Иная связь

Эрика Ван Хельсинг не любила отвечать на вопросы. За ту жизнь, где она являлась всего лишь тенью старших братьев; в недавно открывшихся круизах её роль — немая стражница или обслуга, а при дворе монарха её фигура в белой форме маячила где-то в тени колонн позади толпы, следя за порядком. Всегда слово держали Люциус с Ладроном, первый вообще был любителем голосить красивые речи, подстрекая за собой к ораторской трибуне угрюмого русоволосого сиблинга. Так и теперь — Мэвис стояла перед ней в полной уверенности наивной покорительницы мира насчёт того, что капитан ей сию секунду всё расскажет.

А чего рассказывать?

Как можно было поведать то, что сама не знаешь? Ван Хельсинг сглотнула, повела плечами круговыми движениями назад, сделала пару шагов в сторону — всё, что угодно, лишь бы движениями тела отвлечь внимание гости от своей мимики. Наëмницу явно сбили с толку. Не то, чтобы она совсем не знала ответа на вопрос Дракулы, но делиться им с кем-то — это по-настоящему неосуществимо. Мэвис продолжала усмехаться растерянности морячки, не двигалась с места, только одну ногу немного отставила назад, выражая всей своей позой превосходство над блондинкой. Нет, носферату не хотела как-либо унизить знакомую, наоборот, вампиром владело любопытство, ведь это не шутки: у Эрики была отличная по меркам людей возможность пристрелить правящего вурдалака, девушка теней своими глазами видела — охотница подняла руку с пистолетом прямо в лоб графу, но когда раздались хлопки летящих пуль, то наëмница опустила руку. Ствол не дрогнул, человек не испугалась — всё это Мэвис хорошо запомнила. В тот роковой момент белокурая была полностью собрана и сосредоточена, но пули её попали не туда. Наследная правительница монстров сопоставила бы те выстрелы с таким случаем, когда запуганной цели угрожают пробить череп, а на деле стреляют по ногам. — Я не уйду, пока не узнаю. Бро-ось, Твоё Сиятельство, мы через столько всего прошли, что нечего утаивать! — темноволосая попыталась придать разговору нотку дружелюбия. — Ты очень безрассудная, раз зовёшь убийцу своего отца по статусу, — тише ответила охотница, встав боком к собеседнице и склонив голову, — представь, если б убийцам графини Марты сказали «Ваше благородие». Дракула нахмурилась и перестала улыбаться: — Убийцы мамы давным-давно канули в Лету, так страшно и нелепо, что все народы забыли о них — обычных злых крестьянах. Эрика тряхнула волосами, с сарказмом перебила: — Верно, так что остальные сто восемнадцать лун другие «обычные злые крестьяне» пытаются сохранить собственные шкуры и жизни своих близких от клыков сумасшедшего вдовца. — Ой, хватит: вы совсем не такие, как они! Ван Хельсинг перестала осматривать скучающим взглядом пышное убранство своей комнаты, а фраза носферату заставила её издать смешок и снова посмотреть на гостью с прищуром: — Ого. Они — это кто? — Ты прекрасно знаешь — кто! — развела руки Дракула. — Те люди, кто вторглись в наше поместье и погубили маму, — это агрессоры, нарушившие закон биологических Границ. Получили то же в ответ. Они, их деревня, от которой не осталось даже фундамента, и все им подобные. На зло отец ответил злом. Морячка слушала быстрый сбивчивый монолог Мэвис и не перебивала. Не торопилась отвечать, только после недолгой паузы с полуулыбкой тихо сказала: — Вот ты и ответила на свой вопрос.

«Плыли дни, пылились даты

Были нищетой богаты

И покатый морщили свой лоб…»

