне доверяли. И рано или поздно я сделаю то, что по идее нужно.       Она почувствовала стук его сердца.       — Тогда торопиться не стоит.       — Думаешь?       — Да, если ты всё равно хочешь сделать то, что подразумевал Бен, то лучше, я думаю, принять решение тогда, когда подскажет интуиция, — она искренне улыбнулась, понимая, что для себя звучит абсурдно. С самого их обращения Грейнджер подвергала сомнениям мотивацию и способ решения некоторых вопросов. — Для доверия это, наверное, будет честнее.       — Получилось сложно, — Уизли попытался уложить в голове её совет. — Гермиона, а если я опоздаю? С нами ведь может что-то случиться.       Она задумалась и опустила взгляд на их руки.       — Если честно, я не совсем понимаю про что ты.       Рональд слабо рассмеялся из-за замешательства на её лице и приподнятых над переносицей тонких бровей. Редко удавалось видеть Гермиону той же девчонкой с фолиантом на коленях, с играющими бликами огня в глазах и с приглушёнными тяжёлыми шторами, плотными коврами и столетней обивкой дивана в гостиной Гриффиндора наставлениями.       Парень протянул руку и коснулся её кожи у подбородка. Грейнджер перестала улыбаться, но девичье лицо по-прежнему светилось. Сто восемь градусов Фаренгейта в крови согрели прохладные губы. Поцелуй был ласковым и непринуждённым. Пульс участился, заставив двоих засмущаться. Они остановились и прижались лбами. Рон посмотрел на карие глаза и слегка покрасневшие веки поближе.       — Ты в порядке? — спросил он.       — Да, уже лучше.

***

Хижина Ордена, гостиная

      Под потолком на деревянных выступающих балках дёргалась гирлянда, напоминая лианы в теплицах Хогвартса. По верёвкам перемещались заколдованные маленькие игрушки лукотрусов, морского змея и парочки нюхлеров. Последних Джинни заколдовала так удачно, что они останавливались на каждом блестящем патроне для цветной лампочки. Однако с Сантой на торте она не справлялась битый час. Фигурка то спрыгивала с края своего «катка», то останавливалась. В один момент, делая пируэт, глазированный дедок чуть не пробурил бисквит.       Гарри тщетно пытался стянуть картофельные чипсы с паприкой из чаши Рона. Лаванда пересказывала Тедди и Поттеру свои дежурства и забавные погони за кабанами вместо летящего у земли Пожирателя смерти. Гермиона разливала взрослым глинтвейн в стаканы и украдкой перекладывала напитанную винном палочку корицы себе в чай. Ёлка в углу между оконных дверей и дверью в спальню мерцала жёлтыми огнями. В гостиной стоял гул маленькой, румяной и тесной компании друзей. Промеж кресел, дивана и столика Гермиона пробиралась на носочках. Это никак не помогало, но увлекало Тедди и затем всех остальных.       Драко, ожидая когда Уизли закончит на кухне, рассматривал дом и лица. На дне слепленной кружки оставалось немного животной крови. Вампир не знал для смеху или из праздничных чувств Рон смешал ему в бурдюке зайца и куропаток. Вкус коктейля походил на куриный бульон с томатной пастой и миндальным оттенком металла.       — Всё, с меня хватит. Я его сожру. — Джинни убрала волшебную палочки и с рывком сняла фигурку с кремовой горки. — Тедди, торт будет без Санты.       — Ну и ладно! — ответил мальчик, стоя у столика в полный рост, слушая разговоры и и почти чавкая овсяной лепёшкой.       Малфой обошёл распахнутую духовку и наконец подобрался к своему мешку на столешнице.       — Прошу тебя, только на пол не капни, — Уизли подложила ему под руку бумажные салфетки. — Меня аж тошнит от этого запаха.       — Ну так убирайся отсюда поскорей, — сказал Драко с заботливым тоном.       Она не ответила, взяла тарелку на высокой ножки, — вампир по характерному дизайну понял, что это трансфигурированный подсвечник, — и понесла торт к стол.       — А кто мой Санта? — поинтересовалась Джинни заигрывающим голосом.       — Тонкс, — отрапортовал Рон и протянул конверт.       — Надо, чтобы было сюрпризом! — потребовал Тедди.       — А, прости, — оборотень убрал конверт якобы обратно в задний карман джин и торжественно, будто болельщик на матче, повторил: — То-о-онкс!       В гостиной рассмеялись. Пока Джинни разворачивала свой подарок, сидя на подлокотнике кресла, Лаванда закончила с третьей ножкой куропатки.       — Что там? — поинтересовался Гарри слева от неё на диване.       — Заклинание для кондитерских фигур, — ответила Уизли, доедая голову с красной шапкой.       Браун подавилась от внезапного хохота. Рон передал сестре ещё коробочку и махнул рукой в сторону кухни.       — У тебя что? — спросил Уизли у Лаванды.       — Точно не кабан, — сказала она, выигрывая пару очков Гриффиндору за шутки этой ночью. Браун и Грейнджер едва заметно обменялись мало дружелюбными взглядами. После, с таким же весёлым выражением лица ответила: — Так, кое-что наше девичье.       — Кто у меня? — обратила на себя внимание Гермиона.       — Да это же не по правилам, — Тедди возмутился, не успев откусить восьмую лепёшку. — Нельзя знать Санту. Можно только получать подарки.       — Тедди, это бесполезно. Они всегда нарушают правила, — усмехнулась ведьма.       — Оо-о! — к мужским возгласам присоединилась и Джинни с парочкой аплодисментов.       — Гарри, я вот, например, обожаю запрещать завтракать жаренным беконом и всё равно есть его, — Рон нарочито оттопырил мизинец, когда отпил напитка из своего стакана.       — Или разобрать каждый ящик под свою категорию припасов, вскипятить мозги за незнание групп, а потом смешать молодые луговые травы с многолетними, — последнее слово Поттер хором произнёс вместе с Джинни.       — Хорошо-хорошо, мы поняли, — притормозила их Гермиона, тяжело и в то же время с улыбкой вздохнув.       — Теперь я, — Уизли хлопнул в ладоши. Крошки от чипс видимо должны были испариться. — Я не говорю имени, но знаю что кто-то оставил для Гарри это.       За соблюдение правил Тедди одобрительно кивнул, словно важный профессор. Оборотень достал из-за спинки дивана вторую чашу хрустящих картофельных ломтиков.       — Дружище, этот кто-то просто читает мои мысли, — саркастично сказал Гарри и пожал руку другу.       — Ты только ешь не торопясь, там сюрприз.       За столом заинтересовались. Драко, стоя на кухне даже прищурился. Поттер разгрёб снеки и достал мешочек, в котором оказался сплетённый из кожи шнурок.       — Для мантии? — переспросил Гарри.       — Да, а то в тот раз ты оказался буквально с голым задом. То ещё зрелище.       Мальчишка звонко рассмеялся, как бы определила Гермиона, над скатологическим юмором.       — Не спрашивай, — Поттер помотал головой, когда Джинни наклонилась и для себя переспросила о чём они. Парень вытер слезу от сдерживаемого хохота.       — Что ж, теперь я, — Уизли откинула длинные волосы за спину и три раза щёлкнула пальцами, словно дерзкие «Ведуньи» заиграли по радио.       Тедди устало опустил плечи. Грейнджер пододвинулась к нему и приобняла, взбодрив. Проказник разыгрывал драму из-за постоянно нарушаемых правил игры. Малфоя позабавило это. Он вдруг почувствовал, что аппетит разыгрался, а в ладонях показалось лёгкое покалывание. Вампир налил себе ещё полкружки крови.       Тем временем Лаванда достала из-за диванной подушки свёрток похожий на конфету с двумя закрученными бантиками. Джинни скорее развернула свой подарок и с открытым ртом обрадовалась домашним духам на масле.       — М-м, вкусно, — воскликнула она, когда откупорила губчатую пробку.       — В стае нам передали несколько флаконов эфирных масел. Я поэкспериментировала, — поскромничала Браун. Ребята передавали флакончик по кругу.       — Лав, у тебя талант, — Рон передал парфюм Гарри.       — Да вкусно, свежо.       Восторженная Джинни забрала у парня дар и тут же нанесла каплю на запястья.       — Теперь я, — заявил Тедди. Мальчик округлил грудь и, будто солдатик с ёлки, шагнул под дерево и достал перевязанные цветной лентой свёртки. — Попрошу никаких комментариев про правила.       По компании пробежался смешок. Семья внимала ребёнку. Он вроде бы хотел что-то сказать перед вручением, но замялся и просто подарил Гермионе выравненные пергаменты. Ведьма села поудобней и прочистила горло, предполагая, что там четверостишье или переписанная песня. Её губы уже расплылись в улыбке. Однако когда она развернула бумагу, потеряла дар речи. С её лица исчезла рождественская и яркая, как гирлянда, радость. Грейнджер была шокирована.       — Тедди, это эссе.       — Да, на тему роли Статута о Секретности в Шервудских поселениях свободных эльфов, — он сложил руки в замок на своей груди.       Поттер округлил глаза и захлопал первым. Джинни, Рон и Лаванда щедро зааплодировали следом. Грейнджер по-хорошему заплакала. Мальчик насторожился из-за её эмоций. Да бы он не переживал, она крепко обняла его, поцеловала в щёку и тихо сказала: «Я горжусь тобой. Спасибо».       