За границей

Дождавшись, пока сестра в кровати напротив заснет в обнимку с игрушками, выставив у себя на кровати ещё дюжину таких же пушистых комков, Сережа медленно приподнялся с кровати и слез. Сейчас его план был до безобразия прост: выйти гулять на улицу. Да с временем он немного прогадал, ведь на часах за полночь, но так даже круче! Ощутит себя настоящим 15-ти летним подростком. Но для начала нужно было проверить остальных домочадцев. Юра, дядя Костя, тетя Аня… Достаточно лишь убедиться, что их нет в коридоре, а дальше выскочить через окно в комнате, ведь дверь в дом слишком громко открывается и немного поскрипывает. Благо с расположением их комнаты батя не прогадал и выдал жилище на первом этаже. — «Любую ситуацию можно обернуть в свою пользу», — Да, даже если тебя отправили сажать пионы. Убедившись, что свет давно погашен и взрослые спят, ну или хотя бы сидят в комнатах и не собираются из них выходить, Сережа тихонько оделся. Хорошо хоть Катька спит как убитая. Быстро надев дефолтную черную футболку и джинсы, Серый залез на подоконник, на котором теперь лежали сестринские раскраски и недоеденные сладости, и сиганул наружу. Выползая, он слышал, как валятся на землю ее любимые конфеты. Ужас, наверняка она будет в ярости. Или того хуже, расплачется. — «Блять», — Промелькнуло в голове у парня, — «Нужно будет извиниться.» Страшно было совсем немного. Да он когда от ментов убегал с третьего умудрился прыгнуть. Правда потом перед Юрой объяснялся долго, почему рука сломана. Но все же! Татищев вдохнул совсем немного прохладного воздуха и пригнулся. Гуськом дополз до калитки и тихонько открыл ее. Выйдя за территорию, закрыл калитку, но не на щеколду. Отлично. Полная свобода до рассвета! В эту ночь была открытая луна. Сережа шел по изученной дороге, наслаждаясь красотой ночного поселка. Вдали что-то светилось яркими огнями. Мда… Это вам не Челябинск с его серыми панельками и опасным для жизни воздухом. Тут у нас природа. От ощущения свободы и чистого воздуха захотелось радостно кричать. — Т-с-с, — Недовольно шептал Костя, — Юр, ну потише, дети же спят, — Да, они сидели в его комнате на втором этаже поздно ночью, но все-таки ночную атмосферу сохранять надо, а не истерически гоготать. — Да все-все, — Выставил руки в защитном жесте, — А помнишь как я случайно в костер упал? — И снова выпал. Справедливости ради ситуация была действительно смешная до поры, до времени. Вот только после приезда скорой смеяться было уже некуда. Костя нахмурился. — Это было очень травмоопасно, ты же знаешь, — Юрка попал в больницу, а Аня с Костей прилежно ухаживали за малышами Татищевыми. — Не нуди, — Хихикнул он, развалившись на разобранной кровати друга, — Что? — Что? — Юра мельком заметил в Костиных глазах странный блеск. — Э-э… Ничего, — Поспешил закрыть эту тему он, — О, о! А помнишь я с 3-его этажа в школе в сугроб выпал! — Очень смешно, — Закатил глаза Уралов. Нет правда, он волновался вообще то, — Илья там тоже был, — Костя немного помнил их общего одноклассника Томина Илью. Конечно, такого нарочно не забудешь. — Вот именно! Все обошлось. Только Светлана Владимировна поседела кажется, — Юра задумался, — Как же хорошо тогда было. — Да, — Костя аккуратно лег рядом с ним, чтобы не касаться, — Тогда было… Легко. — Тогда можно было и не думать о каких-то обязательствах, правилах… — Меланхолично протянул Юра, — И не понимать, почему руссица седая. Сейчас пришло понимание обо всем этом. Об ответственности, о