Детские игры дружбы: тайны закулисья

      Утро началось просто чудесно. Фёдор проснулся сам. За пять минут до будильника. Приготовил завтрак себе и бабушке. Хотя чёрные сырники и буквально белый чай из чёрного с большой порцией молока трудно было назвать прекрасной пищей, но переделывать он ничего не стал. Только залил всё сгущёнкой, скрывая чёрные пятна. Надел выглаженную с вечера школьную бордовую форму и отправился в комнату пожилой родственницы. Та уже не спала.       — Феденька, доброе утро.       Старушка улыбнулась внуку и подобралась на постели. На деревянный столик был поставлен поднос с их завтраком, чтобы после оказаться перед полулежачей. Фёдор болтал о том и сём, так же тепло улыбаясь. А после убедился, что бабушка приняла лекарства, повторяя за ним.       — Федька, дай хоть лохмы твои соберу. Постригся б, бестолочь!       Фёдор на это только рассмеялся, уносясь прочь вместе с посудой. А после вернулся с расческой и резинкой для волос.       Парень сел на пол, а пожилая женщина стала собирать длинные прядки в короткий хвостик, тихо ворча. Длинные и сухие пальцы неприятно дёргали за волосы, однако он не проронил ни слова, лишь покусывал губы, обдирая кожицу. Бабушка была стара, она не хотела сделать ему больно. Это старческое.       — Ох, жених! И отчего до сих пор один?       — Бабусь, девки за мной бегают полками. Полками, — в том же задиристом и весёлом тоне ответил Фёдор, поднимаясь и отряхиваясь от невидимой пыли.       — Поверю, когда хотя бы одна придёт в наш дом.       — Анька ж ходит.       — Эта? Да тьфу, не твоя она девушка. Я уж знаю! Вы же на соседних горшках сидели да пиписьками мерялись. Такие никогда не сходятся.       — Бабусь, спасибо за поддержку. — Шутливый полупоклон.       — Обращайся. Иди уж в школу. — Бабушка махнула рукой, словно прогоняя внука.       — Угу. Конец десятого класса — это важно, — словно между делом бросил он реплику, переходя к делам насущным: — Сегодня тёть Ир зайдет. Лекарства занесёт и пенсию у почтальона заберёт. Я сегодня допоздна у Кольки зависну. Он математику заваливает.       — И зачем он попёрся в старшую школу? В цирковое и после девятого берут. — Старушка всплеснула руками. — Клоун он несчастный!       — Ну, зато тётя Ира нам обалденные ужины готовит. Я пошёл. Не забудь про таблетки в обед.       — Ты тоже не забудь про вторую порцию утренних. Феденька, хорошего тебе дня…       Юноша выскочил в коридор, оставляя дверь в комнату открытой. А в спину ему два пальца рисовали в воздухе крест, пока губы шептали молитвы-обереги.       Фёдор Достоевский — хороший мальчик. Несчастный мальчик. Бабушкина радость. Таковым его знали соседи и опекуны семьи. Но вот друзья… Могли рассказать про него куда больше сухих строчек в характеристике. Взять только двух девушек, что стремительно рванули в его сторону, маша сумками.       — Федька! Еблан ебанный, куда без нас помчался?       — В Преисподней сегодня день открытых дверей?! — с места сорвался Достоевский, желая как можно скорей убраться прочь из двора советских панелек. — Отвалите!       — Федька, дай списать физику!       — Нет! — Короткий ответ между попытками ровно дышать.       — Феденька, догоним всё равно!       — Феденька!       Лестница с улицы на набережную, по которой можно было пройтись и достигнуть остановки, была так близка и далека одновременно для уставшего от короткого забега парня. Но он всё равно добрался до неё, хватаясь за поручень как за последнюю соломинку.       — Феденька, мы же говорили, что догоним. — Хлопок по плечу, на который Достоевский даже не обернулся, продолжая упорно убегать. Теперь уже медленными шажками.       — Доброго утра, солнышко! — Радостно выпалила Марина, тряся короткими кудрями.       — Горите в аду, грешницы.       — Только, если там будет такой симпатичный пастор, как ты. — Аня прибежала позже и тут же стала поправлять свой вид. Жилетка, блузка и ремень на школьных брюках.       — Пасторы в католичестве. Я православный до мозга костей.       — Значит не отрицаешь, что после школы в монастырь уйдёшь? — Аня продолжала подначивать.       — В монастыри уходят только одухотворённые личности. Я таковым не являюсь. Слушайте, физику отменили. Не делал.       Фёдор остановился на пролёте, переводя дух. Мимо сновали люди, торопясь кто на работу, кто в детский сад или иное учебное заведение. Кто-то ругался под нос, обходя неожиданное препятствие в виде школьников. Кто-то просто скорчил недовольную мину, ускоряя шаг.       Марина подхватила парня под локоток и поволокла вниз, свистом привлекая чьё-то внимание. Мелькнула сиренево-белая голова.       — Серый!       — Ну зачем ты их зовёшь? Там и Пушкин, дурья твоя башка!       Аня примостилась к парню с другой стороны. Достоевский закатил глаза. Сам он тоже не горел желанием общаться с Саней и его дружбаном, но те облепили Сыромятникова со всех сторон. Друга-неформала стоило спасти.       — Ба, какие люди и без охраны, — Пушкин улыбнулся и шутливо поклонился.       — И тебе не хворать, пузатый. — Аня не стала лезть за словом в карман и тут же ответила. На пухлом лице отразилась оценка юмора девушки. Явно ниже среднего, раз брови сошлись на переносице.       — Сигма, утра! — Поздоровался Фёдор беззаботным тоном, выпутываясь из захватов девушек и подталкивая тех в спину в сторону замершего в испуге друга. — Возвращаю твой цветник. Бабушке понравились обе, даже и не знаю кого выбрать!       — Сигмулечка!       — Серый.       Марина и Аня обняли парня и держались теперь за его руки. Они встали так, словно прикрывали неформала собой. Гончаров ухмыльнулся.       — Лучше бы на нас обратили внимание, дамы. — Иван вежливо поклонился и издевательски протянул: — Сер-гей не оценит вас по достоинству.       — Тебе доказать, что он нормальный? — Достоевский поправил рюкзак. — Ну?       — Интересно как?       — А я его поцелую. Оттолкнёт, значит, нормальный. Разве это не так делается?       — Фу. Фёдор, слышать такое от тебя это мерзко. — В глазах Александра промелькнуло отвращение. — Слащавая тёлка.       — Ну, Лапоть и Соломинка лучше знают, как найти гея в толпе, верно? Видимо опыта у вас не занимать. Поделитесь?       — Ну… Ваня, пошли эт. Короче… — Пушкин замотал головой, спесь тут же пропала. Суетливо он отвернулся и замахал рукой. — Автобус. Щас опоздаем!       — Не сливайся с темы, Саня. Ещё раз пристанешь к Сыромятникову, я покажу вам бесплатный спектакль по мотивам сказки «Пузырь, Лапоть и Соломинка». Наглядно.       — Увидимся в школе. — Гончаров помахал рукой и поторопился нагнать быстро удаляющуюся фигуру Пушкина.       Девушки, что до этого статуями замерли подле Сигмы, отпустили несчастного. Тот уже был на грани сознания: глаза полузакрыты, голова завалена на бок, а рот приоткрыт. Весь его вид говорил, что он готов отправиться в рай.       — Дебилы. И чего пристали к человеку? — Аня погрозила кулаком в спину уходящих парней.       — Просто потому что они живут в районе Сигмы. Ты как, Серёж?       — Нормально. Вроде.       — Они точно не в школу собирались с ним идти, — отметила Марина. — Серёжа?..       — А, ну… Да. Отрицать не стану.       — Гомики! Пидарасы! — Аня во все голос было закричала, но, заметив пару неодобрительных взглядов от взрослых, тут же поутихла. — Неформал — это ещё не заднеприводный.       — Оставим фантазии и низменные желания при падших душах сих персон. — Достоевский поправил рюкзак. — Идём на остановку. А ты, Сигма, или мне звони с утра или с Гоголем в паре иди.       — Сегодня у него первого нет. — Сигма поправил длинные волосы, окрашенные в два цвета. Если у Фёдора волосы едва достигали плеч, то у него они были предметом зависти, до лопаток и ниже. Тонкая талия, длинные ноги, слегка округлые бедра… Накрась его — и точно высокая девчонка.       — А, ну да, — Фёдор фыркнул. — Физичка снова на больняк ушла. Отличный у неё ребёнок.       Друзья покивали в знак согласия и поспешили в школу. Они едва не опоздали к первому звонку, но всё же успели. Они пропустили автобус с хулиганами и поехали на следующем. Благо в утренние часы те ходили по военному строго.       Достоевский и Сигма распрощались с девочками и наперегонки добежали до кабинета математики. К счастью учителя не было, так что они уже более спокойным шагом направились к своей парте. Предпоследняя парта второго ряда.       Достоевскому — как отличнику — было позволено многое, в том числе и выбор галёрки, а Сигму учителя предпочитали не замечать. До первой же проверки внешности. Вот тогда его видели все. Но такое было недавно, так что можно было не переживать.       Уроки медленно сменялись. Математика. Русский. Английский. Химия…       — Федь, как это сделать? — Сигма почти в панике обратился к соседу.       — Четвёртый. — Одними губами ответил Фёдор, поднимаясь и собираясь сдать тест учительнице, что коршуном бродила по классу. Как назло у Аполлинирии Васильевны был острый слух и орлиное зрение. Так что списать или испросить совета было крайне сложно. Но не невозможно. Ребятам повезло, и вот после изнурительного теста они спустились в столовую.       Ковыряясь в пюрешке с перемешанным в ней свекольным салатом, Фёдор проверял социальную сеть и улыбнулся уголками губ. ➰Дазай Осаму➰ Всё в силе?

