Майк и шоколадная фабрика

      Первый золотой билет не заставил себя долго ждать. Его достал какой-то очень жирный мальчик из Германии, на окраине Дюссельдорфа, а может, это вообще пригород, кто разберёт. Он был настолько рад, что давал интервью и на немецком, и английском, на котором у него был чудовищный акцент, но предложения он строить мог. Что ж, меньше работы переводчикам Си-Эн-Эн.       Давал он интервью в семейной мясной лавке. Её символом была свинья, и манеры того пацана были не лучше. Я знаю, что свиньи чистоплотные животные, естественно, я о стереотипах. Значит, журналистом плевать, как человек интервью даёт, если он выиграл билет? Я это запомнил.       — Я ем плитку Вонки и вдруг я понял, что я откусил не шоколад, не кокос, не грецкий орех, не арахисовое масло, не нугу, не леденец, не карамель и не посыпку, так что я проверил плитку… и нашёл золотой билет! — он сказал это с такой неподдельной радостью, что мне аж завидно. Он не думает о том, что его не признают, что он не сделает ничего важного… Он жрёт вкусняшки и радуется! Но мы посмотрим, кто посмеётся последним! Всяких жлобов я оставлю позади, буду великим!       — Август, как ты это отпраздновал? — у журналиста был такой же акцент. Даже на английском интервью все местные…       — Я съел ещё конфет! — Август сразу достал новую плитку, будто знал, что вопросы к нему кончились, и продолжил уплетать её, не стесняясь.       — Мы знали, что Август найдёт золотой билет. Он съедает столько плиток в день, что он не мог его не найти, — сомнительно. Он что, один такой? Нет, я, конечно, не знаю ещё точной схемы, но так же быть не может.       Мне удалось достать данные его плитки. Пока это мне мало что даёт. Со вторым билетом, надеюсь, картинка сложится. У меня уже есть подозрения… Я использовал свои навыки, чтобы добыть серийный номер и отметил место на карте. Начал записывать, куда и в какие сроки прибывали плитки Вонки, изготовленные в тот же день, что и немецкая шоколадка. Осталось дождаться следующего билета.