Темноволосая носферату постепенно уставала от одностороннего разговора, охотница явно не была рада ни ей, ни богато напичканному сундуку, который всё ещё стоял в центре стола, а Эрика на него даже не смотрела, хотя блеск монет чистого золота, на каждой из которой был отлит мелкий силуэт дракона, свёл бы с ума любого человека. Или Мэвис Дракула плохо знала людей? — Ты говоришь «вы не такие», — спустя время Ван Хельсинг подала голос, — «вы» — это кто? — с иронией спросила она. Вампир насупилась. Сейчас брюнетка ощущала себя учительницей, пытавшейся донести суть до непонимающей ученицы или притворявшейся таковой — что более вероятно в случае нрава капитана: — Ну… — неуверенно начала кровопийца, — вы — это вы. Джонни, ты, твои братья. — В твоём случае это набор самоубийцы, — посмеялась белокурая, — не поверила бы, если б своими глазами не увидела, как твоя доброта тебя ещё не убила. Погоди. С рыжим всё ясно, но как бóльшая часть моей семьи оказалась в этом списке? — Эрика сложила руки на груди и присела на край стола. — В первую очередь — при моём первом визите на твой корабль мистер Ладрон не застрелил меня, хотя находился на палубе и видел нас с Джонни первым вместе с прочими матросами, — Мэвис с детским азартом начала перечислять факты, загибая пальцы. Наëмница хихикнула. На вопросительный взгляд кровопийцы она быстро замахала головой, мол, пускай не обращает внимания: — Извини. «Мистер Ладрон» — звучит забавно. А если серьёзно, то первое — он в тот вечер не схватился за метательный осиновый кол с щита только потому, что тебя сопровождал лидер людей — король Лорэн, — безразлично молвила Эрика. Мэвис замялась: — А разве Печать неприкосновенности не отвела бы от меня беду? — Отвела бы. Может быть. – Эм… А вторая причина, по которой матрос-монстроборец сдержался? — Убивать на судне без приказа капитана мой брат не имел права. На море правим мы, на суше — монарх, а на том давнем закате был двойной случай: Ладрон видел Джонатана, знал про статус Люциуса, так что не обнажил своих челуритов. Вурдалак от мимолëтного испуга из-за услышанных установок по "приёму гостей «Наследия»" поëжилась, но попыталась вернуться к теме диалога с храбростью и продолжила: — Потом… Потом наше с тобой знакомство. — Мимо. Давай дальше, — отмахнулась ладонью скептичная морячка. — Ничего не мимо! — встрепенулась Мэвис. — Мало того, что тогда ты отказалась выполнять мой страшный заказ на убийство отца, тем самым сбавив и осадив мой юношеский максимализм, так и ещё позже — на лесной опушке, — ты уберегла нас с Джонни от мумии, — вампир восторженно обвела руками пространство вокруг себя, — мы тогда спали и кто знал — что бы приключилось без твоего вмешательства. — Чего тут гадать? — белокурая со скучающим видом подперла щëку кулаком и приподняла светлую бровь. — Твой избранный конопатый носит свой титул не просто так: сон у ему подобных чуткий, так что самую тихую мумию Лорэн бы услышал. — Кто из нас больший оптимист? — выдавила из себя улыбку брюнетка. — В ту ночь я защищала только своего короля — это мой долг в качестве его подданной. Ты всего лишь оказалась на удачном месте — пристроилась у монарха во сне на груди, — зло перебила веселье Мэвис морячка. — Ладно, мисс-зануда, а что ты скажешь на моё спасение твоими руками в той пещере, когда папа по неосторожности едва не убил меня? — Это была не я: тебя с того света вытащил твой рыжий. — Не увиливай! — взбодрилась Дракула и хитро прищурилась. — Я чётко помню твой голос, приказывающий упрямым медикам-ксенофобам исполнять их работу, чтобы остановить моё кровотечение. Ты была там — в том госпитале. — Тебе показалось. Глюки при том обморочном состоянии никто не отменял, — фыркнула морячка. — А экс-капитан? — оживилась наследная графиня. — Я до сих пор обязана Люциусу жизнью! — блондинка с неподдельным изумлением посмотрела на собеседницу с высоты своего роста, но нотка недоверия в её выражении всё-таки промелькнула, а Мэвис закивала. — В той первой драке он спас меня от сбрендившего упыря, — с воодушевлением продолжила вампир. Эрика хмыкнула и вздëрнула подбородок, с недоверием