he errs

декабрь, 2000 год Паучий тупик

      Мелкий дождь стучал коготками по безликим черепицам, будто стая мышей бежала от огня. Шум воды не перебивали другие звуки. Хотя бы скрип двери или гул ветра в окнах? Люпин не раз оглянулся, чтобы проверить обстановку зрением, а не только слухом. Смеркалось, но никто даже фонаря не зажёг. В Паучем тупике стояла гробовая тишина. Она ощущалась всюду, как существо невидимое и наблюдающее. Ливень пролился весьма кстати. Римус не представлял как бы они с Тонкс без прикрытия добрались до дома покойного Северуса.       Несколько дней поисков в забытых лавках Косого переулка, после десятка тайных встреч с ведьмами и колдунами, которые стыдливо признавались в продаже припасов ингредиента Пожирателям смерти, не принесли результатов. У супругов оставалось не много вариантов, где добыть кровь единорогов. Предпоследним в списке были подвалы зельевара. В крайнем случае Римус и Нимфадора намеревались самостоятельно выследить животное в лесу. Однако авантюра несла риски. Нельзя было попасться в таком деле. Иначе кентавры не упустили бы повод бросить борьбу с Вольтури и Волан-де-Мортом.       Тонкс ухватилась за угол трубы и заглянула в чёрный дымоход.       — Не горит.       — Будь осторожна, — сказал Римус.       Нимфадора зажала нос, как при прыжке в воду, залезла на край, опустила ноги и закрутила волшебную палочку над макушкой. Небольшой вихрь затянул её фиолетовые волосы, а затем, словно краски на холсте, смазал лицо, одежду и всю ведьму. Цветной дым, будто весенний полупрозрачный платок на ветру, спустился вниз.       Римус взглянул на соседние крыши и дома в последний раз. Волосы шевелились на затылке от того, как было тихо. Задержав дыхание, он также прыгнул в трубу за женой.       По воспоминаниям гостиная была больше. Сейчас она заросла стеллажами, сумками, чемоданами и сундуками. От Северуса здесь оставались лишь подписанные флаконы на дальних полках. Пыль укрывала их на ночь уже не один раз. Остальные вещи казались липкими, обляпанными и потерянными. Судя по запахам, здесь было много чужаков. Кого-то одного у Люпина не получалось учуять.       — Похоже они используют дом как склад, — прошептал он.       — Тогда должна быть охрана, — Тонкс не зажигала Люмос на палочке, но кончик всё равно бледно светил, оберегая волшебницу от болотистой тьмы у ног.       Торчащие, свисавшие и вездесущие вещи напоминали оборотню о роковой ночи в Битве за Хогвартс. Здесь лежала посеребренная посуда из Большого зала замка, ковры из гостиниц факультетов, раритетная мебель из знакомых домов Хогсмида.       «Воровали всё что приходилось сносным, — думал Римус».       В воздухе обитало существо поменьше, чем за пределами стен дома. Оно было грязно-красного цвета. Стоять на своих двоих ему было больно, но всё же то чувство стояло между сундуками. Пахло затхлой и горькой кровью. Той, которая смешалась с солёными слезами и смрадной слюной собаки. Вонь из пасти Сивого узнавалась здесь. Должно быть в последнюю ночь в замке он ранил многих, пока не нарвался на Лаванду и Рона.       Пройдя к кухне двое услышали сопение в коридоре у лестницы.       Римус вытянул руку, чтобы Тонкс не прошла дальше. Оборотень принюхался. В образе человека нос был не настолько чувствительным, но Люпину удалось на расстоянии различить что за порошок было на крючковатом носу и губах домовика.       — Наркотик, — едва слышно сказал он Нимфадоре, указывая себе на лицо.       — Для надёжности? — она приподняла руку с волшебной палочкой в сторону охранника.       — Нет, — он перехватил её за плечо. — Постараемся уйти незамеченными, чтобы не обнаружили, что мы заберём.       Тонкс кивнула. Медленно наступая с пяток на носки они прошли. Проход под аркой преграждал не маленьких размеров сейф. Куб чуть ниже Нифадоры издавал тонкий писк, будто комара зажали между подушечек пальцев. Равномерная вибрация отдавала в пол и щекотала их ноги. Обойдя две стороны, супруги узнали декор хранилища.       — Он из дома Забини, — удивилась Тонкс и присела перед золотой рукояткой, которая выдержала не одно заклинание. Царапины, пятна от огня и расплавившееся края извилистых листьев навсегда запомнили дни и ночи пыток.       Подобное усердие озадачило Нимфадору. Они с Орденом оставили затею взломать сейф почти сразу, как только выкрали его из особняка. Она вспомнила, что Гарри предпочитал слово «конфисковали», и неосознанно ухмыльнулась. Впрочем, не только эта мысль вызвала у неё забаву.       — Как он здесь оказался? — она обернулась к мужу, который стоял рядом.       На его лице не было и тени недопонимания. Только тревога, которая остужала лицо холодным потом. Жена поняла о чём он думал. Тонкс встала и отшатнулась от куба, будто тот был ядовит.       — Магориан?       — В одиночку он не стал бы продавать имущество Ордена. — Люпин произнёс это в полный голос. Оглянувшись на домовика, он убедился, что не разбудил того. — И сейф слишком дорогая вещь для таких махинаций.       — Смотри, — она присела обратно и посветила на углы, где ещё лежала земля. Запах сырости был свежим. — Он здесь пару дней… Римус, они предали нас?       — Нет. У Бэйна нет причин, а поводы незначительны. Должно быть их тайник обнаружили Пожиратели. Не зря на Совете всех предупредили. Давай побыстрей закончим тут.       Они сосредоточились на завалах кухни, куда Северус обычно уходил за разного рода редкостями. На видном месте или где-то под рукой зельевар не стал бы оставлять кровь единорогов. Она должна была храниться в потайном месте с сухим полом, воздухом и с неприметной дверью. Супруги открывали шкафы, ища рычаги или двойные стенки. Вытаскивали ящики, переворачивали утварь и рыскали глазами.       Римус заметил, что на краю стола у окна, лежал выпуск Ежедневного Пророка. На колдофото померещилось знакомое лицо. Обойдя стулья и круглый стол с потрескавшимся лаком, который словно змей сбрасывал кожу, Люпин развернул газету.       «Охота на единорогов! Пожиратели смерти в городе. Вампиры расхитили лавки с редкими зельями. Некроманты в Гавре».       — Сукины дети… — пробормотал Римус.       — Что там? — Тонкс бросила двигать тумбу и подошла к окну. — О, слава Мерлину, он жив.       На снимке хмурился от вспышки Фред Уизли. Его руки сковывали наручники, а настроение похоже портил такой же промокший и дёргающийся парень позади.       — Он с некромантом связался? — Нимфадора взяла газету из его рук, чтобы прочитать статью на диагональ. — Бедная старушка.       — Неважно. Главное жив. Факт того, что на судно напало кельпи меня беспокоит больше. Они не водятся в водах Ла-Манша. К тому же Бейн приказал всем им спрятаться в озёрах у Шотландии.       — Всем до единой? — по голосу жена не разделила тревоги, но то было только по привычке, для объективной оценки. Одновременно она не теряла возможности просмотреть все новости за выпуск.       — Их не так много осталось, — вздохнул Люпин.       Картина вырисовывалась удручающая. На Фреда, судя по дате, напали почти сразу после дня Совета. Могли ли его выследить так быстро? Всё стадо держится вместе и ожидало вожака возле стоянки стаи Бена. Кельпи, по показаниям контрабандиста-некроманта, вела себя агрессивно и задавалась целью убить. С чего бы вдруг Бейну или Магориану отдавать подобный приказ? Что могло их разозлить и надоумить выслеживать Фреда? И сейф из тайника Ордена в доме Пожирателей смерти… Словом, всё указывало на то, что мимо кентавров это не могло пройти, но прошло.       — Они знают, что это мы расхитили их тайник, — заключил оборотень.       — У Бэйна не может быть доказательств. Мы обо всём позаботились, — Тонкс потемнела в волосах и сложила газету на то же место. Её взгляд скользнул по сейфу в другой комнате. — Он не решился бы, имея одни лишь догадки, верно?       — Похоже, в этот раз я просчитался, — у Римуса слегка закружилась голова. Он приложил пальцы к переносице и отошёл в темноту комнаты. — Пастбище… — вспомнил оборотень. — Видимо, оно их и подтолкнуло.       — Но мы непричастны к этим убийствам, — Тонкс чуть не воскликнула.       — Я посчитал, что вылазку Фреда в Париж удалось преподнести это удачно для нас.       — Римус, это всё равно звучит как домыслы. Бейн слишком горд, чтобы обосновывать свои решения на подозрениях и личной неприязни. Это совпадение, — она вернулась к тумбе, чувствуя как голос её подводил. Нимфадора и сама понимала, что дела Ордена Феникса похоже ухудшались. Но в подобные моменты лучшим решением для неё всегда была сосредоточенность на том, что возможно решить прямо сейчас — Давай, помоги мне.       Оборотень без усилий отодвинул мебель, которая, казалось, была заколдована на тяжесть. Из наклонившейся тумбы с громким скрипом выехал верхний ящик. Тонкс и Люпин аж пригнулись, глядя на выход из кухни в коридор. В доме слышалось только замедленное сопение и ропот дождя за окном.       Нимфадора цокнула, на мгновение радуясь своей интуиции. В полу нашлась вырезанная ручка от двери. Ведьма дёрнула её на себя и заранее палочкой заколдовала доски на безмолвие. Вышло удачно. Открылся спуск по узким ступенькам, но не в комнату, а скорее к подземному стеллажу с различными флаконами. Внизу залежавшейся пыли и липкой грязи не было. Даже воздух ощущался будто более чистым, с ноткой розмарина.       Пока супруга осматривала полки, Римус заглянул в открывшийся ящик. Там хранились маггловские инструменты вперемешку с магическими. Один из них заинтересовал оборотня. Железный наконечник с гладкой поверхностью и потасканной ручкой, как бы сам за себя говорил, что дело с ним нечистое. Люпин узнал волшебную стамеску, которые не раз видел у Артура. Металл принимал нужную форму в зависимости от желания мага и при обработке зачаровывал деревянные изделия. Даже стружка под ногами искрилась магией, насколько помнил Римус. Он достал инструмент из ящика и сунул его во внутренний карман пиджака, мельком подмигнув в потолок.       — Акцио кровь единорога, — послышался шёпот из-под пола.       Стеклянные флаконы задрожали. Передние стали падать на пол и Нифадора чуть не пропустила парочку из них. Быстро поставив на ступеньки пойманные настойки, она вгляделась в стеллаж, который был глубже, чем могло показаться сначала. К ней вылетела склянка с серебряной жидкостью. Тонкс всхлипнула, будто перед ней во тьме зажглась рождественская ёлка. Вдруг в подвале прозвучал ещё один пустотелый звон. Сзади вылетела ещё одна баночка.       — Скорей, — Нимфадора махнула рукой. Муж тут же передал ей сумку через плечо.       В доме словно потрясли бубенцами. Пару флаконов упали на пол, пропуская вызванный ингредиент. Обоняние оборотня уловило запах кедра, резкий аромат костероста и сладкие почти ванильные ноты разлагающейся плоти. Воображение мгновенно увидело как голова домовика поднялась со столика у лестницы, как плоть, промокшая из-за слюней и медленно умирающая из-за наркотика, освежилась прохладой дома. Не успел он моргнуть, как слух отчётливо уловил шаг охранника.       Не задумываясь, целиком доверяя своей интуиции, оборотень запустил Бомбарду в стену за спиной.       Грохот кирпича и взорванной мебели смешался с колокольным звоном сейфа, который, как оказалось, всё же взломали. В покорёженную дыру упали булыжники. Эхо ещё гудело, когда рука Тонкс наконец дотянулась до мужа.       — Воры! Воры!       Домовик спотыкался. Его чёрные веки едва поднялись. Римус второй рукой сжал сумку с флаконами и без слов, без предупреждений, жена сжала пространство в трансгрессии. Тело сдавило и растянуло одновременно. В лодыжку вцепились хваткие и мокрые пальцы.

