Обними меня крепче

Лёша забрался на стул, поставив его около подоконника и внимательно смотрел в окно. Он это делал без перерыва уже час. Понимал — ему нужно сесть за домашнее задание, но мальчик никак не мог заставить себя сделать это. Он был особенно взволнован — соседка сказала ему, что сегодня папа должен вернуться домой с новорождённой сестрёнкой. А Лёша её очень сильно ждал. Только мальчик весьма удивился, когда к дому подъехало такси, а из него вышла та самая соседка — женщина пятидесяти с лишним лет. У тёти Марины (так её звали) на руках был какой-то свёрток, скорее всего, с ребёнком. Но Лёша знал, что все её дети, трое сыновей и младшая дочка, уже давно выросли, а один из сыновей даже осчастливил мать, сделав её бабушкой. Но внук тёти Марины точно не был настолько маленьким, чтобы находиться в свёртке. Так кто же там? Спустя две минуты в дверь позвонили, и Лёша побежал открывать её. Предварительно посмотрел в глазок, пододвинув стульчик к двери и встав на него, а затем спешно открыл дверь. — Тётя Марина? Кто это? — он тут же встал на носочки, чтобы разглядеть младенца на руках женщины. — Это твоя сестрёнка, — она ответила тихо, опускаясь на корточки, чтобы мальчик мог получше разглядеть новорождённую. — Она такая маленькая! — с восторгом проговорил Лёша. Тётя Марина улыбнулась ему и прошла в комнату. Уложила девочку на кровать, распеленала. Она действительно была совсем крохотной по сравнению с Лёшей. — Мама назвала её Лизой? Улыбка на лице тёти Марины чуть дрогнула: — Да, мама назвала её Лизой. — Как я и хотел! Малыш лёг на диван рядом с сестрёнкой, она крепко спала. Лёша рассматривал её: маленький носик, смешную пижамку на пуговичках, в которую она была одета. Мальчик осторожно погладил её по щеке, а затем пальчиком провёл по ладошке. Девочка обхватила его своими совсем маленькими пальчиками. Вовсе не сжала ладонь, но почему-то Лёша не хотел отпускать её. — А почему папа не приехал? — Папа… приедет. Чуть позже он приедет, дорогой, — тётя Марина как-то особенно нежно провела рукой по его макушке. Почему-то Лёше показалось, что она вот-вот заплачет. — Что-то случилось? — спросил ребёнок. Женщина сжала губы. — Маме было очень тяжело, когда она рожала Лизу… Тётя Марина запнулась, кажется, ей не хватало сил, чтобы сказать что-то важное. Но Лёша не глупенький мальчик, он сам всё понял. — Она умерла… — проговорил тихо ребёнок.

***

Лёша открывает глаза и резко садится на кровати. Он тяжело дышит, по лицу стекает пот. Горло сильно болит, голова почему-то тоже. Мальчик задерживает дыхание, а потом прикладывает ладони к щекам. Они очень мокрые. Видимо, он плакал. Ребёнок стирает слёзы и оборачивается в сторону. На соседней половине кровати лежит Лиза. Она свернулась в комочек и, кажется, очень крепко спит. Её ничего не беспокоит. Лёша пытается восстановить дыхание, но это тяжело сделать из-за заложенного носа. Он обнимает себя руками, сжимает губы, лишь бы не закричать. А кричать очень хочется от усталости и боли. Сердце просто разрывает в груди. Он хочет к маме. А её нет. Мальчик сидит так ещё некоторое время, потом смотрит в окно. Там очень темно, значит сейчас — ночь. Наверное, Игорь и Петя спят. Стоит попробовать дойти до кухни и налить воды. В интернете Лёша вычитал, что вода может помочь успокоиться после кошмара, поэтому каждый раз, когда ему снилось что-то нехорошее, он её пил. Ребёнок ещё раз проверяет свою сестрёнку, а потом выходит из спальни, тихо прикрывая за собой дверь. В квартире не слышно ни звука, поэтому он спокойно проходит на кухню и останавливается посередине. Как сейчас тихо достать стакан с верхней полки и налить воды? Внезапно резко включается