Рука Драко дрогнула из-за забытого ощущения судороги. Вампир пролил кровь на кухне. Цокнув языком, он стащил салфетки и присел, чтобы убрать за собой. В гостиной же Рон, судя по голосу, встал и добавил глинтвейна в стаканы.       — По наблюдениям и расчётам. Остался мой последний Санта! Да?       — Всё точно, приятель. Закрой глаза, — Уизли повернулся к Гарри, намереваясь прикрыть или поторопить его. Но тот беззвучно произнёс губами «Не Люпин Малфой».       Над столом зашуршало неудобство и пролетели перешёптывания, из-за которого проказнику даже захотелось убрать ладошки с лица. Вампир вдруг вспомнил кому выпало имя мальчишки. В мгновение стол со шкафами обратился в лучшее укрытие Англии. Кресло скрипнуло. Похоже Джинни встала с подлокотника, чтобы проверить, куда пропал Драко.       Малфой вспомнил заклинание, чтобы провалиться под землю. Однако волшебной палочки в карманах не было. Она до сих пор лежала где-то у Поттера. Вампир глянул на полку на уровне его глаз. Там лежали листы пожелтевшего пергамента для выпечки. Он оторвал квадратный уголок и поднялся.       Пять пар глаз уставились на него с разной степенью беспокойства. Гарри переспросил его жестом большого пальца верх «Всё окей?». Вампир мимолётно кивнул, когда обошёл кресло и примостился у дивана, на углу которого сидела Гермиона. Она приобнимала мальчика за плечо.       — Кхм, вытяну руку, — сказал Драко.       В мыслях он несколько разозлился на ребят, что своим молчанием создали подобие траурной обстановки. Тишину разбавляло только негромкое радио у входной двери с парадом баллад про деревушку Литтл Дроппинг и «воздушные» десерты Арчибальда.       Мальчик всем пообещал не подглядывать прежде, чем вытянул две ладони, сложенные в подобие плошки.       Малфой протянул свою руку и до последнего момента Лаванда и Джинни были уверены, что он щёлкнет пальцами или вроде того, чтобы из воздуха выпал презент. В «блюдце» ребёнка упала вчетверо смятая записка.       Тедди по началу не поверил весу. Выждав долю секунду, он открыл глаза. Натренированная уроками зельеварения и различными подделками мелкая моторика незамедлительно развернула бумажку. Мальчик не понял и взглянул на обратную сторону, заранее чувствуя лёгкий стыд за своё стяжательство.       Эдвард недоумённо посмотрел на Драко.       — Загадай желание, — сказал тот с тенью праздничной улыбки.       Рон с облегчением выдохнул, за что Малфой повёл бровью в его сторону.       — Неплохо, — сбил напряжение Гарри. Девушки слегка посмеялись, кроме Гермионы.       — Любое? — воскликнул от восторга Тедди.       — Эм, любое, — заверил вампир, поколебавшись. Леденящий взгляд ведьмы ощутимо контрастировал с общим расслаблением за спиной.       — Хочу три желания!       Малфой вдруг осознал, что лицо Эдварда и лицо Грейнджер находятся друг от друга дюймах в пятнадцати. Как ей удавалось быть незамеченной ребёнком с такой миной — оставалось неизвестным.       — Нет, одно, — правильно понял Драко едва заметный наклон головы Гермионы.       — Никакой домашней работы?       — Нет.       — Чистить зубы, когда захочу!       — Нет.       — Спать, когда захочу!       — Нет.       Тедди завыл в мозговом штурме, а вампир предполагал, что мальчик из-за магии всё это время не замечал его взгляда упёртого в лицо ведьмы. Впрочем, как Малфой поймёт спустя несколько месяцев, члены Ордена на такое не обращали внимание, чтобы самим не попасть под горячую руку.       — Знаю. Каждый, каждый, каждый день мороженое крем-брюле на завтрак, — Тедди показывал указательный палец, словно ему для исполнения желание нужно было тыкнуть в летучую искру.       Вампир сглотнул ни то от беспочвенного напряжения, ни то от подбирающийся жажды.       — Нет.       — На ужин.       — Нет. Давай такое желание, которое не нарушает распорядок дня.       — Ладно, хорошо, — мальчик прикусил большой палец, размышляя. В то время как Грейнджер наконец отцепилась от Малфоя и пугающей скоростью сменила гнев на милость, пригладив переливающиеся волосы Тедди на затылке. — Я хочу выйти за барьеры.       Малфой ошибался. Теперь в гостиной воцарила гробовая тишина. Радиоведущий попрощался с волшебниками, пожелал счастливого Рождества и предупредил автоматическое переключение на маггловскую волну. Следующий мужской баритон объявил композицию «It's My Party — Lesley Gore».       