заботе, о любви, долгах… И о рамках приличия, конечно. Юра чуть ли не жил по всем этим заветам и устоям. И соврал бы, если бы сказал, что ему это в удовольствие. Но он твердо знал: Нужно быть таким как все. — Дети растут, — Тяжело выдохнул Костя. Что ни говори, а все равно грустно. — Кстати на счет детей, — Призадумался Юра, — Серега вообще ахуел. Я в его возрасте! Ну ты помнишь, что делал, — Смутно, — А он только в свои компики и играет. Тьфу. — А ты не играешь как будто? — Без злобы усмехнулся Уралов, — В компики. — Играю, — Немного покраснел Татищев, — Но я, извините меня, на заводе пашу, а еще двух оглоедов ращу. Думаю, мне не жирно. Я в его возрасте гулял и гулял, а он еще ни разу девочку не привел в дом. Хотя куда такому оболтусу девочку, только если… А-а, ладно. — Успеется, — Махнул рукой Костя. Он сам отлично помнит, как Юра в свое время заебывал его вопросами, по типу: «А девушка у тебя есть?» или «Ну че, кто на примете?». Даже после ссоры в 90-тых, первое что после примирения спросил Татищев было именно это, — Или… Ну… А, неважно. — Угу, вот-вот. Неважно, — В нем говорила тоска, — Нет, я не расстраиваюсь конечно. Я ж мужик, — Аргумент всем аргументам аргумент, — Просто… Просто блять, ему шестнадцать скоро. Он многое мне рассказывал раньше, потом, когда Светка ушла, а я стал на заводе пахать, перестал, — Он сам услышал дрожь в своем голосе и поспешил заверить, — И нет, мне не грустно, просто-… — Просто жаль, — Тихо перебил его Уралов. Юра повернулся и недовольным на эту жизнь взглядом посмотрел на друга. Костя пытался всеми силами вселенной отогнать от себя мысль прямо сейчас притянуть друга к себе, обнять, может даже поцеловать. Прикоснуться к его волосам, поглаживая их. Заставить впервые в жизни почувствовать себя не каменной стеной, а за каменной стеной. Чтобы наконец-то по-настоящему расслабился, отдаться чувствам. Он лучше всех видел, как Татищеву это было нужно. Даже больше его самого. Юрина бледная кожа светилась точно фарфор. Костя заметил, что под луной он будто окутывается лёгким божественным сиянием. И такому богу Уралов молился бы на коленях каждый день. Эти темные, мягкие переливающиеся в руках волосы. Необычайно красивые обсидианового цвета глаза, что смотрели по-разному: Весело, печально, гневно, смущенно. Казалось, могли залезть в самую душу, пристыдить, раздеть до гола.       А его бледные, не теряющие изящества, руки, которые могли вообще все. И танк собрать, и на столе разложить. Одной рукой одной дело, другой другое. И тонкая, но оттого совсем не женская шея, к которой так хотелось прижаться, губами ощутить как быстро или размеренно бьется его сердце. Юра невероятно красив. Хотелось зацеловать каждую часть его тела, заобнимать, и может не только… — Але-е-у, — Он уже махал перед зависшим Костей руками, ничего не вышло. Так что сейчас Юра просто тряс за плечи, — Костян, ты спать что ли хочешь? — А? — Не вовремя ушел в себя просто, вот и все. — Б — тоже витамин, — Закатил глаза Татищев, — Ты о чем думаешь? С таким мрачным лицом, как у тебя было, в пору убийства планировать. — Просто… Так, — Отмахнулся он, — А что с моим лицом? — Да ничего, — Поспешил заверить Юра. А то мало ли что, — Просто у тебя был тако-ой тяжелый взгляд, которым на меня даже Пал Палыч на заводе не смотрел, когда я опять чуть во включённый станок не падал. В третий раз. — А… — Вяло протянул Костя, — Подожди, ты падал? — И опять Юрины смехуёчки. — Ну что поделать? — До