За границей

***

— Денис! — Мальчик кричал его своим писклявым голоском уже несколько минут, — Где ты? Он бежал по холодному паркету босыми ступнями, совершенно не заботясь о том, что ему говорил новоиспечённый «отчим». Это имело бы вес, если бы его попросил отец, но никак не он. Хотя его сын Денис был вполне ничего. Сейчас он сидел за компьютером и что-то печатал. — Чего тебе, сопля зеленая, — Сводный брат закатил глаза и повернулся к блондинистому мальчику. Они знакомы всего неделю, а Денис уже не церемонится. Вышеназванный смешно надул щёчки и попытался повторить недовольный взгляд отца. Но пока что выходил только хомяк с полными щеками, но зато ебейшим брутальным взглядом.        — Чего изволите, Даниил Михайлович? — Хоть младший брат безбожно отвлекал его от дел, это было всяко лучше, чем в сотый раз пытаться понять дискриминант. Эх, сейчас бы с пацанами за гаражами… — Поиграть хочу, — Топнул ножкой Даниил Михайлович, — С тобой, — Брат отвернулся и недовольно выдохнул. — А братья твои? Ну типо, которые родные? — А про них можно было вообще не спрашивать.       Их у него много, и все они от разных женщин, которые, видимо, все были блондинками. Либо цвет волос с фамилией передается или как это работает. Даня спрашивал у Дениса, но последний разочарованно ответил, что в биологии он не силён. На закономерный вопрос о том, в чем же он силен, Московский был послан за дверь. В любом случае, уже в детском возрасте они недолюбливали Даню за его чрезмерную тягу к отцу и желание проводить с ним время.        — Я не собираюсь с ними играть, — Недовольно ответил Московский. Он подошел и дернул брата за руку, призывая выйти в бой. Денис ответил молчанием. Видимо силился сойти за невидимого. Внезапно в комнату зашли еще двое. Их, как и всех Московских всегда можно было различить по блондинистым макушкам. — Денис! — Они на немного замолчали, — И ты. Идите есть! — Братья, хихикая, скрылись в дверном проёме. Даня, вопреки всему здравому смыслу, направился к кровати Дениса. Неуклюже залез на расправленную постель и растянулся на ней в форме звёздочки, обозначая свое нежелание идти на званый ужин. — И чего ты лег? — Романов встал с кресла и подошел к братишке, — Есть не хочешь? Так я за тебя съем. — К ним не хочу, — Пробурчал он, и отвернулся, — Опять задирать будут. — Ну есть же надо, — Денис в такого рода аргументах силен не был, — Особенно растущему организму. Даниил своего положения не изменил. — Ты тоже растущий. Иди ешь. — Слушай, тебе бы лучше пойти, а иначе… — Московский нахмурился и уткнулся лицом в подушку, — Эм… Пошли… Иначе… — Иначе что? Папе расскажешь? Он и не заметит, — Для своего возраста он был смышлен. Романов поставил на кон последнее, что у него было. — Тогда… Если ты пойдешь со мной и поешь… Я потом с тобой сыграю. Во что ты хочешь! Глаза Дани тут же озарились светом надежды. Он перевернулся на спину и уставился на брата со счастливой улыбкой. — И даже в компьютер дашь? — Его глаза сделались по 5 копеек, когда Денис лишь обреченно кивнул. Неделю знакомы, а уже такие жертвы. Московский вскочил и радостно выбежал в коридор, попутно крича «Догоняй!» Все время смотря себе за спину, он не заметил, как натолкнулся