Снова и навсегда

«Встреча однокурсников будет в эту субботу» — высвечивается уведомление на экране телефона, пока Артур пьет свой обеденный кофе, разгружая мозг во время перерыва. Он не заходит в мессенджер, не делает сообщение прочитанным в течении пяти минут, а это, зная его сестру, карается звонком. Тем более, Моргана знает, что у него перерыв. Неприкосновенность обеденного отдыха была буквально вырвана её зубами из его графика, когда она чуть не довела до ручки его секретаршу, менеджера по отделу продаж из соседнего кабинета и, кажется, весь отдел кадров. Трель звонка не успевает разнестись по кабинету, как Артур отвечает на вызов: — Ты получил сообщение, — даже приветствия от нее не дождешься. — Ты обязан прийти. — У меня нет на это времени, Моргана. — Это суб-бо-та, Артур! В вечер субботы у тебя не может не быть времени. — Там может быть Гвен. — Ох, братец, — голос по ту сторону звучит жалостливо, и Артур даже поверил бы в сострадание сестры, если бы не знал ее так хорошо. — Елена написала мне, что Гвен там не будет. Она сейчас за пределами страны, как и Ланс. Но там как раз будет Мерлин, который вернулся домой, поэтому у тебя совершенно нет причин избегать встречи. Тем более ты не можешь бросить меня одну, когда все в округе будут щеголять со вторыми половинками. Моргана звучит убедительно, прекрасно зная, на какие точки надавить, чтобы Артур не мог ей противостоять. Он делает последний жалкий глоток полуостывшего кофе, прощаясь со всеми надеждами. — То, что ты говоришь, буквально незаконно, — язвит ей в ответ, в обыкновение поддерживая перепалки брата и сестры. — Ну я же не говорю, что мы должны заявить всем внезапно о непреодолимых чувствах друг к другу и слиться в порочном поцелуе, став самой скандальной новостью для жёлтой прессы. — Ты невыносима, — он буквально слышит, как она улыбается от комплимента. Его сестра – ведьма. Только ведьма может принять такие слова за комплимент. — Рада стараться для тебя, братец, — подтверждает она его слова. — Встреча запланирована на семь вечера, адрес я скину. Приеду к тебе где-то в половину шестого, отправимся туда вместе. — Окей. Артур слышит гудки сразу же. Впрочем, на прощание он и не рассчитывал. Он бросает взгляд на окно, видит, как под окнами кипит жизнь: люди куда-то торопятся даже в середине дня, прыгая через зимние лужи и посильнее запахивая свои куртки. Артур рад бы отдать себя бездумному созерцанию пейзажей столицы, но циферблат часов неумолимо движет минутную стрелку к двенадцати, а значит времени у него осталось всего десять минут. Он бы и работал сейчас не покладая рук, но Моргана, завидевшая его однажды полностью ошалевшим от трудоголизма, схватившим недельное недомогание и хроническую мигрень, не позволяла пропускать отдых. И её совершенно не волнует, что через две недели у них заключение договора о слиянии двух организаций, подготовка к которому длится по меньшей мере полгода и наматывает на кулак нервы Артура, а директор по маркетингу ушла в незапланированный декрет. Сроки горят примерно так же, как и нервные клетки Пендрагона. «Ты сведешь в себя могилу раньше, чем отец, если продолжишь в том же духе,» — был её железный аргумент в тот самый момент. И он подействовал. Потому что, как и учил отец, собственные горести не должны мешать бизнесу. И забыться в работе — было лишь самым простым способом сбежать от себя, чего Артур допустить не хотел. Артур встаёт из-за стола, бродит туда сюда по кабинету, разминая затёкшие ноги до тех пор, пока селектор не расходится мелодией. — Артур, к вам мистер Джефферсон, — говорит секретарша. Мистер Джефферсон всегда любил прийти по любому вопросу сразу после обеда, то ли не имея никакого желания продлить отдых на пару минут, то ли рассчитывая на благосклонность сытого Артура, чем больше раздражал. — Пропусти его. Что ж, обед закончен. Вторая половина дня, как обычно, течет быстрее, не смотря на разборки Артура с бюрократией и то и дело звонившим телефоном. Вечером он стоит в пробке обычные полчаса, заезжает в излюбленный итальянский ресторанчик, заказав ужин с собой, и добирается дома к шести, когда солнце уже спряталось за горизонтом. Остальные два дня проходят в таком же темпе и с все теми