Double exposure

— Лу… Лу убрала от лица липкие ладони. Ее руки были в крови собственного ребёнка… Сегодня сбылся ее худший кошмар. Страшный сон любого родителя. В голове словно сломанной кассетой повторялись обрывки ночи. Снова и снова. Снова и снова. Она снова видела, как, получив сообщение от Даниэль, Кей перезарядил ультиматум. Поймав ее взгляд, кивнул, словно говоря: «Это на самый крайний случай». И Лу следом взяла и свой пистолет. Она ведь уже аколит. Снова видела, как вместе побежали на парковку, как села за руль, одновременно отвечая на внезапный звонок Жонсьера. «Рид, почему мне приходят сообщения от полицейского патруля об угоне мотоцикла сотрудника КС? И ко всей случайности…» «Марк, попроси копов убраться нахер с Восточной! Твоя же территория?» — Лу гневно переключила скорость, так резко срываясь с места, что Кей схватился за потолочную ручку машины. «По-вашему, я кто? Капитан полиции? В чем дело?» — спросил Жонсьер. «Это… Это Эллиот. Не нужно его сейчас преследовать» Раздался тяжёлый вздох. Нет, не инквизитора. Понимающего отца. «Я вас услышал, Рид. Разберётесь сами?» «Да» Выехав из спального района Центра, они неслись к окраине Нью-Пари в надежде на… На что собственно? Что успеют вправить мозги мальчику прежде, чем они разлетятся по автомагистрали? — Даже шлем, крэп, не взял! — Лу ударила по рулю, уже не сдерживая раздражения, смешавшегося с паникой. — Охренеть просто. Чем он думает?! — Вот именно, что не думает… Кей, мониторя телефон, держал руку на пульсе — Даниэль присылала координаты сбежавшего подростка. Одновременно мужчина пытался дозвониться до Эллиота. — Крэп, это что такое?! — зарычала от злости и безвыходности Лу, увидев на карте, что Эллиот свернул в Термитник. — Да вы издеваетесь?! — Твою мать. — выдохнул сквозь сжатые зубы Кей. Контролировать свои эмоции, когда кипятком ошпаривают чужие, было сложно. — Куда его несёт?.. — Пристегнись, крэп. Она сжала руль до побледневших костяшек кулака. Резко свернула в Старый город, вдавливая педаль газа в пол. Лу нарушала все существующие правила, хищно обгоняя машины, летела по ночным дорогам, в мнимой попытке догнать сына. Кей тем временем разговаривал с Йонасом. — Нет, он ему ещё не звонил… Через считанные минуты хилер перезвонил с тревожными новостями. — Блять, разойдитесь нахер! — закричала Лу, въезжая в узкие улочки сердца Термитника. Она ударила по центру руля, раздался продолжительный гудок. — Сука, раздавлю! С дороги! Машина неслась с огромной скоростью — прохожие едва успевали отпрыгивать в стороны, вжимаясь в стены. Лу, притормаживая, пригнулась вперёд, пытаясь разглядеть смутные силуэты в конце улицы. В одной из теней признала собственного сына. Кей без промедления опустил стекло — следом раздался выстрел. Точный и аккуратный. Крупная фигура позади сына остановилась. Пошатнулась и навалилась на оцепеневшего мальчика. Лу остановила машину и, выпрыгнув, незамедлительно выстрелила в оставшегося выродка. Побежала к сыну. — Эллиот?! — собственный голос казался чужим. Он звенел от паники. Что-то было не так — Эллиот не реагировал. — Сука! — Лу со всей силы пнула труп, скидывая его с сына. В ужасе замерла, заметив блестящее лезвие в боку мальчика. — Эллиот, солнышко… На асфальте под подростком уже успела разлиться кровавая лужа. В свете фар лицо Эллиота было бледнее снега. На скуле начал темнеть синяк, а на губах блестела алая кровь. Лу застыла, потеряв возможность дышать, словно ее ударили в солнечное сплетение. Кей хлопнул её по плечу, приводя в себя, кивнул в сторону машины: — В больницу надо. Он опустился, начал поднимать Эллиота В этот момент Лу успела заметить, как сильно дрожали руки эмпатика. Кею было тяжело. Он чувствовал всё: и страх Лу, и боль Эллиота. Но держался из последних сил. Его лицо исказилось от болезненного вскрика Эллиота. Лу помогла Кею подняться на ноги. Сердце было готово разорваться в клочья от страдальческих стонов мальчика. — Быстрее… на заднее сиденье… Эллиот, солнце, держись… — Лу побежала к машине, открыла заднюю дверцу. Она снова видела, как звонила Йонасу, мчась по заснеженным улицам в Центр. Как кинула взгляд через зеркало на стремительно бледневшего на глазах Эллиота. Голова бессознательного мальчика лежала на коленях отца. Эмпатик гладил его по волосам одной рукой, а другой — зажимал кровоточащую рану. Лу снова видела, как блестела искусственная кожа заднего сиденья, промокнув от крови мальчика. Как на ступеньках больницы оставались цепочкой капли крови Эллиота. Как наступила на одну из них и как на бетонном полу отпечатался кровавый узор подошвы. Как их мальчика подхватили врачи и уложили на каталку. Среди них