Modus operandi

я пою без слов

неделями без тебя

я, я помню твое лицо

это все, что есть у меня

Маша проснулась неожиданно, как от толчка или громкого звука где-то совсем рядом. Сонно посмотрела на часы — проспала всего пятнадцать минут, и прислушалась к звукам в коридоре. В замке повернулся ключ, потом еще раз, дверь раскрылась и что-то зашуршало, но вскоре стихло. Заинтригованная и с полным умилением от понимания, что Дима решил сделать ей сюрприз и тайно приехал, поднялась с постели и, стараясь не шуметь, выглянула в коридор. Луганский стоял к ней спиной, с какими-то пакетами в одной руке, второй рукой бережно прижимая к себе внушительный букет нежно-розовых пионов, стаскивая ботинки, придерживая носок пяткой. Понимание, как же сильно она соскучилась и как сильно она его — несмотря на годы брака, — любит, заставило Машу кинуться к нему с объятиями. — Дима! Как же я соскучилась! — Машенька, любимая… После первых поцелуев и радостных объятий в Машины руки перекочевал букет. — Ты надолго? — На один день всего. А что? Ты не рада меня видеть? — Очень рада. Но мне нужно понимать, сколько у нас с тобой есть времени. Вместо дальнейших объяснений Маша ушла на кухню — разогревать ужин и пристраивать нежные цветы в вазу. — Они такие красивые! Спасибо! Маша, с легкой рассеянной улыбкой сосредоточенно что-от искала в холодильнике, думая о том, что их брак выдержал поверку расстоянием, а вскоре будет проверяться на прочность недосыпами, коликами и режущимися зубками. Перемены радовали и пугали одновременно, но к пониманию, что скоро все изменится, добавилось сожаление — почему она раньше не решилась на еще одного малыша? Конечно, Дима по-своему любил ее Костика и Злату, но свой, родной ребенок — совсем другие эмоции и степень ответственности. «Интересно, а старшие будут ревновать? Злата, наверное, нет, а вот Костик…» — доставая продукты и сервируя стол, Маша улыбалась своим мыслям. Она надеялась, что дети воспримут новость о пополнении в семье без ревности, но заранее готовилась именно к такому сценарию и мысленно настроилась на разговор по душам. Чувствуя себя гостем в собственном доме, Дмитрий оставил подарки в кухне-столовой на журнальном столике, потом прошел в ванную, чтобы тщательно вымыть руки. Он всегда так делал, пару минут наедине с собой помогали перейти с рабочего настроения на домашнее, отвлечься от окружающих проблем и настроиться на общение с любимой женой. Между ними что-то изменилось, но что — он никак не мог понять. То ли сказались полгода, которые он безвылазно торчал в Москве, с головой уйдя в новый проект, то ли его частое общение с молодыми сексапильными брюнетками — девушки сопровождали его на разных встречах и мероприятиях, поначалу они менялись, но вот уже пару месяцев рядом с ним была одна весьма красивая и неглупая девушка. Представили ее как Кристину, настоящим именем он не интересовался, услуги оплачивал щедро, включая ночное время. Виноватым себя перед Машей не считал, потому что в его кругах так поступали буквально все — любили жен и детей, но не отказывали себе в удовольствии провести время с красивой спутницей, добавляя тем самым очков в глазах бизнес-партнеров. Негласные правила — где жить, с кем и куда ездить отдыхать, на чем ездить, как одеваться и в какие рестораны ходить все еще существовали, и по возможности он старался соответствовать, ориентируясь сначала на них, а потом уже на личные предпочтения. Отголоски девяностых ощущались как никогда явно, и Луганский чаще всего думал о том, что так устроена его профессия, его бизнес — с множеством условностей, правил. Наличие спутниц или спутницы было обязательным, если бы он перестал пользоваться услугами эскортниц, то безусловно возникли бы ненужные вопросы, а еще хуже слухи. Никаких романтических чувств