очередного каламбура 3…2…1… — Наверное меня все хотят засосать? Он фыркнул и рухнул на кровать, валяясь со смеху. Да, его рассмешить было очень просто, особенно на эмоциях. Ну что поделать, если больше любой другой эмоции он показывал именно смех. Привык уже. — Ага, — Закатил глаза Костя. Ну, в каждой шутке есть доля правды. Брюнет зевнул и потянулся, намереваясь слезть с кровати. — Ты куда? — Некая печаль в его голосе все же была и не зря: Костя надеялся, что Юра ляжет спать тут. С ним. — Поздно уже, спать пойду, — Но сам приостановился, поворачиваясь к другу, — Детей проверю. — Стой, — Он схватил его за запястье, — Давай лучше я. Ты устал за сегодня сильно, — Юра вяло помотал головой, как бы говоря «Я ужасно хочу спать, но тебе в этом не признаюсь». — М-м, да не, — Но Константин уже не слушал его вялые изречения. Аккуратно потянул за предплечье и положил на мягкие простыни, укрывая одеялом. Потягиваясь, Юра продолжал возмущаться, — Ты же знаешь… Я это… Сам дойти мог бы… — Конечно знаю. Он встал с кровати и вышел из комнаты. Спать хотелось ужасно, но дети сами себя не проверят.

***

В просторную комнату, где сидел парень, постучались. Полуденное солнце било в окна сквозь светлые шторы, и ему надо бы уже попросить прислугу их поменять. Хотя вид из окна был поистине великолепным, смотреть в окно ему не нравилось. Ему вообще ничего не нравилось, из того, чем он в принципе занимался. — Зайди, — Небрежно бросил он, отрываясь от мобильника, с которого кому-то что-то печатал. По моему расставался с очередной девочкой из-за денег. Дверь отворилась и за ней показался Саша. Одетый в футболку и джинсовые шорты до колен, он не производил впечатление одного из самых известных критиков страны. — Даня, тебя звали к столу уже миллион раз. Ты устроил бойкот или ты сегодня идешь в церковь вечером? — Блондин скрыл свою неприязнь, отвернувшись на секунду, а затем снова повернувшись, — Точнее, ты идешь и так, и так. — Помню-помню… — Совершенно будничным тоном пробормотал Московский, — Уже спускаюсь. — Мы ждем тебя, — Дружелюбно улыбнулся Саша и захлопнул за собой дверь. Лицо Дани тут же исказилось в отвращении. И не к Саше, а… К вечерним молитвам… Да и вообще к любым, если быть честным. Зайдя на кухню он обнаружил там совершенно знакомую картину. Его отец и Саша спокойно ели, сидя за столом. Даня поспешил присоединиться, но не укрылся от взгляда отца. — Почему так долго? — Он отложил газету и переключил внимание на сына. в кои то веки. — Я… Не слышал, как меня звали, — Сглотнул Даня, поднося вилку с каким то мясом ко рту. Чисто физически было некомфортно. Тут же его шлепнул по руке Александр. Взглядом говоря, «Не ешь, пока говоришь с отцом». Он покорно отложил вилку, хотя в животе киты уже не просто пели оперу, а ставили целый мюзикл с дорогущими актерами и спецэффектами. — Очень плохо, Саша наверное уже сказал о том, что ты идешь на вечернюю молитву. Один, — Михаил одарил сына вопросительным взглядом, — Помнишь, как туда идти? Мне не нужно беспокоить водителя? — Нет-нет, — Замахал руками Даня, чем снова раздражил Сашу, — Я помню. Извини, Саш… — Les excuses sont acceptées, — Пробормотал Романов, переходя к десерту. Спустя несколько минут молчания, Даня все же осмелился поинтересоваться: — А… На вечернюю обязательно идти? Отец перевел на него такой заебанный взгляд, что просто стало стыдно. — Очень-очень странный вопрос, Даня. Ты отвлекаешь меня, знаешь же. Я работаю. Поработай и ты тоже. Ближе к