был и Йонас. Едва они скрылись за тяжёлыми дверьми реанимационной, обессилев, Лу рухнула на колени. Закрыла окровавленными ладонями лицо. Зарыдала. Давно забытый страх потери восстал из пепла. Все мысли слились в одно «Если». Что, если они опоздали? Что, если Эллиот умрёт?.. — Лу… — Кей осторожно взял за подбородок, пытаясь поймать ее взгляд. Его тёплые руки тоже были в крови Эллиота… Лу резко отбросило в водоворот времени. В сознании вспыхнуло воспоминание о первой поездке на велосипедах. Эллиоту тогда не было и семи, когда они катались втроём в парке после дождя. Ехали цепочкой, в начале была Лу, а замыкающим был Кей. Из-за глубокой лужи детский двухколесный велосипед увело в сторону. Эллиот слетел с него, сдирая кожу, проехался коленками по жгучему асфальту. Велосипед с грохотом упал рядом. — Покатались… — обречённо вздохнул Кей, спрыгивая с велосипеда к Эллиоту. — Ты как? Сильно болит, солнышко? Ушибся? Лу обернулась, услышав плач. Она, оставив велосипед, подбежала к своим мальчикам. — Ох, черт… — выдохнула девушка, увидев, как с маленьких покрасневших коленок струей пошла кровь. Впервые в жизни ей стало не по себе от вида крови. Лу дёрнула головой, скидывая морок страха. Натянула улыбку — в первую очередь нужно было успокоить малыша. — Ну ты что, солнышко?.. — он опустилась на землю, осторожно усадила мальчика на свои колени. — Сильно болит? — Болит… — заплакал Эллиот. — Но не сильно. Лу прижала к себе, поцеловала в лоб, пыталась успокоить, пока Кей доставал из сумки влажные салфетки. С появлением Эллиота они стали самым важным атрибутом любой сумки. — Давай так. — она вспомнила старую присказку. — У кошки боли, у собачки боли, а… — Нет! Не хочу, чтобы у кого-то что-то болело. — нахмурился Эллиот. — Ладно… У кошечки не боли, у собачки не боли и у солнышка не боли. Согласен? — Лу чмокнула его в висок. Кей, опустившись на корточки, принялся промокать ссадины. — Больно! — всхлипнул Эллиот так жалобно, что Лу и Кей синхронно вздрогнули. Побледнели. В голове молодых родителей промелькнула горькая мысль — жаль, что никто из них не был хилером, чтобы забирать все малейшие ссадины мальчика. — Эллиот, это… не страшная царапина. — Лу нашла в себе силы говорить. — Папа просто вытрет кро… Эллиот заплакал громче. В этот момент оба поняли, что мальчик панически боялся крови. — Закрой глаза, солнышко. — кивнул Кей. — Не смотри. Лу прижала к себе вздрагивающего от всхлипов малыша. Мысленно отругала себя за то, что допустила. Могла ведь успеть выровнять велосипед с помощью пси… Не успела. Не предвидела. Материнский инстинкт звенел, норовя сломать к чертям велосипед. Но, вспомнив, как сама училась кататься в детстве, Лу внезапно смягчилась. От всего не уберечь. А если стараться максимально обезопасить, то это уже не ребёнок, а пленник. Лу провела ладонью по спинке Эллиота. Заметила, что вся одежда малыша промокла из-за падения в лужу. — Смотри на меня. — Лу поцеловала маленький носик. — Щекотно… — Эллиот сморщился, а затем засмеялся от следующих поцелуев. — Щекотно, мам! — Сейчас поедем домой, а потом вернёмся и купим мороженое. О, а давай лучше вату? Что хочешь? — спросила, улыбаясь, Лу. — Или может… на аттракционах покатаемся? На твоих любимых слониках? — На слониках… Стой! Лучше в чашках… — В чашках? Хорошо. — Лу хитро улыбнулась и подмигнула. — А потом на слониках. Кей, осторожно стирая кровавые разводы, улыбнулся, вслушиваясь в их разговор. Он убрал салфетки в карман, достал упаковку пластырей. — С динозавриками или со звездочками, Эл? — спросил Кей, перебирая клейкие полосы. — С динозавриками… — посмотрев на разноцветные пластыри, мальчик улыбнулся. Лу вытерла слезы с его пухлых щек. — Сможешь ехать дальше? Эллиот бросил задумчивый взгляд в сторону опрокинутого велосипеда. — Да. — он отряхнул ладошки. — У меня только начало получаться, а тут эта лужа!.. — Да, ты прав. Но в следующий раз будь осторожнее. У тебя отлично получается. — Лу поцеловала его в щеку, мягко подтолкнула к велосипеду. Кей, подойдя к мусорному баку, бросил окровавленные салфетки. Задержал взгляд на пальцах. Под ногтями эмпатика застыла кровь мальчика. Лу поднялась с земли, отряхнулась. Осторожно взяла мужа за руку. — Ты не виноват. — Мог поймать. Подстраховать. — Кей медленно перевёл взгляд на девушку. — Ну, от всего уберечь невозможно, Кей… Без падений нельзя научиться кататься. — Хотелось бы свести падения к минимуму. — грустно усмехнулся мужчина. Тогда они не знали, что ждёт их впереди. Могли ли представить, что через десять лет будут сидеть в дверях реанимации?.. Могли ли представить, что допустят такое страшное «падение»? Кей взял Лу за