Снова и навсегда

             Мерлин открывает глаза и натыкается на незнакомые очертания стены. У его матери никогда не было светлых коричневых стен, выкрашенных без единого изъяна. Он переворачивается на спину, тут же чувствуя ноющие мышцы по всему телу, и мутные воспоминания начинают приобретать четкие, яркие кадры. Он понимает, что находится в спальне Артура, но самого хозяина в ней нет, а на другой половине кровати пусто и простынь холодна. Он явно давно покинул постель.       Эмрис оглядывается, находит часть их вещей, скинутых общей кучей на комод у противоположной от кровати стены и частично все ещё валяющихся по комнате. Он встаёт, потягиваясь, находит свои трусы на полу и телефон в кармане штанов, натягивает белье. Включив экран, он видит скромные семнадцать процентов заряда, полдвенадцатого дня и три непрочитанных от Гвейна.       «Все нормально, я дома» — отправляет не задумываясь, и гасит телефон. Не стоит посвящать друга во все детали личной жизни.       Мерлин смотрит на свою помятую рубаху, на которой вчера кто-то особо нетерпеливый оторвал одну пуговицу, штаны, которые не хочется надевать, и, пораскинув мозгами, подходит к шкафу, в котором, скорее всего лежат вещи. От незнания сначала отодвигает не ту дверь, натыкаясь на ряд плечиков с выходной одеждой, явно не подходящей сейчас. Со второго раза он угадывает и натыкается на несколько полок, в которой раскиданы то аккуратными стопками, то комками футболки, штаны, трусы и носки. Мерлин хмыкает. Артур никогда не умел нормально заботиться о своих вещах. Эмрис достает белую футболку без рисунка и спортивные домашние штаны, оставаясь удовлетворенным своим выбором. Полотенце он искать не хочет, бог знает, где оно может быть, и идёт по наитию, пытаясь отыскать ванную, чтобы смыть с себя вчерашний день и освежиться. Он с первого раза находит нужную комнату и, не думая, сложив вещи на полочку, встаёт под душ, наслаждаясь тёплыми потоками воды. Тело немного ноет — они вчера явно увлеклись, но Мерлин не может не улыбаться от воспоминаний. Он должен чувствовать себя странно, потому что переспать с человеком, которого видишь вживую впервые за столько лет — это странно, и не важно, какими друзьями вы были прежде. Но он только думает о том, что ощущает себя там, где надо.       Футболка оказывается ему великовата. Артур всё-таки всегда был спортивнее — куда Мерлину до его лёгкой атлетики, — оттого и плечи его были шире. Штаны он стянул завязками, чтобы они не сползали, и остался доволен. Живот, намекая, что пришла его очередь, громко заурчал, и в горле резко пересохло. Мерлин прошлепал босыми ногами до гостиной, из которой через арку открывался вид на кухню. Холодильник приветственно жужжал у левой стороны. Вряд ли Артур будет недоволен тем, что Мерлин сворует у него пару продуктов.       Эмрис открывает дверку, изучает содержимое, наталкивается взглядом на пару бутылок воды и первым делом открывает одну, жадно глотая живительную влагу. Он и не думал, что у него будет такой сушняк. — Ты кто? — раздается за дверцей, и Мерлин подпрыгивает от неожиданности и давится, проливая воду на футболку и пол. На него снизу сердито смотрят два ярких голубых глаза. — Ну давай, умри ещё здесь.       Девочка с собранным в низкий хвост волосами, одетая в домашний комплект из шорт и майки черного цвета, стоит рядом. Мерлин даже не понял, как она оказалась так близко. Он узнает в её чертах Артура: те же волосы, глаза, даже разрез глаз и форма носа. Он знал, что у него есть ребенок, но думал, что тот сейчас живёт у Гвен, а не у отца. Господи, они что, трахались, пока в соседней комнате спала девочка-подросток?! — Я Мерлин, — наконец говорит он, когда удается откашляться. — А ты?       Девочка закатывает глаза и холодно произносит свое имя: — Виктория, — она выглядит невпечатленной. Ещё бы. С её стороны родитель привел домой того, кто даже ничего не знает. — Приятно познакомиться, — Мерлин пытается улыбнуться настолько доброжелательно, насколько может. — Не против если я поем? — Валяй.       Она отходит, садится на стул, и продолжает смотреть. Под её взглядом Мерлин чувствует себя странно, как может чувствовать себя любовник — в каких они вообще отношениях — отца, столкнувшийся утром с его дочерью. — Эм, ты будешь? — он тыкает ножом на овощи, которые только что нарезал для сэндвича. — Я поела. — А где ты была? — Мерлин пытается узнать, точно ли все так ужасно, как он думает. Стыднее ситуации и не придумаешь. — Тебе какое дело? — Просто интересуюсь, — пожимает плечами, стараясь казаться ненапряженным, и накладывает в хлеб помидоры. — Ночевала у подруги. — М-м, — позорный камень, который он уже взвалил себе на плечи, падает мелкими крошками. — Не знаешь где Артур? — А ты не в курсе? — она выглядит удивленной, вскидывая брови, прямо как Артур, вопрошающий на слова Мерлина в прошлом. Он отрицательно мотает головой. — Понятно.       Она следит за тем, как он запихивает тарелку в микроволновку, явно оценивает его странные действия, но не уходит. Мерлин буквально затылком чувствует, как она буравит его, даже не моргая, и передергивает плечами. — Что-то не так? — Слежу за тем, чтобы ты ничего не украл, — она вскидывает руки, будто это само собой разумеющееся.       Мерлин тушуется. Как вообще ему вести себя в этой ситуации? Господи Иисусе, только Артур, этот незадачливый осел, мог сделать так, чтобы Мерлин чувствовал себя неуютно на все сто двадцать процентов. А ведь у него даже нет номера Пендрагона. — Можешь спросить у него, когда он вернётся? — чтобы Мерлин мог ему вмазать за скотское отношение. Руки очень даже чешутся. — А сам? — Что? — Сам не можешь? У тебя что, его номера нет? — в ответ она получает короткое «нет» и шумно вздыхает. — Понятно.       