же декорациями, сменяются лишь тексты на бумажках и люди, посещающие кабинет, поэтому, когда вечером четверга от Морганы приходит сообщение с адресом какого-то ресторана, Артур не может понять, что оно значит. Пока «Я буду у тебя в 17:30, напоминаю» не приходит следом. Вечером злополучной пятницы, когда в дверь звонят один короткий раз, Артур видит свою сестру на пороге. Моргана одета в синее вечернее облегающее платье, обшитое стразовыми лентами, волосы собраны в изящную прическу, а украшения сверкают глубоким синим цветом сапфира в серебре. Она выглядит как та, кто готов заставить всех мужчин в округе опустошить свои кошельки ради нее. Артур, в принципе, тоже одет хорошо — дорогая рубашка с запонками и коричнево-бордовый костюм тройка. Будто они не на встречу однокурсников собираются, а на чью-то свадьбу. — Господи, Артур, что это? — она обводит пальцем по кругу его голову, явно намекая на отвратительный вид его мокрых волос. — Ты пришла раньше. — На две минуты! — она тыкает экраном телефона в лицо и проходит в дом без приглашения, сразу направляясь к ванной. Роется в тумбочке, достает оттуда гель для укладки волос и фен, одним взглядом заставляя брата сесть на бортик ванной. Артур ей не повиноваться боится. Старшие сестры всегда вселяют ужас во всех мужчин, сколько бы им лет не было, потому что это старшие сестры. — Ты похож на тех самых типичных брошенных мужчин, которые ничего не могут без женщины в доме, — говорит она в перерывах между сушкой волос, когда фен перестает шуметь. — Ни обед приготовить, ни себя собрать. Она причитает, дёргая светлые волосы в разные стороны. Артур знает, что она ругается для вида, пытаясь держать его самого в тонусе и не позволяя сдавать с позиции. Он бы точно сдал, если бы не она. Ну и, может, Леон. — Ай, ну что ты делаешь? Мне уже не 20 лет, чтобы выглядеть как парень с обложки Vouge для подростков, — он одергивает её измазанные в геле руки, чтобы рассмотреть себя в зеркале. Волосы выглядят так, как он укладывал их сам на подростковые вечеринки в период пубертата. — Но и не шестьдесят, чтобы ходить прилизанным, но брюзжишь ты примерно так же, — она закусывает губу, оценивая прическу, и все же пару раз проходится в другом направлении, уменьшая количество беспорядка, для верности ещё и использует расчёску. Смотрит несколько секунд, явно примеряясь, и остаётся довольна результатом. — Готово. Не смей трогать. — Ладно... Приезжают в ресторан они вовремя, когда собралась ещё только половина. Елена, организовавшая вечер, встречает всех у забронированного зала, забирая буквально из рук администратора заведения. Улыбается, смеётся от встречи с теми, кого давно не видела, как и каждый, кто приходит. В итоге их не так много и собралось: Елена, Митиан, которая внезапно оказалась её женой, Персиваль, Гвейн, ещё пара человек, с которыми Артур не так уж много общался в учебные годы, они вдвоем с Морганой и Мерлин, который опоздал на десять минут. — Поднимем второй бокал за то, что ничто никогда не меняется, — Гвейн мастерски использует любой повод для того, чтобы выпить шампанского. — О, я помню, как Мерлин опоздал на пару, когда была контрольная по правоведению! Это было феерично! — хохочет Митиан, и ловит в ответ такие же смешки, когда многие начинают вспоминать тот случай. — Лицо профессора было буквально свекольным, у меня даже где-то сохранились фотки, — подхватывает Моргана, когда первая волна смеха проходит. — В этом весь я, — играюче кичится Мерлин, присаживаясь на место рядом с Артуром, пока стол взрывается новых хохотом. Артур тоже улыбается, вспоминая тот день, когда Эмрис, опоздав на зачетную пару, умудрился вывести преподавателя софистикой, извращая чуть ли не каждое его слово. Но больше он улыбается тому, что Мерлин, хоть и повзрослевший, возмужавший, с все такими же скулами и оттопыренными ушами, улыбается все так же широко, отчего появляющиеся морщинки около глаз выдают его. Чувство ностальгии приятно щекочет внутренности, когда он здоровается. — Привет. — Привет, — кивает Артур, протягивая ему переданный от Персиваля бокал с шампанским. — За встречу? — За встречу, — вторит Мерлин. Они распивают шампанское, и оно пузырится на языке, добавляя настроения