Расплата

-Ангел, ты знаешь, какой завтра день? –Девочка лет тринадцати, лежа на животе на кровати, болтала ногами, то и дело бросая быстрые взгляды на потолок. -И какой же? — Последовал незамедлительный ответ. -Рождество… Не получив от Голоса никакой реакции на свои слова, Кристина, поджав губы, снова посмотрела наверх. Наконец, не выдержав, она добавила: -Ангел, отгадай, что принято делать на Рождество? -Петь церковные гимны? Отчетливо слышные веселые нотки в словах ее невидимого покровителя заставили Кристину вспыхнуть и, перекатившись на спину, воскликнуть: -Дарить подарки, глупенький! -Неужели?! Первый раз о таком слышу, дитя мое… -Ты просто не можешь ни знать об этом! — Нахмурившись, Кристина пристально вглядывалась в светлый потолок. — Ты шутишь? Определенно шутишь! -Неужели моя милая девочка ждет от меня подарок?! — В притворном ужасе воскликнул Ангел. -И вовсе я не жду! — Надувшись, резко ответила голубоглазая красавица. — Вот еще… Подумаешь… Всем, как всегда, что-нибудь подарят, а мне нет… -Ну раз не ждешь… -Так значит ты что-то приготовил для меня?! -Не в силах сдержать радостной улыбки, Кристина проворно соскочила с кровати, все еще не спуская глаз с потолка. -Я так и знала, что ты не мог забыть обо мне! Ведь ты у меня самый-самый лучший! Громкий мужской смех разнесся по комнате. -Льстивое дитя… -Ангел, миленький, ведь это новое платье? Да? — Прикусив губу, юная девушка с надеждой взирала на потолок. -Кристина, что-то я не заметил, чтобы ты хотя бы раз надела то платье, которое совсем недавно получила от одной прелестной пожилой дамы… -Но Ангел?! Оно просто ужасно! И такое старое! -Бросив недовольный взгляд в сторону шкафа, девочка пробурчала, состроив гримасу. — Мне кажется, оно старше самой мадам Валериус! Уж лучше сразу в монастырь… -Кстати, о монастыре… Возможно, тебе бы не повредило провести там несколько недель. -Кристина недоуменно уставилась наверх. — Не далее как сегодня утром уж не тебя ли, мое милое дитя, я видел в компании с каким-то вихрастым конопатым мальчишкой? -Ангел, но это всего лишь Тома! Он просто угостил меня пирожным. — Скорчив гримасу, девочка небрежно повела плечами. — Он самый противный из всех мальчишек, которых я знаю и, к тому же, страшный зануда! Но его отец готовит так-и-и-и-и-е вкусные пирожные… -На лице Кристины появилась милая улыбка, и она, захлопав ресницами, произнесла. — Ты же знаешь, как я их люблю… — Затем, желая сменить тему разговора, быстро добавила: -Ангел, миленький, лучше расскажи снова ту чудесную историю, о том, как мне отдадут роль Карлотты! Неужели я когда-нибудь буду петь также хорошо, как она? — С легким сомнением в голосе спросила Кристина. -Что значит так же, дитя мое?! Запомни, ты будешь петь намного лучше ее! — Пылко воскликнул Ангел. — Кто такая Карлотта? Лишь безэмоциональная капризная певичка, каких сотни. Но ты, Кристина, ты не такая, как они! Ты особенная… Подойди к зеркалу, дитя мое, и скажи, что ты видишь… Девочка, словно зачарованная, послушно выполнила просьбу своего покровителя и, чуть помедлив, ответила: -Я вижу себя, Ангел… -Приглядись повнимательнее, дитя мое. Разве та девушка, которая взирает на тебя из зеркала, не прекрасная нимфа? Посмотри на ее чистые, как лазурное небо, глаза… Посмотри на ее роскошные золотистые волосы… Взгляни на ее ангельски-красивое личико… — С каждой фразой Учителя улыбка на лице Кристины становилась все шире. — Но в этой девушке прекрасна не только внешность… Ты веришь мне, дитя