вечеру, когда сумерки уже начали сгущаться, он переоделся и не тревожа никого, вышел из дома. Лишь служанку предупредил, она пообещала передать кому-то из старших. Ночная прохлада тут же вдохнула жизнь в угашенного жизнью подростка (Парадоксально, но не церковь). Да, он не имел права жаловаться, ведь у него есть все, что только пожелать можно: Вещи, гаджеты, еда, путешествия, образование. Одним словом деньги. А деньгами можно перекрыть все что угодно, он это знал и искренне в это верил. Ну а как иначе? Люди общаются друг с другом из-за выгоды и чаще всего это деньги. Людей можно легко менять на деньги. У Дани даже такая забава в детстве была: Считать, сколько стоят окружающие его люди, не учитывая их тела. Вот например отец… Он бы точно стоил более миллиона долларов. Если бы он мог продать свои замечательные мозги со всеми качествами, он бы взял не менее а гораздо более описанной выше суммы. Или Саша… С его ораторскими навыками и познаниями в искусстве современном и доисторическом, умением играть на фортепиано и рисовать на холсте, он стоил бы примерно столько же. Его друзья… Столько же, сколько он им платит, не более. Это абсолютно нормально, ведь так можно не напрягать мозг на выстраивание бесполезных доверительных отношений. Достаточно заплатить или припугнуть отцовской деятельностью и бам. Друзья готовы. Прямо по главной дороге находился большой рынок, за которым, немного не доходя до пляжа стояла небольшая церковь. Родители искали точно то место, в котором будет, где помолиться. И это был один из важнейших критериев выбора места отдыха. Правда Даня до сих пор не понимает, с чего бы его отцу впервые хотелось не в 5-ти звездочный отель с all-inclusive, а в притон с бомжами. Почти что в прямом смысле. — «Интересно как там семейка их поживает?» — Само собой возникло в голове. Вот уж действительно непрошенные мысли, учитывая что они могут быть материальными. Встретить патлатого бича сейчас особенно не хотелось. Все таки день скучен и уныл, как и другие, — «Не то, что когда он пролез ко мне на территорию.» Мысли эти искоренить не получилось. Тем временем самый обычный подросток Сережа направлялся на танцы. В день, когда они всей семьей посещали пляж, он кое-как вычислил, что на этой же неделе будет небольшая пляжная вечеринка поздно ночью. И Татищев бы скорее провалился в яму с говном, чем позволил бы себе пропустить её. Пойти нужно было любой ценой. Поэтому сейчас он шел в быстром темпе, порой срываясь на бег от нетерпения. Но насколько бы не была хороша его дыхалка, через половину от всего пути он выдохнулся. Ноги заплелись и запутались из-за развязавшихся шнурков, и Сережа, крикнув отчаянное «Ебаные говнодавы», феерично рухнул наземь. И тут же услышал звук приближающихся шагов. — Ого, неужели это великий из нищих тут валяется? — На манер американских сериалов спросил Даня и даже присел на корточки, чтобы быть ближе, — Милостыню просишь? Подул несильный ветер, смахивая Сережины волосы на его лицо. Он возмущенно убрал их за ухо. — Форточку… Захлопни, — Сережа перевернулся на спину и тяжело дышал. — Попроси поубедительней, — Недовольно ответил ему Московский, — Снова спасать тебя? — Спасибо, обойдусь, — Он положил пыльную руку на грудь, ощущая собственное учащенное сердцебиение, — Ты чего тут шляешься, неприкаянный? Заняться нечем? Иди покидайся деньгами. — Только если ты будешь валятся в моих ногах и собирать их ртом, — Даня на секунду представил эту картину и усмехнулся. Вполне