оглядывая тёмную фигурку девушки. Люциус, конечно, тот ещё двуличный гад причём в прямом смысле с недавних пор, но, скорее всего, способен был прийти на помощь дочери графини-Любви. Или сделал это рефлекторно из-за женского духа в своём теле. Думы Ван Хельсинг о брате прервало движение: носферату сделала к ней шаг, встав рядом и сцепив бледные пальцы. Покачивалась с пяток на носки и напоминала ребёнка, который подошёл и ждал, чтобы что-то попросить. — Я тебе уже сказала: уходи из моей каюты, — сурово напомнила капитан. — Наверное, это тяжело, — как ни в чём не бывало продолжила брюнетка, не обращая внимания на просьбу девушки, — все сейчас подняли головы на командира лайнера монстроборцев и ждут твоих дальнейших решений как от той, кто одолела графа Дракулу. — Не говори столь печально, меня этим не пробьёшь, — фыркнула охотница, — можешь растрогать кого угодно, но не убийцу своего отца. — Ты — не убийца. Ты — его возможная убийца. — М-да. Тебе явно пора отоспаться или выпить чего-нибудь успокаивающего, а то подобные выводы плохо повлияют на восприятие. Темноволосая фемина не отвечала на дерзость капитана, осматривала высокие стены большой комнаты и любовалась отделкой: — И всё же… Почему? — она повернула голову на охотницу, внимательно глядя на девушку, но человек не спешила пересекаться с ней взглядами. — Почему ты уверена в том, что не добила вампира даже больше, чем я? Всё так — ты не застрелила его. — Ай, — с хрипотцой в голосе из-за пересохшего от затянувшегося диалога отмахнулась Эрика, — не смогла… — Это не ответ. — Строго констатировала Мэвис, кто осталась недовольной услышанным. — Ну, почему вдруг для тебя это стало так важно? — Эрике начинала надоедать однообразная тема бесполезного разговора, который ни к чему не приведёт, но упрямая носферату явно не спешила заканчивать. — Потому, что я хочу запомнить — что ты скажешь! — брюнетка повернулась к Ван Хельсинг всем корпусом, пытаясь заглянуть в серые глаза и осматривая белокурую, как объект своих бесконечных исследований. — Не надоело тебе докапываться? Как же сказа-… — процедила сквозь зубы раздражëнная светловолосая девушка, спешно отошла от спокойной собранной Дракулы в центр комнаты. Чувствовала взгляд молодой графини у себя на спине, от этого злилась ещё больше, лицо горело от накатывающих волнами мыслей, опасений и сомнений. Эрика резко обернулась к знакомой, сжимала-разжимала кулаки и активно жестикулировала, пыталась подобрать слова то ли в объяснении, то ли в оправдании перед гостьей. — Я струсила, дала слабину, я не захотела убивать! — одним набором быстрых слов выпалила капитан. — Вот именно! — оживилась Мэвис и, кажется, даже обрадовалась признанию, словно его и ждала, знала все слова человека заранее. — Ты не захотела! — Да, и что?! — в злой усталости громким тоном продолжила Эрика. — За пятьсот шестьдесят три луны я первая из Ван Хельсингов, не захотевшая убить не то, что вампира, а самого графа Дракулу! Морячка сжала челюсти и отвернулась от брюнетки. Чувствовала себя, как на допросе, но больше ничего говорить совершенно чужой для себя личности не собиралась. Мэвис оставалась на своём месте в ненапряжённой позе, смотрела на белокурую, слегка опустила острые ушки и тихим голосом сказала: — Первая не убившая, но пощадившая его. В тот самый миг до наследной графини дошла та мудрость, которую не могли постичь никакие народы любых враждующих рас. Вурдалак смотрела куда-то мимо женского силуэта и что-то старательно обдумывала, а стихший тон успокоившейся от минутной злости Эрики вывел девушку из мыслей: — Не захотела потому, что это повлекло бы за собой те же события, которые длятся больше века: я убила бы Дракулу, ты убила бы меня, кто-то из моих родичей, возможно, вступился бы за меня и навредил или попытался бы истребить тебя с остатками вампирьего клана, потом бы влез Джонатан, — Ван Хельсинг выпрямила осанку и приподняла голову на свет из окна, но смотрела всё ещё в пол, а указательным пальцем в воздухе заворачивала круги, — и так продолжалось бы далее-далее и далее — это бесконечная цепочка убийств, мести и ненависти.