мое? -Да, Ангел… — Не в силах отвести от себя глаз, прошептала девочка. -Многие годы я жил словно во тьме… Я метался, не зная покоя… Я искал… Надеялся… Пока однажды не встретил тебя… Твоя кристально чистая душа, твое умение слышать и слушать, твоя храбрость, детская искренность, доброта, живой ум, способность видеть и чувствовать… Все это так сильно отличает тебя от них… От них, кучки примитивных чванливых идиотов, решивших, что имеют право судить! Ты не такая, я знаю! Ты способна принять и понять… Я дам тебе свою музыку, я всегда буду рядом, потому что ты… другая… — Внезапно мужской голос задрожал, и Кристина, все еще с восторгом взирающая на свое отражение, констатировала: -Я лучше их всех. -Ты лучше их всех… -Словно эхо, повторил Призрак. Совладав со своими эмоциями, мужчина продолжил, не в силах отвести взгляд от стоящей перед зеркалом девушки: -Кристина, ты бы хотела однажды увидеть меня? -Да, Ангел… -Клянусь, это случится в день твоего первого триумфа… Ты будешь стоять перед зеркалом точно так же, как сейчас… Внезапно его поверхность всколыхнется и станет прозрачной… Ты сделаешь шаг вперед, я протянуты к тебе руку… Ведь ты не испугаешься, дитя мое? -Нет, Ангел… -Моя храбрая милая девочка… Я проведу тебя в свое царство… Царство музыки и тысячи огней… Я сделаю тебя своей королевой… Ведь ты станешь… моей? Навсегда… -Да, Ангел… — С улыбкой ответила девочка. -Неужели моему единственному желанию суждено сбыться?! — В комнате раздался едва слышный, взволнованный, мужской шепот. — Господи, неужели?! Кристина отвела взгляд от зеркала и с улыбкой посмотрела на потолок. — Ангел, разве желание может быть единственным? Вот я, например, столько всего хочу… -Кристина, какой ты еще ребенок… — С необычайной нежностью произнес невидимый покровитель мадемуазель Дае. Затем, чуть помедлив, добавил весьма странные и не совсем понятные слова: — Иногда именно исполнение одного единственного желания может даровать человеку жизнь или обречь его на верную смерть… -Ангел, если ты действительно хочешь, чтобы твое желание сбылось, то должен крепко-крепко закрыть глаза… Вот так… — Девочка зажмурилась. — И загадать желание… — Не в силах скрыть улыбки, добавила мадемуазель Дае. — Ведь завтра Рождество, время чудес… Значит Бог обязательно услышит тебя! — Распахнув глаза, Кристина снова посмотрела наверх и воскликнула. — Только ты не должен никому рассказывать о своем желании, иначе оно не сбудется! Даже я не должна знать о нем! Понял? Девочке было невдомек, какое действие оказали ее слова на одинокого человека в маске. Прикрыв ладонью изуродованную щеку, он, зажмурившись, неподвижно стоял в тайном коридоре позади зеркала и горячо шептал: -Хочу… Наконец, распахнув глаза, Эрик несколько секунд молча любовался Кристиной, затем, не в силах скрыть своей улыбки, произнес: -Что ж, юная мадемуазель, вы абсолютно правы… Завтра Рождество… А значит… — Призрак сделал выразительную паузу. — Почему бы нам не начать исполнять желания такого прелестного создания, как вы, мадемуазель Дае, прямо сейчас? Радостный возглас раздался в комнате, и девушка, захлопав в ладоши, затараторила: -Ангел, я столько всего хочу! — Затем, загибая пальцы на руке, начала перечислять. — Новое платье, атласные ленты для волос, обязательно чулочки, … -Чулочки?! -Ангел, миленький, не могу же я надеть новое платье со старыми чулками! — Задрав вверх подол форменного платья и открыв стройные ножки, заявила девочка. — Они же все штопаные-перештопаные! -Хотите я вам