Что ей там в очередной раз понятно, Мерлин не знает. Не к этому странному утру должна была привести вчерашняя встреча, точно не к такому. Он был рад встретиться со знакомыми из студенчества, развеяться, тем более, что его приезд приходился ровно к нужной дате, и он расценил это как знак. И пусть его ночь закончилась хорошим сексом с Артуром, он был не против. У него давно никого не было, и отказываться от божьего благословения в виду старой мокрой мечты было глупо, хотя вчера он вообще об этом не думал. — Кто ты вообще? — Виктория клацает что-то в телефоне и снова бросает взгляд на Мерлина, складывает губы в тонкую полоску в ожидании ответа. — Я… Мы с Артуром друзья — с сомнением отвечает Эмрис. — И у тебя нет его номера? Что-то я не верю. — Мы очень долго не общались, — пытается объяснить он настолько деликатно, как может. Не говорить же, что последний раз они виделись пятнадцать лет назад? — А, да, вчера же была встреча одноклассников, или кого там, — кивает девочка, беря на веру его слова.       А потом она хмыкает.       Отлично! Просто отлично! Теперь Мерлин какой-то старый знакомый отца, с радостью прыгнувший в его кровать. Он был бы рад подумать, что она ничего не понимает, но она смотрела с таким осознанием и предвзятостью, что точно все понимала и как будто не первый раз встречала поутру незнакомца на кухне.       С мантрой «все не может быть настолько плохо» в голове, Мерлин встаёт, наливает себе чай, и запечатывает хлеб, собираясь убрать его и овощи с сыром обратно в холодильник. Нога проезжается по керамограниту в месте, где осталась лужица воды после знакомства с Викторией, и он успевает зацепиться рукой за столешницу, прежде чем встретиться головой с твердым полом. Поясницу простреливает болью от резкого движения, и Мерлин надеется, что девочка не видела его выражения лица, сморщенного от боли. — Все нормально? — Бывало и лучше, но я привык, — он встаёт ровно, обходя лужу, и складывает продукты на место в холодильник. — Ты странный. — Я знаю.       Он достает горячий сендвич из микроволновки, которая, кажется, звенела ещё минут пять назад, ставит бутылку с водой на стол, и садится на стул напротив Виктории, принимается завтракать.       Она остаётся на месте, но отвлекается на телефон, и Мерлин думает, что разговор закончен, как девочка снова резко и громко сообщает: — Папа сказал, что приедет после четырех. Он на какой-то встрече. — В воскресенье? — Это папа, — она пожимает плечами, точно давая понять, что такие выкидоны от Артура не редкость. — Главное, чтобы тетя не узнала об этом. — О, Моргана узнает, — Мерлин уверен на все сто процентов, от нее никогда не получалось скрыть ничего: ни бессонной ночи за просмотром сериала, ни артуровы пропуски, даже если её самой не было с ними. У Мерлина давно были подозрения, что она обладает экстрасенсорными способностями, но никак не мог это доказать. — Это точно, — соглашается Виктория и поджимает губы.       Она не сильно стремится показать какое-либо отношение к Мерлину, кроме напускного безразличия, но он видит, как она грустнеет, молча смотря в телефон. Что-то неуловимо меняется в её позе, будто впуская какую-то особую тоску в комнату. Он доедает свой сендвич, нарочно пытаясь тянуть момент, чтобы попытаться разобраться, но так к ничему и не приходит. Виктория продолжает сидеть и хмурится, но ничего не говорит. — Что случилось? — подаёт голос Мерлин, наконец, решившись не отсиживаться молча. — Ты резко загрустила.       Девочка тушуется, смущенная тем, что её настроение заметили. Она машинально проводит рукой по волосам, убирая за ухо выбившуюся прядь и отводит взгляд вниз. — Ничего.       Мерлин пытается понять, что привело Викторию к расстроенным чувствам, и внезапно догадывается. Что может волновать подростка в выходной день, когда отец оказался на работе? С друзьями у нее, судя по всему, все прекрасно, раз она только вернулась с ночёвки. Любому ребенку хочется иногда быть с родителями, даже если ты в пубертате. — Чем ты хотела сегодня заняться? — Виктория не отвечает ничего, но многозначительно смотрит на него долгие пару секунд, пока Мерлин не поясняет. — Ты ведь хотела провести этот день с Артуром, да?       Девочка кивает. — Знаешь, я приехал в Лондон пару дней назад, и только разобрался с вещами. Было бы здорово прогуляться по городу, посмотреть, что изменилось, — он неопределенно качает головой влево-вправо и, сделав глоток чая, продолжает, — И раз Артур бросил нас двоих до вечера, предлагаю прогуляться. Покажешь прикольные места.       Виктория думает над предложение всерьез, забавно хмуря брови и безжалостно сжимая свои губы. Мерлин рад, что она не стала отнекиваться сразу, и старается не думать, насколько странно звучит его идея. — Ну не знаю… — Могу угостить тебя, чем захочешь. — Тогда с тебя Крамбл. И если ты что-то задумал, то папа оторвёт тебе голову, — она смотрит предупреждающе, и у Мерлина губы тянутся к ушам. Конечно, дочь Пендрагона будет угрожать ему своим отцом. Это очаровательно. Будто бы она Драко Малфой. — Замётано, — он делает последний глоток, встаёт из-за стола, моет посуду за собой и ставит её на сушилку. — Тогда иди собирайся. И… У тебя не найдется какого-нибудь пакета?       Виктория кивает, исчезает где-то в коридоре и возвращается с плоско сложенным бумажным пакетом, отдает его с видом выполненного долга, и снова исчезает в коридоре, в этот раз, видимо, направляясь в свою комнату, потому что Эмрис слышит, как она бежит вверх по лестнице. Мерлину ничего не остаётся, кроме как смерить предложенный пакет тяжёлым взглядом и отправиться в спальню Артура, чтобы сложить свой брошенный вчера вечером костюм. Занимает это все минут десять от силы, и остальное время, пока девочка собирается, Мерлин тратит на то, чтобы исследовать дом. И вызвать такси, конечно.       