Любовь, предначертанная судьбой

Он знает плохие дни. Плохие дни застают его врасплох. Они заставляют его не доверять хорошим дням, потому что, вероятно, что-то скрывается через двадцать четыре часа

© Мелина Маркетта

*** Утро началось беспокойно и день не предвещал ничего хорошего. Мрачные тучи застилали небо, не давая и шанса пробиться солнцу. Ужасная погода в купе с плохим самочувствием Наши, заставляли думать о том, что день явно не задался, а настроение приобретало окраску, максимально подходящую дождливой погоде. Плохое самочувствие дочери заставило Люси задержаться дома, повременив с поездкой на работу. Девушка сделала для дочки горячий чай с мëдом, и дала указание смиренно лежать под одеялом, что было для неугомонной малышки крайне сложно. Любая болезнь Наши отражалась на девушке шквалом беспокойства, в перемешку с жуткой тревогой и стрессом. Будто считывания все эмоции ребенка, Люси чувствовала себя дурно, каждый раз выбирая переключить внимание с работы на здоровье своего чада. Дверь в обитель Хартфилии с грохотом открылась, оповещая приход врача, вслед за которым в помещение вошёл и глава семейства. Остановившись в дверном проёме, Джуд Хартфидий устремил свой взгляд в сторону дочери. Каждый недуг Наши заставлял старика переживать, иногда даже чересчур сильно. Как и сегодня. В общем, Наши всегда пытались уберечь от всего, но иногда это было слишком непосильной задачей. — Наконец-таки вы приехали, Полюшка! — розоволосая женщина устремила недовольный взгляд на Люсьену, явно призывая отложить все разговоры на потом и начать осмотр ребёнка. Полюшка — личный лечащий врач семейства Хартфилиев, которая не любила людей, но не смотря на это помогала им с чуткостью и должным профессионалу вниманием. Она была строга, иногда груба в своих высказываниях, но свою работу выполняла всегда идеально. Люси частенько попадала под горячую руку Полюшки, но никогда не злилась на неё и тем более не обижалась. Такой характер у неё, что уж тут поделать. — Наши у себя. Я сделала ей чай с мёдом и уложила в постель. Она уснула совсем недавно, — проторила девушка, проходя в комнату дочери. — Мамочка, — пролепетала Наши, приоткрыв глазки. Доносящийся от гостей шум заставил девочку проснуться. Она мило улыбнулась и поцеловала дедушку, который присел рядом с внучкой на маленькую кроватку, мягко приобняв. — Папа, ты можешь заразиться, — недовольно прокомментировала действия Хартфилия старшего молодая мама. На слова беспокойства Джуд лишь покачал головой и ещё сильнее прижал внучку к себе, отвечая с улыбкой на очередной детский вопрос. В такие моменты Люси с досадой вспоминала первые годы жизни Наши. Тогда отношения с Джудом были максимально натянутыми и строились лишь на холодных приветствиях и не более красочных прощаниях. Отец ни в какую не мог принять внучку, да и решения дочки тоже мало понимал. Девушка осталась одна, с ребенком, не окончив университет и не начав строить карьеру — Джуд совершенно не мог принять позицию Люси, не принимал её доводы, не хотел её слушать. Он пророчил ей успешное будущее, которое, как ему казалось на тот момент, было под угрозой. Возможно, такое отношение отца помогло Люсьене взять себя в руки: она окончила университет, пускай и взяв академический отпуск, начала работать в издательстве, постепенно погружаясь в мир журналистики. Живя в маленькой квартирке, которую ей удалось снять на заработанные деньги, она растила Наши в любви, совмещая уход за ребёнком и написание статей. Тогда ей очень помог начальник издательства, который позволил девушке работать из дома, только изредка посещая офис для некоторых собраний и конференций. Люси удалось исполнить свою самую главную мечту: открыть собственное издательство, сделать его успешным. Вместе с этим ей удалось в одиночку познать азы материнства, и как ей самой казалось, справлялась она неплохо. Наладить отношение с отцом помогло время, которое даловозможность многое переосмыслить. Сердце Хартфилия старшего оттаяло и его отношения с Наши начали постепенно обретать самые сильные любовные узы. На сегодняшний день Джуд частенько проводит время с внучкой, не чает в ней души, и это не могло не радовать молодую мать. Размышления прервались громкими указаниями Полюшками по поводу дальнейшего лечения и предварительного диагноза. Женщина ушла, оставив после себя лёгкий цветочный бриз. — Люси, я могу остаться с Наши, беги на работу, у тебя же сегодня какая-то серьезная встреча? — сказал Джуд, входя в комнату, после того как проводил врача. — Нет-нет, я останусь сегодня дома. В издательстве справятся и без меня. Тем более, я не смогу спокойно работать, буду переживать постоянно за еë состояние, — Наши заснула, поэтому это девушка проговорила шепотом, дабы не разбудить чадо. Люси действительно была важна сегодняшняя съемка, но самочувствие дочери волновало её намного больше. Мвтеринское сердце успокоились, после слов Полюшки о том, что ничего серьёзного не случилось. Оставалось лишь следовать самым базовым правилам: лечить, беречь и любить. Джуд лишь грустно улыбнулся словам дочери, попрощался и ушёл по делам, не забыв предупредить о