***

      Второй золотой билет нашли через несколько дней. На этот раз в английском поместье перед камерами улыбалась девочка с завитушками перед своими, несомненно, богатыми родителями. Что-то мне подсказывало, их капиталы им очень помогли.       — Верука. Можно по буквам повторить, пожалуйста?       — В-Е-Р-У-К-А. Верука Соль.       Н-да… если я правильно помню медицинские передачи, «веррукой» называют мозоль. И какой сверхразум решил, что такое имя — хорошая идея? Впрочем, её мать зовут Ангина… Это что, семейная традиция?       — Как только мне моя маленькая Верука сказала, что она должна получить билет, я стал покупать все золотые билеты, до которых я мог добраться, — начал её отец, бизнесмен. — Тысячи. Сотни тысяч. Видите ли, у меня ореховый бизнес. Поэтому я сказал своим рабочим: «Доброе утро, леди. С этого момента вы заканчиваете лущить орехи и начинаете разворачивать обёртки шоколадок». Прошло три дня, а нам всё не везло. О, это было ужасно. Моя маленькая Верука расстраивалась всё больше и больше. Что же, джентельмены, как мне было ужасно смотреть, как моя девочка грустит. Я пообещал, что буду искать, пока я не найду, что она хочет. И наконец, я нашёл ей билет.       Снова никаких сюрпризов. Как обычно и бывает. Чем больше купишь лотерейных билетов, тем больше шанс найти выигрышный.       Конечно, мажоры-англичане использовали свои деньги. Кто-то попричитает, что это нечестно. Что же… для них я собираюсь поступить ещё хуже. Гораздо хуже. Из информации по этим двум билетами я почти наверняка уверен в системе. Чем ближе дата экскурсии, тем ближе местонахождение билетов к фабрике. Как движутся нужные мне поставки, я определил пробитием по базам относительной законности. По моим расчётам, билет «случайным образом» скоро попадёт в Денвер. Не придётся ехать чёрт знает куда, уже повезло. Главное, учесть погоду, чтобы не ошибиться в дне. Нужная шоколадка будет с той же датой изготовления, что и другие две. Их серийные номера были странными, но моему гению они были подвластны. Я написал программу, раскладывающую любые функции на последовательности цифр, производные в том числе, и ищущую в них нужные. Несколько часов поисков и добавления случайных графиков наконец оправдали себя: ответом была производная индекса Никкея. Самое сложное позади.       В назначенный день я ушёл от далеко не самого строгого взгляда родителей и добрался до основного города. Сейчас рабочий день, поэтому посетителей не так много. Остаётся только прочесать весь Денвер ради нужной мне плитки.       Первый магазин… Неудачно. Второй… То же самое. На меня косо смотрят. Что это за мальчик, почему он не в школе и что он за махинации проводит над плитками? Я просто отмазывался, говоря, что сегодня все мои уроки отменили, и я не привык ходить с друзьями. Частично это была правда. Третий, десятый, пятидесятый…       Я натыкался на чужие корзинки и пробегался глазами по чужим плиткам. Один раз я увидел в чужой корзинке заветную комбинацию. Я потянул руку. Вот, мой билет в мир, где меня признают… Я еле переборол себя. Я же не хочу из-за какого-то билета в тюрьму! С базами данных всё было примерно чисто! Нет, так я опускаться не буду… Но это было заманчиво… Но я ведь знаю, где будут остальные билеты. Нет! И… на этот раз я был прав. Одна цифра была неверна.       На шестьдесят седьмой я наконец нашёл нужную мне комбинацию. Я купил плитку и сразу же решил проверить, не ошибся ли я. Конечно, мои расчёты не могли меня подвести! Но, как говорится, доверяй, но проверяй. Я украдкой потянул за уголок… обёртка прочь, теперь фольга… Ну конечно, я был прав! Золотой билет мой!       Дома я чуть не грохнулся на пол и схватил приставку. Наконец-то я могу расслабиться и зайти в любую игру, в ту стратегию по Чужому и Хищнику, например! О боже, как же болят мои ноги после этого вояжа… Но всё было не зря. Я получил то, что хотел, и скоро я всем журналистам и всему миру покажу, кто тут самый умный. Я вспомнил о своей шоколадке, от которой я ещё не избавился. Золотой билет я положил к себе в карман, а её саму кинул в шкаф. Мне она не нужна. Пусть родители едят.       Я так и не покинул своё место, пока в замке не повернулся ключ. Естественно, родителям звонили, спрашивали, почему меня не было в школе. Я решил сразу разделаться с ними.       — Я нашёл золотой билет, — четыре слова для всех их вопросов.

***

      Вскоре в мой дом нагрянули журналисты. Когда я был занят за своей приставкой. И естественно, ради них я не стал от неё отрываться. Не они выиграли золотой билет, в конце концов.       Все репортёры выстроились вокруг моего телевизора, пока я проходил очередной уровень. Родители же стояли рядом, пытаясь хотя бы выглядеть прилично под звуки выстрелов. Да, в этой игре не было паузы. Только сохранения между уровнями. Но ничего. Раз снимают, значит, можно.       — Всё, что вам надо было сделать, это проверить дату изготовления, учесть погоду и взять производную индекса Никкея. Даун бы разобрался, — не могу поверить, что это было так легко, и что никто до этого не додумался.       — Я редко понимаю, о чём он говорит, — пояснил мой отец. И как же это бесит. Я переключился на игру. И, сука, вовремя! Какая-то мразь умудрилась мне снести половину здоровья! Да этот враг ещё и жирный! — Дети сейчас, в наш век технологий…       — Сдохни! Сдохни! Сдохни! — наконец я его завалил. Что там было? Ах да.       — …не остаются детьми долго.       В последние секунды я избавился от всех врагов. Появился экран «Стадия зачищена», и я всё же поднял глаза на журналистов.       — В конце концов, мне нужно было купить только одну плитку, — заявил я.       — А на вкус она была как?       — Не знаю. Я ненавижу шоколад.       Почему у меня такое чувство, что где-то, кто-то меня очень смачно материт? Интересно, сказал бы он мне это в лицо? Наверно, да. Но я бы не оставил его без ответа.       Я вышел из игры и проверил время.       — А теперь отвалите, ладно? Начинается Клан Сопрано.       — Если не видеоигры, то телевизор, если не он, то его интернет, — да, пап, потому что один мегабит в секунду — это не дело. — Он похоже, никогда не покидает экран. Это нормально? Я не знаю, — знаешь! Но что делать, если ты меня не понимаешь, а в школе меня не признают? Конечно, смотреть всё, что может предложить человечество, и взрывать зомби, потому что задолбало всё!       — Заткнись, пап.       — Ладно.       Даже не попытался. Как обычно. Нет, я не буду говорить спасибо за то, что ты не винишь общество или страны, Канаду, например. Фото родителей на моей полке всё-таки не стояло никогда.       Но Клан Сопрано посмотреть мне не удалось, ведь эфирную сетку перемешали новости, и поэтому они решили отснять, как я зачитываю билет, и сфотографировать для газеты. Зато обо мне весь мир узнает.       Перед телевизором с включённым клипом, не самым громким, я начал читать то, что написал Вонка каждому из участников.       Привет тебе, везунчик, нашедший золотой билет, от мистера Вилли Вонки.       Он не додумался, что кто-то мог, как я, его рассчитать? Но раз билет не отбирают, значит, всё нормально.       Я тепло пожимаю тебе руку. Теперь, я приглашаю тебя прийти на мою шоколадную фабрику, будь моим гостем весь день.       Я, Вилли Вонка, сам проведу тебя по своей фабрике и покажу всё, что она может предложить.       А после, когда придёт время уходить, за тобой до дома поедет процессия больших грузовиков, в каждом будет столько шоколада, сколько ты сможешь съесть.       То есть, пустые? Неважно, мне был нужен именно билет.       И помни, один из пятерых везунчиков получит дополнительный приз за пределами самого богатого воображения. Итак, инструкции таковы.       Вот это уже интересно.       Первого февраля ты должен быть у ворот фабрики в десять утра ровно. Тебе разрешено привести с собой одного члена семьи, который будет за тобой следить. До встречи, Вилли Вонка.       И фотография. Шоколадку и билет в руки (я же её всё-таки не съел) и готово. Только лицо слишком хмурое. Меня ужасно просят улыбнуться. Надо подумать о чём-то хорошем… Представлю, что я изобрёл искусственный интеллект и представляю миру. Миру, который далеко шагнул вперёд. Летающие машины, быстрый интернет, телепортация — всё уже давно реальность. Человечество собирается колонизировать Луну и Марс. И я один из строителей будущего!       Щёлк! Щёлк! Щёлк!