В доме оказывается три спальни: Артура, Виктории и одна без хозяина, судя по-всему, гостевая. Кроме гостиной, совмещённой с кухней, Мерлин находит кабинет и выход к лоджии, а там ничего примечательного нет. По сути, обычный, хорошо обжитый дом, в котором тут и там можно заметить достаток хозяев: не только идеальные стены и чистейший порядок, но и дорогая мебель — чего стоит кожаный диван в гостиной. Но Мерлин видит, что женской руки этому жилищу явно недостает: нет каких-то бесполезных побрякушек на столах, милых фотографий на стенах и прочего. Это лишь подтверждает мысли, что у Артура и правда никого нет. И видимо после разрыва с Гвен, он решил не искать себе партнёршу.       В таком случае, Мерлину сложно объяснить самому себе, что произошло вчера. Он оставит это на потом. Как минимум, сначала надо поговорить с Артуром.       Виктория появляется в прихожей как раз в тот момент, когда Мерлин достает из гардероба свое пальто. Он улыбается ей: — Ты готова? — она бодро кивает. — Хорошо. Заедем ко мне сначала, я переоденусь.       С этими словами они выходят из дома Артура. В машине приятно пахнет салонной отдушкой и Мерлин молча смотрит в окно всю дорогу, изредка бросая взгляд в сторону Виктории, которая зеркалит его действие: смотрит на пейзажи, проносящейся мимо дороги. Он мог бы завести какой-то диалог, но совсем не представляет о чем её спросить. Факт того, что он собрался погулять по городу с дочерью своего старого друга, достаточно не даёт ему покоя. Это странно. Но Мерлин уже привык ко всем странностям жизни, которые случаются с ним раз в месяц стабильно. Может быть, они немного утихли за последние годы, которые он провел вдали от дома, но стоило вернуться в Великобританию, как они вернулись вместе с ним.       Приезжают они достаточно быстро, ведь его квартира, оказывается, находилась в соседнем районе. Вчера он совсем не обращал внимания на дорогу, пожирая взглядом Артура, поэтому оказался приятно удивлен. — Пойдем, — кивает он Виктории, — одну я тебя здесь не оставлю.       Мало ли что произойдет, а идея оторванной Артуром головы не прельщает нисколько. Девочка вздыхает, но соглашается, явно недовольная тем, что о ней пекутся. И Мерлин лишь мысленно закатывает глаза. Подростки.       Они поднимаются по старой лестнице на второй этаж, где Мерлин останавливается около двери, пару секунд ищет ключ в кармане пальто, и одним движением открывает замок, шутливо поклонившись перед открытой дверью, пропуская девочку вперед. Виктория любопытно озирается по сторонам, но сохраняет молчание. — У меня нет тапочек для гостей, так что… не против побыть босиком? — спрашивает он, пока быстро скидывает ботинки в прихожей. Девочка повторяет его действия, снимая кроссовки, и проходит внутрь квартиры. — Посиди в гостиной, я быстро.       Он проводит её за плечи к дивану, ставит свой телефон на зарядку и скрывается за углом, с другой стороны стены. В спальне пытается отрыть среди чемоданов — не все вещи ещё успел разобрать — что-то более менее не мятое и находит вязаный свитер без горловины тёмно-синего цвета и свои повседневные джинсы, брошенные на стул рядом с кроватью. Мерлин тратит ещё несколько минут, переодеваясь, и складывая вещи Артура в отдельную стопку, напомнив себе, что их стоит постирать и вернуть владельцу. По дороге назад он заскакивает в ванную и чистит зубы, оценивая свою внешний вид в зеркале и надеясь, что враждебная неуклюжесть не оставит бело пятно от пасты на одежде. — Очень… аутентично, — слышит Мерлин, как только входит в гостиную. Виктория многозначительно смотрит на стену. — Обои в цветочек?       Эмрис переводит взгляд на стену, обклеенную полосами с мелким вертикальным узором розовых соцветий. Он помнит, как сам помогал клеить эти обои несколько лет назад, когда приезжал к семье на Рождество. — Это квартира моей моей матери. Она сейчас в другом месте, — Мерлин видит, как в неловкости дёргаются плечи Виктории, и сразу же старается исправить ситуацию. — Я имею в виду, что она сейчас живёт в другом доме. — А, — только тихо издает девочка, продолжая изучать взглядом стену. — Ну что, готова? — Я тебя же жду. — Точно. Тогда, куда поедем? — М-м, ну, мы можем съездить к Тауэрскому мосту. Лондонский глаз? — она начинает загибать пальцы, называя достопримечательности, и Мерлин тормозит её. — Стой-стой. Сегодня воскресенье, там скорее всего куча туристов, хоть и не сезон. Куда ты хотела сходить? Давай туда, а там на месте разберемся, что ближе, — его слова радуют Викторию. Она благодарно улыбается, но спустя мгновение вопросительно смотрит на него. — Ты разве не хотел посмотреть на город? — Вот именно! Я хочу посмотреть на город, а не на его популярные места. Я вырос здесь, как ты думаешь, сколько раз нас водили на экскурсии в младшей школе?       Виктория молча соглашается и показывает адрес в навигаторе телефона. В её действиях читается понимание его слов: её тоже кучу раз водили на экскурсии по самым известным достопримечательностям. Школ разрыв поколений явно не коснулся.       В итоге они едут до небольшого торгового центра, где Виктория тут же быстрым шагом направляется на второй этаж в бутик с побрякушками: разноцветными резинками, сережками и прочей бижутерией. Мерлин наблюдает за ней через прозрачное стекло, следит, как она рассматривает висящие сережки, как присматривается к ним. Все её движения наполнены радостью и возбуждением, видимо, она долго ждала этого момента.       Его телефон, успевший зарядить наполовину за все время его сборов, жужжит в кармане.       «Ты там как? Откисаешь?» — читает Мерлин в диалоге с Уиллом.       «Гуляю с Викторией. Дочкой Артура» — Эмрис мог бы утаить эту информацию, стараясь сохранить себе несколько дней спокойствия, но Уилл бы все равно выпытал бы у него все подробности через время. И лучшим вариантом он посчитал сдаться сейчас.       «Артура? Того самого Артура Пендрагона?»       «Да»       «ТОГО САМОГО, ПРО КОТОРОГО ТЫ ПЬЯНЫЙ ИНОГДА ЖУЖЖАЛ МНЕ ВЕСЬ ВЕЧЕР?!!!» — Мерлин чувствует, как взбудоражен его друг через капс и мысленно молится всем известным святым: Деве Марии, Магдалине, Иисусу и Иуде. Чтобы наверняка. — «ЧТО ТЫ ВЧЕРА ПИЛ? СКОЛЬКО ЕЙ?»       «Ей 13, успокойся. Ничего слишком крепкого. По крайней мере, не так много. Я потом объясню. Когда сам разберусь» — Мерлин надеется, что это не настолько сильно впечатлит Уилла, чтобы тот первым рейсом примчался в Лондон и не надавал ему особо сильных подзатыльников. Иногда он напоминал ему сиделку, будто Мерлин в свои тридцать пять всё ещё оставался несмышленым младенцем.       «Уж постарайся!» — и следом приходит взрывное комбо из несочетающихся смайликов, смысл которых Мерлин не поймет никогда. Никто вообще, кроме самого Уилла.       «А ты что делаешь?»       «Ужинаю»       «О, приятного аппетита» — Мерлин не получает ответа, судя по всему, Уилл отвлекся на что-то. Но он знает, что тот точно напишет позже и не отстанет, пока Мерлин не поделится всем произошедшим. — Я все, — Виктория возникает перед ним внезапно, протягивает две упаковки серёжек. Одни из них длинные, висячие гвоздики, с нежно-розовыми помпонами внизу, другие выглядит как мечта гота: левая сережка короткая в виде черного крестика, а правая, асимметрична ей, с пауком и каффом. Выглядит двояко. — Интересный выбор, — говорит Мерлин искренне, пока Виктория запихивает новую покупку к себе в рюкзак, довольно улыбаясь, что её выбор оценили. — У тебя проколоты уши? — М… Да, — она отодвигает шапку и показывает левую мочку, доказывая сказанное. — Я проколола их пару месяцев назад.       Виктория явно хвастается этим решением, отчего Мерлин невольно посмеивается. — А Артур в курсе? — Конечно! Он не то чтобы рассердился, но и не обрадовался. Ему, кажется, вообще все равно, что я делаю, — её взгляд опускается к полу, выдавая её печаль по этому поводу. Кто обрадуется, что на подростковый протест не было никакой реакции? Мерлин помнит, как его мама причитала, когда он в один прекрасный день в пятнадцать лет стал носить только чёрное и красить ногти черным лаком. — Я думаю, он даёт тебе больше свободы, — пытается приободрить её Мерлин. — С чего такая уверенность? — её недоверие вполне оправдано. Кто он такой, чтобы знать что-то об её отце. Но Мерлин знает. — Есть с чем сравнивать, — он знает, как Утер ограничивал Артура во всем даже в двадцать лет. И какой занозой был Артур со своим нереализованным подростковым протестом, потому что все шишки доставались именно Мерлину. И сейчас он, как отец, пытается исправить ошибки собственного родителя, только, кажется, не совсем умеет выражать чувства.       Виктория пожимает плечами, соглашаясь с ним в этом или решив не спорить вообще, и хватает его за запястье, тут же утягивает в другую сторону торгового центра. Мерлин лишь диву даётся, откуда в маленькой девочке столько силы и уверенности. Хотя, последнее вполне могло передаться генетически. Она утаскивает его в магазин одежды, находит отдел с подростковыми шмотками и начинает самозабвенно рыться между вешалок. У Мерлина лишь складывается стойкое ощущение, что он её просто напросто выгуливает, и что Виктория нагло пользуется его смиренностью. Что-то знакомое есть в этой ситуации, но он не хочет признавать. Не сейчас.       Они блуждают по бутикам несколько часов, пока перед глазами все вещи не начинают рябить, а голова гудеть от интенсивного витринного освещения. Но Мерлин остается вполне доволен: Виктория выглядит удовлетворенной, а ему даже удалось найти пижаму в подарок для своей матери.       Вдвоем они направляются в сторону кафе, которое Виктория успела зарекомендовать и в красках описать то, как её школьная подруга умудрилась выиграть в акции от заведения, выпив огромный стакан чая на спор, и потом ещё полдня жаловалась на плохое самочувствие. Но главным её аргументом в пользу именно его был крамбл с грушей, перед которым Мерлин оказался безоружен.       Заведение встретило их тихой музыкой, на удивление малым количеством народа, и крышесносным запахом еды, от которого невольно заурчал живот — Мерлин ел как минимум четыре часа назад, и время обеда давно прошло. — Клубничный коктейль? — спрашивает Мерлин, когда официант ставит перед ними два стакана, один из которых Виктория тут же притягивает к себе и с наслаждением тянет коктейль через трубочку. — Угу, а у тебя что? — Матча латте, — отвечает Мерлин и сам чуть отпивает зеленоватой жидкости, получая в ответ сморщенное лицо. — Что? — Серьезно? Вкус водорослей? Он же отвратителен, — она говорит это с таким убеждением, будто вкус матчи и правда самое отвратительное на свете, что она когда-либо пробовала. — А мне нравится. — У тебя нет вкуса, — в этот момент Виктория выглядит точь в точь Артур, который удивлялся иногда экзотическим предпочтениям Мерлина или в еде, или в досуге, или в чем-либо другом, что не вписывалось в его картину мира.       Она до ужаса во многом походила отца, не только внешне копной светлых волос и голубыми глазами, она двигалась так же уверенно, голос её имел похожий тон и темп речи был таким же, как у Артура. Даже грусть они проявляли одинаково опустив плечи. Мерлин невольно думает о том, какой сильной она выглядит в свои тринадцать, какой она может стать в будущем с этой статью. Есть ли в ней что-то от матери вообще? — Я не знаю, — тихо произносит Виктория, и Мерлина прошибает и приклеивает к стулу.       Насколько нужно быть идиотом? — Язык мой — враг мой. Прости, я не это хотел сказать, — он пытается исправить ситуацию, но видит, как его слова не достигают разума девочки.       Официант, как раз кстати приносит их заказ и даёт Мерлину несколько секунд собраться с мыслями. Виктория тут же берет вилку и принимается грустно ковырять листья салата, будто не расстроена его словами, не желая показывать собственную уязвленность. — Виктория, послушай, я… мы знакомы с тобой всего несколько часов, но я хорошо знаю Артура, — он делает паузу, заметив, как девочка вскидывает голову и молча смотрит на него, и продолжает, — и вижу, как ты похожа на него. Я успел заметить в тебе его лучшие качества. Поверь, я видел, как много ты скинула денег тому уличному музыканту, пока мы шли сюда. А что касается Гвен, твоей мамы, я никогда не знал её достаточно близко, чтобы о чем-то судить, поэтому я прошу прощения.       