Расплата

-Алган! -Милый, не арган, а орган! Орган на «о». На «а» у нас арфа, аккордеон, альт. А на «б»? Что ты знаешь на «б»? -Балабан! -Умница, а еще? Высокая симпатичная женщина вела за руку очаровательного мальчика лет четырех-пяти. В новом темно-синем бархатном костюмчике, улыбчивый, с развевающимися на ветру русыми кудрями он был неотразим. Прохожие то и дело оборачивались, чтобы еще раз взглянуть на красивого умненького ребенка. Если счастливая мать и обращала на это внимание, то не подавала виду. Казалось, она была полностью поглощена разговором со своим сыном. -Бубен? -Правильно! А на «в»? -Винанчель! -Виолончель, милый! Скажи: ви-о-лон-чель. -По слогам повторила женщина. -Вионанчель! -Гордо пролепетал малыш. -Мама, смотли, пиложные! Ты ведь купишь мне их? Купишь? Купишь? -Вопрошал кудрявый ребенок, нетерпеливо подпрыгивая рядом с матерью. Затем, выдернув ладошку из женской руки, мальчишка влетел в хорошо ему знакомую кондитерскую лавку. — Хочу вот это, вот это и вот то! -Глаза ребенка разбегались от изобилия и разнообразия сладостей. -Заверните мне, пожалуйста, вот это и это… — Рассматривая содержимое прилавка, мальчик краем уха слушал разговор матери и продавца. Внезапно какие-то звуки со стороны улицы привлекли его внимание. Встрепенувшись, ребенок незаметно выскочил из магазинчика и замер, широко распахнув глаза. Определенно, совсем недалеко кто-то играл на скрипке! Однако, как мальчишка не старался, он так и не смог разглядеть невидимого музыканта. Эта мелодия… Такая печальная и такая манящая… Казалось, будто в этой музыке было всё: и боль расставания, и легкая надежда, и пламенная любовь… Конечно, в силу возраста, малыш не осознавал всего многообразия услышанной им мелодии, но одно ребенок знал точно — он непременно должен познакомиться с этим невидимым скрипичным виртуозом! До конца не осознавая, что делает, мальчишка, как зачарованный, пошел вперед, на музыку. Шаг, затем еще один и еще, и еще… -Армаааан!!! Крик матери, раздавшийся сзади… Испуганное ржание лошадей совсем рядом… Толчок в спину… Грязная мостовая… Резкая боль в руке, которую он сильно ушиб при падении… Незнакомые люди, поднимающие его с земли… Слезы, хлынувшие из глаз… Мама! Где же, мама?! -Мама?! Мама!!! -Сквозь слезы кричал малыш, пытаясь разглядеть среди абсолютно незнакомых лиц одно то, родное. -Арман… — Слабый материнский голос донесся до слуха мальчика. — Милый… -Отпустите мальчишку! Врача, найдите врача! Скорее! — Раздавалось со всех сторон. -Мама! — Кто-то взял ребенка на руки и опустил перед лежащей на мостовой матерью. Почему его мама лежит на земле?! Почему ее любимое бежевое платье в этих странных некрасивых пятнах?! Почему она плачет?! -Мама, ты упала?! Мама, вставай! Мама… — Всхлипывая, с трудом произносит ребенок. -Мама, вставай! Ну вставай же! -Арман, милый, я встану, скоро встану…- Шепчет женщина, поглаживая сына по щеке. — Только еще чуть-чуть полежу… Хорошо, милый? -Выдавив из себя улыбку, она с трудом добавляет. — Совсем чуть-чуть… Ты ведь будешь рядом? Да, милый? Бледное, сырое от слез лицо молодой женщины… Пирожные, выпавшие из коробки и превратившиеся в бесформенное нечто… Шум толпы… Ржание лошадей… Плачущий мальчик, в перепачканной одежде, сидящий прямо на земле и шепчущий: -Вставай… Мама… Вставай… И звуки скрипки… Такие печальные и так хорошо отражающие всю трагичность ситуации… -Можно? — Заглянув в приоткрытую дверь, спросила Кристина. Арман сидел за столом и, нахмурившись, вертел в руках диковинного вида шкатулку. Темно-зеленая, издалека она казалась сплошь обвитой виноградной лозой! На мгновение оторвавшись от своего занятия, мальчик, как показалось виконтессе, кинул на нее сердитый взгляд и не особо приветливо ответил: -Входите, мадам. Чуть