что-то расскажу? — Не дожидаясь ответа Кристины, мальчик выпалил. — У папы есть ваш портрет! -У… твоего папы? — Решив, что ослышалась, женщина машинально поискала глазами директора Оперы, но, не найдя его, снова посмотрела на Армана. Мальчик шутит… Определенно шутит… Ведь откуда у месье Мулхейма ее портрет?! -Арман, наверно, ты спутал меня с кем-то… У твоего папы просто не может быть моего портрета! -Он и не ваш. -Пожав плечами, просто ответил мальчик. — Он его жены. Она такая же, как вы, только другая. Окончательно сбитая с толку, Кристина недоуменно смотрела на ребенка. Определенно, Арман разыгрывает ее… Опять… Между тем, мальчик, окинув женщину взглядом, задумчиво произнес: -Я не люблю ее портрет… Она там такая… — Юный месье Мулхейм замолчал, прикусив губу, словно обдумывая что-то. — Печальная… — Ребенок, неуверенно улыбнувшись, взглянул на свою собеседницу. — Вы не такая, мадам… Когда я был маленьким и смотрел на нее, мне казалось, что она вот-вот заплачет… Дедушка тоже не любит ее портрет. Я думаю, он спит и видит, как бы избавиться от него. — Арман захихикал, глядя куда-то в сторону. — Но папа не даст. Боюсь, он скорее избавится от дедушки, чем от портрета… Раньше они часто ругались из-за него, пока папа не перенес портрет в свою спальню… -И, наверняка, спрятал в шкафу, среди своих многочисленных скелетов… Не так ли? — Скрестив руки на груди, виконтесса, изогнув бровь, с легкой ухмылкой смотрела на мальчика. -Зачем? -Арман удивленно посмотрел на женщину. — Он просто повесил его на стену… –Затем, прищурившись, подозрительно добавил. — Вы смеетесь надо мной, мадам?! -С чего вы взяли, юный месье?! -В тон ему ответила женщина. Как бы Кристина не старалась, но, глядя на выражение лица ребенка, ее ухмылка становилась всё шире, что, определенно, не понравилось Арману. На мгновение глаза мальчика вспыхнули странным светом, а губы сжались в тонкую линию… -Арман, следующий вальс будет твоим… — Сердце виконтессы забилось быстрее, когда она услышала голос месье Мулхейма. На лице мальчика появилась ангельская улыбка, и он, бросив быстрый взгляд в сторону женщины, сказал: -Мы с виконтессой де Шаньи как раз говорили о тебе! Она та-а-а-ак сильно хочет танцевать с тобой, что буквально замучила меня! — Лучезарно улыбаясь, Арман посмотрел на Кристину, которая, внезапно побледнев, сделала страшные глаза мальчику. -Ты просто обязан пригласить ее! Ведь она та-а-а-ак любит танцевать! Не правда ли, мадам? Маленький лгунишка! Да я тебя… Я тебя… Заметив выражение лица виконтессы, мальчик вдруг побледнел и, перестав улыбаться, выпалил: -Папа, немедленно пригласи ее, иначе, боюсь, скоро у тебя станет на одного сына меньше! Во время слов Армана Кристина то краснела, то бледнела, ругая на чем свет стоит этого завравшегося, наглого мальчишку… Однако, стоило смыслу слов ребенка окончательно дойти до сознания виконтессы, как ее сердце пропустило удар, и она со странным волнением посмотрела на директора Оперы. Удивительно, но сама мысль о том, что совсем скоро она может оказаться в объятиях месье Мулхейма, вовсе не казалась ей такой ужасной… Скорее даже наоборот… -Арман, я уверен, ты неправильно понял виконтессу де Шаньи… — Все еще глядя на сына, ответил мужчина. Кровь отлила от лица Кристины, и она, до конца не осознавая, что делает, воскликнула с плохо скрываемым разочарованием: -Отчего же, месье?! — Изумрудно-зеленые глаза Эрика встретились с голубыми глазами виконтессы, и последняя, на секунду помедлив, добавила, выдавив