руки, возвращая в реальность. Помог подняться с холодного пола и сесть на скамейку. Лу закрыла глаза, устало прислонившись затылком к стене. Вновь и вновь оказываясь в цепких объятьях кошмара. Кей прошёлся по нескончаемому коридору, запустив руки в волосы. Эмоции Лу вдавливали, бросали и швыряли его в стены. Ударяли снова и снова. Находиться рядом с ней было физически невыносимо. Он чувствовал, как быстро теряет контроль над собственными эмоциями. Ему казалось, что эта ночь никогда не закончится. Сознание мужчины подкидывало наихудший сценарий и проигрывало его раз за разом. Кей вздрогнул от острой боли в глазах. Пси-способности звенели, накалялись, плавили сознание, находясь на пороге возможностей. Лучшим решением было бы выйти из больницы, отдышаться, ослабить психическое давление, но разве он мог сейчас уйти?.. Сейчас, когда отчаянно был нужен своей любимой? Сейчас, когда их единственный ребёнок лежал на операционном столе и жизнь его зависела только от уверенных и грамотных действий хирургов? Кей прошёл по коридору и, купив воду в автомате, прижал холодную влажную бутылку к пульсирующим вискам. Постояв так несколько минут, вернулся. Опустился рядом с Лу. Сидел совсем неподвижно. Будто старался слиться с обстановкой, боялся делать резкие движения, пытаясь не разбиться вдребезги. Лишь бы не надорваться ещё раз. Лицо эмпатика было мертвенно-бледным. Он стал похож на каменную статую и лишь редкие вдохи выдавали в нем живого человека. — С ним Йонас. Эллиот не пропадёт. — тихо произнёс Кей, больше успокаивая самого себя, чем Лу. — Мы успели вовремя. — Но он в реанимации. — хрипло отозвалась Лу. Необъяснимый ужас накатил тяжёлой волной. Чувствуя, что проигрывает панике, Кей инстинктивно дотронулся до ладони Лу. Она сразу переплела пальцы и сжала его ладонь. Супруги долгое время сидели в коридоре, мучаясь от собственного бессилия, утопая в тяжести вины, не подозревая, что не одни были во власти кошмара.

***

Звенящая темнота сменилась на слабо освещенную улицу. Неожиданно Эллиот оказался в том же самом злосчастном переулке. Растерянно огляделся по сторонам. Увидел, как, словно в замедленной съёмке, на него с двух сторон мчались Карл и Лысый, но пошатнулись от грохота выстрела. Свалились замертво на мокрый асфальт. В свете тусклого уличного фонаря лужа крови разлилась словно ртуть. — Стоять, ни с места! Эллиот вздрогнул. Поднял голову. Напротив него стояли приёмные родители. В форме КС. Лу угрожающе вскинула руки, готовая в любой момент применить телекинез. Кей с непроницаемым выражением лица держал ультиматум. — Вы задержаны Корпусом Содействия Церкви Единого… — строго начала произносить Лу. — Любая попытка сопротивления будет пресечена. — Кей опасно прищурился. Эллиот непонимающе обернулся. Карл и Лысый были мертвы. Зачем их задерживать?.. Догадка болезненно ударила по вискам. Задерживали его! — Вы чего?.. — испуганно выдохнул Эллиот, сделал шаг назад. — Я… Он хотел поднять руки вверх, но замер. В правой руке внезапно оказался пистолет. Копия папиного ультиматума. — Что?.. — Эллиот удивлённо посмотрел на оружие. Попытался выкинуть, но оно словно прилипло к ладони. Кей выстрелил в воздух. Качнул стволом: — Стоять, не двигаться! Последнее предупреждение! На плечи упало что-то тяжелое. Это была петля. — Что? Нет-нет-нет! — охваченный ужасом парень схватился за толстую верёвку, резко обвившуюся вокруг шеи. Из темного конца улицы на свет вышел высокий стройный мужчина. Эллиот замер под осуждающим взглядом Приора Инквизиции — Эллиот Стоун, — раздался ровный и властный голос Иво Мартена. — Вы приговариваетесь к смертной казни в связи с убийством двух человек… Приор остановился. Лу и Кей послушно встали рядом с ним. Мерзкий смех Карла вновь раздался по пустой улице. Как рыбы, выброшенные на берег, мёртвые мужчины затряслись, забились от приступа смеха. — Наша кровь на твоих руках, малыш! — захихикал Лысый. — Так тебе и надо! — громко засмеялся Карл. — Что?! Нет! — закричал Эллиот. Под ногами внезапно вместо асфальта оказалась деревянная табуретка. Конец верёвки улетел куда-то в ночное небо. — Постойте! Месье Мартен! Мам, пап, я… Я не виноват! Послушайте! — затороторил парень, вцепившись пальцами в веревку. — Прошу, пожалуйста! Мам, пап, это же я!.. Пожалуйста! Кей подошёл к нему, взял за подбородок. — Пап, пожалуйста… Посмотри на меня, это же я… — прошептал Эллиот. — Прошу не делай этого… Мужчина невозмутимо поправил петлю: — Прощения будешь просить у Единого. Лу взмахнула рукой, выбивая из-под ног табуретку. Эллиот вскрикнул, провалившись в темноту. Он резко распахнул глаза, все ещё ощущая петлю на шее. Все стало до боли светлым — Эллиот зажмурился. — Нет-нет… — он испуганно нащупал на плече что-то похожее на петлю. — Нет! Плечо пронзила острая боль. — Нет… — в полубреду попытался скинуть верёвку. — Эллиот, успокойся… — Нет, не надо! — Ч-ш-ш. Все нормально. — чьи-то тёплые руки поймали его ладони. Осторожно сжали. — Отходняк от наркоза… Эл, все хорошо. Ты в безопасности, малыш. Все хорошо. Эллиот открыл глаза. Проморгался, пытаясь сфокусироваться. — Ох. Над ним стоял Йонас, одетый в привычную медицинскую форму. Поймав на себе уже осознанный взгляд подростка, он улыбнулся. — Пришёл в себя? — мужчина выпустил его ладони. Эллиот удивлённо моргнул. Огляделся. Они находились в одноместной палате. На стене возле койки висели плакаты с героями из мультфильмов. Окна были плотно зашторены, но, несмотря на это, в комнате было светло. «Уже день… Я пропустил соревнования…» Пробежал взглядом по себе. К правой руке был подключён катетер. Что-то сдавливало грудь. Эллиот осторожно левой рукой оттянул ворот больничной пижамы. Плечо и грудь были плотно перевязаны. Отгремевшие события прошлой ночи обрушились на парня лавиной. Вспомнив их, Эллиот сморщился. «Охренеть… Меня пырнули ножом… Поверить не могу. Охренеть…. И я остался жив! Наверное, останется крутой шрам…» — Я в больнице? — Эллиот поднял голову. Йонас усмехнулся. — Да. Мозговая деятельность не хромает… — он опустился на стул, придвинутый к койке. — Ну давай, рассказывай. Так сильно спешил, да? Эллиот провел ладонью по лицу, пытаясь отогнать остатки кошмара. Облизнул треснувшие губы. — Куда?.. — хрипло спросил он. — К Единому, крэп! Йонас взял с тумбочки бутылку воды, хрустнул контрольным кольцом. Помог Эллиоту выпить. Парень заметил, как скованно поднималась рука хилера. — Настолько серьёзное было ранение? — спросил Эллиот. Кивком указал на плечо Йонаса. — Раз перетянул на себя… — Я скажу, тебе охренеть как повезло. — мужчина покачал головой. — Просто охренеть. Ещё бы сантиметр и перерезало бы грудоспинную артерию. Ты бы умер за считанные минуты. Эллиот прижался затылком к подушке, словно под тяжестью слов хилера. Прикрыл веки. Перед глазами замелькали изуродованные трупы бандитов. Пустой взгляд Карла. Ошметки мозгов Лысого… Эллиот надавил пальцами на веки, отгоняя пугающие образы прошлой ночи. «Их убил не я. Не я. Их убили Лу и Кей» Парень тяжело вздохнул. «Они убили… Так легко и просто… Крэп. Убийцы… Они убили этих мужиков… Так хладнокровно, будто уже давно потеряли всякую человечность. Сочувствие…» — Эллиот поморщился, вновь почувствовав, как начинает душить словно от петли. «Но убили не просто так?.. Спасая меня» — пролетел стрелой довод рассудка, разрушая сеть мрачных мыслей.- «Ради меня… У них не было выбора, либо я, либо эти мудозвоны» «Но убили ведь… убили… убили…» — ядовито прокатилось следом. Эллиот провел ладонью по лицу, словно пытаясь стереть кровавые ошметки, оставшиеся с ночи. Их, конечно, не было. Но парень все ещё чувствовал чужую липкую кровь на губах, щеках, веках, шее… Она будто намертво въелась в поры. Йонас покашлял, привлекая к себе внимание. — Эл, прием. Как себя чувствуешь? Эллиот замер. Опустил трясущуюся руку на прохладную простынь. — Терпимо. — прошептал он, уставившись в потолок. — Спасибо. Спасибо, что спас мне жизнь. — В этом не только моя заслуга. Больше ничего не хочешь сказать? — А ты? — Эллиот посмотрел на хилера. — Ты все знал, да? Про то, что я приёмный. Про то, что моих родителей повесили. Все знали, кроме меня… Молчали в тряпку. Я думал, ты мне друг! А родители — мои родители, крэп! Как мне их теперь называть? По имени?! Месье и мадемуазель?! Так что ли?! — Подожди минутку. Ты объясни мне, на кой решил сбежать? — Йонас, забывшись, скрестил руки на груди. Сразу сморщился от боли и опустил их. — А? Ты понимаешь, что тебя могли убить? Прирезать как последнюю псину, оставить там в облеванной подворотне! Жизнь, блять, не игра. Жизнь, сука, настоящая. Переиграть не получится. Поставить на паузу тоже. Чем думал? Бросить все на произвол судьбы — глупо. Зачем сбежал? Ты можешь злиться на родителей, что скрыли правду. Но осуждать, отказываться от них нет. Не смеешь. — Моих родителей казнил Иво Мартен. — прошептал Эллиот. Взгляд хилера опасно потемнел. И если бы Эллиот не знал Йонаса, то решил бы, что мужчина кинется на него с кулаками. Парень не сомневался, что даже с перетянутой раной хилер сможет уложить его на лопатки в два счета. — Нет. Твои родители сейчас сидят в коридоре — молятся о твоём здоровье! Я никогда не видел, чтобы Лу рыдала. А она, блять, рыдала. Упала в коридоре, как тебя завели в реанимацию. Твои родители рвали и метали. Всю больницу на уши