к девушкам в целом и Кристине в частности он не питал, относясь скорее как к дорогому красивому аксессуару, типа авто представительского класса или возможности отдыхать на лучших заграничных курортах несколько раз в год. «Главное, чтобы об этом не узнала Маша. Все остальное — мелочи», — мысленно произнес Дима, обращаясь к своему отражению в зеркале. Для него это не считалось изменой, но Маша могла все расценить иначе, поставив тем самым под угрозу их стабильный брак. А этого ему совсем не хотелось. — Дим, все готово! Иди ужинать! Улыбнувшись призыву любимой женщины, вышел из ванной и направился на ароматные запахи. Даже если бы ему совсем не хотелось есть, то не пришло бы в голову отказаться — приятно, когда о тебе заботятся и готовят вкусную еду, ожидая твоего приезда. Стол, сервированный для него одного, выглядел как всегда аппетитно. Маша ограничилась чашкой зеленого чая, надеясь, что отеки наутро обойдут ее стороной. — Ну, как там Москва? — Стоит. Хорошеет день ото дня. Но наш родной город — вне всякой конкуренции. — Лондон тоже красивый, но Петербург гораздо лучше. Роднее. — Как там дети? — Нормально. Заболтали меня оба, — Маша с улыбкой отмахнулась. — Но ты же и сам знаешь, созваниваетесь постоянно, их учебу ты тоже отслеживаешь. — Да, но это другое… Давай как-нибудь вместе слетаем, а? Давно не ездили вдвоем. — Ну да, можно. Посмотрим, как дальше дела пойдут, — без особого энтузиазма отозвалась Маша. Она с умилением смотрела на то, как муж с аппетитом ест салат и рыбу, осознавая в полной мере, как ей этого не хватало. — У меня для тебя тоже есть подарок. — Да? И что же там? — Сначала доешь. — А я уже все, — Дима продемонстрировал пустую тарелку и стал убирать со стола. — Как же хорошо дома… Осточертела эта работа, но у нас последний, завершающий этап проекта… — Надолго? — Месяца два, три — максимум. — А ты не сможешь работать отсюда? — Машенька, мы это уже обсуждали. Увы, никак, — Луганский с виноватым выражением лица отошел от посудомоечной машины, обнял Машу за плечи и, склонившись, поцеловал за ушком, а потом чуть ниже, в шею. — Чай будешь? Или кофе? — вывернувшись из объятий и почему-то ужасно нервничая, Маша посмотрела на мужа снизу вверх. Неожиданно для самой себя она решилась, что расскажет обо всем прямо сейчас. Дальше тянуть было глупо, к тому же, если Дима собирался еще два-три месяца провести в Москве, плюс непредвиденные обстоятельства… То вполне мог вернуться обратно в Питер чуть ли не к самим родам, а такого поворота событий она все же не хотела. — У тебя чай? Зеленый? Я тоже буду. И сам себе налью. Ты кажется обещала какой-то подарок? — Сейчас приду. Оставив Диму разбираться с чаем самостоятельно, она ушла в спальню, достала заветную коробочку, добавила в нее то, что привезла из Лондона, снова аккуратно закрыла коробочку и выдохнула, неожиданно успокоилась. Ничего плохого Диме она сообщать не собирается, свое молчание объяснит, и если он захочет ее услышать, то услышит и не станет осуждать. А если нет — то она справится со всем сама, на этот счет даже сомнений не возникало. — Открывай. Бежевая коробочка, перевязанная белой ленточкой, давно ждала своего часа. Луганский, ничего не подозревая, открыл ее и замер. Сложенная лента из снимков УЗИ прикрывала симпатичную голубую соску и такие же нежно-голубые пинетки. Осторожно достав бумажку, перевел взгляд на детские вещи, потом на замершую напротив Машу. Она так и не села за стол, стояла и ждала его реакции. Решения, какой дальше будет их жизнь. — У нас будет ребенок. — Машенька… А какой срок? — шокированный и обрадованный Дима смотрел на Машу с нескрываемым обожанием. Он мечтал это услышать и вот, это случилось. Но тут же озадаченно, совсем как и Альбина ранее, попытался рассмотреть визуальные признаки беременности. — Я