Тыквоголовые, вперёд!

Драко чувствует себя профессором Снейпом. А ведь он всего лишь каких-то жалких сорок пять минут провёл, растолковывая малолетним тупицам азы зельеделия — те самые, что они, при должном усердии, обязаны были уже знать назубок, проучившись в Хогвартсе аж целых два месяца! Ну неужели же так сложно запомнить, что интенсивность огня под котлом имеет значение, а помешивать зелье необходимо не как Мерлин на душу положит, а в строго определённую и указанную в рецепте сторону?! Неудивительно, что каждый день в течение долгих лет имея дело с такими бестолковыми учениками (один Поттер чего стоил! А Уизел?!), Северус Снейп окончательно превратился в мрачного, желчного брюзгу. Драко с опаской трогает волосы, боясь обнаружить вместо ухоженных локонов слипшиеся сальные сосульки: вдруг самый популярный предмет шуток всех студентов тоже был следствием непосильного труда по вразумлению юных волшебных умов? Во избежание галдежа и беспорядка, которые сопутствовали каждому устроенному Поттером в этот вечер испытанию — Драко расставляет детей друг напротив друга для участия в волшебной дуэли и велит им сейчас же умолкнуть и стоять смирно. Каждому из маленьких сопляков предстоит сразиться со своим партнёром по зельям. Разумеется, и речи не идёт о том, чтобы заставить мелкую поттеровскую дочурку биться на дуэли против кузины-одиннадцатилетки. И не имеет значения, насколько шуточной будет эта чёртова дуэль. Поттер выпотрошит его внутренности и превратит обмякшее, опустевшее тело в чучело для отработки боевых заклинаний, если с головы его драгоценного «Совёнка» упадёт хотя бы один волосок. Да и юной Уизли-Грейнджер вряд ли будет интересно, если её соперницей станет такая малявка. Поразмыслив, Драко принимает единственно верное решение: — Поскольку я, в силу своего возраста и жизненного опыта, значительно сильнее любого из вас — осмелюсь выступить сразу против двоих: Лили и Роуз. Грейнджер-Уизли младшая окидывает Драко таким знакомым «грейнджеровским» взглядом, что ему становится не по себе. Некстати вспоминается третий курс, гневное «Ах ты, мерзкий таракан!» и летящий в лицо девчачий кулак. Драко инстинктивно тянется почесать переносицу. — Ура! — радуется малявка Лили. — Берегитесь, мистер Малфой! Мы с Рози покажем вам, где нарглы зимуют! Это просто так говорят, — заметив озадаченный вид Драко, объясняет девчонка. — Ну, когда хотят сказать, что сейчас «зададут перцу». Ой, ну, то есть… перца тоже по-настоящему не дают… Кстати, а я и правда знаю, где зимуют нарглы! Тётя Луна сказала, что они устраивают себе гнёзда в ветвях омелы. А вы знаете, что нужно сделать, если столкнёшься с кем-нибудь под венком омелы? Нужно поце… — Довольно, довольно! Эту любопытную историю мы непременно послушаем в следующий раз, а сейчас… — Драко останавливает маленькую трещотку, с остервенением массирует виски, чувствуя неумолимое приближение мигрени, и командует: — Палочки на изготовку! ***** Само собой, Драко, как ответственный взрослый, не показывает перевозбуждённым детишкам ничего опаснее безобидного Заклятия Щекотки, «Таранталлегры» и «Икотного Сглаза». Не хватало ещё, чтобы эта кучка визгливых пикси переломала друг другу руки-ноги! Да родители-наседки с Поттера за один-единственный синяк на теле дитятки голову снимут — и не посмотрят, что он Герой и Спаситель! Драко, разумеется, нет ни малейшего дела до проблем чёртова Поттера… — Мистер Малфой! — выдёргивает его из пропитанных желчью мыслей звонкий голосок Лили. — Папочка обещал, что Вы научите нас, как наколдовать живую змейку! Ох, священные яйца Салазара! Поттеру лучше поскорее закончить осмотр дома и вернуться, для его же собственного блага. И