поставили. Лишь бы спасти тебя. А ты? Ты их не считаешь за родителей. Знаешь, я бы все отдал, чтобы у меня были такие родители… Такая семья. — Йонас горько усмехнулся. — Кровное родство — не залог счастливой семьи. Кровные родственнички и похуже могут быть. Уж поверь мне. Я знаю. В школе историю хорошо учил? Про Манифест Крови читал? Моя сестра, Ирма, ее муж и мой лучший друг, Тома… Были, блять, участниками этого дерьма. Представляешь? Они рисковали всем и всеми! Готовы были, блять, пойти по головам. И их могли повесить, да вот твоя мама выбила для них амнистию. Ограничились работами на десять лет. Эллиот удивлённо раскрыл глаза от неожиданно вскрывшейся правды. Тетя Ирма и дядя Тома… Они были манифестантами. «Очередная ложь! Ложь! Ложь! Ложь!» — зазвенело в голове. — «Когда-нибудь мне говорили правду?! Хоть раз?!» В голове что-то щелкнуло. Изо рта начали выливаться страшные ядовитые слова. То, что накопилось. То, что убиралось в сторону, пряталось на дальнюю полку сознания. Эллиот рывком сел на койке. Подключенный кардиограф учащенно запищал. — Я… Я не хочу жить вместе со лжецами! — в отчаянии крикнул парень, указывая пальцем в сторону двери. — Там, где все построено на лжи! Все ложь! Ложь! Гнев и страх открыли ящик Пандоры. — Я же вообще по сути им никто! Они пытались своего ребёнка завести, Йонас, и не получилось! Они… Я… Я ебаный пластырь на рану, вот я кто! — Эл… — А ты не знаешь? У мамы был выкидыш или что там, я не знаю, они хотели собственного ребёнка. Но потеряли. Смирились. Решили… решили оставить все как есть. Я просто ведь… Чья-то замена. Просто… Чья-то замена. Может, меня вообще просто из жалости взяли?.. — Эллиот внезапно сморгнул слезы, горло сжало спазмом. — Они не любят меня… Но если бы не любили, то не спасли бы, так?.. Но они убили людей! Из-за меня! А если по службе им однажды придётся застрелить и меня? Они застрелят. Твою мать! Где заканчиваются инквизиторы, а где начинаются мои родители?! Где эта грань?! Я так устал! Я хочу, чтобы просто все закончилось! Хочу, чтобы все исчезло! Хочу, чтобы все стало как раньше… Хочу домой, но дома больше нет… — изрядно запутавшийся в собственных мыслях Эллиот схватился здоровой рукой за волосы. Уткнулся в плечо, оставляя следы слез на больничной рубашке. — Вся моя жизнь — ложь! Мой папа… Моя мама… Все ложь… Я люблю их, но больше не хочу видеть! Эллиот попробовал вспомнить хорошие моменты из детства, но все было так сильно искажено… Словно пленку с драгоценными воспоминаниями бросили в кислоту. Словно кто-то жестоко надругался над его памятью. — Я все потерял! За один день! — сквозь слезы кричал Эллиот. — И мне страшно! Я не знаю, что мне делать! Я чувствую себя потерянным! Как будто весь мир против меня! Как будто вся моя жизнь это просто… просто иллюзия! Как будто меня никогда и не было! Как будто все ненастоящее… Как будто я сам… я сам не настоящий… — Эй… Эй-эй, не говори так… Эллиот попытался вдохнуть. И ещё раз. Катастрофически стало не хватать воздуха. Парень замер, прижав ладонь к груди, чувствуя, как вокруг шеи завязывается тяжёлый узел. Снова неудачный вдох. Петля со скрипом начала сдавливать шею. — К-как будто… м-меня не существует… — прошептал Эллиот, ощущая как с каждой секундой все крепче затягивается грубая веревка. Йонас подлетел к подростку — сел рядом. Парень рухнул в его объятья. Оба вздрогнули, ведь делили одно ранение на двоих. Эллиот заплакал, уткнувшись лицом в грудь хилера. Щеки неприятно закололо от жёсткой и накрахмаленной ткани белого халата. — Эл, не говори так. Знаю, что хреново, но… — Йонас замер, вслушиваясь в тихие всхлипы подростка. Погладил его по спине. — Ты не один, Эл… Ты не один. Я с тобой, малыш. Они сидели так достаточно долго. Все это время Йонаса терзали мысли, что даже будучи кардиохирургом и хилером, он был не способен исцелить разбитое сердце мальчика. Смотря на вздрагивающие от всхлипов худые плечи, Йонас тяжело вздохнул. Эллиот прежде всего был ребёнком. Ребёнком, по-прежнему нуждающимся в любви и заботе. В безопасности. Каким бы взрослым на вид не казался Эллиот, он все ещё был маленьким мальчиком. Запутавшимся мальчиком, которому нужна была помощь. Поддержка. Йонас медленно уткнулся носом в ворох светлых волос, закрыл глаза. Как бы ему хотелось уметь перетягивать и душевную боль… Вскоре Эллиот поднял голову. Сердце хилера сжалось от заплаканных глаз мальчика. На него устремился разбитый пустой взгляд. Безжизненный. Эллиот стал не похож на самого себя: светлые волосы спутались, щеки впали, а в карих глазах потух огонёк. Светлое красивое лицо парня осунулось, приобрело болезненный вид. — Спасибо, что… выслушал. — тихо