из себя улыбку: -Разве такой очаровательный мальчик, как ваш сын, может врать? Заметив, каким взглядом одарил ее Арман, Кристина вдруг испугалась, что ребенок сейчас рассмеется и расскажет отцу всю правду. Недолго думая, она шагнула к мужчине и, протянув ему руку, затянутую в белую перчатку, замерла. Однако, к ужасу Кристины, директор Оперы вовсе не торопился приглашать ее. Широко раскрыв глаза, он с каким-то странным выражением лица взирал на ее руку. С каждой секундой предательский румянец все сильнее заливал щеки виконтессы. Ей казалось, будто все вокруг смотрят на нее, стоящую перед месье Мулхеймом с протянутой рукой… Боже… Еще никогда она не испытывала такого позора! Женщина уже была готова резко развернуться и, едва сдерживая слезы, броситься прочь, как вдруг мужчина, словно очнувшись ото сна, быстро поклонился ей и, осторожно взяв за руку, повел в центр зала. За свою жизнь Кристина посетила множество балов и имела честь танцевать с самыми разными партнерами. Молодые, в возрасте, вдовцы или их сыновья — никто не чурался танцевать с хорошенькой виконтессой. «К тому же актриса…» — Многозначительно переглядываясь, шептались мужчины за ее спиной. Естественно, стоило только одному из них заполучить ее согласие на танец, как он тут же начинал проявлять чудеса красноречия, завуалировано или прямо предлагая такое, о чем в хорошем обществе не принято было даже думать не то, что говорить вслух! Сейчас, стоя в центре зала совсем рядом с директором Оперы, всё в душе виконтессы трепетало от сладостного предвкушения, разливающегося по ее телу. Не смея поднять на мужчину глаз, она вся превратилась в слух, ожидая вот-вот услышать его голос… Однако, ее желанию не суждено было сбыться… Секунда за секундой, время неумолимо шло вперед, а директор Оперы все молчал… Наконец, не выдержав, Кристина подняла взгляд на мужчину, желая встретиться с его странно-притягательными глазами, но вместо них увидела лишь бледное, словно окаменевшее, лицо Эрика, который, не моргая, смотрел куда-то поверх ее головы. «С Пилар он был совсем другим…» — С горечью в сердце подумала виконтесса. Однако то обстоятельство, что директор Оперы не смотрел на нее, и его изумрудно-зеленые глаза не парализовали ее волю, заставляя забыть обо всем на свете, позволило женщине как следует разглядеть лицо мужчины. Черные длинные волосы, бледная кожа, полные, красиво очерченные губы, прямой нос, чудесные глаза с длинными ресницами… Но его щека… Боже… Помимо нескольких глубоких шрамов, на которые Кристина обратила внимания еще в их первую встречу, она была буквально испещрена мелкими, едва заметными линиями! Сколько шрамов… Должно быть, месье Мулхейм пережил что-то ужасное… Внезапно Эрик дернулся, словно от пощечины, его лицо исказилось, и он поспешно отвернулся от виконтессы. Женщине даже показалось, что еще чуть-чуть, и он бросится прочь, но раздались первые звуки музыки Армана, и она почувствовала, как мужчина, на мгновение замерев, закружился в вальсе, увлекая ее за собой. Наблюдая за месье Мулхеймом со стороны, Кристина видела, как хорошо он танцует, но лишь оказавшись в его объятиях, она в действительности поняла насколько. Казалось, будто он танцевал так же легко, как дышал… Окончательно очарованная, виконтесса, не в силах отвести взгляд от лица Эрика, пыталась отчаянно придумать, о чем бы завести с ним разговор. Его напряженно сжатая челюсть, странная печаль в глазах, неподвижный взгляд — если бы кто-то только знал, как сильно все