Тыквоголовые, вперёд!

Искусно выполненные маскировочные чары спадают, повинуясь взмаху волшебной палочки, и зловещий дом Блэков предстаёт перед маленькими гостями во всей своей жуткой «красе». Даже Малфой кажется впечатлённым, хотя он-то уж наверняка повидал в своей жизни волшебные особняки и похлеще. Гарри прячет усмешку, исподтишка поглядывая на отца с сыном. Мелкий Малфёныш выглядит почти точной копией Драко в детстве: такой же тощий и белобрысый, разве что вот волосы не зализаны, как у Хорька на младших курсах, а спадают на худенькие плечи мягкими локонами. Ну и выражение лица вроде не такое надменное: серые глазищи изумлённо распахнуты, рот приоткрыт, цыплячья шейка вытянута: любуется интерьером. Ну а что? Тут и правда есть на что посмотреть, уж Гарри расстарался. Дом на Гриммо двенадцать и сам-то по себе достаточно зловещ со всеми этими затянутыми паутиной старинными люстрами, сушёными эльфийскими головами и дверными ручками в виде змей. Гарри добавил к этой «красоте» фонарики-тыквы с горящими глазами и оскаленными ртами, парочку весьма реалистично выглядящих скелетов в тёмных углах зала и гирлянды из хлопающих крыльями летучих мышей. А уж какие сюрпризы ждут детишек в бесконечных петляющих коридорах и многочисленных комнатах этого дома! Малфой (ну, тот, который Драко) поглядывает вокруг, точно коршун: не приведи Мерлин, его драгоценная деточка пострадает по вине страшного Поттера. Да ладно тебе, Хорёк, всё продумано, десять раз проверено самой Гермионой Грейнджер — министром Магического Образования, а значит, абсолютно безопасно. Не то что в их собственные школьные годы. Мерлинова седая борода, неужели и они когда-то были такими… такими маленькими, глупыми и смешными? «Я расскажу тебе, с кем стоит дружить в нашем мире, Поттер! Есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Я помогу тебе во всём разобраться»… Гарри внезапно прыскает, представив, как эти преисполненные высокомерия слова вылетают изо рта козявки вроде Скорпиуса. Неужели он, Гарри, тогда всерьёз считал Драко Малфоя своим врагом и злодеем из злодеев, по-настоящему ненавидел его и мечтал, чтобы тот уехал в Дурмстранг и свалился там с самого высокого ледника? * Глупость какая! А Малфой сильно изменился за эти… сколько там прошло лет? В сентябре, на вокзале Кингс-Кросс, когда они оба были заняты тем, что инструктировали и успокаивали встревоженных сыновей перед посадкой на Хогвартс-Экспресс, Гарри не успел толком разглядеть своего бывшего школьного «врага». Так, обменялись сухими кивками — и всё. Гарри украдкой бросает взгляд на точёный профиль, роскошные белые волосы (не то что те свалявшиеся, грязно-серые патлы летом девяносто восьмого!), безупречно сидящую мантию… Хорош, мерзавец! ***** Гарри уже несколько лет назад понял, что волшебники привлекают его гораздо больше, чем ведьмочки. Собственно, поэтому они с Джинни и расстались: Гарри посчитал нечестным удерживать её. Джинни — яркая, страстная, заводная — заслуживает того, кто будет гореть, а не еле-еле тлеть рядом с ней. И, разумеется, такой человек не замедлил отыскаться: оказалось, Виктор Крам уже давно, с самой свадьбы Билла и Флёр был очарован ею. Что ж, такова жизнь, хорошо, что получилось остаться друзьями, ведь, несмотря ни на что, Гарри с Джинни — самые близкие люди друг для друга. Бедняга Малфой — как он, должно быть, переживал, как был разбит после смерти своей супруги! Такая утрата! Гарри читал об этом три года назад в «Ежедневном Пророке». Хотел было даже послать соболезнования с совой, но так и не решился: всё-таки они с Дра… с Малфоем не друзья, и даже не приятели… А Малфой-то, похоже — прекрасный, любящий отец, вон как трясётся над своим цыплёночком, не то что его дражайший папенька Люциус! Гарри содрогается, вспоминая, как скривился от резкой боли в руке двенадцатилетний Драко, когда папаша треснул его тростью