произнёс он. — Спасибо, что… Ты всегда рядом. Подросток осторожно обнял его за шею, заставив затаить дыхание. — И прости… Наговорил лишнего… — речь Эллиота стала невнятной. — Хрень нес… — Я тоже молодец. Не извиняйся. Тебе нужно отдохнуть, малыш. — Йонас погладил его по запутанным волосам. — Сложный был день… Отдохни… Мужчина помог ему лечь. Проверил катетер и повязки. Мимолетно положил руку на плечо, до конца забирая ранение. Подчистую. Полностью, чтобы и шрама не осталось. Йонас сжал губы — под собственной рукой противно зазвенело, затрещало от боли. Отвёл затуманившийся взгляд, чтобы парень не понял в чем дело. — Ты же будешь здесь? — тихо спросил Эллиот. Он моргал все чаще и чаще, становясь похожим на сонного котёнка. — Конечно, Эл. Изнеможденный от эмоциональной встряски и прошедшей операции Эллиот больше был не в силах сопротивляться усталости. Он закрыл глаза и почти сразу провалился в беспокойный сон. — Отдыхай, малыш. — прошептал Йонас, накинув на заснувшего мальчика тонкое одеяло. Заботливо поправил подушку. Устало опустился на стул. Потер больное плечо. Достал из кармана халата телефон. «Поговорили Заснул Можете зайти, но тихо» Не прошло дольше двух секунд, как дверь палаты медленно приоткрылась, впуская псиоников. Оба за прошедшую ночь словно прожили целое столетие. Стали блеклой копией себя. Йонас поманил их кивком головы. — Спит. — он поправил провод капельницы. Лу и Кей прошли вперёд. Встали по обе стороны койки. Мягко опустились на пол, не сводя глаз со спящего мальчика. Они уже заходили в палату, после того, как Эллиота привезли с операции. Тогда он еще не отошёл от наркоза. Казалось бы, все слезы были выплаканы — видеть Эллиота таким слабым и беспомощным было невыносимо. Но по бледным щекам псиоников вновь прокатились слезы. — Я предлагаю… — тихо начал Йонас, заставив вздрогнуть супругов. — Предлагаю, чтобы Эл на время переехал ко мне… Лу повернула голову, устремив на хилера недоуменный взгляд красных глаз. — Зачем?.. — Ему время нужно, Лу. Чтобы… — Йонас прочистил горло. — чтобы по полочкам все расставить. Вернувшись сразу домой, только хуже будет. Лу, он подросток. Ему нужно остыть. Вспомни себя в этом возрасте. Кей вздохнул: — Лу, он прав. — Нельзя решать за него. — Лу покачала головой. — Пусть сам решит. Когда проснётся… Наш бедный мальчик… маленький… Она осторожно погладила ладонь парня, боясь, задеть катетер. Тяжело проглотила слюну, прижала кулак к трясущимся губам. Кей едва уловимо погладил Эллиота по волосам, сжал губы. Парень дышал размеренно и шумно. Изредка хмурился. — Опять кошмары снятся… — эмпатик бережно взял его за руку. — Я посижу с ним. — Йонас поднялся со стула. — Вижу с ног валитесь. Можете полежать в комнате отдыха, там и душ есть. Отдохните, на вас самих смотреть больно. Все кризисные моменты уже пройдены. Можно выдыхать. — Мы побудем здесь немного. — кивнул Кей. Он провел ладонью по руке сына, отчётливо чувствуя вибрацию от беспокойного сна. Оставил невесомый поцелуй на костяшках руки Эллиота. Переглянулся с Лу, принимая, вероятно, самое тяжелое решение в жизни. Если любишь — отпусти, да?..

***

Сон растворился первым снегом и плавно сменился на реальность. Эллиот проснулся отдохнувшим и свежим. Плечо больше не болело. В голове было пусто, а в груди — непривычно легко. Парень, зевая, приподнялся на локтях. Шторы были открыты — за окном позади высоток разлился персиковый закат, отбрасывающий золотые лучи на светлые стены палаты. «Охренеть, уже вечер?.. Сколько я спал?..» Эллиот потёр глаза. Непонимающе нахмурился, увидев, что столик перед койкой был завален гостинцами. Цветы, подарочные пакеты, фрукты… Парень медленно поднялся с койки — голова кружилась от большого количества сна. Катя с собой капельницу, Эллиот дошлепал босыми ногами до столика. Коснулся пальцами прохладных лепестков синих ирисов… Прежде Эллиоту никогда не дарили цветы. Но для него они никогда не были в диковинку — Кей всегда покупал букеты для Лу. По поводу и без. С удивлением парень заметил записку, оставленную между упругих зелёных стеблей. Эллиот достал маленькую открытку, уже догадываясь о личности отправителя.

«Скорейшего выздоровления, месье Стоун!

P. S. В этот непростой для Вас период хотелось бы отметить, что именно правда делает нас свободными, но сначала она делает нас несчастными.

Она всегда находит выход, даже годы, и годы, и годы спустя. Правда всегда побеждает. Какой бы горькой и жестокой ни была.

Но уверен, что Вы сможете принять ее достойно. Не сразу. Со временем.

Я пойму, если Вы затаите обиду на меня.

Но не держите зла на родителей. Все, что они делали, они делали из любви к Вам.