помедлив, Кристина, подошла к столу, на котором в беспорядке лежали разноцветные пакеты и коробки, перевязанные яркими лентами. -Вижу, Пер-Ноэль уже успел посетить тебя? — Положив на край стола еще одну коробку, сказала Кристина, с лукавой улыбкой глядя на Армана. -Мадам, я уже давно не глупый малыш, верящий в сказки. — Недовольно пробурчал ребенок, не поднимая на виконтессу глаз. Вскинув вверх бровь, Кристина внимательнее присмотрелась к сыну директора Оперы. Определенно, мальчик был чем-то расстроен или обижен… Но чем? -Арман, что случилось? — Шорох шелкового платья и стук каблуков по паркету отчетливо раздались в тишине комнаты, когда виконтесса де Шаньи подошла к Мулхейму-младшему. -Ничего! — Резко выпалил ребенок. Прямая напряженная спина, гордо вздернутый подбородок, плотно сжатые губы… Поза мальчика отчетливо говорила об обиде на что-то и нежелании продолжать разговор. Удивительно, но сейчас сын директора Оперы казался гораздо старше своих лет и поражал совсем недетской серьезностью. -Арман, ты обиделся на меня? Если я сделала что-то не так, скажи мне, не молчи… Не удостоив женщину даже взглядом, мальчик лишь неопределенно пожал плечами, продолжая внимательно вглядываться в неровную поверхность шкатулки. -Арман! -Вам нравится мой папа? От неожиданности виконтесса на мгновение потеряла дар речи. Ей хотелось протестовать, но она просто стояла, раскрыв от изумления рот и чувствуя, как предательский румянец заливает ее щеки. Наконец, взяв себя в руки, Кристина решительно замотала головой и поспешно выпалила: -Конечно, нет! Это неправда! Твой отец вовсе не тот человек, который может мне понравится! Боже! Это… Это просто смешно! -Вы врете! — Глаза Армана гневно сверкнули. — Вы были рады танцевать с ним! Я видел! Вы такая же, как они! Такая же, как говорил дедушка! Ну, конечно! Как она сразу не догадалась! Этот старый противный доктор настраивает мальчишку против нее! -Арман, клянусь, твой дедушка невзлюбил меня буквально с первого взгляда! Если ты расскажешь мне, о чем вы с ним говорили, уверена, я смогу все объяснить! Мулхейм-младший исподлобья посмотрел на Кристину. — Он разговаривал не со мной, а с папой! Они ругались и называли друг друга нехорошими словами! А потом дедушка сказал, что папа дождется, и люди в Опере испортят меня или сделают мне больно! Еще он говорил, что они все будут общаться со мной только потому, что мой отец — директор Оперы и, что, когда я это осознаю, то возненавижу всех и вся! Но я думал, что вы другая! Еще там, в кабинете папы, вы показались мне не такой, как все! Но, получается, вы тоже общались со мной только из-за него? Только потому, что мой папа — директор Оперы? Да? -Что?! –Кристина с неподдельным изумлением смотрела на ребенка. — Арман, что за глупости ты говоришь?! -Это вовсе не глупости! Видите те подарки? — Мальчик указал на груду разноцветных коробок, лежащих на противоположной стороне стола. — Их уже тридцать четыре! Я считал! Это подарки от работников театра. Стоит мне только остаться одному, как кто-нибудь обязательно стучит в дверь! Знаете, сколько из них спросили меня о том, что нравится папе?! Тридцать два! Двадцать девять попросили рассказать о Метрополитен-Опере и папиных делах в Нью-Йорке! Двадцать шесть человек — о том, где сейчас моя мама! Еще девятнадцать — о мадам Эспозито, и кем она приходится папе! И ни один из них не спросил обо мне! Ни один! Никому не интересно, что люблю я, чем занимаюсь, о чем думаю! Никому! — Глаза Мулхейма-младшего сверкнули. — Как и вам! После танца с папой вы просто ушли! Даже не попрощавшись со мной! Мне казалось, что вам понравилась моя музыка и я! Но вы такая же, как они! -Я ушла с бала, не попрощавшись с тобой, потому что внезапно почувствовала себя