* * *

      На следующий день мне предлагали много за билет. Тысячи долларов. Миллионы. Сколько же я получу него? За экскурсию обещали бесконечный запас шоколада. Не в билете, но в объявлении. А продавать его запрещали? Нет…       Погодите. То есть условно каждый месяц, даже если год, я смогу брать шоколад, продавать его кому угодно, и копить деньги на то, что мне надо, только не забыть о налоге? Получается, у меня будет стабильный приток денег. И от кого ещё я их получу? Этот приз вовсе не так бесполезен, как кажется… И всë, что мне надо сделать — просто туда прийти и досидеть до конца. Я смогу. Не продам. Ни другим детям, ни конкурентам Вонки.       После того, как я это понял, я не мог без презрения смотреть на этих пресмыкающихся передо мной людей. Ко мне не раз подходили родители. Дети размахивали передо мной купюрами. Ха, меня так просто не подкупить. Мне всё равно, сколько завистливых взглядов я получаю в школе. Я полностью заслужил свой момент славы. Своим умом.       Я получал очень подозрительные письма и звонки. Баснословные капиталы мне предлагали всякие Слагворты, Фикльгруберы и Продноузы. Каждый из них хотел попасть на фабрику своего конкурента как бы честно. Не моя проблема, что они продули билет. Я скармливал всю информацию о них прессе, а они только и рады в своих жёлтых газетёнках строчить об ужасных подлецах.

***

      Вопрос на повестке дня, кто со мной идёт на тур? Выбор, по-моему, очевиден.       — Пап, сходишь со мной на фабрику?       По-моему, он удивился. Ведь какой ребёнок предпочитает матери отца? Обычно там, где мать на голову больная, а он никак не мог допустить такую мысль о своей жене. И он прав. Оба приличные… и оба такие безнадёжно тупые.       — Да, ты не ослышался. Тебе дадут отпуск?       — …Мне уже дали, — сказал он, колеблясь. Я знал, что в нашем городе мой выигрыш обсуждали не только школьники. Многие из наших учителей только и думали об этом. Неудивительно, что об освобождении уже позаботились.       — Ну и прекрасно, так какие вопросы? Мам, у него на пару процентов больше шансов понять все мои претензии к фабрике, так что я выбираю его.       — И… слава богу, у меня такой завал на работе… — я живу с ней с рождения, я слышу, что на самом деле ей обидно. Да, я с отцом чуть ближе, хотя ни черта не близко. Примите это как факт.