вместе с блюдами и разговорами. Все изменились, стали взрослее, прошли за эти годы долгий путь, у каждого по-своему сложный, но лица, которые давно не встречались, возвращали прямо сейчас кусочек из того самого прошлого, невольно вызывающего улыбку. Артур чувствовал себя хорошо. — Где Гвен? — улыбка сама сползает с лица, а настроение улетучивается. Мерлин умел выбрать самые неподходящие вопросы. — Мы развелись. Уже как три года, — суше, чем стоило, отвечает Артур. — Про это писали чуть ли не везде, ты не знаешь? — голос... Кейт, кажется, звучит откуда-то сбоку. — Оу, и-извини, — лицо Мерлина тут же становится грустным, он извиняется искренне, сводя брови домиком на лбу. — Я был в Америке последние семь лет, а там совсем другое инфополе, — про Пендрагонов там вообще не говорят. — Ничего, не стоит, — отмахивается Артур, ловя недовольный взгляд Морганы, когда он подзывает официанта и заказывает у него «чего покрепче», но игнорируя его. Он следит за разговором, вспоминая все события вместе с другими, и узнает новое про давних знакомых. Оказывается, Митиан работала бухгалтером после выпуска года два-три, пока не ушла в депрессию от монотонности и не записалась на курсы по йоге, откуда потом пошла на занятия по макраме — как это связано, Артур так и не понял, — где встретила Елену. Они заобщались, вспомнив друг друга и в итоге сошлись, удивляя этим вечером всех в округе обручальными кольцами на безымянных пальцах. Гвейн все так же гордо одинок, как и был в университете, а Персиваль, хоть и пришел один, был занят какой-то милой девушкой, ожидавшей его дома. Кейт тоже замужем, но муж её остался отсиживаться дома, схватив февральскую заразу. Когда официант приносит Хеннесси и три снифтера, Артур внутренне вздыхает с облегчением. Все вокруг хоть и вызывало приятные чувства, но не позволяло расслабиться, особенно под градусом шампанского. Парень наливает ему порцию, и Артур с благодарностью его отпускает. Крутит жидкость, разгоняя её по стеклянным стенкам, и когда подносит ко рту, то обливается. Потому что Мерлин так вовремя решил подскочить на своем месте, случайно задев чужой локоть. — Ой-е, прости, прости, прости, — тот тут же неуклюже хватает салфетки со стола, опрокидывая какую-то соусницу, и тыкает ими на жилетку, пытаясь собрать алкоголь бумагой. — Мерлин, прекрати! Ты делаешь только хуже! — Артур подскакивает, пытаясь избежать атаки этих длинных пальцев рук, держащих смятые бесполезные салфетки. — Нельзя быть аккуратнее? — Ну я хотя бы что-то пытаюсь сделать! — тут же возражает Эмрис. — А ну как же?! — кажется, это драконит Мерлина только сильнее. — Ох, хотя бы предложил и другим разделить с тобой целую бутылку коньяка, а не набухиваться в одиночку, — он бросает салфетки на край стола и указывает рукой на только начатую бутыль ноль-пять. — С чего ты взял, что я собираюсь набухиваться? — Ты выглядишь так, будто проглотил целую корзинку самых склизких жаб, тут и думать не надо. — Браво! — хлопает в ладоши Гвейн, отвлекая их обоих от перепалки. — Вы, кажись, не меняетесь! Артур с Мерлином одновременно поворачивают голову в его сторону, с почти одинаковым выражением непонимания на лице. — Точно, вы все время так же собачились, — подхватывает Елена. — И Мерлин все время пытался сначала помочь. — Да не собачились мы, вроде, — неуверенно возражает Эмрис, неловко почесывая щеку и присаживаясь на место, пока Артур снимает с себя запачканную жилетку. — Да, не собачились. Это больше напоминало споры женатиков, — внезапно говорит Моргана. — Артур и Мерлин — аттракцион для каждого, кто оказался в кафетерии в нужный час. — О, да-да, — опять звучит голос сбоку, — я бы сейчас была миллионершей, если бы принимала ставки в те годы. Одни только ветееватые оскорбления сколько стоили! — Я очень рад, что мы всегда были в центре вашего внимания, но я отойду, — Артур встаёт из-за стола, поправляя свою рубашку и прихватывает с собой жилет. Мерлин встаёт следом, как только Артур отходит достаточно далеко, чтобы не слышать его слов: — Я пойду помогу ему, куда же наш принц без меня, умеющего отстирывать любые пятна, — стол взрывается хохотом, и совсем не важно, что Мерлин никакие пятна отстирывать не умеет от слова