дурно! -Тень пробежала по лицу Кристины, и она опустилась на стул рядом с ребенком. -Арман, пожалуйста, посмотри на меня и скажи, разве я похожа на плохого человека? Чуть помедлив, мальчик поднял на виконтессу глаза и несколько секунд молча вглядывался в ее красивое лицо, затем снисходительная улыбка появилась на его устах, и он, хмыкнув, ответил: -Мадам, вы прямо, как маленькая! Разве в жизни плохие люди выглядят так же, как в страшных сказках о ведьмах и чудовищах? Вовсе нет! -Вообще-то… -Женщина выразительно посмотрела на ребенка. — На твоем месте, я бы не стала смеяться над бедной глупой женщиной… -И вовсе вы не бедная! — Парировал Арман, с вызовом глядя на гостью. -Значит с глупой ты согласен?! — Скрестив на груди руки, с притворной обидой воскликнула Кристина. Захихикав, мальчишка отвел от виконтессы взгляд, в котором, к радости женщины, больше не было того холода и открытого недоверия. Казалось, что внезапно выросшая между ними стена, наконец, начала таять. -И все же, юный месье, — Стараясь сохранить серьезное выражение лица, продолжила Кристина. — Что, если в моей жизни происходили события гораздо более ужасные, чем в самой страшной сказке? Что, если я была знакома с человеком, душа и внешность которого были изуродованы настолько сильно, что любой, кто встречал его на своем пути, не мог сдержать душераздирающего крика? — С внутренним удовлетворением женщина наблюдала, как глаза Армана расширились от удивления, смешанного с любопытством. — Его лицо было настолько ужасным, что ему приходилось постоянно носить маску… -Прищурившись и заговорщицки понизив голос, женщина добавила: -Все здесь так сильно боялись его, что прозвали… ПРИЗРАКОМ ОПЕРЫ!!! -В тишине комнаты последние слова женщины прозвучали настолько зловеще, что виконтесса непроизвольно поежилась и бросила быстрый взгляд на потолок. -Призрак?! В нашей Опере?! Я никогда прежде не встречался с призраками! — Мальчишка, напрочь позабыв об обиде, с восторгом обвел взглядом комнату. — Нужно обязательно рассказать об этом папе! — Затем, прищурившись, строго добавил: -Вы ведь не разыгрываете меня, мадам? -Если не веришь мне, спроси у своего папы. -Кристина, откинувшись на спинку стула, скрестила на груди руки. — Он тоже однажды видел его… -И даже не рассказал мне?! — Глаза Армана обижено сверкнули. — Я так и знал, что все самое интересное всегда проходит мимо меня! Мадам, вы должны немедленно рассказать мне о нем все, что знаете! -Я обязательно сделаю это, но только не сегодня… -Но, мадам! -Нет, нет и еще раз нет! Рождество — не лучшее время для подобных рассказов! К тому же… -С трудом скрывая улыбку, Кристина кинула на Армана выразительный взгляд. — Надеюсь, это не последний наш разговор… -Вот будет здорово, если в следующий раз призрак появится прямо перед нами! — Заметив, как исказилось лицо женщины, мальчик, хихикнув, вскинул вверх бровь и, скрестив на груди руки, произнес с плохо скрываемой ухмылкой на лице: -Мадам, вы ведь не закричите при встрече с ним, как маленькая?! Вот я точно нет! — Арман гордо вздернул вверх подбородок. — Я ничего не боюсь! Как и папа! Он у меня такой храбрый! — Ребенок широко распахнул глаза. — Представляете, однажды он в одиночку справился с десятью бандитами! Это из-за них у него такая щека… — Затем, схватив со стола шкатулку, он потряс ее около уха женщины. — Мадам, слышите? Как вы думаете, что там? Неопределенно пожав плечами, бывшая певица с интересом вгляделась в диковинную поверхность шкатулки. Лишь сейчас, при ближайшем рассмотрении, Кристина поняла, что все эти стебли, листья и даже гроздь фиолетовых ягод ни что иное, как дело рук умелого мастера! «Какая красота…» — С восторгом глядя на шкатулку, подумала виконтесса де Шаньи. — И что же там может