Обними меня крепче

— Лёш, разговор не займёт много времени, но тебе нужно отвечать честно. Хорошо? — диалог с ним начинает Анна. Она говорит спокойно и неторопливо, пытается показать мальчику, что ему нечего опасаться или бояться. Ребёнок с неохотой кивает в ответ на эту фразу. — Отлично… — теперь на него смотрит Николай. — Можешь рассказать про своего отца? Игорь успокаивающе проводит рукой по спине Лёши. Тот облизывает губки и начинает говорить: — Ну… Я не люблю его. Совсем. Он дома часто долго не появляется, а если приходит, он… странный. Лиза боится его. — Он делает что-то плохое? — Да вы и так знаете, — мальчишка заламывает пальцы, потому что сидеть, не шевелясь, оказывается тяжело. — В том-то и дело, Лёш, что мы не знаем, — пытается объяснить следователь. — Точнее знаем, но очень мало. Нужно составить полную картину того, что делал твой отец, как он себя вёл. В конце концов, как исполнял свои родительские обязанности. Нам необходимо понять, какой он человек. — Хреновый, — шепчет себе под нос мальчик. Видимо, это услышал только Игорь, потому что он как-то замирает, и Лёша это чувствует. — Что? — переспрашивает Николай. — Ну наркотики он принимает, — ребёнок говорит негромко, но, кажется, немного недовольно. С неохотой. Как будто признавать не хочет то, что сейчас сказал. — Так, — Николай слегка удивляется. — Откуда ты знаешь это? — Видел. — Видел, как он делает это? — Да, что непонятного! — Лёша злится. Ему не нравится здесь находиться, не нравится всё это рассказывать. Почему взрослые задают такие глупые вопросы, на которые ответы и так ясны? Чтобы вывести его ещё сильнее? — Успокойся, — говорит ему Игорь. Не грубо, а как-то обычно. — Нам просто важно знать как можно больше. Ребёнок глубоко выдыхает. Им нужно знать больше. Им нужно знать всё. В мельчайших подробностях. Лёша не глупый, он понимает, почему это важно. Его отец — мудак, ужаснейший человек, которого нужно посадить за решётку лет на двадцать. И мальчику хочется этого, всей душой хочется. Но он не хочет вспоминать всё то, что происходило последние пару лет. Лёша вообще не пытается вспоминать что-то кроме того времени, когда мама была рядом. И они были только вдвоём. Без отца. Тогда было в тысячу раз лучше, чем сейчас. Другие воспоминания навевают ужасные мысли. Из-за них начинаются тошнота и головокружение, а Лёша ненавидит эти ощущения. Но, видимо, сейчас ему придётся почувствовать всё это снова. — Обычно он употреблял по вечерам, — ребёнок начинает говорить очень медленно, задерживая дыхание. — А ночью мог уйти куда-то… Долго не возвращался. Всегда через нос вдыхал, я не видел, чтобы он кололся. Он всегда как-то… добрее становился. Ну, когда под наркотиками был. А когда не был, орал, ругался… побить мог. Страшным был. — Лёш, а откуда ты знаешь, что он принимал именно наркотики? — вдруг спрашивает Анна. — В школе нам про них рассказывали, — Лёша отмахивается. — Только я не понимаю, почему все про шприцы говорят, он… он только через нос вдыхал, — мальчик чуть медлит. — Когда я был младше и не знал что это, думал… думал, это лекарства какие-то. И что папа так лечится. Ну, ему плохо после смерти мамы было. Очень... А когда нам стали картинки в школе показывать и рассказывать про наркоманию, я понял, что ошибался. И понял, что мы в дерьме. На секунду Лёша думает, что ему сделают замечание из-за ругательства, но все взрослые молчат. Даже психолог. Только смотрят как-то странно, с огромным спектром разнообразных эмоций, которые мальчик разобрать не в силах. Лёше становится не очень комфортно, но он не может просто уйти отсюда. — Он всегда таким был? Всегда принимал? Или это после какого-то момента началось? Ребёнок облизывает пересохшие губы, чувствует, как дрожат кончики пальцев. Ему становится плохо и душно. Лёша слегка расстёгивает замок спортивной кофты, но это не помогает избавиться от ощущения удушья. — Сколько я себя помню, он всегда легко выходил из себя. Вспыльчивый очень был. На маму иногда кричал… ну, это я когда совсем маленький был. Я не помню его тогда. Редко видел. Но с мамой они ссорились часто, а потом… Я… я не знаю, вроде бы, она хотела подавать на развод, но узнала о беременности. Он не позволил ей уйти. И меня ещё тогда побил сильно… Сказал, что я тоже никогда не уйду. Лёша не хочет смотреть на следователя и психолога, поэтому переводит взгляд на Игоря. Он сожалеет. В его глазах нескончаемая грусть, но