совсем. В туалете не встречается никого, кроме Артура, упорно замачивающего жилетку. Хотя, скорее, просто топившего её под краном. Эмрис немного топчется на месте, собираясь с духом, и кашляет, привлекая внимание. — М-м, — тянет Артур, отрываясь от мокрой ткани с подкладкой. — Еще раз извини, — Эмрис подходит ближе, самолично оценивая ущерб. — Да все в порядке. Это просто жилетка, — вздыхает Пендрагон, поднимая одежду из раковины, с которой стекает тонкими потоками вода. Он старается делать вид, что и правда пытался её постирать, а не ловил связь со вселенной, упёршись взглядом в керамический край. В студенческие годы они с Мерлином были друзьями, лучшими друзьями. Они никогда не говорили об этом, но точно так считали, как и все вокруг. После окончания учебы их общение само собой сошло на нет: Мерлин уехал заграницу, осваивать новые высоты, а Артур, тогда только женившийся, столкнулся с тягостью супружеской жизни, рождением ребенка и трудностями управления компании, когда его отец скоропостижно окончил жизнь от сердечного приступа. И тот факт, что соцсети никто не отменял, и можно было оставаться хотя бы знакомыми по переписке, они отрицали. У Артура в голове были слишком сложные мысли и сияющие глаза жены, а Мерлину было отчасти больно смотреть на счастье друга, которое заключалось не в нем. Да, Мерлин был влюблен. Кто бы не влюбился в идиота с блондинистыми волосами, голубыми глазами и подкаченной фигурой? В идиота, который был добрым, справедливым и до ужаса заносчивым, который заставлял Мерлина улыбаться раза в четыре чаще и вместе с тем совершать не менее идиотские поступки. То время было беззаботным и свободным поистине, поэтому, когда на третьем курсе Артур обратил внимание на Гвен, и огонь любви к ней снёс любые преграды, Мерлин молча уступил. Сейчас Артур выглядел повзрослевшим — он был похож на настоящего джентльмена, время с которого забрало все детали молодого повесы. Глаза были наполнены каким-то беспокойством, плечи чуть опустились под грузом ответственности, свалившейся на него, но осанка оставалась такой же прямой, будто доказывая, какой железный стержень держит всё его естество, что Артура сломать сложнее. И рубашка, освобожденная от плена пиджака и жилета, сейчас обтягивала крепкие мышцы, и взгляд Мерлина невольно цеплялся за них, возвращая старые, давно похороненные в прошлом мысли. — У тебя и здесь пятно, — Мерлин тыкает в него пальцем, пока тот старается высушить одежду под потоками горячего воздуха. Он указывает куда-то на грудь, и Артур опускает голову, пытаясь разглядеть на белой ткани другой цвет. Небольшая, уже подсохшая, продолговатая капля виднеется под воротником. Артур смотрит на нее, и чуть стряхнув руки от воды, проходится по верхним пуговицам, расстегивая рубашку, оголяя яремную выемку и часть ключиц, когда отгибает воротник, чтобы скрыть пятно. Мерлин следит за этим, молча закапывая себя все глубже, когда не может отвести взгляд. — Так лучше? — Эм, да, — Эмрис тушуется, пытаясь сосредоточиться. Он же пришел не просто так, но все слова вылетели из головы слишком быстро. — Я... — Я вернусь к остальным, — говорит Артур, разглаживая складки жилета пальцами. К сожалению, Мерлин думал слишком долго для того, чтобы успеть что-то сказать, и остался глупо стоять в одиночестве. — Молодец, Мерлин, ты гений, — вслух произносит Эмрис спустя пару минут. Хотел поговорить, попытаться развеселить Артура, чтобы тот не выглядел так по-настоящему убито после упоминания бывшей жены, а в итоге просто выставил себя дураком.   Мерлин пытается выбросить из головы этот вид Артура, от которого перехватывает дыхание, и в тщетных попытках объяснить себе свою же реакцию бездумно держит руки под краном. Эту картинку надо стереть из памяти, потому что, во-первых, он ещё должен вернуться к остальным, во-вторых, он же не подросток, первый раз увидевший журнал с голыми женщинами, чтобы так бурно реагировать. Тем более, он не видел Артура чуть ли не пятнадцать лет, и чувства к нему он оставил где-то там. Он делает глубокий вдох и закрывает кран, вытирает руки бумажными полотенцами и возвращается в зал к остальным, где Гвейн опять торжественно произносит тост. Мерлин присаживается на свое место, и