🇷🇺Достоевский Фёдор📚

Да, завтра увидимся.

      Короткое сообщение, набранное на английском, радовало. Достоевский бы многое отдал за возможность увидеть вживую именно этого человека. Дазай Осаму. С последней и единственной встречи прошло пять лет, а воспоминания до сих пор грели, вызывая улыбку на обычно хмуром лице.       — Изменяешь? — Вкрадчивый голос раздался изо спины. Вскорости Фёдора приобняли за плечи, а вторженец в зону комфорта парня появился собственной персоной. Николай Гоголь, покачиваясь, придерживал его и смешно скуксил губы.       — Изменяю. — Подтвердил Достоевский, буквально суя тому телефон под нос.       — Фу, не понимаю… — Николай отодвинулся. — Китаец очередной?       — Японец. Дазай кажется, — Сигма допил чай и принялся вилкой выковыривать лимон.       — Осаму. Он единственный, с кем я бы хотел схлестнуться в шахматной баталии.       — Вы и так играете дважды в месяц.       — Это не то. Я хочу вживую.       — Скукотень… — протянул Коля, запрокинув руки за голову. — Сегодня всё в силе?       — Готовься, я тебе задницу намылю, — Фёдор убрал телефон в пиджак.       — Мама бухая, так что вопрос и не стоит, — Сигма быстро ответил, выбрасывая кожуру от лимона.       — А отчим? — Фёдор сощурил глаза.       — В ночную. Так что… Коля?       — Постелим. Мама тебе как родному радуется. Словно не я ей родной сын!       — Да вас наверняка в роддоме поменяли, — Фёдор вернулся к школьному завтраку. — Бегите уже на уроки.       — Хорошо быть освобождённым от физкультуры. Это несправедливо.       — Коля. — Сигма потянул того за локоть. Фёдор усмехнулся и быстро показал средний палец.       — Идите уже. Дома докажешь, что я слабак и доходяга. Раз так хочется.       — Я тебя размажу.       — Жду с нетерпением. Сигма, на физру бегом. Коля, не опаздывай на историю. Мне интересно, выдаст ли она вам тесты, которыми пугала нас в прошлый раз.       Сигма и Коля ушли, а Федя остался в пустеющей столовой доедать завтрак.

***

      В это время в Японии Осаму, заперевшись в ванной, вздрогнул от глухой вибрации смартфона. Мессенджер соцсети оповестил об ответе. Дрожащие руки сжали края раковины до побеления костяшек. Дыхание сбилось. Сердце запульсировало.       Дазай опустил голову, пытаясь дышать глубоко и медленно. Глаза сами собой закрылись. Ноги стали ватными и грозились сложиться от неловкого движения. По всему телу пробегала мелкая противная дрожь, доходящая до костей и глухо отдающаяся шумом в ушах. Во рту стало сухо, а в желудке поднялась кислотная буря.       — Осаму, выходи! Паршивец!       Крики с первого этажа дома мгновенно успокоили парня. Широко распахнув глаза, механическими движениями он открыл зеркальный шкафчик над раковиной, достал баночку с препаратом и забрал две капсулы. Налил воды в стакан и выпил под ритмичные удары в дверь, что чередовались с отборнейшей бранью.       — Ах, открыл… Не сдох.       Перед ним стояла Дазай Наоми. Его мать, что замахнулась и отвесила парню пощёчину. Голова дёрнулась, парень покорно принял наказание.       — Ублюдок… Девяносто восемь баллов. Тупое отродье! Как ты посмел завалить математику?! Будешь учиться, пока не сдохнешь. Почему ты не девочка? Молчишь?       Осаму поднял взгляд. Пустой. Ничего не выражающий. Он словно смотрел на женщину и в тоже время глядел словно куда-то вдаль.       Задрожав, Наоми вновь ударила его ладонью.       — Бесишь! Почему ты, блять, не девочка?! С тобой слишком много проблем!       Женщина вцепилась в лацкан школьного пиджака и встряхнула безжизненного подростка. В её глазах блеснули слёзы, и с истерикой она поспешно удалилась прочь.       Услышав долгожданный громкий хлопок дверью, Осаму ожил и умылся холодной водой.       — Я же мальчик. Как я могу быть девочкой, мама?       Он достал смартфон и прочитал короткое сообщение. Живая улыбка озарила лицо всего на мгновение, скрываясь за маской равнодушия. Завтра будет куда лучше, чем сегодня. Самоубийство откладывалось.