Мерлин робко улыбается, глядя на девочку, и та улыбается в ответ, показывая, что не злится. Эмрис со спокойной душой переводит все внимание на тарелку остывающего супа и отправляет в рот ложку, чувствуя, как по телу растекается тепло от еды. Он успевает почти добраться до дна тарелки, когда Виктория вдруг говорит: — Ты лучше. — Что? — Ты лучше, чем остальные, — она многозначительно поднимает глаза наверх и дёргает плечами. Мерлин понимает, кого он лучше, но не знает, радоваться ему от этого сравнения, или плакать. — Нет, правда. Вивьен, или как её звали, в первую нашу встречу заставила меня готовить ей завтрак, как какую-то домработницу. — И что ты сделала? — Я поджарила ей тосты, присыпав их сычуаньским перцем, а потом обмазала маслом! — коварно улыбается Виктория. — Я в тебе не сомневался! — они начинают хихикать после его слов и на душе разливается такое же тепло, как в желудке.       Когда они заканчивают с поздним обедом, на часах уже около четырех. Виктория после десерта выглядит, как самый настоящий кот, объевшийся свежих сливок, и с таким довольным лицом предлагает прогуляться, раз Мерлин хотел посмотреть на «город».       Они шарятся по улицам Лондона до тех пор пока пальцы даже в карманах не начинают подрагивать от промозглого ветра, разгулявшегося после обеда. И Мерлин ощущает, что этот день действительно можно записать в удачный, каким бы странным не было утро.

***

      Артур просыпается утром от того, что его телефон назойливо вибрирует на полу, тихо извергая из себя звуки будильника, отчаянно пытаясь его разбудить из-под брюк, лежащих около кровати. Он чувствует, как неприятно гудит голова и невольно стонет от того, что даже такое незначительное количество высокоградусного алкоголя дарит ему на следующее утро неприятные последствия. Кто-то сопит рядом, и Артур, окинув взглядом другую сторону кровати, видит бледную кожу и темные черные волосы, растрепавшимися короткими вихрами скрывающие лицо человека. Даже так он понимает, кто это, и картинки вчерашнего вечера проносятся перед глазами. Он тихо ругается себе под нос, когда телефон снова начинает тихо пищать в руках и высвечивает будильник с названием «Договор», и старается выбраться из кровати как можно аккуратнее, не разбудив Мерлина. Собирает раскиданные по комнате вещи, сбрасывая их все в одно место, быстренько выбирает себе одежду из шкафа и, ещё раз обратив свое внимание на тихо спящего Мерлина — Мерлина-черт-возьми-Эмриса — в его кровати, прикрывает дверь.       Дома тихо, что означает лишь то, что Виктория была на пижамной вечеринке — или как там это называется — у подруги и, возможно, ещё сладко спит в куче таких же детей на чужой кровати. Он тратит на душ примерно двадцать минут, приводя себя в порядок и со странным наслаждением отмечает несколько отметок у себя на шее, оставленных Мерлином вчера, бреется и чистит зубы, стараясь сконцентрировать свое внимание на предстоящей личной встрече, а не том, что его давний друг спит у него в спальне после жаркой ночи, которая до ужаса приятными отголосками отзывалась в груди. У него плохо получается.       Артур одевается в коридоре, стараясь издавать минимум звуков, помня, как раньше Мерлина мог разбудить чуть ли шорох за тремя бетонными стенами, которые практически не проводили звук.       Он завтракает порцией на вынос в ближайшей по дороге кофейни, которая в утро воскресенья встречает его лишь как постоянника. Весь путь до работы его мысли то и дело стремятся ускользнуть от дорожных знаков и крепким узлом завязаться вокруг вчерашнего вечера. Артур честно борется с ними, вспоминая все положения, которые он должен обсудить с директором фирмы и выйти в плюс по итогу. За окнами машины ему попадается слишком много расслабленных людей, никуда не спешащих и наслаждающихся солнцем, которые наводят на определенные догадки. В чем дело, он понимает только тогда, когда оказывается в своем кабинете и видит на настолько календаре сегодняшнюю дату, сияющую своими чернильными буквами под графой «Воскресенье». Теперь все желания его менеджера и личного помощника Мистера Рида перенести личную встречу на другое число оказываются понятными. Что ж, ему стоит высказать особую благодарность всем им, что раз они решили не спорить и утвердить дату. Огромную особую благодарность.       Артуру требуется ещё некоторое время, чтобы добраться до места встречи. Выбранный ресторан с вип-столом выглядит презентабельно и, помнится, он здесь уже когда-то был. Приходит он на полчаса раньше назначенного и ему не остаётся ничего, кроме пойти и принять услужливую улыбку официанта, проводившего его на место. И теперь ничего, абсолютно ничего, не отвлекает его от мыслей.       Что вчера вообще произошло? Он помнит, как они с Морганой приехали и встретили Елену, делали все, что и остальные: беседовали, пили, вспоминали прошлое. Он помнит, как его внезапно слишком сильно огорчил вопрос Мерлина о бывшей жене, хотя в этом ничего такого не было. Откуда Эмрис мог знать о них, если уже порядка десяти лет появляется в стране лишь на праздники? Но вопрос огорчил, и Артур не мог найти этому объяснения. А ещё он не мог найти объяснения тому, как сам реагировал на слова, шутки и взгляды Мерлина. Его взгляд постоянно замирал на его улыбающимся профиле, а от звука чужого смеха что-то замирало внутри. В первый час он был уверен, что это лишь из-за того, что они давно не виделись, достаточно, чтобы он смог соскучиться по человеку, которого очень хорошо знал. Но когда Мерлин после совершенно нелепого диалога в туалете решил разделить с ним порцию Хеннесси, он уже не был так уверен. Та реакция, которую он получил от своего тела, стоило ему завидеть язык Мерлина, слизывающего капли янтарного алкоголя с губ, остановила время на добрые полминуты. И потом каждый раз он ловил обжигающие долгие взгляды Мерлина на своем теле весь вечер, пока… пока они вместе не уехали на удачно подвернувшимся такси к нему домой, где уже ничего не останавливало ни его, ни Мерлина от стонов, сверкающих взглядов и всего прочего, о чем думать сейчас было нельзя. Слишком шокирующе.       