желательно с весёлым и довольным жизнью, целым и невредимым Скорпиусом. Иначе… ну, что «иначе» — Драко даже представлять не хочет. — Вам следует сконцентрировать все мысли на предстоящем заклинании, — объясняет он застывшим в предвкушении детям. — Необходимо представить в своей голове образ той змеи, которую вы желаете вызвать. Я не советую вам представлять кобру, удава или ядовитую гадюку, каким бы крутым вам это ни казалось, — Драко слегка передёргивает при воспоминании о волдемортовской Нагини. — Предлагаю ограничиться безобидными медянками и ужами. Итак… движение вашей руки должно с максимальной точностью имитировать движение гибкого змеиного тела, грациозно скользящего в траве. Сосредоточились? Визуализировали свою змею? Повторяем за мной: Серпенсортиа! Юные дуэлянты старательно машут палочками и выкрикивают заклинания. Комната наполняется разноцветными лентами, толстыми обувными шнурками и резиновыми шлангами. Палочка Балфура Блетчли упорно выстреливает варёными спагетти — наверняка, этот малолетний тролль уже успел проголодаться и ничего, кроме еды, визуализировать не в состоянии. Драко закатывает глаза. И с этими бестолочами его сыну приходится учиться в одном классе! Впрочем, не проходит и десяти минут, как из палочки Роуз Грейнджер-Уизли вылетает тоненькая пятнистая медянка. Близняшки Тремлетт роняют свои палочки и с душераздирающим визгом несутся к стоящим вдоль стены скамейкам, запрыгивают на одну из них и трясутся от ужаса. Ханна Кечлав, пользуясь благовидным предлогом, хватает за руку Захарию Бимиша — а тот и рад. Перепуганная змейка мечется туда-сюда, не зная, где укрыться от гомонящих двуногих чудовищ. И тут… Мерлинова срань! — Лили Поттер приседает на корточки и… шипением приманивает медянку к себе! В мгновение ока в «Зале для дуэлей» воцаряется гробовая тишина. Даже близняшки Тремлетт захлёбываются визгом и наконец смолкают. — Эй, вы слышали? — Она что — говорит на Парселтанге? — Змееязычная волшебница!!! Драко прошибает холодный пот. Если сейчас на поттеровскую малявку обрушится всеобщее презрение, как тогда, на втором курсе, на самого Поттера… Дети возбуждённо перешёптываются, поглядывая на Лили, что-то серьёзно и тихо шипящую уже совершенно успокоившейся медянке. — Круто!!! — выражает всеобщее мнение Захария Бимиш. — Держу пари, ты точно попадёшь к нам на Слизерин. — А где ты научилась говорить на Парселтанге? — Летиция Кеттеридж задаёт вопрос, который явно волнует всех. — На Парселтанге? — хлопает глазами Лили. — Что такое Парселтанг? — Ну, змеиный язык! Это язык, на котором говорил сам Салазар Слизерин! На нём почти никто не умеет разговаривать! — наперебой объясняют юные слизеринцы. — Я говорила по-змеиному? — изумляется Лили. — Ух ты, как здорово! А я и не заметила. Ну, я просто сказала этой змейке, что никому не дам её в обиду. И что она на самом деле никакая не змея, а заколдованная принцесса. Правда же, мистер Малфой? Аделаида ведь превратится в принцессу, если прекрасный принц влюбится в неё и поцелует? — Непременно, — бормочет обескураженный Драко, вытирая выступившие на лбу капельки пота. — Лучше бы тебе поторопиться, Поттер, пока я тут окончательно не тронулся рассудком. Да сколько можно бродить Мордред знает где? Пока дети, столпившись вокруг Лили и её новой питомицы, просят малышку перевести Аделаиде их горячие приветы и вопросы о змеином житье-бытье, Драко колдует «Темпус». Цифры, зависшие перед ним в воздухе, заставляют капли пота заструиться по вискам с утроенной энергией. Семь часов десять минут. Именно столько показывали часы на стене в лаборатории зелий, когда Драко покинул её, отправив Поттера на поиски их пропавших сыновей. Пользуясь