на кого-то. — Упс, — Раздался мягкий голос сверху, — Даня, верно? Будь осторожен. Московский медленно посмотрел вверх и увидел там того, кого боялся увидеть уже неделю. Папин любовник Александр. Пусть он и не знал, что такое любовник. — Ам-м… Да… Спасибо, я пожалуй, пойду… — Кивнул он и быстренько высвободился из чужих объятий. Улыбка Романова замерла на лице как маска. — Ты боишься меня? — Даня вздрогнул, махая головой вправо-влево. Этого ему еще не хватало, — Тебе не стоит опасаться меня. Я не причиню тебе вреда. Я же… — Люблю? — М-м… Очень уважаю твоего отца. — Хорошо. — Иди обедать, тебя уже все заждались, — Подмигнул Романов.        — А вы? — Скажем так, я на диете, — Улыбнулся Александр. Возникли новые вопросы: зачем мужчине это делать? Как долго? И так далее. Даня нахмурился. Белокурые брови так забавно поднимались то вверх, то вниз. Он повернулся к собеседнику, все еще побаиваясь его. Бледный вид, растрёпанные волосы и общая расслабленность вызывали некое недоверие к его персоне. Папа говорил, время неспокойное. И с людьми вести себя надо осторожнее. — Папа говорит, что есть надо, — Скрестил ручки на груди малыш. Его надутые щечки в любом вызывали сильный приступ милоты. Романов дивился этой детской невинности, — Особенно вам. Вы такой худой как будто болеете, — И прямолинейности. — Хорошо, я присоединюсь, — Александр по-джентельменски поправил очки, съехавшие с идеально прямого носа, — Чуть позже. А пока ступай, твои братья, небось, тебя заждались. Московский лишь кивнул, убегая в столовую и думая попутно: — «Даже в конце мая он носит одежду с длинными рукавами. Я даже ни разу не видел его в футболке. Это потому что он такой начитанный? Разве джентльмены прячут руки?»       Зайдя туда, он увидел их. Братьев. Те тоже увидели его. Некоторые были младше него, некоторые старше. Но все одинаково недолюбливали что его, что других. Однако Даню сильнее. Действительно, ведь ему целых 5 лет, а в 5 лет пора бы уже понимать что родительской любовью они обделены. Но он был упёртее всех: постоянно искал встречи с отцом, даже когда он работал. Сразу же за ним в столовой появился отец. Что странно, ведь обычно он приходил на обед гораздо позже других. Данилка решил, что небольшие разъяснения не повредят. — Пап, а почему Але-. Дядя Саша не хочет есть с нами? — Отец остановился и повернулся к нему. На его лице выразилось удивление. — Вы разговаривали? — Даня кивнул, делая шажок назад. Видимо, он был первым кто как-то наладил с ним контакт, — И как он тебе? Всё нормально? — Он странный, но кажется, добрый, — Пробормотал сына, — Так почему? — У него сейчас своя диета. Он болеет и чувствует себя плохо, — Так как Московский стоял спиной к остальным сыновьям, те не могли увидеть его грустной улыбки, — Но как только он выздоровеет, обязательно присоединится к нам, — Он положил ладонь на белокурую голову Дани, — Я рад, что вы с ним подружились. Мальчик стоял в недоумении. Всего то стоило поговорить с Александром? Для того чтобы отец наконец улыбнулся и уделил свое внимание ему? Он возьмет это на заметку. С Денисом ему и так нравится общаться, вот станет дружить и с Александром, тогда точно будет получать все внимание от отца.