***

Хижина Ордена

      В лесу вдруг взлетели птицы, будто услышали выстрел. Ладони вспотели из-за волнения. Гарри который час сидел на веранде и ждал сову от профессора. Так проходило его утро и часть обеда последнюю неделю. За это время вокруг хижины уже протоптались снежные дорожки от дома до домика на дереве, до навеса с дровами, и от двери до гаража.       Мотоцикл Хагрида с коляской стоял под брезентом на улице, пока тело Драко лежало в мастерской. Рон ворчал по этому поводу, ссылаясь на ремонт, ржавчину и прочую ерунду, но Гермиона наказала вообще никому не заходить внутрь без её ведома или сопровождения. Поттер был этому рад. С помощью человеческой крови им удалось восстановить мелкие трещины на коже вампира и срастить небольшие куски «льда». Возникало ощущение, что со временем рана его становилась всё более хрупкой. Малфой напоминал разбитую стеклянную игрушку, которую необходимо было починить до прихода родителей. Иначе не сносить всем остальным головы.       Между зубов порвалась кожа кутикулы. Поттер цокнул из-за боли. Он начал грызть ногти, значит время шло уже к обеду. Обычно дурные привычки давали о себе знать к этому часу. Гарри перестал гипнотизировать чащу и оглянулся за угол дома. У края барьера лазали Тедди, Джинни и Рональд. Мальчик выбирал ёлку на этот год, а ребята помогали и присматривали за ним. Рождество творило с членами Ордена действительно волшебные вещи. По крайней мере Поттер не мог себе объяснить как им удавалось по-настоящему забыться на праздник и провести его спокойно в кругу семьи.       Оставалось меньше недели до Сочельника. Гарри надеялся, что и в этот раз им повезёт и они проведут ночь без тревоги за будущее. А всё, что его тревожило, это разбитый вампир с кошмарами в голове.       Поттер опять прикусил ноготь и уставился на лес. Он утешал себя мыслями, что для Драко этот месяц мог пройти за мгновение ока. Всем нутром хотелось верить, что тот мрак, который видел Гарри, Малфой не осознавал. Однако также все силы уходили на то, чтобы скорее вернуть его оттуда.       Уизли стукнул топором о ствол дерева. Неподалёку испугались вороны и, разнося ругательства над лесом, взлетели в небо. Гарри проследил за ними и заметил серо-белую точку среди смазанных облаков. Она размахивала крыльями. На мгновение птица исчезла, а потом Поттер увидел как пернатая падала камнем вниз. Перед самым краем барьера сова вновь расправила крылья и сбросила нечто мешковатое в лес. Гарри тут же сорвался в её сторону.