***

      Вскоре на новостном канале повторили интервью третьего победителя. Я его тогда пропустил, ведь к тому моменту я уже всё для себя выяснил, да и билет я нашёл примерно в то же время.       Белый камин, белые кресла с розовыми пушистыми подушками. Шкафы были все заставлены наградами. Готов поспорить, ни одного призёрства в соревнованиях по математике. Но и без того их было очень много.       Перед ними стояла спортивная девочка с каре, даже во время интервью жующая жвачку. Рядом с ней была её мать, и их наряд был слишком одинаков. До жути.       — Это лишь некоторые из двухсот шестидесяти трёх трофеев и медалей, которые выиграла моя Виолетта.       — Я обычно жую жвачку, но когда я услышала об этих всех билетах, я отложила её и перешла на шоколад.       — Она очень целеустремлённая девушка. Не знаю, откуда в неё это, — прокомментировала мать Виолетты. Это был намёк такой, сто процентов, ведь любой олигофрен сложит два и два.       — Я чемпион мира по жеванию жвачки среди детей. Над той жвачкой, которую я жую сейчас, я работала в течении трёх месяцев. Это рекорд, — звучит противно. Она после пяти минут на вкус как резина.       — Конечно, у меня есть свои трофеи, в основном за жезлы, — примазываешься к достижению? Слава богу, мои родители не такие. И так знают, чья это заслуга. Моя и только моя!       — Там сказано, что один ребёнок получит особенный приз, лучше, чем обычный. Мне плевать, кто остальные четверо. Этим ребёнком буду я, — мне не жалко. Мне ваш кот в мешке не очень нужен. Я отхожу всю экскурсию, заберу бесконечный запас шоколада (и денег) и свалю.       — Скажи им, почему, Виолетта.       — Потому что я чемпион.

***

      После самолëта я с папой доехал до отеля на машине, которую я видел в фильмах-боевиках, где герои попадают в Советский Союз. Оказывается, эти автомобили ещë кто-то использует.       — Сынок, ты слышал, что последний золотой билет нашли в России?       — Врут. Он должен быть где-то в этом городе, по моим расчëтам. И, судя по тому, что с интервью тянут, не только у меня подозрения.       В отеле, естественно, я приклеился к телевизору. А что ещë делать? Интернет плохой, город я не знаю, знакомиться с людьми… легко сказать. Я тут гадать должен, кто знает физику, кто играл в железные сердца или контру? Кто не идиот, у которого только сплетни на уме? Это не для меня. Как будто меня должно волновать, что я так никогда друзей не найду. Ни с кем не могу поделиться ничем. А с кем могу, те не понимают… Нет, я обязательно найду тех, то поймёт! Но не сейчас…       — Билет из России оказался подделкой. Последний золотой билет всë ещё ищет своего обладателя.       — Я же говорил! — я гордо повернулся к отцу. Он только кивнул. Пап, хоть слово скажи!       — Срочные новости! Настоящий золотой билет был найден в городе рядом с фабрикой мальчиком по имени Чарли Бакет!       На экране появилась очень обшарпанная и бедная комната. На кровати лежали три старика. Видимо, снимать просто больше негде. Рядом стояли родители и ещë один дед с мальчиком, они сияли. Похоже, это их первая радость после череды невзгод. Но как он его достал?       — Понимаете, моя семья не одна из богатых, — мы заметили. — Я получал одну шоколадку в год, на день рождения, — вот это везение сотого уровня! Нет, так может быть, конечно. Вонка наверняка верил в таких милых добрых везунчиков.       — Я давным-давно работал на мистера Вонку, — прокомментировал его дед. — И долго мечтал увидеть фабрику снова, мне так хотелось узнать, до чего дошёл этот великий человек.       — Сначала мои родители купили мне шоколадку на неделю раньше, чем обычно. Потом я попытал счастья с дедушкой Джо. Наконец, я нашёл деньги на улице, и вот билет у меня наконец в руках! Наконец нам улыбнулась удача!       Все мечтали о таком репортаже, да? С счастливым добрым милым мальчиком, не любителем пожрать, не избалованной мадемуазель, не с грубиянкой с ЧСВ до неба, не со мной, в конце концов. Ну ладно. Если в его правильность входит «не выносить мозги другим неправильным», то всë нормально. Есть Чарли, и есть, мне всë равно.