***

— В смысле, ты уезжаешь? — Денис светился от счастья, собирая дорожную сумку, — Куда? — Братан, я поступил с СПБГУ! Это универ такой, туда попасть сложно, — 9-ти летний Московский уже знал, что это за процедура, — Так что гордись, твой братец станет человеком! — Ты и так человек, — Буркнул недовольный Даня, — И надолго? Куда ты поступил? Справедливости ради, видеть его довольного и расслабленного было лучше, чем совсем непохожего на живого, когда он еще готовился к экзаменам. ЕГЭ или типо того, он пока не знал. Сейчас Денис своим светом мог запитать всю Москву на пару дней электроэнергией, так что спрашивать, действительно ли он хочет туда, излишне. — Ну-у… Я поступил на психиатра. Говорят, они скоро такие бабки лутать будут! Для чего, думаешь, я профиль по матану сдавал? А учиться… Ну годков на 4-5 забудьте меня. — 4-5?! Нет! А как же я? Ты будешь хотя бы приезжать? — Денис выдохнул. — Ну конечно буду! — Он потрепал Даню по голове. Его белесенькие волосы с каждым годом становились все больше желтыми. Все в его внешности становилось ярче, даже глаза. Голубые как небо в июле. Собственно, на дворе сейчас и был июль, — Только за тобой приезжать буду, Данька. Он скривился. Детская наивность и доброта досрочно покидали его организм, так что он уже стал привыкать, что люди относятся к нему с должным уважением. А тут раз два, вот тебе и Данька-встанька. — Только приезжай обязательно. Мне тут будет грустно без тебя. — Не раскисай, у тебя же есть друзья в школе! В лучшей школе, прошу заметить. Московский погрустнел. Да друзьями их назвать было… Сложно. До поступления в школу он был в кентах только с Денисом и видел дружеское отношение только с его стороны. Даня, с детства привыкший находиться с Денисом на одном уровне, резко очутился в месте, где его чуть ли не как бога превозносили. Это ему не то, чтобы очень нравилось, но он научил себя тому, что только с одним человеком он может быть полностью откровенен. С другими так нельзя. Ведь быть друзьями, в его привычном понимании, это значит разделять мнения по многим вопросам, весело проводить время и доверять друг другу. Ничего из этого он не мог с одноклассниками. — Но только ты мой друг, остальные просто дети таких же людей, как отец, — Мрачно проговорил блондин. — Когда-нибудь, — Усмехнулся Романов, — Тебе предстоит познать прелести настоящей дружбы и любви. — Любви? Пфе, — Стал плеваться на это слово Московский, — Это же мерзости, о чем ты? Только не говори, что ты тоже из таких, — Детское отвращение к этому чувству понятно, поэтому Денис не стал принимать нападки младшего близко к сердцу. — Представь себе, из таких! — Счастливо пролепетал он, — Когда я писал ЕГЭ, в аудитории сидела такая прекрасная девушка!.. Даже будучи под тонной успокоительных, я заметил ее среди всех! Я подошел познакомиться после экзамена, и… Она хотела подать доки в тот же университет, что и я! Я считаю, это судьба. — Фу-фу-фу! — Помотал головой мальчик, — И что, вы с ней теперь пара? — Нет, мы друзья, — С видом неудачника проговорил Романов, — Но все изменится, когда мы поступим! Я признаюсь ей там же! Перед этим надену бронежилет. — Чего? Зачем? — Девушка она волевая, не нежная, как пушинка, а несгибаемая, как сталь. Хоть со стороны она выглядит как первый вариант, когда она чуть не вывернула мне руку, я полюбил ее еще сильнее. — Ты просто мазохист, — Выгнул бровь Даня. — Нет, мой юный друг, я не терплю, когда меня динамят, — Все же сын критика, — Но она не знала, и вела себя так искренне! Если бы она строила из себя неприступную, это отпугнуло бы меня. Но она и вправду неприступна! — Ясно с тобой все, — Цыкнул мальчик, — Ну… Удачи тебе там, не забывай мне писать. Денис уверенно кивнул, прежде чем в комнату зашел Саша и оповестил о том, что такси уже скоро подъедет. Конечно, Даниил знал про то, что брат закончил школу и куда-то там поступил. Но он как-то совсем не подумал о том, что уедет он так скоро. Его комната за 4 года стала родней собственной, а их игры никогда не