И жили они долго и...

Два месяца спустя       Мирослава просыпается от громкого стука во входную дверь, будто кто-то пытается ворваться в квартиру без спроса хозяев. Кто-то там яростно кричит, топает и всё зовут Союза. Мужчина уже не спит и одет, готов открыть дверь и выглядит так спокойно, будто ничего серьёзного не происходит, однако девочка клянётся, что видела, как подрагивали его пальцы, когда схватился за ручку и повернул ключ в замочной скважине. Решая тоже приодеться, она поспешно натягивает тёплые вещи, приготовленные заранее на завтра и, собрав волосы в небрежный пучок, заколов на затылке, покрывает голову платком.       В дверном проёме оказываются несколько мужчин. Сколько их, девочка не успела сосчитать, так как спустя секундную паузу, СССР резко захлопывает дверь в её комнату и отчётливо слышится, как щёлкают затворы орудий. Затем глухая тишина, но длится она недолго, так как слышны отчётливые медленные шаги. — Время вышло, предатель! Довольно тебе чинить беспредел! — Кричит один из мужчин так громко, что кажется, будто оконные стёкла задрожали и тихонько зазвенели. — Я прикончу тебя раньше, чем ты устроишь очередное восстание, собака! — Я не ожидал, что вы заявитесь ко мне посреди ночи. Как воры. — Сквозь зубы шипит Союз, останавливаясь возле стола и оперевшись на него поясницей. Он сохраняет самообладание, но знает ли он, что делать? А между тем всё отчётливее становится слышно, как люди на улицах поднимают шум, видно, как один за другим зажигаются факелы и поднимаются флаги. Восстание и без него произошло бы рано или поздно, Союз это знал, а перед его смертью или после — не важно. Но, кажется, две даты совпали: дата его возможной кончины и дата начала новой революции. — За царя-батюшку выступаете, да? Или за Российскую Республику? Вы сами допустили мои столь опасные для вас ходы. Народ так просто не успокоить… Разве что… Расстрелять. — Он молниеносно вынимает из кармана нож и нераздумывая наносит удар прямо в глаз противнику, по ходу отбирая у него из рук оружие. От столь сильного удара мужчина покачнулся, а кровь брызнула из левого глаза. Он не сразу понял, что произошло, но через мгновение упал в ноги Союзу с диким воплем хватаясь за больное место. Но ему осталось совсем немного… — Стоять, мы выстрелим! — Стреляй, коль кишка не тонка. — СССР поудобнее перехватывает винтовку, пока двое в дверном проёме собираются с мыслями и заряжают орудия. Он стреляет без раздумий, даже без намерения нанести смертельную рану, однако попадает точно в цель и те замертво падают на пол, хватаясь за раны, окровавленными руками, цепляясь о дверной косяк, оставляя за собой багровеющие страшные следы. — Как же вы все мне надоели. — Он хмуро смотрит на умирающего, что продолжает ползать по полу и отирать льющуюся ручьём кровь из глазницы и целится, чтобы выстрелить, но… — Не надо! — Мира так невовремя выскакивает из комнаты и, подныривая между его рук, оказывается между ним и винтовкой, всем телом прижимаясь к мужчине. Она рвано дышит, захлёбывается в слезах, а в глазах её застыл пробравший до костей ужас. Нет… Она не поверит, что он убийца. Она не хочет верить, что он может совершить подобное. Но Союз промолчав прижимает её голову к себе, будто прикрывая ладонью от столь жуткого зрелища и одной рукой нажимает на собачку, добивая единым выстрелом мучающегося конкурента, прошибая ему затылок. Мирослава взвизгивает, стискивая в кулаках его одежду, зажмуривается до боли в глазах, не желая видеть то, что в очередной раз потрясёт её до глубины души. Нет. Она всё равно не хочет верить, что он может совершить подобное. Не верит, что такой добрый, улыбчивый и умный человек, окруживший её заботой, способен кого-то без раздумий убить. Но ведь СССР и вправду жесток. В погоне за своей целью он не остановится ни перед чем, а те, кто будут так или иначе выступать против получают в ответ его безжалостность и мгновенную карму. — Союз… Что… — Никогда. Не смей. Вмешиваться. — Он выглядит рассерженным, пугающим, а его пальцы сжимают её хрупкое плечо настолько сильно, что даже стало больно. — Завтра сиди дома. — Отпустив её, он уходит в свою комнату, а через несколько минут в дом забегают несколько людей, тут же занявшиеся трупами. Мужчина выходит вслед за ними, попутно одевая шинель и ушанку.