в лавке Боргина, как брызнули слёзы из серых глаз… Мерлиновы панталоны, как бы Гарри ни ненавидел тогда докучливого слизеринского гадёныша — у него, притаившегося в шкафу, сердце сжалось от сочувствия… ***** — И что дальше, мистер Поттер? — выдёргивает его из нахлынувших мыслей знакомый голос, полный тягучих гласных. — Мы так и будем стоять здесь и любоваться на результат Ваших неординарных дизайнерских потуг, или у Вас запланирована какая-то развлекательная программа? — Что? — вздрагивает Гарри. — Ах, ну да. Разумеется, мистер Малфой. Итак, ребята… «Тыквоголовые»… эмм… сейчас мы с вами выйдем в коридор… так, все за мной, держитесь вместе, не отставайте… — Аааааааа!!! — отважные «Тыквоголовые» вопят и храбро бросаются врассыпную, когда навстречу им прямо из пыльного ковра поднимается смутно знакомая фигура, словно сотканная из этой самой ковровой пыли.** Далеко им, однако, убежать не удаётся, так как все двери, ведущие в другие комнаты из этого коридора, захлопываются, и ребятня оказывается в ловушке. Захария Бимиш впопыхах сбивает подставку для зонтов — и уродливая нога тролля плюхается прямо на ногу Малфоя. Тот выдаёт нечто неподобающее высокородному волшебнику и совершенно не предназначенное для двенадцати пар любопытных детских ушей. Жуткая пыльная фигура буравит детей, выглядывающих из-за спин друг друга, пустыми глазницами, трясёт заляпанным учебником гербологии и замогильным голосом вопрошает: — Кто из вас, ничтожные невежи, посмел испортить «Тысячу магических растений и грибов»?! Все в ужасе молчат, словно воды в рот набрали, слышен только тихий перестук молочных зубов. Лили вскарабкалась на отца, точно обезьянка на пальму, и оттуда с любопытством таращится на «пыльного призрака». — Это же мадам Пинс! — хором ахают близняшки Тремлетт. — Мадам Пинс, это не мы, это — хаффлпаффцы! — Ага, точно они! — Эти обжоры вечно лопают сладости, когда учат уроки! Ничего не происходит. «Мадам Пинс» продолжает угрожающе потрясать книгой, а все двери по-прежнему заперты. — Это морок «Муки Совести», — вдруг выходит вперёд крошка-Малфой. — Он не отпустит нас, пока тот, кто испортил учебник, не признается. Я… я читал об этом в дедушкиной книге, — смутившись, добавляет он. — Окей, окей, — Роуз покидает своё укрытие и встаёт рядом со Скорпиусом. — Это я случайно опрокинула чашку с какао на учебник. Но у меня почти получилось отчистить его «Скорджифаем», и я… Ла-адно, я отработаю в библиотеке два часа, когда вернусь в школу, — вздыхает она. — Дядя Гарри, только маме — ни слова, хорошо? — Конечно, племяшка, можешь положиться на меня, — Гарри закрывает рот на воображаемый замок и выбрасывает воображаемый ключ. «Мадам Пинс» растворяется в воздухе, одна из дверей в конце коридора со скрипом открывается, и дети устремляются вперёд к приключениям. — Подумаешь, — всё ещё стуча зубами, громким шёпотом говорит товарищам Лайза Уотсон. — И ни капельки этот «Морок Совести» не страшный. Обычные дешёвые спецэффекты, как в парке аттракционов. — Впечатляет, Поттер! — хмыкает Малфой. — Что ж, я всегда догадывался, что все изгвазданные библиотечные книги в Хогвартсе — дело рук гриффиндорцев. Гарри закатывает глаза и качает головой. Не хватало ещё начать тут спорить с несносным Хорьком при детях. Столько лет прошло, а этот придурок — всё такая же заноза в заднице. Но какая же чертовски привлекательная заноза, мантикора его задери! Интересно, нравятся ли Малфою парни? Тьфу, это ещё что за мысли? Гарри сейчас совсем не до этого, ему ещё весь вечер детишек развлекать, а о занозе-Малфое он подумает как-нибудь потом, на досуге. ***** Что ж, как бы это ни было неприятно — приходится признать, что Поттер постарался на славу. Детишки с азартом гоняются верхом на мётлах за летающими ключами, протискиваются сквозь заросли дьявольских силков и устраивают настоящий концерт для слюнявого трёхголового