забудутся. Он очень сильно повлиял на становление его личности. Именно он первый сказал Дане о том, что не деньги в жизни главное, и 7-ми летний малявка тогда знатно затупил. «Как это возможно?» спросил мальчик. Денис долго пытался объяснить ему, но в силу своей усталости и ограниченного словарного запаса быстро сдался. — Вот представь. Меня, — Даня недоуменно взглянул на сводного брата, — Мы с тобой дружим. — Ну да. Дружим. И что? — И вот представь что кто-то подходит к тебе и говорит, что ты никогда больше не увидишь меня и не сможешь общаться. Но! Тебе заплатят любую сумму. Ты бы согласился? Московскому вывернуло его 7-ми летний мозг. Как так? — Но.но, я выберу очень много денег и верну тебя! — А если я умру? — Он спросил серьезно, схватя братца за плечо, — С того света люди не возвращаются. — Я тогда сделаю все, чтобы ты не умер! — Ты получишь деньги только после моей смерти. — Нет! Так неправда! — Он высвободился из хватки Дениса и убежал в свою комнату со слезами на глазах, — Я не хочу, не хочу! Романов тут же побежал за Даней. Он застал его в комнате, выкидывающим деньги монетами и купюрами в окно. Денис, конечно, прихуел. Он подбежал и оттащил мальца от окна, закрывая его. — Ты что творишь то?! — Парень присел, чтобы быть на одном уровне с заплаканным мальчиком, — Тебе денег не жалко? — Ради тебя не жалко, — Он стал вытирать лицо от слез, — Я не хочу, чтобы ты умирал, мне тогда не с кем будет играть! — Бля… — Вырвалось, с кем не бывает, — Я не буду умирать, я сказал к примеру! — Он охватил тоненькое тельце и обнял, гладя по волосам, — Я просто имел ввиду… Видишь? Цени то, что у тебя есть. Цени искренних к себе людей, которым по-… все равно на твое богатство. — А те, что сейчас… Ну, мои одноклассники… Они не общались со мной, когда не знали, кто я, а потом… Стали. — Не доверяй им особенно. Доверяй тем, кто говорит правду. Или, нет… — Он почесал затылок, — Суди по их действиям. Это раньше слова многое значили, сейчас их говорят просто чтобы заполнить пустоту в разговоре. Смотри на самого человека. Поймает ли он тебя, если ты будешь падать? Отдаст ли последнее, если ты будешь нуждаться? Обращай внимание на это. Если он обматерит тебя, а затем спасет от проезжающей машины, это хороший человек. Даня лишь шмыгнул носом и кивнул. — Я не хочу сюсюкаться с тобой как с трехлеткой. Ты должен быть реалистом. Должен держаться гордо и не позволять себя сломить. Не терпи никогда, бей в ответ. Люди могут не любить тебя за то, что ты существуешь и это нормально. Не люби их в ответ. — А я не устану все время быть таким сильным? Денис неопределенно мотнул головой. — Конечно, если найдешь человека, которому сможешь довериться как себе. — Я себе не доверяю, — Обиженно пробубнил Московский. — Ну как мне, например. — Хорошо… Но мне не нужен кто-то другой, мне нужен ты. Романов не знал, как объяснить то, что у него все больше времени уходит на подготовку и все меньше на братца. Играть хочется все меньше, но он же все равно очень любит его. Просто он устал. 10-тый класс это вам не соплю на кулак наматывать как в 9-том, там учится надо. А еще ему поступать скоро, а потом он и вовсе уедет из Подмосковья в Санкт-Петербург. — Я… — Он поджал губы, — Конечно, буду рядом.

***

И пока этот Даня со странным лицом стоял перед забором дома, Сережа времени не терял. Открыл незапертую калитку и пробрался на участок, крадясь. — «Ой бля, да че я ссу, все спят крепким снов», — Он вскарабкался на карниз и хотел залететь в комнату незаметно, как перышко, но не рассчитал и полетел на пол как брошенный камень. — Как прогулялся? Уже встречаете?.. На кровати Кати сидел уставший и злой дядя Костя. В его глазах не плескалось и намека на милость. Только чистый гнев. — Хорошо… Подарков принес… — Он поднял пакет со сладостями, который закинул в окно первостепенно. Этим он видимо и разбудил. — Вот как, — Понимающе кивнул Уралов, — Ты слегка припозднился, Сереженька. Мы заволновались. — Ну что вы, — Сглотнул Сереженька, — Не волнуйтесь, я