***

Мэвис погрустнела, но прекрасно поняла — к чему клонит человек. Надо же — капитан понимала и просчитала все риски в те секунды, когда держала на мушке верховного вампира. Дракула со спины подошла к морячке, но не сумела подобрать каких-либо слов поддержки для уменьшения уныния в настроении знакомой, а коснуться девушки в успокаивающем жесте не рискнула. Тут внимание брюнетки привлекло мерцание маленьких солнечных зайчиков на дальней стене над камином. Её голос стал плавным, будто мечтающим и нравоучительным одновременно: — Правление, деньги, территории… Миром правит не это. Знаешь, что на этот счёт говорила ‎моя мама? — Мэвис отошла от стола и в несколько лёгких шажков подошла к стене, где прыгали блики. Вампира привлекли небольшие фоторамки, Дракула не слышала или не услышала ответ охотницы, сфокусировав зрение на мелких предметах. — Мир спасёт одна лишь любовь. После своего заключения, сказанного тихим голосом, темноволосая прислонила ладонь к светлым обоям и аккуратно пальцами подцепила тонкую рамку красного дерева, куда был вставлен небольшой чëрно-белый снимок. Фотограф запечатлел где-то на лесоповале мужчину спортивного телосложения и долговязого роста. Даже сквозь фильтр старой камеры Мэвис смела предположить очень светлый цвет длинных прямых волос незнакомца, выглядел тот молодо, присел в отдыхе на причудливый пень срубленного дерева, длинными худыми ногами забавно опëрся о торчащие корни. Выражение добродушного смеха застыло в затворке фотоаппарата, а смотрел мужчина прямо в объектив, одну руку с закатанным от работы рукавом положил на ногу, а другой придерживал край ковбойской шляпы, защищавшей от солнцепёка. — Ух ты, кто это? — с любопытством спросила через плечо носферату, внимательно рассматривая каждую деталь чёткого снимка. Этот человек не был кем-то из мистеров Ладрона или Люциуса, но какие-то схожие черты сразу с обоими сиблингами всё же имел. Мэвис моргнула, приближая рамку к лицу: на заднем плане в дымке виднелись постройки людских домов — новых изб. — Надо же! Знаешь, Эрика, я видела терем подобного сруба во дворе отцовского замка, и мне показалось это странным, ведь все наши постройки из камней... — Не трогай! — молнией за спиной у девушки выросла фигура капитана, и та с яростью выхватила из бледных ладоней гостьи фотографию. — Никогда к нему не прикасайся, не смей! — Ван Хельсинг в моменте настолько разозлилась, что Дракула вжала голову в плечи, прижала уши и замерла, будто без разрешения коснулась какой-то святыни, которые бывают в православных соборах. — Ладно-ладно, не нервничай, — от вида разъярённой фемины брюнетка чуть подогнула колени и ещё сильнее уменьшилась в росте перед грозной охотницей, — не буду трогать его… Стой, а кого «его?» Кто он? — вурдалак указала пальцем на рамку. Потом снова подняла голубые глаза на знакомую, но белокурая на неё не смотрела, стояла вполоборота и одной рукой трепетно прижала снимок к груди, наклонив голову вперёд, из-за чего её платиновые локоны спали вниз, закрыв выражение лица. Мэвис расстроилась: — Ой, прости! Неужели я затронула что-то личное? — ответа не последовало, наëмница не шелохнулась, но всхлип оповестил обо всём. Темноволосой девушке стало стыдно и неловко, но из-за чего столь бурная реакция?.. Из-за человека на снимке? Дракула лихорадочно начала строить теории о герое картинки — какой-нибудь родственник, раз похож на старших братьев Эрики? Или сходство Дракуле только показалось и, возможно, портрет принадлежал кому-то более сокровенному? Ах, может, это её возлюбленный?! Брюнетка округлила глаза и стала быстро вспоминать — в окружении капитана не было кого-то похожего на мужчину с фотографии или она его просто не видела среди многочисленного экипажа… Нет, кольца на пальце Ван Хельсинг тоже не носила, но всякое бывает. Мэвис нахмурилась: не-а, не сходилось. По фото было видно, что оно старое, поэтому по возрасту незнакомец был гораздо старше охотницы. — Всё так запутано!.. — подала сдавленный голос Эрика, медленно в отрицании качая головой и не оборачиваясь на собеседницу. Тряхнула волосами, и вампир увидела её немного раскрасневшееся от напряжения, злости лицо и сверкающий глаз. — У лидера людей в невестах ходит дочь Дракулы, — голос девушки при перечислении повысился в агрессии, пока она продолжала прижимать рамку к груди, как самую дорогую на планете вещь, — и всё королевство принимает избранницу нашего короля, привечает; про симбиоз Люциуса с покойницей вообще говорить не хочу! Всё с ног на голову, всё кувырком, все теперь после боя чего-то ждут от меня, как от главенствующей охотницы за нечистью, но что я могу разобрать в таком сумбуре?! — Эрика шмыгнула носом и посмотрела блестящими от предательски подступающих слёз глазами на фотографию. — Все обратили на меня внимание только потому, что я пустила несколько пуль в грудь с животом правящего упыря и даже не знаю — пристрелила эту тварь или нет! — эмоции морячки становились сильнее, а голос — громче с подрагивающими нотками тех печальных мгновений, когда интонация присуща человеку, кто вот-вот заплачет. — Из-за такой непростительной оплошности, из-за моего промаха теперь не только я, но и всё моë окружение в опасности… Всё должно было стать не так! — девушка не отрывала взгляда от человека на снимке, зажмурилась, переводя дыхание. — Я всех подвела… Прости меня, прости, пожалуйста. Мэвис Дракула была тронута печальной исповедью соратницы, приложив руку к груди. Подавив в себе печаль, она протянула другую руку к плечу наëмницы, но белокурая резко дëрнулась, стряхнув бледную ладонь со своего эполета: — Не надейся, я не у тебя прошу прощения, а у него, — отрезала капитан, пытаясь быстро успокоиться, присела на стоявший у стены низкий пуфик и кивнула на фото незнакомца. Брюнетка с грустной улыбкой посмотрела на взолнованную охотницу: — Эрика… Знаешь — иногда даже полезно дать волю чувствам в виде слёз! Становится легче, правда. И я… — Делай, как считаешь нужным. Мне наплевать, — зло перебила морячка, посмотрела на неё сверкающими яростью глазами и снова отвернулась, — живи, где хочешь, оставайся на судне, сколько хочешь — мне всё равно! Считай — это позволение капитана «Наследия» и ни в коем случае не восстановление морального ущерба от покушения или смерти графа Дракулы. Никто из наших без моего приказа тебя не тронет. Мэвис выпрямилась в воодушевлении. Вот здóрово! Теперь вампиру не нужно искать ночлегов на неизвестных землях или рисковать вернуться в Трансильванию, где каждый первый монстр счëл бы её за предательницу: — Хорошо, — с гордо поднятой головой ответила кровопийца, — но и ты окажи услугу — перестань уже себя обесценивать! Носферату медленно отошла от ничего не ответившей, но затихшей — явно прислушавшейся к последним словам собеседницы Эрики. Ей явно нужно было сейчас побыть одной. На пороге темноволосая обернулась на подавленную фемину, улыбка с бледного лика исчезла. Наследная графиня была не из тех, кто бросает друзей в трудную минуту, но Ван Хельсинг явно не посчитала бы её компанию на данный момент подходящей: — Если тебе нужно будет поговорить — обращайся, — несмело предложила помощь Дракула. — Пошла прочь. — А захочется поплакать, то не стесняйся — плачь! — громче посоветовала Мэвис. — Вон отсюда! — прикрикнула капитан. Ещё раз повторять не пришлось: вампир быстрой синей светящейся дымкой растворилась в щелях клинкета.