сама узнала не так давно. Срок — восемнадцать недель. Четыре с половиной месяца. Сначала была задержка, я за работой не заметила, потом появился токсикоз, я сделала тест и сразу пошла к врачу. На учет встала, все нужные витамины принимаю. — И ты молчала? Любимая, неужели ты думала… Сомневалась… — Я не знала, как сказать. И боялась тебя отвлекать от работы. Важный проект, — смущенно пожав плечами, Маша снова посмотрела на черно-белый снимок. — Через две недели нужно будет снова на УЗИ, если сможешь, пойдем вместе? — Машенька, ну о чем ты говоришь. Конечно пойдем. И вообще, какая может быть теперь работа? — постепенно свыкаясь с мыслью, что он станет отцом, Луганский притянул Машу к себе и усадил на колени. — Прости, что так все получилось. Я все быстро закончу и вернусь. Несколько дней всего, хорошо? — Дим, ну я же как-то справлялась в одиночестве все это время. Я понимаю, что твой бизнес — это важно. — Отвыкай быть настолько самостоятельной, Машенька. Ты замужем, поняла меня? И семья для меня тоже очень важна. — Поняла, — с улыбкой подтвердила Маша и неожиданно зевнула. Облегчение от того, как прошел разговор, смешалось с усталостью и ей больше всего хотелось лечь и заснуть. — Тебе… вам пора спать. — А подарки? Ты же привез что-то, я видела, — шутливое сопротивление Дима быстро прекратил так, как мог в данный момент — подхватил Машу поудобнее и понес в спальню. — Дим, ну так не честно! — Посмотришь завтра. Учти, теперь все только по режиму, с нормальным сном и полезным питанием. — Не знала, что ты такой строгий. — Еще какой, — закивал с важным видом Луганский и сгрузил ценную ношу на постель. — Я в душ и тоже, пожалуй, спать. Маша еще какое-то время полежала, улыбаясь — разговором она осталась довольна, ее страхи и опасения не подтвердились. Дима не выразил подозрений, что ребенок может быть не его, и вроде бы даже не обиделся на ее молчание. А объяснять, что ей попросту не хотелось лишнего внимания, настойчивой заботы и контроля она не стала, чтобы не портить радость от важного события. Они успеют поговорить и потом, обсудить разные вопросы касаемые ребенка, и ее работы, и всего остального. Главное, что у малыша будет заботливый отец, который вернется гораздо быстрее из своей затянувшейся командировки. Почему-то в этом она поверила Диме — тот не разбрасывался словами и чаще всего делал именно так, как пообещал. Вернулся Дима в своем любимом халате, все с той же радостно-растерянной улыбкой. — А кто будет, мальчик? — Да, пообещали маленького хорошенького мальчика. — Хотя, какая разница, лишь бы был здоровый. Или ты хотела девочку? — Я не думала, кого хочу больше. — А может потом и девочку, а? — Дим, — шутливо стукнув мужа по плечу, Маша рассмеялась и полезла в комод за пижамой. — Давай сначала одного родим, а потом будет видно. — Как скажешь. Но я готов, учти это на будущее. — Ночами будешь вставать ты, договорились. Вернувшись из душа, Маша устроилась на своей половине кровати, поцеловала мужа перед сном, завернулась в одеяло и сразу же заснула. А вот Дмитрий, ошарашенный такими приятными новостями, долго лежал, рассматривая потолок, даже не собираясь засыпать. Он представлял, как все будет и не мог поверить, что происходящее реально. К тому же он представил, как Маша будет ходить на работу и испытал еще большее недовольство, граничащее со страхом — а если что-то произойдет, не дай Бог? Если раньше он боялся только за любимую женщину, то сейчас шла речь еще и о малыше, а рисковать двумя любимыми людьми не хотелось. Маша спала рядом с мужем, умиротворенная и чему-то едва улыбающаяся сквозь сон, не представляя, какой разговор ее ждет утром. А Луганский еще пару часов обдумывал, какие аргументы привести, чтобы Маша наконец-то согласилась и ушла со своего обожаемого следствия.