это волновало женщину… «Интересно, о чем он думает?» — В очередной раз задавалась вопросом Кристина. -У вас очень талантливый сын. Впервые за все время их совместного танца, директор Оперы посмотрел на свою даму. С плохо скрываемым изумлением он несколько секунд молча взирал на виконтессу, пока, сглотнув, не произнес: -Сколько я его помню, он всегда был таким. Темная бровь женщины изогнулась в непритворном изумлении, и она, рассмеявшись, выпалила: -Всегда считала, что плач младенца — это всего лишь плач… Месье, вы первый человек, который смог распознать в нем талант… -Извините, мадам, у меня, должно быть, не такой богатый опыт в общении с младенцами, как у вас. -Чуть побледнев, ответил мужчина, снова устремляя свой взгляд поверх головы женщины в изумрудно-зеленом платье. Покраснев, Кристина вдруг потупилась и, сгорая от досады и смущения, с трудом выдавила из себя: -Извините, месье… У меня нет… опыта… Совсем… Удивленно распахнув глаза, Эрик несколько секунд всматривался в лицо нашей героини, затем промолвил: -Мне жаль, мадам… Правда… Кивнув головой, Кристина на мгновение горестно поджала губы, затем, выдавив из себя улыбку, ответила: -На все воля Божья… Но не будем о грустном, месье, ведь завтра Рождество… Этот зал… Клянусь, он просто великолепен… -Разве? Мне казалось, мадам, что он, мягко говоря, не произвел на вас должного впечатления… У вас было такое выражение лица, когда вы вошли… — Легкая улыбка появилась на лице Эрика. -Честно говоря, я удивлена, что вы заметили меня… Мне казалось, что все ваше внимание было поглощено одной нашей общей знакомой… — В тон ему ответила виконтесса. -Обязанности хозяина заставляют меня замечать всё и всех. -Бархатистый голос мужчины заставил все внутри Кристины затрепетать. — Особенно таких очаровательных женщин, как вы… Он видел ее! Видел! И сказал, что она очаровательна! Боже! Не в силах скрыть внутреннего ликования, Кристина просияла и произнесла: -Эти деревья… Месье, разве они не чудесны? До сих пор не понимаю, как вам удалось сделать их? — Вглядываясь в лицо мужчины, с улыбкой спросила виконтесса. -В какой-то степени, это заслуга моего сына. Видите ли, у Армана очень пытливый ум, что вынуждает меня постоянно придумывать что-то новое… Головоломки, коробки с сюрпризом, шкатулки, движущиеся игрушки, различные изобретения, иллюзии с зеркалами… Это что-то вроде игры… На каждый день рождение сына я стараюсь придумать что-то новое, что могло бы удивить и заинтересовать его… В том году это было стеклянное дерево с горящими фонариками. Оно так всем понравились… И главное, оно достаточно просто в… — Затем, осекшись, он замолчал и, отведя взгляд в сторону, произнес. — Извините, мадам, должно быть, вам это совсем не интересно… -Отчего же, месье?! — Пылко воскликнула Кристина. — Интересно! Очень интересно… Вы даже не представляете, насколько… -Правда? — На лице Эрика появилась довольная улыбка. — Возможно, вы уже сами догадались, но… При изготовлении деревьев я использовал одну весьма занимательную штуку… Мадам, вы когда-нибудь задумывались о строении керосиновой лампы? От неожиданности Кристина потеряла дар речи, но быстро взяв себя в руки, вымолвила: -Боюсь, месье, не так часто, как хотелось бы… Кто бы мог подумать, что виконтессу может настолько заинтересовать строение керосиновой лампы! Приоткрыв рот, Кристина, как заворожённая вслушивалась в слова Эрика, не в силах отвести от него глаз. Боже, она даже подумать не могла, что это так интересно… -… Мне хотелось