же тут… Костя выдохнул, роняя голову на руки, упертые в колени. Татищев боялся не то, чтобы пошевельнуться, вздохнуть громче обычного. Катька кстати, спала как убитая, не проснувшись ни от стука пакета об пол, ни от стука Сережи об пол, ни от грозного тона дяди Кости. Ребенок спит, а вы хоть чечетку отплясывайте — пренебрегать сном не хочется. — Ты знаешь… Ты очень неумело сбегаешь, — Продолжил мужчина, — Я бы даже сказал плохо. Так проебаться это уметь надо. Сережа молчал, как будто стоял на расстреле. Костя это понимал и внутренне радовался — совесть у ребенка есть. — И куда ты ходил? Тебя несколько часов не было. — На… На дискотеку, — Сглотнул парнишка, — На пляже сцена. — Почему ночью? Ты знаешь, что тут ходят такие, что даже битой не отобьешься! Это чудо просто, что тебя не тронули! На этих дискотеках такие отморозки ошиваются, попадешься на глаза — из-под земли достанут. И ты на личико хорош, и по одежде. Ладно бы в балахон нарядился, но тут ведь, — Он разочарованно указал на его дорогущие джинсы и футболку с принтом группы, — Нарядился. Тебе мало за прошедшую неделю побегать с топором, потеряться, когда мы только заехали, утонуть, словить аллергию? Теперь вот тебя могли запросто похитить. Ты отца совсем не бережешь? — Берегу, оно просто само так выходит, — Буркнул Сережа куда-то в себя, — И во всем этом были обстоятельства. — Допустим, я согласен насчет топора, воды и аллергии, — Холодно сказал Уралов, — Но то, что ты опять уходишь гулять хер знает куда, не впервой случается! Тебе на месте не сидится? Мне попросить тетю Аню чтоб она запрягла тебя перепахать всю территорию? Чтоб ты с ног валился каждый день? Хотя, — Раздосадовано закатил глаза Костя, — Ты и так в какое-нибудь говно вляпаться успеешь. Сережа глянул на него обиженно и с протестом. — Что, расскажешь отцу? — Он скрестил руки на груди, перейдя в нападение, — Ну валяй! Сделайте еще лучше, заприте дома и заставьте учиться! Или грядки пахать, как ты сказал. Куда уж мне, подростку по ночам веселиться? Действительно, небывалый бред! — Ты не осознаешь масштаба-… — А вы что, в моем возрасте книжки читали? — С раздражением кинул Сережа, — Сомневаюсь. Юра такие истории рассказывает, одна лучше другой! И он в моем возрасте от погони убегал и по деревьям лазил от медведей. А тут чадо повеселиться на ДЕТСКУЮ дискотеку ушло — позор и только. — Не сравнивай, — Отмахнулся Костя, — Время тогда другое было. Тебя в начале 80-тых и пальцем не тронули бы, а сейчас? Остановят гопники какие-нибудь, а потом ищи по канавам. Ты знаешь, сколько таких не дожило до 18-ти лет? Татищев отвернулся, сжимая кулаки. Так то оно так, дядя Костя был прав и Серый сам осознавал это. Но подростковое недовольство никуда не делось. Самое паршивое чувство, когда тебя ругают, ты знаешь за что, но вины не чувствуешь, наоборот, глухое раздражение. — Да понял я, — Приниженно ответил Сережа, — Иди, рассказывай. Или лучше сразу за завтраком, чтоб все знали.       Костя выдохнул, со смирением смотря на Татищева-младшего. Собственно от отца в детстве от не отличался ничем. Та же жажда приключений, ненависть к ябедам и юношеский максимализм. Он как будто окунулся в свое собственное детство на время этого разговора. И он отлично знал, что парень испытывает те же чувства, что и Юра в этот момент, что не позволяло быть взрослым с ним до конца. — Я не скажу, — Его ровный голос заставил Сережу снова повернуться, — Но и сбегать так я тебе запрещаю. Ты либо живешь честной жизнью нормального сына, либо уходишь так, чтобы никто из нас этого не знал. Но уж поверь, не я, так Юра или Аня будут «желать вам спокойной ночи» каждый день. И ты развиваешь навыки побега, или остаешься с закрытым на замок окном и твоим отцом, что будет лично дожидаться того, когда ты заснешь. А он узнает, если такое еще раз повторится. Поверь мне. С этими словами он встал с кровати Кати и удалился из комнаты. Серый так и остался стоять с пакетом в руках и одной-единственной мыслью.       «Как же я проебался…»