свет, Лёша жмурит глаза и оборачивается. Сердце начинает бешено колотиться. — Ты чего, Лёш? — на пороге кухни стоит Петя. Он в обычной домашней одежде, но выглядит так, будто ещё не ложился спать. — Н-ничего. Я пойду, — голос предательски дрожит. — Стоять, — Хазин тормозит его очень мягко, просто придерживая за плечи, — ты чего? — повторяет вопрос. — Плохо что ли? — Ничего мне не плохо… — Так, ладно, — Петя ощупывает его лоб и замечает, что он горячий. — Температура снова поднялась… — вздыхает слегка. Ему не нравится тот факт, что ребёнка продолжает мучить болезнь. — Сейчас подлечим тебя… А глазки что такие красненькие? Плакал? — Хазин нежно проводит большими пальцами под глазами. — Нет, — Лёша шмыгает носом. — Сделаю вид, что поверил, — Петя внимательно смотрит на него, а потом спрашивает: — Так что случилось? Расскажешь? Я же не экстрасенс, сам догадаться не могу. — Кошмар приснился, — мальчик слегка подёргивает плечами. Ему стало не очень хорошо после этих слов. Хазин понимающе кивает. — Чай с мёдом сделать? — А? — Чай сделать? — Петя поглаживает его, чтобы привести в чувство. — Ещё раз попьёшь перед тем, как снова лечь спать. Я знаю, что после кошмаров вернуться в постель бывает трудно. Нужно жаропонижающее ещё выпить. Лёша пару раз кивает, соглашаясь с мужчиной. Ему кажется странным, что Петя просто не отправил его спать, а сейчас снова собирается готовить чай, которого Лёша в последнее время пьёт очень и очень много. — Через десять минут всё будет готово, — Петя щёлкает его по носу, заставляя на секунду приподнять губы в лёгкой улыбке. Мальчик хочет сесть на стул, но внезапно ощущает, что… он не чувствует ничего. Хазин легко подхватывает его под подмышками и, прижимая к себе, куда-то идёт. Всё это время Лёша находится в каком-то помутненном сознании, а приходит в себя только тогда, когда уже сидит на диване в зале. — Я и сам мог дойти, — он мигом смущается, притягивая ноги ближе к груди и обнимая их. — Знаю, — Петя мягким движением руки поправляет его чёлку. — А я мог тебя донести. Да и выглядел ты, честно говоря, не очень. Как будто вот-вот упадёшь. Лёша сильно сжимает губы, лишь бы на глазах не появились слёзы. Он очень устал. — Лёш… — голос раздаётся как будто из-под воды. — Сильно плохо? Мальчик неловко пожимает плечами и начинает дрожать. Холодно. — Ложись, — Петя едва надавливает на его плечи, берёт плед, накрывая ребёнка. — Точно плохо. — А где Игорь? — Лёша пытается перевести тему, чтобы всё же хотя бы не заплакать. Он и так уже плакал слишком большое количество раз за последнее время. Перед Игорем и Петей даже стыдно из-за этого становится. — На работе. Скоро вернётся, — Хазин поглаживает его по плечу. — А сколько времени? — Пол первого. — Ночи? — Лёша удивляется. — Да, ночи. — Вы так допоздна работаете? — Ну, не всегда, — рассказывает Хазин. — В зависимости от того, что делаем. Сейчас Игорь только вернулся с задания, им с напарником нужно отчёт дописать. — А… — Лёша кивает, а затем потеплее укутывается в одеяло. Петя замечает это и мягко улыбается ему, стараясь убедить, что переживать не о чем. — Я отойду ненадолго. Приготовлю нужные лекарства и чай сделаю. — Хорошо… Петя, только… — мальчик мнётся и не может спросить что-то. — Да? — Включи свет… Пожалуйста. В темноте лежать одному страшновато. — Конечно, — Хазин кивает и встаёт с корточек. Настраивает в зале неяркий свет, чтобы было светло, но не слишком сильно, дабы по глазам не давало. — Так пойдёт? — Угу, спасибо большое, — Лёша наконец затихает. — Если что-то будет нужно, я рядом. Мальчик прикрывает глаза и проваливается в какое-то непонятное состояние. Ему то жарко, то холодно, он чувствует боль в