Что это было? Усталость? Недотрах? Кризис среднего возраста? Артур надеялся, что это бремя обойдет его стороной. Господи, было бы хорошо разобраться с этим побыстрее, потому что ситуация слишком сильно выбивала из колеи.       Сообщение от дочери заставляет его подпрыгнуть, но оно приходит как раз вовремя, когда Мистер Рид с личным помощником входят в зал. Он успевает отписаться Виктории и здоровается с компаньоном. Следующие два часа он проводит за тем, что отвечает на вопросы, задаёт свои, приходит к общим компромиссам с Мистером Ридом и обсуждает аспекты слияния. Бюрократический ад, который следует за ним уже полгода, сегодня особенно жестко давит на нервную систему, потому что реорганизация компании процесс сложный, где нужно оставить работников на их местах, перевести все структуры под крыло своей фирмы и все остальное, за что отвечают отделы. Артур мог бы послать сюда Леона, который точно бы сделал все по высшему разряду, но у того был небольшой недельный отпуск, который Артур сам и утвердил, поэтому он сидел один и обсуждал акции. И неважно как это выглядело в глазах других много мнящих о себе глав корпораций.       Мистер Рид будто специально периодически отходил от темы и говорил про еду в ресторане, про погоду за окном, с каждым разом становящейся все более промозглой, и про свою семью. Нет, Артур был рад, что у того двое детей и жена вот-вот обрадует третьим, но его вполне бы устроило и незнание этого факта. Только Мистер Рид так не считал, оттого, когда мужчина широко улыбнулся и протянул руку со словами: «Рад был с вами встретиться,» — Артур пожал её не раздумывая и стоило ему сесть за руль машины, он вздохнул с облегчением. Дело было сделано. Пусть оно затянулось на лишний час, но один этап был завершён и это не могло не заставить напряженные плечи блаженно опуститься.       Моргана, будто почувствовавшая, что он свободен, присылает сообщение:       «У нас с тобой насколько рокировка машинами?»       Точно. Ещё утром он мысленно сделал себе пометку не забыть об этом, но как и следовало ожидать, забыл. Машина не горела, и думать о ней не очень хотелось все по той же причине, по которой утром он выбирался из дома, как мышь. Мерлин. Вот что горело и пылало внутри, не давая ответов и закидывая новыми вопросами. Тем более Виктория познакомилась с Мерлином, как он понял из её сообщения. Хотя бы потому что она добавила «Мерлин спрашивает» следом, и Артур надеется, что она не изжила Эмриса из дома, как это было с его прошлой пассией. Для своего возраста Виктория на редкость спокойно встречала партнёров отца и также спокойно вытравливала их. Возможно, не стоило так часто давать Моргане нянчить её до школы. И когда началась школа тоже.       «Я могу заехать сейчас, ты где»       «Я дома» — приходит незамедлительно, и Артур надеется, что Моргана узнает о его воскресенской встрече хотя бы в среду. Тогда ей уже будет поздно ругаться.       «Тогда скоро подъеду, махнемся обратно» — он ждёт, что она что-то напишет, но Моргана этого не делает, поэтому он выворачивает с парковки и направляется к ней.       Дорога опять помогает отвлекать голову от заезженной пластинки, Артур за сегодня находит в этом некое медитативное занятие. Может ему бросить все и стать дальнобойщиком? Будет жить в салоне огромной фуры и ночевать в придорожных мотелях с клопами, а его лучшими друзьями станут магнитола и CD-диск со всеми альбомами Fall Out Boy. Вот эта мысль, скользнувшая тенью в сознании, точно признак кризиса среднего возраста, иначе и быть не может.       Понимание того, что выглядит он немного более официально, чем должен выглядеть человек в выходной, приходит к нему в тот момент, когда он останавливается у коттеджа Морганы и видит её, глядяющую на него из окна. — А ты быстро, — она щурит глаза и намеренно медленно обводит его взглядом так, что он буквально чувствует её ясный взор на себе. — Было по пути, — он кладет ключи от её машины на полочку у зеркала, где они обычно и лежат, и ждёт, когда она протянет ему его.       Но Моргана продолжает долгим взглядом сверлить его до тех пор пока, наконец, не спрашивает: — И что это вчера было? — Что? — играть в дурачка глупо, и он видит подтверждение в её глазах. — Вы с Мерлином вчера?.. — она делает этот ужасный жест бровями, который использовали в ситкомах нулевых. — Мы с Мерлином что?       Моргана тяжко вздыхает, делая один небольшой шаг в его сторону: — Вчера, когда мы все весело вспоминали нашу учебу, вы вдвоем бессовестно сбежали. И Гвейн видел, как вы целовались у дверей ресторана. Он был достаточно мил, решив сказать об этом только мне. Поэтому, я спрашиваю тебя, Артур Пендрагон: вы с Мерлином вчера потрахались? — она говорит четко и выглядит грозно, поэтому Артур не видит смысла спорить. С Морганой в принципе лучше не спорить. — Да. — О, — она вскидывает брови и становится внезапно дружелюбной и милой, будто не была той, кто одним видом секунду назад могла казнить человека без суда и следствия. — Славно. У вас сегодня было свидание? Вы решили, как в том шоу в интернете, пойти наоборот?       