***

      Лаванда закрутила последнюю цветную лампочку и наконец запустила волшебной палочкой искру в переплетённую гирлянду. Все огни зажглись.       — Оп, сияет! — воскликнула она.       — Отлично, — с натянутой улыбкой сказала Гермиона. Ведьма мельком взглянула на подругу и продолжила доставать игрушки из опилок.       — Что-то ты не в настроении. Вам бы с Гарри расслабиться.       — Было бы это возможно, мы бы так и сделали, — в голосе Грейнджер слышалось раздражение. Она сжала губы, якобы сосредоточившись на поиске в коробке следующей игрушки.       — Могу тебе помочь с подарком.       — То есть?       — Да перестань, — Браун вытащила прошлогодний венок на дверь и отложила пожелтевшие ветки в сторону. — Я уже всех расспросила кто, что, кому дарит. Простым методом вычисления я знаю, что моё имя выпало тебе. Так вот, могу помочь.       — А, — Гермиона коротко кивнула, поняв что речь идёт о тайной игре. Древесные хлопья из игрушек сыпались на пол. Грейнджер вдруг поняла, что компания Лаванды, беспорядок на полу и сто пятьдесят фунтов почти мёртвого вампира в гараже — это гремучая смесь для неё. Тем не менее она нашла силы ответить с радушием: — У тебя есть пожелания?       — Поговори с ним.       — Не поняла.       — Рон. Поговори с ним, — тем же спокойным голосом повторила Браун.       — Лав, — Гермиона прикрыла свои эмоции недоумением и улыбкой. Её глаза сами собой сосредоточились на вылепленном из глины волке. Краска на ёлочной игрушке уже осыпалась и вероятно не подходила для праздника. — Вероятно, это покажется грубым. Но твоё пожелание неуместно.       — Он после Совета со мной даже на дежурство не ходит.       — Я бы даже сказала бесстыдно.       — По правде, мне всё равно что ты думаешь. Но с ним нужно поговорить. Он что-то скрывает. Со мной Рон не станет делиться. Я пыталась. Он избегает. Гарри и ты помешались на этом… как его? В общем время идёт, а нам ведь всем нужно держаться вместе.       Гермиона смотрела на неё с каменным выражением лица.       — Знаешь, а в твою светлую голову не приходила мысль, что ты ему просто надоела?       Браун отвернулась и взялась распутывать следующую гирлянду. Прядь её чёлки соскользнула из уха, прикрыв глаза. Грейнджер будто осталась наедине со своим раздражением и опилками, пока входная дверь резко не распахнулась. В проёме мелькнул и быстро махнул рукой Гарри.

***

      — Тедди, тебе лучше побыть в доме. — Гермиона остановила его, выйдя на веранду вслед за Поттером.       — Но я хочу посмотреть!       — Нам нужен бурдюк, — бросила Грейнджер в сторону догоняющей Джинни.       — Я принесу, — тут же сориентировалась Уизли. Она наклонилась к мальчику и взяла его за руку. — Сходишь со мной?       — Нет, я останусь, — Тедди потянулся рукой к Грейнджер.       — Тедди.       Голос её прозвучал так строго, что мальчику стало горько. Джинни завела его в проём и уже потянула за собой дверь.       — Разогреем кровь и нальём в ту кружку Малфоя, что думаешь? Я не умею готовить как ты.       Проказник заволновался из-за взрослых. Они словно начинали ему врать, но при этом ни в чём не обманывая. Такое поведение бывало злило и кружило ему голову.       — Только скорее, давай! — Тедди теперь сам потянул Уизли на кухню, чтобы скорее приготовить кружку кофе для дяди. Сердце стучало громко, как пятки о деревянный пол.       Рон оттащил замёрзшую железную дверь. Не рассчитав силы, оборотень открыл мастерскую настежь. На бегу Гарри достал из мешка три флакона разных размеров с кровью единорога. На свету зимнего солнца она заискрилась всеми цветами.       В посылке от Люпина оставался ещё инструмент для резьбы по дереву. Поттер сразу понял для чего он и, залетев в гараж, спрятал его в одном из ящиков. Затем быстро подошёл к столу в центре и стянул с тела покрывало.       — Ты нервничаешь? — спросил его Рон в суматохе.       — Немного, — Гарри вытер нос от влаги, переводя дыхание. — Встань у входа. И, если что, будь готов.       — Нет, нужно начать с живота. — Гермиона забрала открытую склянку из рук Лаванды, которая подошла к голове Драко.       — К чему нам торопиться-то? — Браун даже не заметила, как из-под носа ведьма унесла другие флаконы.       Жидкость совсем немного пролили внутрь трещины. Послышался ледяной скрежет.       — Гарри, — позвала Грейнджер.       Поттер и сам увидел как быстро сработала кровь единорогов. Кожный покров у живота Малфоя стал более светлого цвета. Всё ещё бледного, но не такого синего, будто у окоченевших трупов. Трещина немного стянулась.       — Мне нужно что-то знать? — Рон поймал друга за плечо и спросил вполголоса.       — Малфоя разгрыз медведь-оборотень. Думаешь, спустя месяц он проснётся и сладко потянется?       Уизли вздохнул и взглянул на Гермиону, которую Гарри заставил посторониться. Он взял флакон из её рук и сам продолжил лить серебряную кровь внутрь вампира.       — Выйдешь? — обратился Уизли к Грейнджер.       Она оторвалась от зрелища на столе, обеспокоенно посмотрев на Рона. Уходить отсюда совершенно не хотелось. Однако интуиция неожиданно для неё самой скребла когтями в груди.       — Я её прикрою. Встань за мной, — предложила Лаванда.       В гараже звучал хруст и треск, будто где-то рушился айсберг. Вампир на столе наполнялся кровью. Гарри вылил в трещину уже две склянки. Жидкость третей затекала в грудь и шею Драко. Рон снял ремень и отошёл ближе к железной двери, готовясь обратиться в волка в любой момент.       Поттер убрал руку и Гермиона увидела, что вот-вот исцеление закончится. Ей вдруг стало не по себе. По коже прополз холод с улицы, а изо рта вылетел пар. Голова Малфоя чуть повернулась, когда рана полностью сомкнулась. Тело приняло своё естественное положение.       В мастерской и в доме замер даже воздух. Драко моргнул, и его зрачки расширились до края радужки.

***

Стая оборотней Ордена Феникса

      — Тихоня, это сапожник, приём.       — Сапожник, слышу тебя, приём.       — У меня дерьмовые новости, — Бен сел ковёр прямо у очага жилища. Солнце осветило радио приёмник и циферблат, где точно была выбрана нужная волна.       — Я порадую тебя теми же, — Люпин перехватил микрофон и вытер платком вторую руку от крови.       — Давай начну. Помнишь, к нам заглядывал чужак? Я обещал выяснить откуда он и почему… знал наш язык, так сказать.       — Помню, сапожник.       Бен помялся и набрал воздуха, глядя на ведунью.       — Наши друзья, что держат конюшню в окрестностях графства, ээ-э, припасли пару бутылочек масла, — на последних словах оборотень почувствовал вину и даже стыд за такую подлость. Хотя никакого отношения к ней не имел. — Конюшню разгромили. Там-то наш гость и опьянел, приём.       Тонкс выдохнула и, встав на ноги позади мужа, притоптала ногой могилу эльфа. Бедолагу расщепило и брызги крови разлетелись по всей поляне. Потому супруги торопились, чтобы не привлечь ещё больше вампиров себе на хвост.       Нимфадора забрала платок и примостилась рядом с Люпином.       — Тайник Бейна нашли, — он натянул рукав рубашки и аккуратно вытер алые капли с её скулы. — У него хранилось зелье Тикуне, которое, похоже, выпил наш медведь-оборотень.       — Видимо, там же и сейф хранился.       — Да, видимо, — кивнул Римус и вернулся к разговору с Беном. — Сапожник?       — Тихоня, я здесь.       — Накануне я видел мебель из конюшни. Досадная ситуация. Что говорит наш друг?       