горле и голове. Тело немного знобит, но это всё Лёша ощущает где-то на задворках сознания. В какой-то момент очень и очень отдалённо слышит голоса, как будто это происходит в его голове или во сне: — У нас почему ребёнок в зале лежит? — Плохо ему. Сейчас чаем напою и снова нужно на кровать уложить. — Плохо? Мальчик дёргается, когда его лба касается твёрдая и холодная с улицы ладонь. — Тш-ш-ш… Это же я, малыш, меня не стоит бояться. Лёша приоткрывает глаза и видит перед собой Игоря. Он выглядит достаточно уставшим, на губе какая-то большая рана. Мальчик рассматривает его некоторое время, поджимает губы. Затем, когда приходит в себя, осторожно указывает на рану. — Это? — Так, пустяки. Ничего серьёзного, не переживай, — заверяет его Игорь. В зал входит Петя. — Лёш, нужно таблетки выпить и чай. Потом ты снова сможешь поспать. Мальчик кивает и начинает привставать, Игорь тут же помогает ему, видя, что тот слишком болезненно реагирует на всё происходящее и ему тяжело сделать даже базовые действия. — Справишься сам? — Хазин осторожно отдаёт мальчику кружку. — А я пока этому чуду в перьях помогу. — Что это я чудо в перьях? — усмехается Игорь. — Я думал, это Серый. — Ага, просто Серый не возвращается в час ночи побитым домой. — А Серый и следователем не работает. — Просил же тебя, аккуратнее. Что ж ты так любишь лицо своё всяким гадам подставлять? — Гром уже сел на диван рядом с Лёшей, а Петя стоит рядом, наливая на ватку перекись водорода. — А почему бы такое красивое лицо не подставить каким-нибудь гадам? Хазин смеётся с этих слов, наклоняется вперёд и начинает прикладывать ватку к ранке на губе. Лёша наблюдает за этой картиной и замечает, какими глазами Игорь смотрит на Петю. В них читается забота, благодарность и безграничная любовь. Отец так никогда не смотрел на маму. Воспоминания о ней снова встают поперёк горла. Лёша не подходит для этого места. Он и Лиза здесь всегда будут лишними. Сейчас они занимают кровать Пети и Игоря, из-за чего они спят здесь, в зале, на не самом удобном диване (хотя он в разы лучше того, что был у Лёши с Лизой). Они едят их еду, да и просто заставляют их тратить на себя время. Даже сейчас, когда мальчик сидит здесь с этой большой кружкой чая, он мешает Игорю и Пете. Просто своим присутствием мешает. Ребёнок тяжело сглатывает и спешно допивает чай, хотя его хотелось бы растянуть на какое-то время. Да и пить быстро тяжело — горло-то болит. Лёша вытирает ладонью губы, ставит чашку на тумбочку и встаёт с места. — Спасибо, я пойду, — разворачивается и уходит, не замечая удивлённых взглядов мужчин. — Это что такое было? — спрашивает Игорь у Пети. — Не знаю, — тот пожимает плечами. Гром вздыхает. — Похоже, он нам опять что-то недоговаривает. — Он и не должен говорить, просто… — Хазин не заканчивает свою мысль. — Что у этого ребёнка на уме? — Предлагаю просто пойти и спросить, — Игорь встаёт с дивана. — Нельзя так резко! — Петя хватает его за воротник футболки и привстаёт на носочки, удерживая мужчину. В голове уже нарисовались страшные картины, где Игорь действительно просто прямо задаёт вопросы ребёнку, которые лучше вообще не озвучивать. Когда он будет говорить совершенно без утайки, наплевав на детские чувства и травмы. — Да ладно, Петь. Я просто посмотрю действительно ли он лёг в кровать и всё, — заверяет его Гром. Хазин хмуро смотрит в ответ. — Лишнего только ничего не скажи. — Не скажу, — Игорь быстро целует его в губы и подходит к спальне. Прислушивается, открывает дверь и тихо заходит внутрь. Лиза лежит очень близко к краю кровати, который мужчины обложили подушками на всякий случай, чтобы она не упала. Несмотря на это, Игорь подходит к ней, осторожно