губы сжаты в тонкую полоску. «Я бы никогда не ударил тебя. Я… просто на твоего отца взбесился, когда увидел всё это…» Лёша вспоминает, что говорил ему Игорь вечером. Если человек, который видит мальчика второй раз в жизни говорит это, значит, всё настолько хреново? — У меня до сих пор от него синяки остались… — думая о шрамах, говорит мальчик. — Нам нужно будет снять их на камеру, чтобы привлечь к делу как доказательство, — замечает Николай. — Ладно… — Лёше уже всё равно, что от него надо и зачем. Поднимается паника. Голова идёт кругом, начинает болеть, а со лба стекает пот. Усидеть на месте становится ещё более тяжело, чем раньше. — А потом мама заболела. Ей было очень плохо, в больницу её увезли, она там родила и… умерла, — ребёнок поджимает губу, быстро вытирает слезу, которая так некстати скатилась по щеке. — Я… я щас… Мальчик чувствует, как на плечо опускается рука, мягко разминает его. Игорь подаёт стакан с водой. — Малыш, попей. Лёша ничего не говорит насчёт «малыша», просто опустошает целый стакан и продолжает говорить. — А потом начался ад. Он очень много пил, я пытался о Лизе заботиться. Кормил её, переодевал, купал, спать укладывал. Памперсы научился менять. А его рядом не было, — мальчик говорит это с бо́льшей ненавистью, сквозь зубы и остатки слёз. — Ничего не делал, только деньги пропивал. А потом эти наркотики начались… Лизу настолько сильно напугал, что она говорить перестала... — прерывается, почувствовав рвотный позыв. — Можно я выйду? — Куда? — интересуется психолог. — В окно, — мальчик молчит пару секунд, а потом нервно бросает: — Да в туалет, я умыться хочу! — Иди, конечно. Лёша почти вылетает из кабинета, бросает взгляд на Петю с Лизой, что сидят недалеко. Рядом с ними находится какая-то женщина с яркими волосами, она разговаривает с сестрёнкой. У Лизы в руках вроде бы какая-то кукла. Хазин смотрит на мальчика, замечает его плавающий взгляд, понимает — пиздец. — Лёш! Ребёнок поднимает взгляд на Игоря. — Туалет прямо по коридору. — Ага, — мальчик заторможено кивает, а потом бежит в нужном направлении. Благо, в туалете пусто. Дышать становится тяжелее. В голове крутится всё то, что Лёша говорил на протяжении последнего времени, а перед глазами мелькают картинки. Как отец заносит руку над ним для удара. Как запирает на балконе. Как кричит что-то непонятное и неразборчивое прямо в ухо, а от него воняет так, что в горле встаёт ком. Лёша понимает, что его начинает тошнить на самом деле. Он срывается к унитазу, падает перед ним на колени, обхватывает ободок дрожащими руками. Со лба стекает пот, глаза застилает пелена слёз. Мальчик снова видит картинку, на этот раз того, как его отец делает дорогу, затягиваясь порошком. А потом предлагает сыну. Сажает его за стол, намереваясь заставить принять наркотик, но перепуганный мальчик умудряется толкнуть отца, схватить на руки маленькую сестрёнку и выбежать из квартиры. Без обуви. Лёшу начинает выворачивать. Он ненавидит, когда его тошнит. А сейчас чувствует себя ещё хуже: боль в голове становится сильнее, виски покалывают, а живот скручивается при каждом позыве. Мальчик даже не слышит, как открывается дверь. — Лёш… блять, — рядом оказывается Гром. — Ну всё, всё. Ребёнок плачет в голос. — Тш-ш-ш, постарайся успокоиться. А то хуже будет. И тебя тошнить не перестанет. Лёша пытается, правда пытается. Но пока нихрена не получается. Мужчина принимается поглаживать его по спине, поднимается ладонями к мокрым волосам на затылке, перебирает и их. — Давай, малыш, знаю, что ты справишься. Тебе сейчас хреново очень сильно. Но скоро всё закончится. Правда закончится. Я обещаю тебе. Клянусь. — Всё плохо? — тихо спрашивает Петя. Мальчик также не замечает, как он заходит, но сам вопрос слышит лучше, чем первые фразы Игоря. — Да, — Гром поджимает губы. Лёша затихает, начиная расслабляться. Спазмы уходят, остаётся только дерьмовое состояние, с заплаканными глазами, заложенным носом и раскалывающейся головой. — Лёш, всё? — Гром едва касается его спины. Мальчик неопределённо ведёт плечами. Отрывает ладони от ободка, руки начинают трястись. Лёша не успевает этого испугаться. — Тихо, тихо, тихо, — его мягко подхватывают и поднимают на ноги. Лёша в панике смотрит на Петю. — Не переживай, всё закончилось, — убедительно говорит ему мужчина. — Не бойся только. Он осторожно подводит его к раковине, включает воду. Ребёнок видит себя как-то размыто, Петю — рядом. Он стоит за спиной и придерживает его. Игорь внимательно следит за ними. Хазин набирает в ладони воды. — Вытяни голову чуть-чуть. Вот молодец, — хвалит за незначительное действие. — Умничка. Петя помогает умыться, моет даже руки мальчика. Когда Лёша проводит языком по губе и чувствует воду, понимает, что у него всё пересохло. — Пить. — Сейчас принесу, — Игорь отрывается от стены и выходит из туалета. — Вот так, чистенький теперь, — Петя отрывает сухое полотенце и проводит по подбородку, убирая влагу. У губ оказывается горлышко бутылки, Лёша её держит сам, выпивает почти половину, отдаёт в руки Грома, после чего тяжело выдыхает. Опускает голову вниз, крепко сожмуривая глаза, чтобы снова не заплакать. Петя присаживается рядом на корточки: — Хэй, посмотри на меня. Лёша открывает глаза. — Ты как? В норме? — обеспокоенно спрашивает мужчина. — Ага… Да. Да, в порядке. — Умничка, — во второй раз повторяет Хазин. Дотрагивается до лба, щёк, после чего хмурится. — Горячий очень. Наверное, опять температура поднимается. — Сука, — слабо выдыхает Игорь. Лёша ежится, слегка сжимает голову в плечи. Успевает подумать, что злятся на него. Заболел так не вовремя. — Я так и знал, что вся эта идея с допросом — херня. Нужно было попробовать без него обойтись, — продолжает Гром. — Ты же знаешь, что не получилось бы, — спорит Петя. — Зато Лёша бы себя нормально чувствовал. Игорь мягко разворачивает его на себя. — Сильно плохо? Только честно скажи. — Я не знаю, — мальчик говорит правду. Испуганно. — Закончим на сегодня, — уверенно отвечает Игорь. — Больше к тебе ни с одним вопросом не подойдут. Лично за этим прослежу.

***

Следующая часть дня проходит скомканно, а проще говоря, никак. Из туалета Лёшу сразу же отводят в чей-то кабинет, мальчик даже не вдаётся в подробности, чей он. Просто ложится на диван, поджимая ноги посильнее к животу, сразу же засыпает. Просыпается уже после обеда, уставший, голодный, но выспавшийся. Чувствует себя лучше, чем утром. Сначала мальчик не понимает, где он и что происходит, но даже узнавать ответы на свои вопросы не хочется: ему так нравится просто лежать здесь. Диван мягче чем тот, который стоит у него в детской, подушка удобная, а одеяло, в которое Лёша закутался чуть ли не с головой, приятно греет. Мальчик всё же поворачивается на бок и вновь видит женщину, которую заметил раньше рядом с Петей и Лизой. Она выглядит привлекательно: стройная, красиво одетая, с ярко-красными волосами. А на руках почему-то сестрёнка лежит, сонная. Лёша узнаёт, что женщину зовут Юля и она близкая подруга Игоря и Пети уже много лет. С Лизой общий язык нашла быстро, хотя маленькая и не говорит вовсе. И последние пару часов она находится здесь: играет с девочкой и присматривает за Лёшей. Игорю с Петей пришлось отойти из-за того, что им необходимо поработать. И обсудить весь тот пиздец, который они узнали о наркомане, пойманном вчера. Мальчик перебарывает себя, вставая с дивана, а Юля укладывает Лизу на его место. Лёшу сажает за стол: большой такой, с кучей бумаг, отодвинутых в сторону. Мальчик ест рис и котлету, пьёт яблочный сок, который, по словам женщины, купил Петя. Лёше нравится Юля. Она не напирает с расспросами, больше рассказывает о себе: о работе, о журналистике, о своём блоге. Проверяет температуру мальчика, даёт необходимые лекарства и продолжает отвлекать его лёгкой беседой, от которой в груди становится как-то спокойно. Лёша расслабляется, а после обеда его снова начинает клонить в сон. Он несколько раз порывается выйти к Пете с Игорем, но его тормозит Юля. По итогу мальчик просто снова заваливается на диван, пододвигая сестрёнку поближе к стенке. Привыкли так уже спать, не впервой. Зато сразу удаётся заснуть, когда Лёша оказывается в знакомом положении, чуть ли не единственном, при котором он может чувствовать себя в безопасности. Лёша снова засыпает и не думает ни о чём. А вот Юля посматривает на побитых, в прямом и переносном смысле, детей, с жалостью на лице, а потом открывает чат с другом. Юля 15:24 Они спят. Оба Игорь 15:26 Поели? Юля 15:26 Да, почти всё съели. Лёша говорил огромное спасибо за сок Игорь 15:26 Ещё купим Юля 15:27 Игорь, всё происходящее ужасно Они буквально отсыпаются за всё это время Оба такие уставшие и испуганные Что с ними будет? Игорь 15:28 С ними будет всё хорошо. Я обещаю Мы с Петей за ними присмотрим и придумаем что-нибудь Обязательно придумаем...