себе ничего. — Интересный фетиш, — Зло улыбнулся Татищев. Московский побелел и резко встал на ноги. О чем только этот мудак думает? Дальше Сережа почувствовал слабый толчок в бок, — Э, блять! Пинай кого-нибудь, кому заплатишь за это. — Хочу пинать именно тебя, — В подтверждение своих слов, он снова дотронулся до его бока носком кроссовка, но передумав, остановился, — Сколько тебе заплатить, что бы ты вытерпел? Не бойся, говори любую сумму, помогу твоей семейке покрыть долги. Сережу стало это порядком бесить, поэтому он в раз встал на ноги, оказываясь немного выше соперника по росту. Аккуратным взмахом стряхнул с себя пыль и отвернулся. — Психиатру своему заплати, чтобы вылечил, — И преспокойно пошагал в сторону пляжа. Но почувствовал шаги за спиной и обернулся. Обиженный жизнью невозмутимо шел за ним, — Ты че за мной таскаешься, полуночник? — Я иду туда же, куда и ты, разве не ясно? — Даня фыркнул и между делом подошел к Сереже. Они поравнялись и шли вместе, принципиально не смотря друг на друга. — Ты что, тоже на вечерину идешь? — Неверяще спросил Татищев. Ну хоть кто-то относительно знакомый. — Да, — Коротко и без выпендрежа ответил Московский. Как будто боялся произнести это вслух. — Круто, — Как-то даже смутился Сережа. Этот богатей вообще заставлял его испытывать весь спектр эмоций: Злость, стыд, отвращение, печаль, злорадство, смущение. Вот же таланты у людей, — А-ам… А как тебя зовут? Он зачем то попытался завести диалог с ним. Все равно идти еще минут пять. Так хоть развлечься можно. — Даниил, — Парень сказал это таким тоном, будто Сережа был обязан это знать. — Данька значит, — «Данька» заметно скривился. Эта форма имени не в полной мере передавала его богатство и статус, — Заметано. Я Сережа. — Пфф, — Фыркнул Московский, — Не приятно познакомится, — Он протянул руку для пожатия. — Взаимно, — Сережа с готовностью пожал чуть загорелую ладонь. Хоть они и говорили об взаимной неприязни, на лице каждого расцветала искренняя улыбка. Вечеринка представляла собой небольшую сцену с пластиковыми стульями перед ней, которые убрали куда то в стороны. Неоновыми цветами светили прожектора, из динамиков орало «Ветер с моря дул» и на экране высвечивалось изображение какого-то пляжа. Здесь было много взрослых, но еще больше конечно же маленьких детей. Они дрыгались под песни, уговаривая уставших родителей потанцевать с ними, а те в свою очередь говорили, что сами танцы еще не начались. Общая атмосфера располагала и Сереже захотелось начать танцевать прямо сейчас. Останавливал его от этого стоящий в метре Данька. Без общей договоренности они решили держаться друг друга. Внезапно музыка затихла и все устремили свои взгляды на сцену. На ней стоял с микрофоном молодой мужчина-абхазец. Он улыбался и немного пританцовывал. — Дамы и господа отдыхающиэ, вы всэ собрались здэсь нэ просто так! — Толпа яростно закричала, а Даня сделал шаг к Сереже. На всякий, — А чтобы побороться за звания короля танцпола этой ночи! И конэчно, получить в награду вкуснэйшие абхазские сладость! У Сережи загорелись глаза. Ведь он может выиграть их для Кати! Тогда она не обидится и даже еще больше обрадуется. Ни она, ни сам Сережа абхазских сладостей никогда не пробовали. А тут такой шанс представляется. Он уверенно сжал кулаки. — Сеструха будет на седьмом небе… Даня заметил воодушевление парня и закатил глаза. Он может позволить купить себе и сладости, и этого ведущего. Было бы неплохо и вправду купить их, а