Ребёнок прекрасно знал за кем последнее решение. Он глянул на крёстного, который потерял всяческие признаки предшествующего веселья, и затем сразу повернулся к Гермионе.       — Быстро-быстро! — пообещал условие Эдвард. — Дядя Драко ведь вампир. Он сможет пробежать со мной быстро-быстро.       — Тедди, — у Грейнджер разрывалось сердце, что слышалось в бесформенном отказе. — Я просто хочу посмотреть.       — Это опасно. Мы обсуждали такое, помнишь? И я…       — Ааагхх, какой горячий, — Рон попытался что-то сплюнуть. Погодя, оборотень ещё раз отпил глинтвейна.       Малфой был готов отблагодарить даже за такое невежество, лишь бы про желание Эдвард забыл сию же минуту.       «Умудрилась же башка выдать нечто подобное. Сложил бы оригами, придурок!»       — Гермиона, ну, пожалуйста, это же мой Санта!       — Я не думаю, милый, я сомневаюсь, что мама сможет тебя отпустить.       — Да чёрт! — Уизли опять обжёгся напитком. Но на этот раз он так резко отвёл руку, что красное вино разлилось на Гарри. — О, прости, дружище.       — Превосходно, Рональд. Это моя любимая футболка, — обиделся Поттер и вышел изо стола, чтобы переодеться в спальне.       Драко начинал закипать из-за дурного безразличия остальных. Две подпевалы обсуждали масло долбанной абрикосовой косточки, а рыжая псина хмелела и хлюпала на всю округу!       — Может ты хочешь метлу? — пыталась утешить мальчика Грейнджер.       Эдвард не плакал, но в профиль вампир видел, что его глаза наполнились крупными слезами. Они как идиотские абрикосы должны были вот-вот с глухим стуком и дробью упасть на землю.       — Чёрт меня дери! — заорал Уизли. У Драко от гнева так сводило челюсти, что ещё от одного резкого выпада этого неуча и он вампир за себя не поручился бы. — Это что Санта?       — Где?! — Тедди вздрогнул и засуетился, словно хижина терпела землетрясение.       Не желая терять ни секунды, проказник залез на колени Грейнджер и выглянул в окно ей за плечо. Во дворе качались нижние ветки дерева и у сугробов исчезал золотистый свет, будто пролетел Патронус.       — Санта-а-а!       Драко и Гермиона поморщились от возгласа, но у одного из них только что исполнилось желание. И тот был не вампир. Малфой встал в полный рост, когда Эдвард, сломя голову и не замечая препятствий на своём пути, побежал к оконной двери, на веранду и во двор.       — Санта! Санта! Или папа? — с подозрением оглянулся ребёнок в паре шагов от присыпанного свежего бугра. В пределах зрительной досягаемости совсем никого не было! — Нет-нет, это правда Санта!       Рон и Лаванда для удобства отодвинули кресла и диван чуть дальше от столика с блюдами и вышли также во двор, где Тедди рылся в снегу и уже восторгался волшебным инструментом. Оборотень по пути смял снежок и без размаха кинул его в сторону мальчугана. Упоённый волшебством детский визг провозгласил начало первой магической и снежной битвы за стамеску.       — Тут был Санта? — вышел из спальни Поттер, натягивая сухую футболку через голову.       — Да! Да! Смотри! — Тедди подловил крёстного и вместо хвастовства подарком бросил снежок.       Присоединиться к веселью не торопилась Гермиона. Натянутый рукав заменил ей платок, пока она шла к комоду у стены. Драко чувствовал вину перед ней больше, чем перед Эдвардом. Ведьма достала детский свитер и шапку из верхнего ящика.       — Слушай, я не хотел…       Он попытался оправдаться на её обратном пути к распахнутой ставне и веранде. Грейнджер остереглась его приподнятой руки в спрашивающем жесте и даже не посмотрела в глаза. Просто прошла мимо, набираясь радости для праздника Тедди.       — С Рождеством, пугало, — Джинни вручила вампиру карты от Тонкс. И тоже пошла на зимнее поле боя, закрутив вокруг шеи вязаный длинный шарф.       Драко без интереса посмотрел на коробку и опустил руку. Дерьмовый вышел вечер, начиная с коктейля и заканчивая программой. На полу среди зелёных иголок и под светом жёлтых огней скользнула над досками пустая записка. Малфой подошёл к ней и подобрал. Сквозняк дул в открытую спальню. За темнотой комнаты полная луна освещала подоконник распахнутого окна. Поттер забыл захлопнуть его за собой.       Чтобы не портить рождественскую ночь, вампир взялся за кривобокую ручку и закрыл дверь.