тем, что дети увлечены беседой с принцессой-змеёй, Драко возвращается в лабораторию. На часах — девять вечера. — Темпус! — севшим голосом колдует Драко. Светящиеся цифры неумолимы: семь десять. И это очень, очень плохо, ибо может означать только одно: время внутри дома рассинхронизировалось с реальным временем, которое и показывает заклинание «Темпус». Все они: и Драко с Поттером, и их дети, и куча надоедливых чужих отпрысков — вляпались во что-то, о чём не имеют ни малейшего понятия, и, скорее всего, это «что-то» тесно связано с исчезновением имён Скорпиуса и Альбуса с волшебного гобелена и с тем, что их имена не отображаются на чудесной карте Поттера. ***** Гарри прочёсывает мрачный особняк сверху донизу, заглядывает в каждую комнату, в каждый шкаф, словно двое одиннадцатилетних мальчишек могли ненароком затеряться среди пыльных, поеденных молью старомодных мантий. Самые большие надежды Гарри возлагает на чердак: если бы он сам был одиннадцатилеткой — непременно захотел бы исследовать это захламлённое всякими сломанными диковинными штуковинами место. Вроде бы оно не отображалось на Карте Мародёров? Однако все надежды оказываются погребены под валяющимся на чердаке мусором: сломанными мётлами, ржавыми котлами, пустыми гнёздами докси, бутылками из-под костероста и огневиски, мешками с остатками заплесневевшего корма для гиппогрифов.* Гарри морщится: ну и вонь от этих «Наивкуснейших подушечек из самой свежей дохлой хорьчатины»! Мальчишки точно не стали бы надолго задерживаться здесь, даже ради поиска мифических сокровищ. Надпись на мешке с кормом напоминает Гарри о Малфое. О том, что тот мокрого места от него не оставит, если Гарри посмеет вернуться в подземелья без Скорпиуса Гипериона. Да и тревога за собственного невесть куда исчезнувшего сына начинает потихоньку поднимать голову. Поначалу-то Гарри пытался не поддаваться этой безжалостно грызущей душу тревоге: мало ли в таком старинном волшебном доме может быть ненаносимых на карту местечек! Он был почти уверен, что без труда отыщет незадачливых искателей приключений и докажет этому паникёру и истеричке Малфою, что вечеринка, организованная Гарри Поттером — самая безопасная и потрясающая детская вечеринка, которую только видел Магический Мир. Но… прошло уже добрых два часа с тех пор, как Гарри покинул лабораторию и совершенно белого от волнения Малфоя, а от пропавших парнишек по-прежнему — ни слуху ни духу. — Ал! Скорпиус! — в сотый, наверное, раз зовёт Гарри, усилив голос «Сонорусом». Ответом ему служит лишь тихое, зловещее шуршание: не то какой-то шальной докси запутался в складках тяжёлых бархатных портьер, не то сам этот чёртов дом тихонько посмеивается над Гарри. Гарри Джеймсом Поттером, Героем Магической Британии, победившим самого тёмного из волшебников, но не сумевшим уследить за одиннадцатилетним сынишкой и его другом. ***** Что ж, делать нечего, Малфой там уже, наверное, волосы себе повыдергал от волнения. Придётся… грёбаный ад! — придётся возвращаться в подземелье ни с чем. В конце концов, Малфой заслуживает как можно скорее узнать, что с его сыном действительно приключилось что-то, чему Гарри не может найти объяснения. Что-то, в чём не виноват никто, кроме самого Гарри, так бездумно и безответственно устроившего детский праздник в бывшей обители тёмной магии… Мерлинова святая срань, точно! Детский праздник! Через каких-нибудь четверть часа (если верить огромным напольным часам на когтистых лапах, что притаились в углу чердака) за детишками начнут приходить родители. Остаётся лишь надеяться, что Малфой справился с ролью няньки, и хотя бы остальные ребятишки целы, невредимы и довольны весело проведённым Хэллоуином.