Секунду Артур не понимает о каком свидании она говорит, но потом смотрит на свой деловой вид и умоляюще улыбается ей. — Нет. Я так и не поговорил с ним с утра, — он надеется, что ведьминские способности Морганы сейчас подскажут ей, в чем конкретно проблема. В глазах её появляется понимание совсем не то, на которое он так уповал. — Черт, Артур… Оставим разговор о том, почему ты выглядишь так в выходной, не находясь на свидании с мужчиной, с которым переспал, на потом. Что тебя пугает? — она отдает ему ключ от машины, магическим образом достав его из пустой ладони, либо он был там всегда. — Как думаешь, насколько нормально затащить в постель друга, которого не видел больше десяти лет? — Артур молится, чтобы этот вопрос был не риторическим, и у Морганы нашелся ответ. — В жизни всякое бывает. Просто поговорите и все. Только прошу, братец, сло-ва-ми че-рез рот, — она делает акцент на фразе, вкладывая в нее особый смысл, — а не как это у вас обычно бывает. — Как раз собирался, — он соглашается с ней. — Напиши мне, как все прошло, — просит она последок и смотрит как-то странно. — Хочу узнать, чем все закончится.       Она целует его в щеку на прощание и выпускает за дверь. Возможно, но Артуру показалось, что сказала она ему намного меньше, чем знала. Будто уже разложила всю его судьбу на картах таро, или чем там занимаются ведьмы притворяющиеся директорами дочерних компаний, и ждет, когда предсказание сбудется. В любом случае ей удалось поднять его дух и вселить уверенность парой слов, отчего он был ей благодарен. Да, Моргана умела пугать, но ещё она умела быть хорошей сестрой.       Артур, считающий себя обязанным извиниться перед дочерью за пропущенный выходной, заезжает в супермаркет, набрав два пакета продуктов. И ещё он надеется, что сможет извиниться перед Мерлином, которого оставил утром, что Виктория действительно ничего не сделала и Мерлин не сбежал, хотя втайне хотел, чтобы это было так. Эта мысль нравилась с одной стороны, но с другой пугала, потому что однажды Мерлин так и сделал. Испарился внезапно, уехав за границу, не связывался ни разу, и Артур даже считал его предателем в какой-то момент, но потом пришло осознание, что и он не лучше. Гвен была центром жизни, отодвигающим все иное на третий, даже не второй, план, и он в ней погряз по горло, забыв про остальных, в том числе про друзей. Если он не брал их в расчет в своей жизни, то и они не обязаны были так делать, да?       Артур дольше, чем следовало стоит перед дверью собственного дома и изучает узоры на дереве, пока, наконец, не открывает её. К удивлению, его не встречает никто. Внутри тишина. Никого нет: ни дочери, ни Мерлина. Возможно, Виктория уехала одна, а Эмрис действительно сбежал. Факт такой возможности, вопреки страхам, неприятно отзывается внутри. Огромный камень падает куда-то в район желудка, заставляя горько вздохнуть и молча разбирать пакет, оставив десертные корзинки с вишней стоять на столе.       Когда он запихивает купленные помидоры в лоток с овощами в холодильнике, звук ключа в замочной скважине сменяется двумя голосами, в которых он узнает свою дочь и Мерлина. — Тори? Мерлин? — он появляется из-за угла и здоровается с ними, обращая на себя внимание. — Привет, пап, — кивает девочка, разматывая шарф. — Привет, — улыбается Мерлин, и Артур замирает. Почему-то смотреть ему в глаза становится единственной нуждой в эту секунду. Смотреть и пытаться понять, что Мерлин думает. — Нет, не надо делать это перед моим салатом, — возмущается Виктория, картинно сморщив лицо. — Делать что? — Вот это, — она показывает пальцем на него и Мерлина, похоже замершего у двери, и смотрит на отца так, будто он только что совершил преступление.       Мерлин, уловивший смысл в её словах, неловко кашляет и мнется, не понимая, что ему следует сделать. Артур решает этот вопрос, простым действием: жестом приглашает его пройти в дом. Эмрис кивает и начинает снимать обувь. — Ты купил вишневые тарталетки? — кричит Виктория из кухни, явно заглянув внутрь пакета. — Останешься на чай? — спрашивает Артур с надеждой, что Мерлин не откажется. Страх того, что они, так и не обмолвившись ни словом, разойдутся, как в море корабли, подбирается тихо, но стремительно. — Останусь, — и этого достаточно, чтобы лицо Артура озарилось счастливой улыбкой.       Виктория, не желающая никого ждать и не нуждающаяся ни в чем, кроме десерта, ставит чайник, звук закипания воды в котором постепенно становится всё громче. — У нас где-то были тапочки для гостей, — тянет Артур и в тщетных попытках отыскать их роется в шкафчике под вешалкой. — Но… я не могу их найти. — Вчера нас это не волновало, — хмыкает Мерлин, и Артур от его слов невольно давится воздухом. Ещё ни с кем не было так неловко, но в то же время понятно.       Камень, неудобным комом крутящийся внутри, останавливается и растворяется. Артур чувствует несказанную радость от того, что Виктория и Мерлин, кажется, нашли общий язык. Было бы втройне сложнее, если бы его дочь решила, что Эмрис не достоин. Этим иногда она чертовски напоминала деда, и Артуру оставалось лишь тяжко вздыхать.       Пока он прибывает в своих мыслях и ловит каждое движение Мерлина взглядом, тот с Викторией, однозначно, стопроцентно нашедший общий язык, спорит о чем-то, суть чего Артур так и не может уловить. Он лишь попивает чай и прячет собственную улыбку за краем кружки. — Тебе лучше посмотреть этот спецвыпуск, — Мерлин, наконец, бросает взгляд на Артура, все время молчащего на противоположной стороне стола. — Артур? — Вы неплохо сдружились, — говорит он довольным голосом, обращая на себя внимание дочери. — Ну, Мерлин достаточно крут, — подтверждает его слова Виктория. — Ого, спасибо, юная леди! Хоть кто-то умеет оценивать меня по достоинству. — Что это значит? — Артур получает в ответ лишь многозначительное закатывание глаз. — Когда мы учились, я всегда высоко оценивал тебя! — Да брось, пап, ты обычно говоришь что-то типа «этого и следовало ожидать»… — она кладет в рот последний кусочек вишнёвой корзинки. — Но потом приносит что-то вкусное, якобы просто так, да? — они смотрят на него выжидающе с одинаково коварной искрой в глазах. — Ничего не меняется.       