Оборотень почувствовал как пересохло в горле. Предательство кентавров ощущалось как мускатная горечь. Бен винил себя за то, что проглядел подобные настроения, что увлёкся своей семьёй и пустил на самотёк остальных. Зря доверился. Стоило быть строже, бдительней и сильней, чем человеческая слабость. С тех дней, когда семья стала больше, чем он сам и друг по несчастью с ликантропией, оборотень всё меньше не доверял миру вокруг.       — Говори как есть, Бен, — поторопила его Наньюнаи.       — Помалкивай, — вожак сжал рукоятку с микрофоном и нажал на кнопку. — Наш друг пропал.       Тонкс и Люпин взглянули друг на друга без удивления. Они уже несколько часов как свыклись с мыслью о возможной потери силы кентавров. Орден лишится существенной части шпионов, ряда каналов связи для передачи в основном научных сведений и трудов для исследования, и парламентёров с радикально настроенными волшебными существами. Что не говори, а Бейн умел находить общий язык со всеми.       Теперь предположения стали фактами. От чего даже легче стало думать. Римус считал, что потери компенсируются их новым членом Ордена. Накопленные материалы помогут разобраться с вампиризмом или в разы его ослабить. Самый крайний вариант — Драко мог сослужить шпионом в рядах Вольтури и Волан-де-Морта.       — Я не удивлён, сапожник. — Римус постарался произнести слова без какого-либо подтекста. — Слышал новости с соседних берегов?       — Никак нет, тихоня. Всё в порядке?       — Главное в целостности, но на хвост сели друзья друзей и это вышло боком. Так и заподозрили неладное.       — Сукин сын, — сказал Бен, выключив датчик. Он со злости сплюнул на угли и пояснил слова ведуньи. — Бейн натравил кого-то на Орден. Блядь, он мне не поверит. Решит, что я с ним в сговоре.       — Если у Люпина нет к тебе доверия, то его нет. Прекрати бояться правды.       Оборотень поправил провод, чтобы тот не сплавился об огонь и продолжил:       — Тихоня, мне не было известно о масле в конюшне. И я думаю, наш друг не вернётся.       — Тоже так думаю, — быстро ответил Люпин. В динамике похрипели помехи. — Нам нужно знать сколько у нас осталось средств на проживание. Провести ревизию.       — Согласен.       — Теперь с переездами, полагаю, будет трудно.       — Это как раз меня не печалит, тихоня. Последний дом с весьма приятным видом.       — Я рад, — Римус действительно улыбнулся. Его вид в зарослях промёрзлой рощи у реки и со свежей могилкой оставлял желать лучшего.       — Какие вести у тебя? — спросил Бен, сжав губы.       — С супругой задержимся на выходных. Считаем, что за нами тянется след. Хотелось бы скрыться до праздника, но навряд ли удастся.       — Могу помочь?       — Нет, просто постараемся вести себя тише.       — Понял. — Оборотень нервно покачал трубкой. — Я не сомневаюсь в тебе, тихоня, приём.       — И я в тебе, приём.       Бену полегчало, но он всё равно испытывал чувство вины. Теперь из-за того, что ему достался отличный друг, который доверял без сомнений. К нему всегда можно было повернуться спиной и быть уверенным, что его прикроют не смотря ни на что, ни на домыслы, подозрения и даже, казалось, очевидные мотивы.       — Тогда увидимся после праздника? Думаю конюшня на севере будет крайней в ревизии, — сказал Бен, уже прикидывая план и группы людей для вылазки.       — Согласен.       Наньюнаи наклонила голову и показала пальцем на камни вокруг очага.       — А, тихоня? Что с посудой?       — Какой посудой?       Нинфодора изобразила клыки вампира.       — А-а, починили, приём, — Люпин поморщился из-за очередных помех со скрипом. — Я надеюсь. Проблема должна быть исчерпана.       — Принял.       — Что ж, прощаемся, сапожник. Счастливого Рождества.       — Счастливого… Римус, — Бен договорил в уже переключенную радиоволну. Ведунья с недовольством втянула воздух. — Не вздыхай так.       — Что если нас оберегали духи, Бен? А ведьма перечет им, — она понаблюдала, как оборотень складывает радиоприёмник в специальный кошель. — Я предчувствую, либо демон затащит в пропасть всех нас, либо только их.       — Всегда хотел спросить, — он обернулся и она заметила как его лицо прояснилось после связи. — Мама с тобой также общалась? Когда ты, ну… стала такой?       Наньюнаи взглянула на его руки, которые указывали как на её пончо и длинные чёрные волосы.       — Я не помню себя другой. Или дурной, если ты об этом.       — Знаешь, сейчас впервые услышал о тебя нечто человеческое, — Бен сложил ноги по-турецки и достал из углей парочку запекшихся картофелин.       — Я остаюсь человеком, Бен.       — Тогда зачем ты вцепилась в этого вампира? — он откусил свой обед. — Ожидая зла от людей, его и получишь. Это чувствуется и обижает, понимаешь?       — Любишь ли ты пламя или нет, огонь обжигает пальцы.       Бен тяжело вздохнул.       — Говоря твоим языком, можно не подливать масло в огонь подозрениями. Нам повезло, что Рон и ребята связались с нами после встречи с чужаком. А они ведь сомневались, — оборотень открыл крышку котелка, который теплился рядом и зачерпнул на картошку подливки от тушёного мяса. — И всё благодаря твоим предсказаниям. Всё указывало на какие-нибудь наши подковёрные игры. Мы бы могли остаться без зелий! Что тогда? Нас уже почти сотня. В истории магической Англии такой большой стаи оборотней ещё не было. Потеряй мы возможность контролировать болезнь, страшно представить сколько бы невинных жизней отняли. Речь даже не о чужаках. Рядом с нами теперь наши братья, сёстры, жёны, дети…       Ведунья слушала, глядя на угли.       — Хочу сказать, что нам стоит беречь семью. Даже если среди нас упырь. — Бен облизнул пальцы и надломил следующую порцию. Из неё вышел приятны пар. — Мы как никогда счастливы. Да, с войной за пределами дома, но вместе. Я вижу улыбки своих сыновей. Я хочу видеть и внуков.       Юнаи будто не слушала его. Вожак даже подумал, что зачавкал минуту назад и оскорбил её до оцепенения. Однако она слегка улыбнулась и с затылка вытянула свои волосы на грудь.       — Мама туго заплетала мне косы. Не помню ни одного дня, чтобы она ослабила свою хватку. Моя коса всегда была крепкой. Расплеталась только день на пятый. Я просила мать быть мягче. Обещала что буду аккуратной и что ей не придётся заплетать вновь. Тогда мне казалось, что всё дело во времени. Что маме просто не хотелось часто заниматься причёской, — она усмехнулась на последнем слове и когтистым указательным пальцем разделила одну прядь. — Её волосы были короткими. Только они отрастали ниже плеч, она возвращалась домой с обрезанными до ушей локонами. По ночам из-за зуда и со злости я хотела, чтобы когда-нибудь она чувствовала ту же боль… Маму сожгли. «Огненная палата» тогда отлавливала всех, кто хоть как-то мог быть связан с ядами и колдовством. Меня пощадили, посчитав хорошей для продажи аллонжа.       Ведунья оторвала взгляд от краснеющего огня и карими глазами посмотрела на вожака стаи оборотней.       — Жестокое сердце, твёрдая рука и смелый взгляд во тьму — это то, что должно быть в каждой семье. Детям не нужно об этом знать, но матери или отцу видение необходимо.       Бен слегка потерял аппетит. Его опять придушила сухость в горле, только теперь не от чувства вины или предательства, а от тошнотворного опасения. Он не понимал то было предчувствие из-за Наньюнаи или из-за вампира.       — Разве тогда французы носили не светлые парики? — вдруг пришло ему на ум. — Никто и никогда не отрезал мне волосы, — ведунья отвернулась и закрутила пряди под пончо.       Оборотень сглотнул и посмотрел на её коготь.       — И что я должен видеть?       — Смерть.