щенка декоративного цербера. Щенок оглушительно храпит, убаюканный адской какофонией из бессмертных хитов «Гоп-Гоблинов», скрипичных экзерсисов грейнджер-уизлевской дочурки и стихов на «русалочьем» языке, которые декламирует беззубая поттеровская младшенькая. Магловские песенки в исполнении Лайзы Уотсон тоже приходятся по вкусу инфернальной собачке — она даже принимается выводить носом рулады в такт задорному мотивчику. — Ну довольно, довольно, ребята! — надрывается Поттер. — Флаффи крепко уснул, и мы можем двигаться дальше. Но не тут-то было! Каждый непременно желает продемонстрировать все свои таланты. Балфур Блетчли — троллеподобный сынок Милли Булстроуд, горланит «Балладу об Одо-герое», Дуглас Малпеппер пародирует учителей. Даже Скорпиус, отчаянно краснея, тонким голоском поёт «Сияй, сияй, маленькая звёздочка» — колыбельную, что напевала ему покойная мама. «Только бы не расплакался, только бы не расплакался», — Драко даже не замечает, как принимается заламывать пальцы. И лишь поттеровский Альбус — хозяин вечеринки, набычившись, стоит в сторонке, не принимая участия в общем веселье. Интересно, что не так с этим малым? Не любит быть в центре внимания? Явно не в отца пошёл, бедолага. Тот-то уж не упустил бы возможности покрасоваться. Драко представляет, как первокурсник Поттер декламирует церберу поэму на Парселтанге, и не может удержаться от тихого фырканья. Даже беспокойство за сынишку отступает. Уф, кажется Скорпиус справился. Глазки блестят, щёки раскраснелись, но сумел не заплакать — настоящий Малфой! Драко обнимает сына за плечи и шепчет: — Молодец! Ты отлично справился, Звёздочка. Уж теперь-то эта грозная псина проспит до завтрашнего утра, и вы спокойно пройдёте весь квест. Драко и сам с ужасом чувствует, что коварно подступившие слёзы жгут глаза. Нежная незамысловатая мелодия колыбельной разбередила незаживающую рану: три года минуло с тех пор, как Астория покинула их со Скорпиусом, а Драко всё ещё тоскует по безвременно почившей супруге. ***** Нет, они никогда не были влюблены друг в друга, да и как мог бы Драко отдать кому-то сердце, с тринадцати лет принадлежащее нелепому лохматому мальчишке, который даже не подозревает об этом? А если бы и знал — так отверг бы это бедное сердце безо всякого сожаления, как отверг когда-то протянутую с предложением дружбы руку. Астория Гринграсс, младшая сестра его однокурсницы Дафны — смешная пигалица с пятого курса, внезапно стала для Драко ближе всех в тот страшный год, когда тьма поглотила волшебный мир, и казалось, что это навсегда. Именно благодаря изобретательности этой озорной девчушки хогвартскому префекту Драко Малфою удавалось целый год водить за нос садистов Кэрроу, успешно делая вид, что провинившиеся младшекурсники-полукровки получают суровые наказания. Именно ей, единственной, он признался тогда, что умирает от страха за Мерлин знает где болтающегося Поттера. Именно Астория буквально собирала Драко по кусочкам, когда все газеты Магического Мира трубили о свадьбе Национального Героя Гарри Джеймса Поттера и восходящей звезды «Холихедских Гарпий» Джиневры Уизли. Их брак с Асторией был дружеским, практически платоническим. Драко с готовностью подставил своё плечо, когда подруга пожаловалась, что донельзя консервативные родители наседают на неё с замужеством. Им было по-настоящему хорошо вместе, а уж когда появилась на свет их Звёздочка — малыш Скорпиус — счастью не было предела. Если бы не это чёртово родовое проклятие… ***** — Мистер Малфой, Вы там, часом, не уснули вместе с нашим пёсиком? — осведомляется тот самый нелепый лохматый мальчишка (давно уже превратившийся в статного, красивого и безумного харизматичного мужчину), в которого Драко угораздило так безнадёжно втрескаться много лет назад. — Скорее просыпайтесь, нас ждёт второй этап квеста. Все готовы? Вперёд, мои отважные «Тыквоголовые»!