Как вообще вышло, что его дочь и человек, которого она знает меньше суток, объединились против него?       Виктория, теперь не занятая десертом, допивает последние остатки чая и оценивает взглядом обстановку. В частности, она смотрит на то, как её отец всё ещё слишком долго и слишком пристально пялится на Мерлина, который в свою очередь старается не поднимать лишний раз взгляда с жидкости в кружке. — Господи, бедный мой салат…- звучит она раздосадованно, думает о чем-то пару секунд, качая головой, а потом вскакивает со своего места и бросает на выходе из комнаты, — я к себе.       Стоит ей скрыться за углом, как градус неловкости подскакивает, будто на одной Виктории держалась вся непринужденность. Впрочем, так и было.       Артур ждёт, пока Мерлин закончит и предлагает ему подождать в гостиной, пока сам он убирает посуду со стола. Эмрис улыбается и молча соглашается, оставив хозяину дома свою кружку. Артур же спихивает посуду в раковину до лучших времён, желая поскорее разобраться со всем и закрыть весь день напоминающий о себе гештальт. Неизвестность выматывает.       Мерлин сидит на диване в гостиной, даже не включив свет. Солнце уже больше чем наполовину спряталось за горизонтом, и оранжевые лучи, отражающиеся от окон соседей напротив, золотыми бликами очерчивают его фигуру. Это выглядит интимно и Артур не решается нажать на выключатель, лишь побольше воздуха набирает в легкие. Что ж, больше тянуть не получится.       Пендрагон садится рядом, почти касаясь своими бедрами его и складывает ладони вместе. — Нам надо поговорить, — начинает с банальности, будто и так было не понятно, что они собираются делать. — А мы что делаем? — Не разговариваем? — Это ты у меня спрашиваешь? — Мерлин включает дурачка, и у Артура просыпается какой-то давний инстинкт дать ему подзатыльник, но он этого не делает. — Ладно, да, надо.       Эмрис становится серьезным мгновенно и вскидывает голову, встречаясь глазами с Артуром. — Мерлин, — начинает Пендрагон, — я, если честно, так и не пришел к ответу на вопрос, что между нами произошло. Кроме того, что мы переспали, но это и так очевидно.       Артур мог бы сказать, что это было случайно и он не хотел бы ничего продолжать, но это было бы ложью, потому что всё, к чему он пришел за день, это то, что мысль о прекращении общения с Мерлином ему неприятна. Только он действительно не знал, как это объяснить. Казалось, Мерлина он знает давно, но сейчас, спустя так много лет, он чувствовал, что многое могло поменяться. — Хах, — Мерлин хмыкает с улыбкой, и кивает, — думаю, это сложно описать. Но мне понравилось. Ты хороший любовник.       Он улыбается, ловя обнадеженный взгляд Артура, а тот рад этой улыбке больше, чем чему-либо. — Я могу кое-что спросить? — Можешь, конечно. — Почему ты вернулся? В Лондон я имею в виду, — Пендрагон отводит взгляд, когда задаёт этот вопрос. Вчера он так и не узнал ответа, а сейчас было несколько неловко спрашивать. — А, — Мерлин немного напрягается. Это сложно заметить, но Артур сидит достаточно близко, чтобы увидеть, как тот закусывает нижнюю губу. — У моей мамы диагностировали рак, и сейчас она проходит лечение. Поэтому я приехал, чтобы позаботиться о ней.       Артур помнит Хунит очень доброй и заботливой женщиной, которая всегда была рада видеть его и Мерлина на выходных и даже готовила на день рождения самого Пендрагона вкуснейший грушевый пирог. И становится немного тошно от того, что Эмрису, наверное, сейчас совсем не до него, ведь полон забот и без давнего друга, который решил попытать удачу.       Да, Артур понимает, что хотел бы попытаться с Мерлином. Эта мысль внезапная, резкая, но кажется правильной и приятной. — Но это никак не должно что-то менять. Слышишь? — Я ещё ничего не сказал. — Но я знаю, о чем ты мог подумать, — Мерлин оказывается чертовски прав. И Артур понимает, что даже спустя пятнадцать лет тот не растерял своей способности читать его, как открытую книгу. — Знаешь, ты очень нравился мне, когда мы были в универе. Поэтому не пытайся убедить себя, что один пользуешься ситуацией.       Мерлин говорит с ехидством, пытаясь донести до Артура свои мысли. Но все же не говорит, что это «очень нравился» он называл про себя мокрой мечтой несколькими часами ранее. — Мерлин, ты знаешь, что ты замечательный? — он правда был замечательным, Артур знал это всегда, но сейчас захотелось сказать. — Вау, Пендрагона кто-то научил делать комплименты, а не только корчить недовольную рожу, как у персидского кота, — Мерлин картинно пучит глаза и прикладывает руку ко рту, делая шокированный вид. — С возрастом люди меняются. — Ага… Оба расслабляются, скинув с себя груз разговора, который с утра не давал успокоиться. Солнце уже ушло за горизонт и свет в комнату попадает только от ламп, зажженных в коридоре, но замечают они это только сейчас. — Мне нужно домой, — видимо, осознав, что задержался намного дольше, чем планировал, говорит Мерлин, включая экран телефона, и невольно щуриться от яркого света. — Дай мне свой номер.       Артур молча кивает и провожает его до двери, печатая на ходу в телефонную книгу цифры. — Тебя подвезти? — Не нужно, я своим ходом, — отказывается от предложения Эмрис и застегивает пальто.       Он расставляет руки в стороны, приглашая в объятья, и Артур делает шаг ближе, заключая его в кольцо собственных. Обнимать Мерлина приятно настолько же, насколько приятно об этом думать. Артур уже и забыл, какого это. — Сходишь со мной на свидание? — тихо спрашивает Артур в момент, когда Эмрис чуть отстраняется. — Да, — он чмокает его в щеку и выныривает из объятий, широко улыбаясь. — Спишемся!       Мерлин машет рукой, садясь в подъехавшую машину, Артур отвечает ему тем же, стоя в дверях, и чувствует себя до невозможности счастливым.