***

Замок Конисбро

      Блейз положил перекладину за два крюка прибитых к каменной стене. Теперь в его покои сразу не смогли бы войти.       Идея сделать то, что он задумал, настигла его врасплох. Вампир полагал, что забыл о традициях. О каком празднике могла идти речь, когда все твои дни слились в одно сводящее с ума чувство жажды в глотке? Однако об обычаях он помнил даже будучи в беспамятном и зверином приступе боли. Забини был таким чудовищем, когда стащил бутылку редкого шампанского из поместья чистокровных бедолаг, что не присягли Тёмному Лорду. Тогда Блейзу думалось: убийства убийствами, но драгоценные вещи должны были оставаться в его новой жизни.       Так накануне Рождества в промозглой и одинокой спальне замка Конисбро розовое игристое встретилось с единственно уцелевшим и хрустальным стаканом «Shot Glass». В чёрных коридорах изредка доносились возгласы, но большинство Пожирателей смерти были свободны этой ночью. Что означало вольные трапезы вблизи лежащих деревнях.       Блейз надеялся на маленькое чудо и попробовал напиток на вкус. Нет, человеческая еда не казалось прежней. Его вкусовые рецепторы почувствовали вяжущую пыльную залежь.       Он отставил стакан на пол рядом с собой.       — Угощайся, мама.       Парень изящными пальцами и одним отточенным движением приподнял одну плитку и из ямки под ней достал короб спичек с книгой Касандры Ваблатски «Как расеять туман над будущим».       Если проверять комнаты на наличие зажигательных веществ у сторожил хватало ума, то задаться вопросом о наличии хвороста в камине мозгов было мало. Чиркнув спичкой о шкурку сбоку, вампир поднёс огонёк к веткам потоньше. Пламя спокойно пересело. Камин озарил жёлтый свет. Забини палочкой проверил чары на дымоходе — всё было в порядке. Всё было готово, кроме одного.       Ему стоило подобрать где-нибудь хорошие часы. Наступила ли уже полночь или давно прошла вампир наверняка не знал. Впрочем, Блейз решил довести дело до конца. Он перебирал в памяти свои лучшие моменты и с горечью обнаружил, что все они перестали быть таковыми. Их отравили последние дни человеческой жизни.       Мать погибла, не успев покинуть особняк. Друг отрёкся от него и, казалось от самого себя, а возлюбленная предпочла его смерть вместо правды.       Забини до сих пор ясно видел цвет её огненно-рыжих волос в сером мраке своего дома. В воспоминание она всё время отворачивалась прячась. Хотя вампир точно знал, что последние слова Джинни произнесла ему в лицо.       Блейз открыл глаза. Не стоило сегодня загадывать новое прошлое. Над крышей донжона проходила волшебная ночь. Она могла исполнить его желание, даже если оно окажется немыслимым, противоречивым действительности или просто наивным. Кто узнает о его безумии? Пожалуй, только мама. Забини взглянул на стакан с шампанским, тот был прежним, ожидающим.       Неглубоко набрав воздуха в грудь, Блейз открыл книгу с четвёртого курса и оторвал уголок страницы. Присмотрев у края камина острый уголёк, он нашёл себе перо. Пустого места на бумаге было мало, а счастливого будущего в уме много. Вампир сочинил короткое предложение.       «Встретить её, его и маму».       Забини один раз сложил записку и бросил в огонь.       Свёрток с загаданным желанием почернел в жёлтом пламени и рассыпался на пепельные хлопья.