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий.

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.

И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

Любовь всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит.

Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».

« – Мир этот спасёт только любовь» — так по словам Мэвис говорила когда-то Марта Дракула. « — Очень логично для вурдалака, которая прослыла среди всех народов — и монстрических и наших, — графиней-Любовью,» — с насмешкой думала человеческая фемина, переваривая произошедший диалог с молодой носферату. Интересно, искренне ли излагала свои слова почившая кровопийца, потому что в представлении Эрики Ван Хельсинг остался только яростный дух чёрной материи, который готов был разодрать её старшего брата изнутри в любой момент. Одни лишь способы любой дизморали интересовали привидение, чтоб извести род верховных охотников в качестве мести за свою гибель, хотя чета Ван Хельсингов к убийству графини причастна не была, иначе ловцов бы уже давным-давно не было на свете. Марта решила так — сыграть по-крупному на людских знаменитостях, но не сумела, а в рассказах своей наследницы предстаëт настолько доброй мудрой женщиной, которая совсем не вяжется со своим яростным потусторонним обликом. И как только Люциус нашёл с женским фантомом общий язык?.. Минут десять наëмница сидела в полной тишине — такой непривычной и накатившей внезапно без щебетания надоедливой наследницы Дракулы. Смотрела на чёрно-белый снимок так долго, что все очертания слились в одно мыльное пятно. Командир корабля словно ушла в транс, стала сидящей статуей на пуфе, но пригревающие солнечные лучи из иллюминатора стали неприятно ощущаться на левой стороне женского лица — там, где длинными полосами зияли давние шрамы от когтей графа. Болезненно зажмурившись, Эрика Ван Хельсинг с тихим измученным выдохом медленно отвернулась от источника света и неохотно встала с мягкого сидения. Подошла к месту, откуда наглая носферату сняла фоторамку, и приложила вещь к стене, чтобы вернуть на крепление. Молодой запечатлëнный на снимке мужчина навсегда замер несуразным, но таким милым и любимым обликом на одной из немногочисленных фотокарточек полароида. Ричард Ван Хельсинг — отец троицы действующих ловцов монстров, — улыбался дочери с чëрно-белого фильтра совсем как живой… Девушка проводила пальцами по необработанному красному дереву, а в памяти всплывали совсем свежие воспоминания: Перед последней битвой, когда у Люциуса и Марты ещё был симбиоз, капитан в один из вечеров в плохом настроении снова вспоминала отца и, сопоставив природу духа графини с другими возможными призраками, со слабой надеждой взяла фото Ричарда и отправилась на палубу, где нёс вечерний дозор бывший командир лайнера. Сонная блондинка подошла к брату сзади, тот стоял на средней вышке, но остатки сна тут же прошли, потому что Эрика увидела у Люциуса сложенные чёрные крылья за спиной и тут же поняла — сиблинг сейчас на связи с духом Марты. Не на эмоциях, а с простой просьбой, не желая тратить ненужных сил на споры с гермафродитом, морячка тихо медленно приближается к брату, спрашивает Марту в нём насчёт Ричарда — видела ли женщина в Астрале убитого Ван Хельсинга? Ничего дельного в ответ от создания, вздумавшего философствовать на сторонние и совершенно скучные для Ван Хельсинг темы, капитан не получает, далее разговор у фемин вовсе не ладится: Эрика начала нервничать и дала волю накипевшему волнению из-за предстоящего боя с нечистью, не пожелала больше слушать женский фантом и поспешно ушла с платформы. Грустно улыбнувшись своей прежней глупости из-за взрывного характера, наëмница ещё несколько минут оглядывала стену с семейными снимками, а потом развернулась и направилась в смежную комнату, где ей нужно было переодеться для визита на обед. Походка её была быстрой и твёрдой, совсем как тогда на палубе при вечернем споре с гермафродитом, когда девушка спешно оставила создание и не увидела, не услышала торопливого жеста Марты, потому что призрак не ожидал бурной реакции человека, и вслед Эрике графиня-Любовь громко сказала в попытке остановить её: — Постой! Мне не хотелось говорить лишнего, а только надо было поведать — твоего родителя на Той Стороне я не видела…