потом ходить и смеяться над раздосадованным бедняком. Но может быть, поделиться с его сестрой. Московский, полный уверенности в себе шагнул вперед и вытащил из кармана купюру номиналом 1000 рублей. — Эй, этого хватит чтобы купить ваши подарочки? — Это прозвучало довольно громко и толпа как-то сама собой затихла. Сережа подошел к знакомому и собрался уже дернуть его за руку и увести подальше, как ведущий хитро улыбнулся. — Так дэла нэ дэлаются, — Покачал головой ведущий, — Твои дэньги здэсь нэ нужны. — Тебе что, нужно больше? — Недовольно спросил блондин, чувствуя на себе хватку пальцев Сережи. — Нэт, нэ нужно, — Пожал плечами мужчина, — За побэду надо побороться, парэнь. А у тэбя как раз пара есть. Будэшь бороться или… — Мы будем, — Уверенно заявил Сережа. — Прэкрасно! — Хлопнул в ладоши абхазец и устремил взгляд в толпу, — Всэ, кто хочэт участвовать, разбэйся на пары и залэзайте на сцену! Смэлээ, мы вас ждать! Московский вырвал руку из Сережиной хватки, пока в общем гуле голосов детей и их родителей установилась неразбериха. — Ты что, идиот? Мы и пойдем танцевать? — За слоем недовольства отчетливо слышалась неуверенность, поэтому Татищев лишь усмехнулся. Странно, он и сам был неуверенным, но рядом с этим мажором границы морали почему то ощутимо размывались. — Да, пойдем, — Кивнул Сережа, — Почему нет? Ты никогда не был на тусовках? — Это не тусовка, — Выгнул бровь Даня. Сережа закатил глаза, — Тут даже алкоголя нет и девушек. — Это круче, — Усмехнулся Татищев. Он снова взял Даню за руку и потянул на сцену, — А, ну если ты зассал, то так и скажи. — Я не ведусь на детские провокации, — Повел бровью Московский. Странно, а Сережа вот ведется. — Тогда я пошел, — Подмигнул Татищев и стал залезать на сцену, игнорируя лесницу. Даня пару секунд смотрел на то, как он подходит к другим участникам явно ища пару, и отчего-то стало стыдно. Он запрыгнул на сцену под гул голосов. Сережа удивленно обернулся к нему. Его глаза сияли всеми неоновыми цветами и Дане тут же стало жарко. Хотя танцевать он еще не начинал. Подошёл к Сереже и встал с ним рядом, игнорируя лукавый взгляд. — Я просто покажу, что я умею танцевать лучше кого бы то ни было на этой сцене, — Справедливости ради они вдвоем выглядели как гуливеры в стране лилипутов, но это ничего. Жюри обещает быть честным. — Мечтай, мастер танцпола — это я, — Сережа большим пальцем указал на себя и сразу же после этого ведущий снова вышел на сцену. — Никто большэ нэ хочэт? — Толпа, уже не такая густая, молчала. Абхазец хлопнул в ладоши, — Что ж. Наш конкурс будэт из трех туров. Пэрвый — обычный! Я включу музику и будэтэ танцэвать, пока нэ остановлю. И оставлю тока 3 пары. Второй — спина к спинэ! Каждый в парэ встанэт спинами и должны будэт повторять друг за другом нэ глядя. Оставлю тока двэ пары. Трэтий самы сложный! Будэтэ танцэвать танго. Даня почувствовал почти физическую боль. В детстве он занимался танцами какое-то время, но рядом стоящий патлатый может легко опозорить его. Он наклонился к его уху и шепнул: — Повторяй за мной. Тут же включилась песенка. Им обоим понадобилось пару секунд для того чтобы распознать культовую песню… — Серьезно? — Обреченно простонал Московский, — Что за детский-… Это действительно была она… Арам Зам Зам Сережа тут же принялся неистово стучать по своим коленям, перепрыгивая с одной ноги на другую под музыку. Он явно чувствовал ритм и лицо его осветила улыбка. Так от души он еще не танцевал. Даня смотрел, как