***

Утром в парке было гораздо меньше людей, чем думал Владимир. Глядя на то, как мальчишки чуть ли не лежа на асфальте, старательно рисуют мелками, он с умилением улыбнулся — ему нравилось проводить время с детьми. Близнецы с высунутыми языками пытались изобразить что-то, похожее на дом со съехавшей крышей, а Вася, выбрав кусочек асфальта чуть в стороне рисовал одного из обожаемых динозавров. Велосипеды остались припаркованными у скамейки, на которые присели Володя с Есенией. Она приехала, как и договаривались, но ее внешний вид Винокурова слегка насторожил — слишком откровенным был наряд. Спортивные облегающие легинсы бежевого цвета только подчеркивали бедра и упругие ягодицы, а под топом, таким же облегающим и выглядевшим, скорее как вторая кожа, не было нижнего белья. Женина сестра явно, недвусмысленно с ним флиртовала, но воспринималось это не как приятное легкое общение с легким эротическим подтекстом, а как раздражающая глупость избалованной двадцатилетней дурочки. Никак иначе Володя Есению не воспринимал, а она этого в упор не замечала, продолжая, как ей самой казалось, успешное обольщение. Нет, девушка выглядела бесспорно эффектно — собрала рыжие волосы в высокий хвост, заплела причудливую косу, модно и стильно оделась, фигура и миловидное личико — все было при ней. Кроме совести и воспитания. — Пап, смотри! Это почти велоцираптор! — Ага, здорово получается, Вась. Мальчик с довольной улыбкой взял желтый мелок и вернулся к своему занятию. Есения, ушедшая за кофе, вернулась быстро, с двумя стаканчиками в картонной подставке. — Думала, надолго застряну в очереди. Сказала, что меня дети ждут… — смущенно призналась она и села на скамейку рядом с Володей, приняв максимально эффектную позу, чтобы бедра казались стройнее, а ноги длиннее. Тот забрал свой стаканчик с кофе и отвлекся на детей — Елисею наскучило рисование, он достал из кармана ветровки бутылочку с мыльными пузырями и активно ею тряс, случайно встав на рисунок Тимофея. Тот не стерпел такое отношение к своему произведению и оттолкнул брата. — Тимош, не толкай брата! Елисей, совсем не обидевшийся, пошел приставать к Васе, чтобы тот посмотрел, какие у него красивые получаются пузыри: — Вася-я! Смотри! — Спасибо за кофе, — Володя кивнул свояченице. Она пила свой кофе и поглядывала на него, от и дело улыбаясь, но пыталась это скрыть, делая вид, что смотрит на племянников. — Да не за что. Кофейня сетевая, но правда хорошая. Там столько сиропов разных, десертов… Пышки с глазурью очень вкусные, — Есения облизнула губы. Как будто между делом стряхнула с его плеча невидимую соринку. — Есень, зачем ты все это делаешь? — поинтересовался Винокуров, решив не ходить вокруг да около. Неизвестно, что выдаст Есения, проще расставить все точки над нужными буквами сразу. Он чувствовал к себе ее интерес, в глубине души надеясь, что флиртует девушка по-привычке, не имея особенных планов именно на него. — Ну как, ты муж моей сестры, я люблю племянников, мне приятно провести с вами время… — Есения сделала максимально наивное лицо. — Именно, что я муж твоей сестры. И я очень люблю свою семью. Понимаешь? Хотя, нет, ты ничего не понимаешь, раз позволяешь себе это. В голос Винокурова звучало раздражение пополам с отвращением — он давно не смотрел на других женщин, только на любимую жену. И в этом не было никакой позы или нарочитости — ему просто нравилась Женя, а остальные казались слишком не такими. Хотя безусловно, отстраненно он мог оценить женскую красоту, но не более. И если раньше какие-то намеки он просто пропускал мимо глаз и ушей, делая ссылку на возраст Есении, то сейчас все встало на свои места. — Никогда не думала, что ты такой правильный зануда, — Есения выбросила в урну пустой стаканчик из-под кофе и присела на корточки, чтобы завязать шнурки на идеально белоснежных кроссовках, купленных специально для сегодняшней прогулки. — Не поверю, что тебе не хочется внимания и любви. Винокуров усмехнулся. — Внимания и любви я получаю достаточно, поверь. Есения присела рядом, но с нарочито обиженным видом и подальше, чем до этого. — Я не понимаю, что тебе не нравится. По-моему, я гораздо привлекательнее и моложе. — Есень, этот разговор неприятен мне и унижает тебя. Можешь ехать домой или по делам, куда тебе нужно. Мы справимся сами. — Ну, как знаешь. Есения попрощалась с мальчишками, которые совсем не расстроились от ее ухода — они все равно больше любили деда и его жену Наташу, — и ушла. Пожалев, что не захватил с собой сигареты, Винокуров усмехнулся и потер лицо. Женина сестра казалась ему не такой глупой, и он надеялся, что теперь она не придумает что-то еще. Она вполне могла устроить скандал, заявив, что он до нее домогался, устав от вечно беременной жены и однообразия в семейной постели. И ему придется в таком случае оправдываться, что-то отвечать на изначально мерзкие обвинения. Святым Владимир не был, но четко понимал для себя, что ему важно по-настоящему — крепкая семья, и счастливая жена, которая при малейшем его походе налево все поймет. Что такое Женькина интуиция он прекрасно знал. «Идиотка… Вот и что теперь с этим делать?», — вариант о том, чтобы признаться Жене он тут же отмел. Никаких стрессов в ее положении, ни сейчас, ни потом, когда родится дочка. А вот поговорить по-мужски с Анатолием Петровичем казалось лучшим вариантом, или с Наташей. По крайней мере, они могли бы подействовать на дочь и уберечь ее от ошибок. Которые Есения, не привыкшая к отказам, вполне могла натворить. — Мальчишки, а пойдемте на качелях кататься и на горках лазить? — предложил Володя, заметив, что близнецам уже наскучило рисование и выдувание мыльных пузырей. — Пойдем! — заголосили близнецы. Вася согласно закивал, поднялся с корточек и вытер грязные ладошки о прогулочные штаны. Мелки, пузыри и всякую мелочевку распихал по карманам, проверил, не оставлены ли вещи и запоздало заметил рюкзачки на спинах близнецов. — Далеко не уезжать, — предупредив младших и усадив их на велосипеды, Винокуров проверил, чтобы старший взял свой велосипед и все вместе направились в сторону детской площадки.