***

Музыкантам и артистам выпала отличная возможность подзаработать на праздных улицах, которые украшались несколько дней по случаю победы над альфой монстров. Люди — все, кто мог бежать вприпрыжку, несмотря на разные возрасты, маячили по длинным извилистым улочкам городка, смеялись и расхватывали с прилавков расшитые украшенные аксессуары, нацепляя их на ходу к своим нарядам. С первого взгляда казалось, что пёстрая весёлая толпа потоком стремилась к центральной части поселения на поклон к своему королю — Джонатану Лорэну, однако на флагштоках цвета морской волны виднелся яркий силуэт женского бюста, развернутого в профиль, снизу и сверху полотнищ ажурным шрифтом вырисовывались инициалы VH. Человеческая раса последние пару недель полностью посвятила себя тому, чтоб отмечать пышное торжество, стараясь сильно не напиваться получалось не у всех, многие готовили себя и своих родных для визита на богатый праздник. Люди к полудню целыми семьями постепенно выдвигались к порту, пребывая в самом воодушевлённом настроении, но поднимались они отнюдь не по ступеням замка своего лидера — постройка романской архитектуры оставалась в стороне большого уличного пространства, будто бы дворец рыжеволосого рыцаря не замечали в сегодняшней дате, — внимание гостей было приковано к распахнутым дверям огромного чёрного лайнера. Судно было пришвартовано практически вплотную к мощëнному округлыми камнями пирсу, сливаясь с площадью в единое и представляя из себя будто новый дворец высокой тёмной фигуры. Всё на «Наследии» сегодня было вычищено до предела, а вежливые матросы в своих новых наглаженных одеждах швейцаров перевоплотились вместо морских волков в улыбчивый персонал. Русоволосый мужчина плотного телосложения в кое-то веки соизволил побриться, чтобы грубая светлая щетина не придавала вытянутому угловатому лицу неопрятности, аккуратно подравнял мелкую бородку и переоделся в сюртук тëмно-изумрудных цветов с элементами цвета охры, оттеняющей его волосы и смуглую кожу. Сейчас охотник за нечистью решил на один день забыть о своём кровавом ремесле, с лёгкой душой оглядывая пребывающих на борт людей, поставил сильные руки на парапет и нешироко улыбнулся:

Сегодня распахнуто окно,

Не помню такого я давно

Большой сервиз достали для гостей

Блестит начищенный паркет,

Люстры хрустальные дарят свет

Ладрон Ван Хельсинг проснулся рано, но пока не видел брата с сестрой, и если занятость капитана мог списать на все её женские приготовления к празднику, то отсутствие в поле зрения бывшего командира корабля волновало монстроборца. Матрос улыбался встречающимся ему на лестничных пролëтах коллегам, но чем больше задумывался о том, что с Люциусом ему до сих пор не удалось нормально поговорить с той злополучной ночи, когда русый едва не убил своего кровного соратника, тем ловцу становилось тяжелее держать радостное лицо. Нет, нужно было отметать все сомнения прочь, ведь день обещал выдаться прекрасным! Наследная графиня спешно приводила себя в порядок. Повороты напротив напольного зеркала не помогали из-за отсутствия собственного отражения, поэтому вампир, как юла, кружилась вокруг себя, проводя ладошками по складчатому платью. Чёрная ткань не стремилась к пышности, обтягивая фигуру владелицы, и только с колен распускалось умелыми скроенными швеями лепестками в пол, образовывая круглый подол. « — Красивое…» — подумала Мэвис Дракула, надевая пинетки из тëмного капрона с блёстками и в очередной раз оглядывая наряд. — «Платье на подобие такого я хотела бы на свою свадьбу», — девушка хихикнула и махнула головой своим неловким мыслям, но её мечта была не такой уж далёкой от осуществления. Лёгким бегом ловкая носферату покинула каюту и прихорашивалась в финальных штрихах на ходу, поправляя длинные тоненькие серьги-цепочки, которые сменили её дикие аксессуары птичьих перьев, откидывала тёмные локоны с плеч и улыбалась во все острые зубки. Определённо, сегодня она надеялась на нечто особенное… Брюнетка сквозь стены уловила негромкие ноты откуда-то издали, словно кто-то пел песню. Слов Дракула не расслышала, но мотив ей явно понравился, так что кровопийца без прежнего страха подбежала к большому округлому окну одного из зальных переходов и с детским восторгом наблюдала за расправленными белыми парусами высоких мачт, которые виднелись совсем рядом — только руку протяни! На весть победы над графом к верховным охотникам пришли наведаться не только жители города, но приплыли гости и из дальних селений. Теперь перед темноволосой девушкой медленно проходили разнообразные фрегаты всех конструкций и размеров, чтобы бросить якорь по соседству со знаменитым «Наследием». Оркест с помощью грузчиков спускал музыкальные инструменты в главный зал, люди слышали вместо молчавших инструментов звонкую песню теневой гостьи:

Открывай ворота поскорей!

К нам придут живые люди,

Сложно волнение унять

Так радуюсь, что хочется летать!