дети тоже начали дрыгаться и не находил что делать. Позорится до конца или сойти со сцены пока не поздно? Поздно, Сережа утянул его за руку и стал прыгать вместе с ним, привлекая внимание всех смотрящих. — Что-… — Арам Зам Зам, Арам Зам Зам, — Что ты делаешь?! — Танцую! И тебе бы тоже не помешало! Ты говорил повторять за тобой, но я не могу просто стоять и смотреть как ты ничего не делаешь! — Я не хотел позорится! — Воскликнул Даня, продолжая танцевать, — Хорошо! Повторяй за мной. Пока что они просто дрыгались под слова. Но как только они затихли, Даня остановился, явно продумывая. Татищев замер, пока Московский стоял на сцене и ждал начала куплета. Все зрители явно ждали от них чего-то интересного. Даже хлопали в такт. Модный танец Арам Зам Зам, для мальчиш, девчон их пап и мам… Московский кивнул и стал шагать к краю сцены. Сережа вторил ему. Даня вскинул руки в небо. Татищев сделал тоже самое искоса глядя на него. Он стал хлопать в такт музыке и прыгать на месте, пока играет куплет. Всех друзей сегодня соберем, и вместе с вами мы танцуем и поем… Тут уже он начал выделывать какие-то неистовые кульбиты. То по очередности выставлял ноги вперед, упирая руки в бока, то поворачивался вокруг оси, прикладывая руки к груди. Или сгибал колени и стучал по ним кулаками, затем ладонями, затем снова кулаками. Сережа не ожидал что он окажется таким проворным и еле поспевал за его телодвижениями. Это было сложно, но выполнимо, хотя глаза уже устали косить в его сторону. Если говорить прямо их прямо колбасило. Лицо Дани озарила довольная улыбка, сам он покраснел и вспотел, но казался таким счастливым, что своим задором заражал зрителей. Некоторые дети даже стали повторять за ним. Внезапно музыка остановилась, что означало конец раунда. Ведущий прошёл и коснулся рукой шести человек… В числе которых были конечно же Даня с Сережей. Не сговариваясь, они дали друг другу пять. Их соперники были один внушительнее другого: Две девочки лет 10 с заколками хеллоу китти, которые наверняка занимались танцами и два маленьких, но очень активных пацаненка, которые крутили нижний брейк. — «Ну-ну, посмотрим как они танго танцевать будут», — Крутилось в голове у обоих. Почему то это волновало их больше всего. — Ха… Первый раунд за нами! — Радостно говорил Сережа, — Малолеток обойти будет проще простого. — Не недооценивай врага, — Даня искоса взглянул на активно разминающихся пацанов, и девочек, заучивающих какой-то элемент, — Следующий раунд — спина к спине. Как ты планируешь выиграть? — Недовольно потирал шею Московский. — Хм… — Задумался Сережа, но тут же щелкнул пальцами, — Эврика. — Я слушаю. — Музыка играет достаточно громко, чтобы мы могли коментировать свои действия так, чтобы никто не слышал. Если ты поднимаешь руку, ты говоришь правую вверх и т д. — Похоже, других идей и вправду нет. — Обреченно вздохнул блондин, — Значит слушай и повторяй за мной. — Цц, ладно, — Закатил глаза Сережа. Ох, он еще отыграется. Началась мелодия. Сколько времени прошло, никто точно не знает. Вроде бы только только вышли погулять ночью, а уже светает. Они танцевали долго, можно сказать всю ночь напролет. Общались между собой так, будто бы они лет 10 знакомы, хотя друг друга знают только имена. И, конечно, главный приз достался им. Пусть эта победа была малость нечестна, ведь выступали они против детей, но кому не похуй. Даже родители их детей аплодировали им стоя, когда они исполнили танго самыми последними и Сережа буквально