быть, на твой взгляд? -Все что угодно. — Поднеся деревянную вещицу к глазам, ответил ребенок. — Сладости, какая-нибудь игрушка, медальон, статуэтка или, например, ноты… Папа любит делать для меня что-то подобное. В прошлый раз он сделал шкатулку в виде огромной книги и спрятал внутри, отгадайте что? -Даже не представляю. — Закусив губу, произнесла Кристина, внимательно наблюдая за тем, как ребенок, сантиметр за сантиметром, обследует поверхность резной вещицы. -Еще одну шкатулку, а в ней еще и еще… И у каждой был свой секрет! Представляете, я больше недели пытался открыть их! -Какой ужас! — Виконтесса на мгновение представила себя на месте Армана. -И вовсе не ужас. — Изогнув бровь, ребенок с легкой иронией посмотрел на женщину. — На самом деле, это даже весело. Ты уже знаешь, что у тебя есть подарок, но еще не знаешь какой! Можно столько всего себе нафантазировать! В прошлый раз в самой маленькой шкатулке оказалась статуэтка мальчика со скрипкой. Папа сам сделал ее для меня! Вы не представляете, как я был рад наконец добраться до нее! Я прыгал по комнате, как маленький! Но это было несколько месяцев назад, сейчас бы я уже ни за что так не поступил! — Арман, ожидая реакции на свои слова, с улыбкой посмотрел на гостью. -Совсем забыла, у меня тоже есть кое-что для тебя! Конечно, это не шкатулка с секретом… Зато не нужно ждать целую неделю! — С этими словами женщина подошла к коробке, оставленной ею на столе и, сняв с нее крышку, торжественно воскликнул: -Та-дам!!! -Пирожные… — С любопытством заглядывая внутрь, констатировал мальчик. -Мои любимые! Я была примерно в твоем возрасте, когда впервые попробовала их! Клянусь, до сих пор не ела ничего вкуснее! Однако, Арман, казалось, не разделял восторгов виконтессы. Со странным выражением лица он глядел на раскрытую коробку. -Только не говори мне, что не любишь пирожные! — Воскликнула женщина, уперев руки в боки. -И что вы тогда сделаете? — Все еще не отрывая глаз от коробки, спросил ребенок. -Тогда я… — Виконтесса сделала шаг к мальчику. — Тебя… — Еще шаг. — Защекочу! С этими словами Кристина подскочила к мальчишке, но тот оказался проворнее и успел отскочить в сторону. -Ах вот как! Ну держи-и-и-ись… С громким хохотом и криками ребенок и женщина носились друг за другом по комнате, напрочь забыв о пирожных. Они так увлеклись этим занятием, что даже не заметили, как дверь кабинета открылась, и внутрь вошел директор Оперы. Мгновенно оценив ситуацию, мужчина, скрестив на груди руки, прислонился спиной к стене, жадно ловя каждое движение виконтессы… -Поймала! — Воскликнула Кристина, хватая Армана за руку и притягивая к себе. -Ты будешь есть пирожные?! — Заливаясь смехом, мальчишка всячески извивался, пытаясь уклониться от щекотки, но не тут-то было. — Будешь-будешь-будешь! — Виконтесса продолжала щекотать ребенка. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не голос директора Оперы, внезапно раздавшийся в комнате: -Мадам, прошу, оставьте моего сына в покое. От неожиданности женщина отскочила от ребенка и, наспех приведя себя в порядок, испуганно посмотрела на мужчину. -Арман, с твоей стороны невежливо заставлять дедушку столько времени ждать в холле. — Строго глядя на сына, произнес отец. Покраснев, мальчик что-то пробурчал себе под нос и вылетел из комнаты, оставив Кристину наедине с этим высоким темноволосым мужчиной, от одного присутствия которого мурашки начинают бегать по телу. Господи… -Ай-яй-яй, мадам, как вам не стыдно?! — Виконтесса, виновато потупившись, вслушивалась в слова отца Армана. — Насильно заставлять ребенка есть пирожные! И это перед самым обедом! — Шаги директора Оперы приближались к женщине. -Месье, простите, у меня нет своих детей… -Поэтому вы решили испортить