От месье Мартена»

Эллиот слегка усмехнулся, покачал головой, положил записку обратно. Его больше не душила злость на Иво Мартена за прошлое, за казнь биологических родителей. После сорванной пелены гнева Эллиот внезапно осознал, что обижаться было глупо. Иво Мартен выполнял свой долг. Это было необходимо. Закон есть закон. Биологических родителей Эллиот вообще не знал и даже не помнил, чтобы глубоко скорбеть по ним. Да, больно. Да, неприятно. Но это прошлое. И если смотреть только назад, можно не увидеть того, что ждёт впереди. Эллиот мысленно отпустил образы казненных родителей, как диких птиц из клетки. Стёр из сознания внушающую ужас фигуру Приора Инквизиции. Подросток вдохнул цветочные нотки, наклонившись над объёмным букетом. В эту минуту его взгляд приковала коробка шоколадных конфет, с приклеенным на ней стикером. «Для поднятия настроения :) От Даниэль» Эллиот с интересом покрутил коробку, разглядывая через прозрачную упаковку конфеты в виде морских ракушек. «Как мило», — улыбнулся он. Он просмотрел голографические открытки, оставленные от друзей Лу, а также от Энн Рид и Ребекки Стоун, в которых все пламенно желали скорее восстановиться. Парень в изумлении остановился, увидев внутри подарочного пакета блестящий кубок. Эллиот поднял увесистый пакет, оглядел его со всех сторон. — Что за… — выдохнул он, заметив прикрепленное письмо. Эллиот присел на край койки, пробегая глазами по знакомому почерку. «Эл, эту победу я посвящаю тебе. Я подумал, что лучше кубок будет у тебя. Ты его заслуживаешь. У меня он долго не задержится. Выздоравливай скорее. Твой кэп, Чарли.» Эллиот грустно усмехнулся, пожевал губы, устремив замыленный от слез взгляд в оранжевое небо. В руках держал бумажное письмо, как самое ценное сокровище. У Чарли были далеко не самые гладкие отношения с отцом. Мужчина был против не серьёзных, по его мнению, увлечений сына. И в следующем году Чарли должен был поступить не в университет, как все ровесники, а в семинарию. Чтобы пойти по стопам отца в Инквизицию. Не то чтобы парень этого хотел — у него попросту не было выбора. «Какой же ты наивный, Эл…» — покачал головой Чарли, горько усмехнувшись, услышав тогда предложение Эллиота отказаться и поговорить с отцом на чистоту. — «Я бы хотел таких родителей, как у тебя. Но, увы, мой отец не такой, как твой. Но я все равно люблю его. И он любит меня. По-своему. Что бы он ни сделал — он все равно мой отец. Он — моя семья.» Чарли жил с отцом. Родители не смогли сохранить очаг любви — служба в Инквизиции жестоко потушила его. Они развелись, когда Чарли было десять. Суд оставил мальчика с матерью, и Чарли вырос обделенный вниманием отца. Тот никогда не участвовал в его воспитании — после болезненного развода полностью ушёл с головой в работу. Они виделись по редким выходным дням. Но были уже чужими людьми. Вскоре мать Чарли, не пройдя генетический тест, умерла, когда ему едва исполнилось четырнадцать. И Чарли вновь вернулся к отцу. Им пришлось знакомиться заново. Упущенное время нельзя было вернуть, но они пытались заполнить брешь, возникшую за эти годы. Отец Чарли был строг. Сердце мужчины, отвыкшее от любви и тепла, было холодно, словно лед. Отец и сын были совершенно разными, и от этого у них были разногласия во всем. Мужчина не любил глупое увлечение Чарли плаванием, а парень из принципов стал капитаном команды и старался лидировать во всех соревнованиях. Хорошим людям всегда чертовски не везёт, и Чарли был одним из примеров, лишь подтверждающих эту фразу, когда-то услышанную Эллиотом. Держа в руках письмо от лучшего друга, он неожиданно вспомнил приемных родителей. Их истории. В погоне за чистотой крови родители Кея оборвали с ним связь. И это было так несправедливо… Кей этого не заслуживал. А отец Лу трагически погиб при обрушении шахты, когда она была ещё ребёнком. После чего мама привела в семью отчима — неприятного мужчину с алкогольной зависимостью, который пытался домогаться до юной Лу… У них были сломанные, изорванные семьи. Никто не учил их любить, быть любимыми. Они не получили родительской любви. Но при этом Эллиот вырос в любящей семье. Где его всегда поддерживали, никогда не осуждали. Всегда были рядом. Он никогда ни в чем не нуждался. Знал, что за спиной всегда будут мама и папа, которые готовы помочь в чем угодно. Поймать. Подстраховать. Защитить. Чёрт, как же ему повезло с Лу и Кеем… И почему он подумал, что чужой?.. Почему подумал, что остался один?.. Непрошенные слезы пробежали по щекам. Эллиот вытер их. Шумно выдохнул. Его любили не из жалости. Так сильно любить из жалости невозможно. А его любили от всего сердца. Бесконечно. Безвозмездно. И он ведь тоже их любил и не мог представить свою жизнь без них… Без родителей он бы стал оторванным от дерева листком. Ударом по голове перед глазами промелькнули умерщвленные бандиты. Парень быстро отогнал ужасные кадры с прошлой ночи, качнул головой. Поставил блок в сознании. Родители не были убийцами. Они просто защищали его, своего единственного ребёнка. Они поступили так, как поступили бы все любящие родители — защитили свое дитя любой ценой. И Эллиот, оказавшись в такой ситуации, сделал бы ради них тоже самое. Острые шипы сомнений развеялись прахом… Петля страха развязалась и исчезла в воздухе. Эллиот глубоко вдохнул, подставив лицо золотому закату. Стало легче дышать. Слезы не останавливались. Губы сложились в широкой искренней улыбке. Как раньше уже точно не будет. Но можно жить дальше. Принять эту правду. Жить с ней. Не бежать и не прятаться. Остатки тревожных мыслей утонули в закатных лучах солнца. На душе