создать по-настоящему сказочную атмосферу. Ведь Рождество — это время чудес и исполнения желаний… — Закончил свой рассказ директор Оперы. -Как жаль, что я уже давно не верю в чудеса… — Со вздохом ответила виконтесса. -Это все из-за него? — Улыбка исчезла с лица Эрика. -К сожалению, мне многое пришлось пережить, месье… -Мадам, завтра Рождество… Когда-то один замечательный человек, сказал мне, что в этот день все наши сокровенные желания обязательно сбываются, нужно лишь искренне верить в это… -Ваше желание сбылось? Тень пробежала по лицу Эрика, и он, отведя взгляд в сторону, тихо произнес: -Отчасти… Но, как знать, мадам, может быть вам повезет больше… Прошу, закройте глаза… Все еще кружась под звуки чудесной музыки Армана, Кристина, чуть помедлив, улыбнулась и послушно зажмурилась. Ей было невдомек, как сильно в эту секунду она напоминала девочку, отчаянно желающую получить долгожданный подарок… -Теперь загадайте ваше желание… Смелее, мадам…- С нежностью в глазах, мужчина смотрел на красивое лицо виконтессы. — Пусть сбудется всё, о чем вы мечтаете… Вы заслужили этого, как никто другой… Что-то промелькнуло в глазах Кристины, когда она, распахнув их, пристально посмотрела на месье Мулхейма и едва слышно прошептала: -Хочу… Глаза в глаза, мужчина и женщина кружились в центре зала, не замечая никого вокруг… -Мадам, с возрастом вы стали еще красивее… — Сглотнув, прошептал Эрик. -Месье, как странно осознавать, что кто-то знает о тебе гораздо больше, чем ты о нем… -В тон ему, произнесла Кристина. — Как жаль, что я не встретила вас раньше… Директор Оперы открыл рот, чтобы что-то ответить, но так и не проронил ни слова. Чудесный вальс Армана закончился, оставляя после себя в душе виконтессы сладостное послевкусие. Однако вместо того, чтобы проводить ее на место, мужчина замер и, сделав знак музыкантам, громко произнес, обращая на себя взгляды всех присутствующих: -Мадам и месье, минуточку внимания! Мало кто из вас знает, как много этот вальс значит для меня… Дело в том, что его написал один юный и невероятно одаренный композитор… Эрик замолчал, подозвав Армана к себе. Мальчик, низко опустив голову, чуть ли не бегом бросился к отцу. Даже издалека было видно, как сильно пылают его щеки. -Этот юный композитор — мой сын, которым я очень горжусь! — Когда Арман оказался рядом с отцом, тот, с улыбкой глядя на ребенка, положил руку на его плечо и, не скрывая своей гордости, обвел всех присутствующих внимательным взглядом и воскликнул: -Мадам и месье, запомните это имя! Арман Мулхейм! Мой сын! Прошу любить и жаловать! Громкие аплодисменты раздались со всех сторон. Мальчик, словно не веря в случившееся, исподлобья глядел на толпу. Эрик наклонился к сыну и что-то прошептал ему на ухо. Бросив быстрый взгляд на отца, Арман, осмелев, уже увереннее посмотрел на аплодирующих ему людей. Медленно, на лице самого ребенка появилась улыбка, которая с каждой секундой становилась все шире. Глаза мальчика засветились от счастья, и он, не в силах скрывать своей радости, обвел всех вокруг восторженным взглядом. Кристина, стоя рядом с директором Оперы, так же аплодировала Арману, с улыбкой взирая на него. Странно, но чем дольше она смотрела на мальчика, тем сильнее ей хотелось прижать к себе этого ребенка, растрепать его напомаженные волосы… Внезапно улыбка исчезла с ее лица. Перед глазами промелькнула тень совсем другого, почти незнакомого для нее мальчика, который, быть может, мог бы быть почти так же талантлив, как Арман…