берет один из снифтеров, подставляя его к Артуру, который в этот момент наливает порцию себе. Мерлину надо отвлечься и несколько глотков Хеннесси кажутся хорошей идеей. Он втягивается в беседу, снова хихикает над воспоминаниями и чувствует, что расслабляется, но не может выбросить из головы Артура, на которого то и дело падает взгляд, и теперь идея пить не кажется такой хорошей, как раньше. Ведь, похоже, желание он только увеличил. — Я провожу тебя, — говорит он Персивалю, когда тот начинает собираться домой, и встаёт из-за стола. — Я тоже, — повторяет его действие Артур. Они выходят на улицу, жмут руку другу и провожают его уезжающее такси взглядом. И вновь остаются вдвоем. Артур смотрит на дорогу, на темные камешки асфальта, и думает о чем-то своем. — Ты что-то хотел? — подаёт голос Мерлин и ежится. На улице достаточно холодно для конца зимы, чтобы стоять в одной рубашке. — А, да, — кивает Артур и зарывается рукой в свои уложенные волосы, растрепывая их. Мерлин нервно сглатывает, потому что это действие один в один, как в его воспоминаниях, будто Артуру снова двадцать и он пытается извиниться за свое ослиное поведение. — Как ты? — Что? — Я спрашиваю, как ты? — Артур повторяет вопрос чётче и, увидев все ещё опешивший взгляд Мерлина, поясняет, — Ты не ответил на этот вопрос за столом. Съехал с темы, я хотел узнать, что случилось. — Да? Ну, на то были причины. Не обязан же я раскрывать все свои тайны, — Мерлин растягивает губы в улыбке, и тут же замечает какой-то странный блеск в глазах Пендрагона. — А ещё ты странно смотришь на меня весь вечер, — он придвигается чуть ближе, и Мерлин чувствует, как его обдает горячим дыханием. Или это только мираж от алкоголя. У Мерлина к нему всегда плохая устойчивость. — Очень красноречиво, знаешь ли. — А ты решил испытать удачу? — голос Мерлина немного хрипит, то ли от эмоций, то ли от перепада температур. — Мерлин, с тобой удача мне никогда не помогала. У Мерлина что-то щелкает в мозгу мгновенно, окончательно срывая все тормоза, что удерживали его полвечера. — Тогда пеняй на себя, ладно, — он приближается к губам Артура, прикасается к ним своими. У Артура губы влажные, мягкие, и, к удивления Мерлина, отвечающие. Он льнет ближе, кладет руки Артуру на плечи и чувствует теплоту через ткань. Они отрываются друг друга, бегают глазами по чужому лицу и почти одновременно сливаются в поцелуе ещё раз, приоткрывая рот и сплетаясь языками. Становится внезапно жарко, будто они находятся по другую сторону дверей. Но Мерлину все равно, он чувствует себя слишком хорошо прямо сейчас на улице около ресторана, где внутри о чем-то беседуют их одногруппники. Горячая рука лезет ему под рубаху, оглаживая ребра, проходится по животу, и касается края ремня. — Давай хотя бы не на улице. Артур соглашается, смотрит на такси, стоящее рядом с рестораном и кивает на машину. — У тебя осталось что-то внутри? — Только пальто, — отвечает Мерлин и шарит в кармане, доставая номерок, и отдает его в чужие руки. — Я сейчас приду, — кивает Пендрагон и заходит внутрь заведения. Мерлин садится на заднее сидение такси, просит водителя немного подождать и наблюдает, как Артур отдает два номерка, забирает их верхнюю одежду и запрыгивает к Мерлину назад. Он сам называет адрес и бросает вопросительный взгляд на Эмриса, тому остаётся только кивнуть и стараться сдерживаться, чтобы не облапать Артура прямо в машине, делать вид, что они приличные люди, будто водитель не видел их обжигающими и лобызающимися несколько мгновений назад. Когда они добираются до дома Артура, желание немного утихает, но стоит им оказаться за закрытой дверью, как лавина страсти накрывает обоих с головой. Дальше остаются только губы, руки друг друга, ненужная одежда, вздохи стоны и наслаждение. Мерлин растворяется в этих ощущениях, готов молиться на все действия Артура, и чувствует себя отчего-то очень счастливым, будто исполнилась его давняя мечта. А Артур ощущает, как что-то внутри разливается теплом, когда видит Мерлина, приходящего в себя после оргазма. Он засыпает с белым шумом в голове, уверенный, что сегодняшний вечер вышел прекрасным. Моргана, заметившая отсутствие брата и Эмриса, понимает, что её всё-таки бросили одну.