***

      Между тем восстание набирает всё новые обороты и постепенно революционеры достигают Зимнего дворца. Российская Республика буквально чувствует, как содрогаются стены, угрожающе потрескивают картины, готовые вот-вот упасть, трясётся пол под ногами. Большевики проникли во дворец, они вот-вот настигнут его в его же кабинете и, не дай бог, убьют. Нет. Он не хочет, чтобы всё закончилось именно так, а построенное его же руками Временное Правительство рухнуло обломками под ноги. Где РСФСР? Почему он ничего не делает? Почему его нет рядом и он не останавливает этих бешеных собак? Они же весь этот год после Февральской революции были вместе, он поддерживал идеи младшего брата, так где же сейчас? СССР… Да, вот кого Российская Республика ненавидит больше всех на свете. Это проделки его. Это восстание подготовил он, как только выбил из старшего брата позволение на использование оружия его людьми. Это он устроил, как только РСФСР покинул Петроград, чтобы встретиться с РИ. Младший и подумать не мог, что единственный, кого первым надо было раздавить своим каблуком и подчинить своей воле был вовсе не самый старший брат, а средний. Теперь он один расхлёбывает кашу, которую заварили они втроём в Феврале. Вот только РСФСР всё же что-то тоже досталось, раз он так быстро умотал, будто знал, что подобное случится. А Союз выйдет из этого моря крови победителем, поддерживаемый простыми крестьянами, большевиками, левыми эсерами и ещё другими мелкими организациями…       Ну нет… Он не может позволить брату так просто встать у руля. Но что он может сделать сейчас, когда по коридорам дворца разносятся торопливые шаги противников? Надо бежать… Да, надо бежать как можно скорее а потом, собрав вокруг себя новых сторонников, восстать также, возможно, даже более ожесточённо и вернуть власть в свои руки. И вследующий раз он обязательно раздавить СССР, а что до самого старшего… РСФСР сломать очень просто, так что он точно не будет помехой. Российская Республика бросив короткий взгляд на своих подчинённых, тех, кто тоже состоит во Временном Правительстве, делает неслышные шаги в сторону двери, за которой настала зловещая тишина. Украдкой поглядывая за сторонниками, он скрывается во мраке коридора и, избегая встречи с бунтовщиками, бежит в сторону выхода, бежит, чтобы не быть убитым и иметь возможность восстать вновь. И ему это удаётся…       На следующий день, когда беспорядки поутихли и население в Петрограде стало постепенно приходить в себя после почти двухдневного беспорядка, Союз прибыл в Зимний в сопровождении своих ближайших сторонников. Повсюду был разгром… Мужчине даже стало немного грустно от того, что в доме, в котором он провёл всё своё детство и юность такой беспорядок, однако он не показывает виду, тяжёлым вымеренным шагом проходя по полуразрушенному коридору. Навстречу ему выходит один из присутствующих в большом зале, где договорились организовать Второй Съезд Советов. — Господин СССР, вас уже ждут. — Хорошо. Что на счёт Российской Республики? — Нам не удалось его найти, господин СССР. Кажется, он подался в бега. — Союз прикрыл глаза, погрузившись в недолгое раздумие, но после, лишь пожимает плечами, обходя встречающего и дёргая за дверную ручку. — Пёс с ним… — Но!.. — Не думаю, что у Российской Республики получится организовать что-то подобное во второй раз. Идём.       Они входят в зал. Все присутствующие мгновенно замолкают и оборачиваются им навстречу, коротко кивают в знак приветствия и молчаливо наблюдают, вслушиваются в глухие шаги по ковру, выжидая, когда глава скажет первое слово. Не все они приветствуют то, что он сделал и собирается сделать, однако все согласны идти за ним, ведь иного пути пока не видят.       Союз обводит всех внимательным взглядом, замечая среди людей Петроград, что устало прикрыв глаза, сидит на кресле, подперев голову рукой. Он не такой уж и старый город. Он родился чуть раньше, чем Российская Империя занял престол, переданный ему Русским Царством. И Союз знает, что мужчину не прельщает его новое имя, ведь город всегда больше поддерживал правление императора, царь дал ему его прошлое имя. На соседнем кресле сидит Москва. Он уже далеко не молодой город, видел за свою жизнь множество событий и счастливых и страшных, но имеет право присутствовать здесь сейчас, ведь старик до появления Санкт-Петербурга был столицей. Они вроде бы соперники, однако оба имеют важнейшее административное и культурное значение и это даёт им основание на тесное сотрудничество. РИ тоже, как ни странно, здесь. Он стоит в некотором отдалении ото всех, не сводя с сына печальных глаз. Трое у него было сыновей и одна дочь… Он понимает, что он всех потерял, а из-за ареста всей царской семьи уже не имеет почти никакого авторитета кроме того, что он был сильным государством. Малороссия стоит от него неподалёку, приобнимая внука. Она тоже приехала. Ну а Украина весело улыбается, увидев Союз и порывается побежать и поприветствовать, но ему не даёт мать, останавливая лишь одним строгим взглядом. Остальные — все простые люди, что занимаются властью. Они ниже их, однако те, кто помогают осуществлять все задумки стран и республик. — С этого дня в стране начнётся установление советской власти, над которой я работал всё это время. — Союз бросает короткий взгляд на невысокого человека с острым взглядом, с кем ему приходилось сотрудничать всё это время и кому он доверяет продуманную им политику. Этот человек главная пешка в его руках на данный момент и новоиспечённый вождь для людей его земель. — Также я бы хотел обсудить выход из войны, соотвественно и из Антанты, разработку некоторых декретов и… — СССР замолкает, внимательно посмотрев в лицо старика Москвы. — передачу звания столицы Петрограда обратно Москве. За один день мы это не сделаем, однако… — Теперь Союз смотрит в лицо РСФСР, что опустив взгляд, стоит подле отца. — Я думаю, мы управимся быстро если нам ничто не помешает.