На последней строчке Мэвис исполнила свою прихоть, на миг став синей светящейся дымкой, преобразилась в летучую мышь, вспорхнула к потолку и стала вырисовывать на подъёме воздушную спираль. Где-то сквозь дали пространства извилистых коридоров Ладрон Ван Хельсинг вальяжно, как павлин, проходил по бельэтажам и, сам того не зная, продолжил песню кровопийцы с одинаковым мотивом мелодии:

Ведь впервые в этот вечер

Мы устроим шумный бал,

И впервые в этот вечер

Свет зальёт огромный зал!

Монстроборец помогал горничным со швейцарами распахивать створки всех террас и открывать окна, впуская свежий воздух в огромные гостевые комнаты. Люди громко смеялись ласковому ветерку, и обычная работа для них стала чем-то вроде игры: русый моряк наперегонки с коллегами перемещался по этажам, чтобы придать вечно холодному бездушному металлу родного дома хоть какой-то живости. На дальних уровнях корабля высокие окна оставались закрытыми — стекло капитанской каюты с диагональными защитными решëтками оставалось пустыми глазницами, пока в мутном стекле не возникла светлая фигурка. Эрика Ван Хельсинг медленно приблизилась к подоконнику, руки сложены в официальном положении и опущены вниз, осанка — прямой стержень. В её обители было темно, несмотря на солнечный день, но теневая сторона судна не оправдывала серьёзного настроя наëмницы. Волосы причëсаны и уложены на левую сторону головы красивыми завитыми локонами совсем не с целью прикрыть шрамы на лице, всю шею сковывал ажурный, расшитый, плотный воротник. Скромное греческое платье компенсировалось большой длинной накидкой, следовавшей длинным подолом за девушкой и украшенным извилистыми серыми узорами в переплетениях серебрящихся нитей, напоминающих множественные солнца с вытянутыми декоративными лучами. Наряд перекликался с морской тематикой в сверкающей отделке рукавов, низа платья в пол и завершался широким тяжёлым поясом, обхватившим в богатых украшениях талию охотницы и поблëскивающим металлической большой пряжкой в виде скрещëнных пистолетов — символа её победы. Блондинка смотрела куда-то мимо толпы: то, что она пребывала в глубокой задумчивости, выдавало не серьёзное выражение румяного лица, а нотки лёгкой грусти на нём. Волнение? Отнюдь — Эрика посещала великое множество балов и торжественных церемоний с самого детства. Тревожило её нечто другое… В темноте каюты белый шикарный костюм казался серым и блëклым, а тени от оконных решёток полосами растекались по капитану, будто бы погружая ту в тюремную обстановку. Внимание белокурой обратилось на собравшихся жителей у трапа, тихая мелодия послышалась из её уст:

Не открывай,

Храни секрет,

Будь хорошей девушкой для всех…

Медленно отвернувшись от окна, Ван Хельсинг плавной походкой пошла на другую сторону комнаты. Над камином висела большая картина — самое любимое полотно Эрики. Огонь в очаге разожжëн не был, но девушка не нуждалась в тепле, смотрела только на произведение живописи. Попутно она взяла с письменного стола то самое огнестрельное оружие, которое помогло ей в недавней дуэли одержать верх над главным врагом. Морячка задержала дыхание, пыталась не смотреть на мастерски сделанный револьвер, легонько кивнула герою картины, положила ствол на подставки перед картиной, словно посвящая свою победу полотну. Отчасти так оно и было, ведь над молодой охотницей в полный рост был выписан Ричард Ван Хельсинг — отец троицы монстроборцев двадцать первого века. Эрика добилась исполнения холста только в подростковом возрасте, спустя много лет после пропажи папы, но вопреки всем её стараниям напыщенный художник отказался рисовать Ричарда в капитанской парадной форме, мол, это не по правилам, так как светловолосый мореход не был признан обществом какой-либо значимой личностью. Спорить смысла не было, хотя сейчас наëмница бы пожурила свою юную версию за отступление в той ситуации. На полотне перед ней родственник был одет в обычную морскую робу с накинутым поверх светлым коротким пончо, штаны с наглаженными стрелками прямыми плоскостями спускались по длинным ногам к темным туфлям. Головного убора на нём не было, вместо этого вокруг головы желтоватой краской светился нимб в знаке высокого чина и работы охотника вровень с его трагической судьбой, прямые волосы соломенного цвета длинными локонами спускались с плеч и обрамляли серьёзное лицо. Смотрел портретируемый уверенно, куда-то вдаль поверх наследницы, но капитан была рада большой картине — это лучше, чем несколько крохотных снимков, но не менее ценных для неё. Блондинка слегка улыбнулась искусно выписанному изображению отца, опустила взор, взяла с полки белую повязку с вышивкой. Лик её вновь стал печальным, когда она завязывала ленты на затылочной части головы, чтобы ткань плотно прилегала к раненому глазу и закрывала полосы шрамов. Не нужно было гостям видеть увечье Ван Хельсинг, потому что людям никогда не понравится тот, кто чем-то от них отличается.