приподнимает и укладывает подальше от края. Лиза не просыпается, только сжимается посильнее. Гром подходит к другому краю кровати, видит, что Лёша закрылся одеялом с головой. Игорь обдумывает что-то пару секунд, а затем решает просто тихо сказать: — Послушай, Лёш, вижу у тебя сегодня не самый лучший день, — Гром говорит это шёпотом. Мягко поглаживает мальчика по спине через одеяло. — Это нормально. Иногда нам хочется злиться или побыть одному — я тебя правда понимаю прекрасно… Просто мы с Петей не поняли, что случилось сейчас. Почему ты так быстро ушёл и ничего нам не сказал. Мы переживаем за тебя. Но если ты сейчас просто хочешь отдохнуть один — всё нормально. Можешь не отвечать ничего, просто знай, что мы с Петей всегда рядом, чтобы помочь тебе или выслушать тебя. В любое время дня и ночи. Игорь затихает, а Лёша прикусывает губу, лишь бы не зарыдать. Совсем скоро их не будет. Они опять останутся с Лизой только вдвоём. В богом забытом, никому не нужном детском доме. Гром сидит ещё немного, но, так и не дождавшись ответа, выходит из комнаты. — Ну что? — Петя негромко интересуется у него. За то время, пока Игоря не было, он успел разложить и застелить диван. — Ничего. Прикидывается спящим. Но он действительно очень сильно выдохся за день. — Бедный ребёнок, — вздыхает Хазин. — Да… Игорь отходит в душ, моется достаточно быстро, а потом наконец ложится под одеяло после тяжёлого рабочего дня. Петя ещё не спит, а когда Гром оказывается рядом, он тянется к нему, перекидывая ногу через торс и устраиваясь у мужчины на груди. Игорь обнимает его, поглаживает плечо большим пальцем, второй ладонью придерживает лицо и мягко размашисто целует — весь день хотел сделать это. Игорь любит Петю. Пиздец как любит. Тот ему смог доказать, что обычные поцелуи могут быть во много раз интимнее секса, и показал настоящую любовь. — Петь? — М? — тот уже прикрыл глаза, намереваясь заснуть. — Ты бы хотел детей? — Мы это уже обсуждали, Горь. Гром поджимает губы. Когда Петя переходит на такое прозвище, значит, говорит он максимально серьёзно. — Знаю… Но сейчас другие обстоятельства. — Я хочу детей. Да, — не спеша отвечает Хазин. — Пару лет назад не хотел, мы ещё слишком молоды были. Но теперь всё по-другому. У нас есть деньги, есть хорошая квартира. Мы живём в центре, тут рядом и школа, и детский сад, и площадки разные… Времени только мало. Но, думаю, в случае чего Фёдор Иванович сделает так, чтобы мы хоть иногда освобождались пораньше. Или один из нас. — Да… Думаешь, мы справимся? Петя молчит. — Ты сейчас говоришь об опеке над Лёшей и Лизой, — Хазин не спрашивает — ставит перед фактом. А Игорь ничего и не добавляет. И так всё понятно. — Я просто не хочу быть таким, как мой отец. — Петь, ты никоем образом не похож на своего отца, — Игорь говорит достаточно громко. Он знает о том, какой тот мудак, и по сравнению с Петей… Нет, Петя совершенно не похож на него. — Да даже сейчас, то непродолжительное время, которое они у нас… Ты с ними чуток, добр, нежен. Нет, Петь. Ты вообще не похож на своего отца. Хазин слегка улыбается. Ему было важно это услышать. — Думаешь, мы справимся? — Во всяком случае с нами — это получше, чем в детском доме. Да, Серый сделал из нашего главного детдома шикарное здание, но… Внутри он же никак не поменялся. Помнишь все эти истории Серого и Волче о своём детстве и юношестве? Эти издевательства со стороны воспитателей и других сирот? Это никуда не делось. А эти дети натерпелись слишком много, чтобы ещё терпеть всё то, что происходит в детском доме… — Ты прав, Горь… — Петя сильнее к нему прижимается. — Теперь мы станем папами? Игорь покусывает губы, пожимает плечами. — Может быть?