наконец-то стало спокойно, словно после отгремевшего шторма. Эллиот вздрогнул от раздавшегося позади щелчка двери уборной. Обернулся. — Так и знал, что стоит отвлечься, и ты сразу проснёшься. — Йонас встал в дверях, прислонился плечом к порогу. — Как ты, малыш? — Хорошо. — Для несуществующего очень много подарков, скажи? — беззлобно усмехнулся мужчина, кивком указав на забитый стол. — До хрена. — Эллиот широко улыбнулся, услышав, как Йонас цокнул языком. — Не ругайся, крэп. — с ухмылкой покачал головой хилер. Он опустился рядом с парнем, вытирая голову белым полотенцем. От Йонаса пахло мятным шампунем и свежестью. Видимо, решил принять душ в ожидании его пробуждения. — А мои родители… — В коридоре. Позвать? — оживился хилер. Эллиот кивнул. В груди защекотало от волнения. Сейчас он принимал решение, от которого зависела его жизнь. В этот раз он не убежит. Парень поправил спутанные волосы, прочистил горло, сел поудобнее, дожидаясь возвращения хилера в палату. Потом почему-то встал. Снова сел. Опять поднялся. И, когда вновь хотел опуститься на койку, дверь палаты раскрылась. Родители замерли при входе. Словно боялись спугнуть его. Эллиот отмер от оцепенения первым. Он зашагал уверенными и быстрыми шагами к родителям, заставляя их прийти в себя. Эллиот не успел дойти — родители подбежали первее. Он очутился в крепких объятьях. Втроём оказались под последними лучами заходящего солнца, отбрасывая общую тень на стену палаты. — Простите… простите за все. — сбивчиво произнёс Эллиот. От волнения все подготовленные слова забылись. — Я… я не должен был убегать. Прости за байк… — Солнышко, посмотри на меня. — мама бережно обняла ладонями его лицо. — Эллиот, мы не злимся на тебя. На плечи легли папины руки. — Ты должен знать, что мы никогда не откажемся и не отвернемся от тебя. Ты наш сын. Что бы ни случилось. И… — мама мельком переглянулась с папой. — Мы с Кеем примем любое твоё решение… Эллиот слегка нахмурился. Взгляд подростка заметался между родителями. Он вдруг заметил, как всего за одну ночь в глазах родителей засела неведомая тяжесть. В них застыло горе. — Сможешь ли ты нас простить? Простить за то, что мы не рассказали тебе правду. — пояснил папа. Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Мы лишь хотели уберечь тебя, защитить… И в итоге чуть не потеряли. Мы поймём, если ты… если ты захочешь прервать с нами общение… — Крэп, вы что такое несёте?! Вы — мои мама и папа! — перебил Эллиот, взяв родителей за руки, и сжал их холодные ладони. — Иначе и быть не может! И я вас прощаю. Я не злюсь. Больше нет… Потому что знаю, что, что бы вы ни делали, вы делали это для меня. Вы защищали меня. Вы старались изо всех сил… Вы всегда были рядом. Ни у кого из моих знакомых нет таких крутых родителей, как вы. А я не ценил это… Принимал как должное… Не понимал, как мне повезло с вами. Вы — самые лучшие родители! Только, пожалуйста, дайте слово, что больше никогда и ничего не будете скрывать от меня. Если только не по работе там, политические заговоры, махинации… Короче, вы поняли! В нашей семье нет места для лжи. С каждым произнесенным словом в глазах родителей набирались слезы. По их освещенным закатным светом лицам вскоре пробежали прозрачные дорожки слез. — И… Я люблю вас. — прошептал Эллиот, чувствуя, как от эмоций садится голос, как вот-вот заплачет сам. Он порывисто обнял родителей за шею. — Мы тоже тебя любим. — одновременно ответили родители. Подняв взгляд с пола, Эллиот увидел, стоявшего в дверях Йонаса. Хилер улыбнулся и довольно кивнул, словно говоря, так держать, малыш. — Идём сюда. — позвал Эллиот, увидев, как мужчина хотел выйти. — Да не, че мне портить ваши семейные обнимашки… — Идём! — настойчивее произнёс парень. Йонас с ухмылкой закатил глаза, покачал головой, но все же присоединился. Когда эмоции притихли, Эллиот вернулся на койку. Родители сели по обе стороны. Йонас опустился на стул. Возникла неловкая пауза, которую прервал хилер. — Слушай, Эл, у меня тут такая идея возникла. — Йонас придвинулся поближе. — Если тебе хочется немного отдохнуть от… всего происходящего, то ты можешь пожить со мной. Смена обстановки тебе сейчас не повредит. Тем более ты мою новую квартиру не видел. Заценишь. Брови Эллиота удивлённо поднялись. — А… — выдохнул подросток. Переглянулся с родителями. — Если ты этого хочешь, мы не против. — успокаивающе улыбнулся папа. Мама в подтверждении его слов кивнула: — На этой неделе ты на больничном. — Но без больницы. Завтра мы тебя выпишем, а я возьму отгул по такому случаю. Так что, считай, все равно под наблюдением врача. — ухмыльнулся Йонас. Эллиот слегка усмехнулся, провел ладонью по волосам. Неделя без школы и в компании Йонаса звучит отлично. Действительно неплохой способ отвлечься от произошедшего. Эллиот простил родителей, но ему нужно было время до конца принять эту информацию. Все осмыслить. Ведь ему все ещё было неприятно думать о возвращении домой — как назло перед глазами вспыхивали разбросанные документы в спальне родителей, после обнаружения которых все и пошло по наклонной. Тем более совсем недавно хилер рассказывал о покупке новой игровой консоли… — А почему бы и нет? — Эллиот пожал плечами. Удивлённо нахмурился, потёр раненное плечо. — Йонас, ты… — М? — Ты все-таки всё перетянул на себя! Вообще ничего не болит! — воскликнул Эллиот, медленно ощупывая бок, потрогал перевязанную подмышку. — Охренеть! — Не ругайся. — одновременно ответили взрослые. Переглянувшись, они засмеялись. Эллиот, улыбаясь, закатил глаза. В груди разлилось приятное тепло от появившейся мысли: «У меня такая крутая семья».