том, что обязательно не забудет заглянуть вечером. *** — Тебе стоит относиться к моим просьбам серьезнее, Нацу, — аловолосая девушка стояла в лифте и нервно перебирала папку с документами. Её лицо выражало недовольство сложившейся ситуацией, глаза то и дело злобно стреляли в мужчину напротив, а каблук лаковых чёрных туфель отбивал незамысловатый ритм на сером полу. Эльза Скарлет, или как её называли в рабочих кругах — Эльза Алая, по совместительству личный ассистент музыкальной группы «Free Dragons», иногда задавалась вопросом: «почему я до сих пор работаю с этими идиотами?». Каждый рабочий вопрос решался на уровне детского сада, что не могло не выводить девушку из себя. — Я же четко дала понять, что сегодняшняя съёмка крайне важна. Можно же было хоть раз позаботиться о том, чтобы приехать вовремя? На слова своего ассистента Нацу лишь пожал плечами, бесхитростно улыбнулся и похлопал глазками. «Я точно в каком-то детском саду», — подумала Алая, тяжело вздохнув, и вышла из лифта. Студия издательства «LUNEWS» встретила гостей, как говорится, с распростёртыми объятьями. По всему помещению мельтешили сотрудники: кто-то тихо переговаривался о чем-то с кружкой кофе в руках, кто-то с вдумчивым лицом перебирал бумаги у большого белоснежного стола, кто-то раздавал указания, демонстративно такая пальцем к экран планшета. По всюду лежали пëстрые журналы прошлых сезонов, какие-то части стен были разрисованы незамысловатыми рисунками, а где-то висели яркие фотографии знаменитостей. Лишь большое количество разной техники указывало на то, что это и в правду студия, а не творческое детище какого-то сумасшедшего. — Уважаемые Нацу, Эльза, мы рады приветствовать вас у нас в издательстве, — к гостям подошëл мужчина в очках и чёрном накрахмаленном костюме. Его рыжие волосы были взъерошены и больше напоминали львиную гриву, нежели прическу. Локи, так зовут мужчину, является главным фоторедактором издательства «LUNEWS». Он присутствует на всех съëмках и отвечает за все фотографии, отправляющиеся на страницы выпускаемых издательством материалов. Его отличное от других чувство прекрасного заставило Хартфилию обратить на его кандидатуру особое внимание. Он поистине талантливый и выдающийся сотрудник, но иногда чересчур навязчив и разговорчив, что частенько выбешивало начальницу. — Простите нас, мы немного задержались, — пролепетала девушка, поглядывая на часы и про себя отмечая, что опоздание на час несовместимо с понятием «немного». За время работы с этими «музыкальными беспридельщиками» Эльза смогла понять лишь одно — временные рамки навсегда могут быть забыты, ведь они совершенно не соотносятся с действиями её подопечных. — Не переживайте, у нас тоже возник небольшой форсмажор, мы как раз успели его решить за время вашего отсутствия. Можно считать, что вы как раз вовремя! — улыбнувшись, приговорил Локи, приглашая гостей и команду поскорее начать съëмочный процесс. Сотрудники принялись за работу, щелчки затвора камеры заполнили пространство, а указания фотографа заставляли работников перебигать с места на место, то и дело поправляя человека в кадре и убирая ненужные декорации. Нацу никогда не любил фотосессии. Каждый раз он шëл на них, как на каторгу. Его карьера обязывала частенько присутствовать на такого рода мероприятиях, пускай и скрипя зубами, но он шëл на них, понимая, что всë это тоже часть его деятельности. Он всегда желал побыстрее закончить, чем нередко выводил из себя Эльзу. Словно капризное дитя Нацу отказывался от всяких съëмок приговаривая: «вот тебе надо, ты и иди». Не хватало лишь добавить в конце «бе-бе-бе», тогда картина была бы завершённой. Музыка — единственное что нравилось Нацу. Только песни давали ему чувствовать себя свободным. Мелодия гитарных струн успокаивала, а текста, написанные на основе душевных ран, помогали излечить душу. Если бы не Эльза, он бы никогда не дарил себя объективам профессиональных фотографов. Снимков, сделанных фанатами, как ему казалось, было достаточно для того, чтобы закрепить в памяти часть его жизни, его карьерного роста. Нацу любил фотографироваться только с ней. Каждый раз, когда она доставала телефон и включала камеру, улыбаясь и строя непонятные рожицы, он чувствовал разливающееся по всему телу тепло. Он был готов фотографироваться с ней сколько угодно, лишь бы только еë глаза не переставали искриться. Сидя на лавочке в парке и держа в руках горячий шоколад, они частенько о чëм-то болтали. На всю аллею раздавался еë громкий смех, после очередной шутки. Еë ладони, красные от холода, он грел в своих, всегда тëплых руках. Каждый раз сердце в такие моменты начинало биться чаще, стоило лишь взглянуть на её улыбку, рассыпавшиеся по лицу веснушки и выбившиеся из прически пряди золотых волос. Нацу и сам нередко доставал камеру и запечатлял на неё эти моменты, полные любви и счастья. «Стоит закончить побыстрее, а то Грей с пацанами ждать не будут. Ещё мозги потом все выклюют», — подумал Нацу и продолжил следовать указаниям фотографа, отмечая, что всë не так уж и плохо, как могло бы быть. Съëмка продвигалась довольно быстро, а это не могло не радовать.