моего… — Мулхейм-старший остановился совсем рядом с Кристиной и добавил: -Мадам, вам когда-нибудь говорили, что вы невероятная женщина? -Что?! — Резко подняв голову, удивленно воскликнула виконтесса, встретившись взглядом с этими необыкновенными изумрудно-зелеными глазами. Кажется, несмотря на свой строгий тон, Эрик вовсе не был зол на нее, скорее, даже наоборот. Со странной теплотой в глазах, он улыбался, глядя на изумленную женщину. — Вы первый, месье… — С трудом найдя в себе силы говорить, прошептала бывшая певица. -Какое упущение со стороны виконта… -Что вы имеете в виду, месье? -Мой сын достаточно тяжело сходится с новыми людьми, особенно с женщинами… — Кристина, как зачарованная, не мигая смотрела на Мулхейма-старшего, с жадностью ловя каждое его слово. — Но с вами… Просто поразительно… — Мужчина, улыбаясь, покачал головой. — Даже с Пилар, которую он знает много лет, Арман держится не так свободно… Мадам, повторюсь, вы невероятная женщина… Я просто восхищен вами… — Затем, кинув быстрый взгляд в сторону стола, добавил: -Уж не пирожными ли из кондитерской месье Любажа вы пытались накормить моего сына? -Мои любимые… Но как вы догадались? Легкая улыбка блуждала по лицу Эрика, когда он, чуть замявшись, произнес: -Всегда гадал, чем же эти пирожные так хороши, что одна моя очаровательная знакомая готова была есть на завтрак, обед и ужин… -Месье, вы не поверите, я была точно такой же! Боже, как вспомню на что мне приходилось идти, чтобы заполучить их! Даже стыдно вспоминать… -Мадам, вы просто обязаны удовлетворить мое любопытство… -Мужчина с интересом смотрел на свою очаровательную собеседницу. -Боюсь, вы разочаруетесь во мне, месье… -И все же… Закусив губу, Кристина заговорщицки посмотрела на Мулхейма-старшего и сказала: -Обещайте, что это останется только между нами! — Дождавшись, когда Эрик кивнет, она продолжила. — У месье Любажа был сын, на пару лет старше меня… Зная о моей любви к сладкому, он почти каждый день, в тайне от отца, приносил мне различные пирожные… А я… Боже… — Виконтесса на мгновение крепко-крепко зажмурилась. — Мы с ним закрывались в каморке под лестницей, и там я позволяла Тома целовать меня в щечку… Столько раз, сколько пирожных он мне принесет… -Даже так?! — Глаза директора Оперы странно вспыхнули. –Знаю, звучит ужасно, но месье… -Кристина на мгновение прикрыла лицо руками. — Ведь я была лишь маленькой бедной сироткой… -Целоваться! Под лестницей! С этим мальчишкой! Боже, мадам, да по вам монастырь плачет! -Кажется, слова Кристины впечатлили директора Оперы гораздо сильнее, чем она думала. После минутной паузы, голос виконтессы раздался в тишине команды: -Месье, как насчет того, чтобы составить мне компанию за чаем и, наконец, понять, почему ваша знакомая так любила именно эти пирожные? Кто, как не я, могу лучше всех помочь вам разобраться в этом… -Яркий румянец вспыхнул на лице женщины, пока она с сильно бьющимся сердцем, ожидала ответа Эрика. — Если, конечно, моя откровенность не заставила вас разочароваться во мне… -Никогда… — Прошептал мужчина, взгляд которого блуждал по красивому лицу собеседницы. — Вы правда этого хотите? -Иначе я бы не предложила вам этого… Чуть помолчав, Кристина добавила, не сводя с Эрика взгляд. -Нам нужен кипяток… -Зачем? -Чтобы заварить чай… Моя служанка сама собирает его… Доверьтесь мне, месье… Вам понравится, обещаю… Несколько секунд мужчина и женщина молча смотрели друг на друга, затем Мулхейм-старший кивнул и хрипло произнес, спешно покидая комнату: -Я принесу… Оставшись одна, Кристина подбежала к зеркалу и, разгладив складки на платье, начала закалывать выбившиеся из прически локоны. Когда все было готово, женщина пощипала себя за щеки и, окинув отражение в зеркале придирчивым взглядом, улыбнулась.