в самом конце начал падать, а Даня героически схватил его за руку притягивая к себе. Ведущий похлопал их по плечу сказав, что танцевать может каждый, если этого сильно захочет. Самое время возвращаться домой. И только, когда Даню отпустил азарт, он понял, что натворил. — Сука! — Они покинули пляж, идя по пыльной дороге домой, — Меня же точно будут искать, — Но побежать к дому не мог — ноги не ходили. Сережа открыл подарок и вытащил оттуда жвачку турбо, открывая и закидывая в рот. Всë равно Катька такие не ест. — Ты ферьефно? — В набитым жевачкой ртом спросил Татищев, — Думаеф, ефли бы тебя фтали ифкать они бы не пофмотрели на пляже? — Фе, прожуй, сначала, потом говори, — Закатил глаза блондин. Но его… А кто он ему? Друг? Точно нет. Товарищ? Мы не при союзе. Пусть будет пока что он. Так вот, он был прав и это навевало две противоположные по эмоциональной окраске мысли: Первая — с того момента, как он ушел, его никто не звал и даже не проведывал, вторая — ему не влетит. Это вызвало по большей части чувство облегчения. Но тоска развивалась также стремительно. Серега парень простой, взял да проглотил жвачку, под недовольный взгляд Московского. — Короче, тебя не ищут. Нахуй ты кому сдался, — Он пожал плечами. — Это скорее ты не сдался, — Даня полноправно засунул руку в пакет, вытаскивая какой то батончик. И, сам, не замечая, кивнул на него спрашивая, мол, «Сестра твоя такие любит?». Сережа покачал головой, доставая еще жевачку, и Московский довольно укусил батончик со взрывной карамелью, — У меня, кстати, брат есть, — Просто вырвалось у него. — Ого, — Кажется его заинтересованность была неподдельна, — Что, такой же как ты, напыщенный? — Такой же как я богатый, — Холодно ответил Даня, — Он мне не родной. — Ого, сын мачехи? — Тише спросил Татищев, — Или отчима? — Эм… Мачехи, я думаю, — Пожал плечами Московский, — Денисом звать. — И часто вы видитесь? Просто я от своей устал вусмерть! — Не часто, — Хмыкнул блондин, — Он учится в университете в Санкт-Петербурге. Приезжает, когда триместры заканчиваются и наступают каникулы. — Крутой чел видимо, — Сережа достал еще жевачку, усмехаясь чему-то, — То есть, ты младшенький? — Фу, я не давал тебе права так меня звать, — Для убедительности он отвернулся, — Но да. Он крутой. В детстве мы круто играли, потом, когда он был примерно нашего возраста я стал его бесить. Друзей у меня не было, был брат. Но и он вскоре уехал. — Да, моя сестра такая бесячая… — Тоскливо проговорил Татищев, даже не стараясь придать фразе задорный оттенок, — Она тоже ко мне лезет. Наверное, играть хочет… — Шутишь? — Недовольно скрестил руки на груди Даня, — Она здесь одна, без друзей. Наверняка чувствует себя одиноко. В ее глазах ты авторитет и защита, пусть она такого и не скажет, но это правда. А ты? Даже не играешь с ней наверное, — Осудил. — Играю! — Возразил Сережа, — Не часто, но всë же иногда она меня заламывает, — Он улыбнулся, — В прямом смысле слова. Она у меня бойкая. — А с тобой только так и можно, — Московский расплылся в улыбке. Наконец-то, они дошли до своих домов и остановились стоять напротив друг друга, — Ну… Пока что ли? Повисла тишина. Ее разбавляли лишь поющие птицы. — Пока, — Неловко ответил Серый и выставил руку. Недолго думая Даня хлопнул по ней, а потом, поняв, что от него ждали рукопожатия, пожал руку, - Погоди, давай ещё раз. И они уже уверенно повторили это движение. Никто не говорил вслух, но оба поняли, что теперь это их новое приветствие.