В воспоминаниях раздался еë выстрел с прошлой ночи, смешавшись с тихим напевом морячки:

— Молчи, терпи.

Вторая пуля:

— Не дай узнать!

И ещё другая:

— Одна ошибка может всё сломать…

Эх, если б той ночью Эрика смогла с прямой рукой прикончить Дракулу!.. Тогда всё бы стало хорошо и её сейчас не мучали бы сомнения насчёт состояния недруга наперебой с чувством вины перед людьми, которые все как один наивно считали графа убитым. Дракула со смехом спустилась на пол в истинном облике, пританцовывая. Завидела на парапете стайку белых голубей и быстро к ним приблизилась. Птицы не испугались нечисть, а с интересом на неё посмотрели, смешно дёргая вверх-вниз гибкими шеями, а весёлая брюнетка продолжила петь им песенку:

Признаться — я так волнуюсь,

Что-то странное со мной?..

Всё потому, что в этот вечер

Мне не быть одной!

Мэвис заворожено ахнула, погладив одну из красивых птиц, и посмотрела вперёд на необъятное море: – А вдруг придёт тот самый? Голуби на её вопрос лишь утвердительно заворковали. Девушка улыбнулась милому виду летунов, распушивших перья:

Надела я лучший свой наряд,

Парчовые юбки зашуршат,

Всё эталон изысканных манер

Вампир поправила тёмную прядку, усаживаясь на ограждение балкона и по-детски размахивая ногами, представляла себе приближавшееся торжество:

Его разгляжу среди гостей:

Красив он, высок и всех умней,

В волнении быстро слопаю эклер!..

Мы вместе будем целый вечер

Веселиться и болтать

О таком боялась я мечтать!

Перед взором Дракулы вырисовывался образ её любимого рыцаря с волосами цвета огня. Брюнетка мечтательно вздохнула, прикрыла глаза, развела руки в стороны и упала спиной вперед. Полетела вниз с огромной высоты лайнера и со счастливым смехом обратилась в летучую мышь над самой водной гладью. Негласный дуэт из Эрики и Мэвис по строчке завершал песню, хотя сами исполнительницы находились в разных частях корабля: — Пусть впервые в это вечер, — голосила вампир. — Не открывай, храни секрет, — тихо напевала капитан. — Меня не будет в мире снов, — улыбалась темноволосая. — Будь хорошей девушкой для всех, — морячка медленно проходила мимо парадных огромных портретов предков, стараясь не смотреть на них. — И дай мне шанс найти друзей, — порхала Дракула. — Молчи… — шептала блондинка. — И шанс провозгласить всем им свою любовь, — протянула строчку счастливая носферату. – Молчи, терпи, не дай узнать! — громче повторяла себе наёмница, поднимая встревоженный взор вперёд к главным дверям. Наследная графиня вприпрыжку направилась к клинкету, у которого уже толпились служивые, чтобы опустить подмост для гостей. Пробежала мимо расставляющих последние штрихи декора из цветов матросов, заканчивая весёлую песню:

Я знаю — в людском мире завтра

Наступит чреда унылых дней,

Но моё сердце в этот вечер,

Моё сердце в этот вечер

Бьётся всё сильней!

Охотница шла гордо и не торопилась, хотя обеспокоенный взгляд на циферблат настенных старинных часов бросала ежеминутно. Её высокая фигура плавно двигалась по длинным зашторенным коридорам, изредка проходя по освещëнным солнцем из открытых дверей участкам, в которых светло-серое платье с белыми переливами страз искрилось подсветкой. Длинный подол с вышивками декоративных солнц обширной тканью следовал за хозяйкой и тихо шуршал по чистому паркету. Лучи придавали яркости бледно-жëлтым вставкам на наряде: кое-какие вышитые лучи небесных светил были тёплого цвета, придавая хроматическим оттенкам платья и плаща насыщенности и подчëркивая платину волнистых волос. Каждый шаг к парадному закрытому входу прибавлял девушке чуть-чуть уверенности в себе и в том, что она всё делает правильно. В конце концов, сегодня все люди пришли отдохнуть и отпраздновать перемену в пользу людского народа на весах войны, давно выброшенных Фемидой, так что капитан корабля спокойно выдохнула и, натягивая на ладонь светлую перчатку, тихо продолжила мелодичный акт: — Это только один день. Где-то на нижнем уровне лайнера, подбегая к клинкету, ведущему к трапу, Мэвис Дракула звонко пропела схожу строчку: — Мой самый лучший день! Из уст Эрики с мелодией досады вырвалась другая строка: — Какая мука ждать… Вампир с улыбкой в противоположном настроении — оптимистичном, — повторила, с нетерпением стоя у закрытых врат главного входа на судно: — Какая мука жда-ать! Ван Хельсинг снова попробовала успокоить пульс, взялась за резные позолоченные ручки, смело распахивая обе створки и заканчивая свой песенный куплет: — Нам уже пора гостей принять! Гласный приказ покорно встретили члены экипажа, в две колонны стоявшие по обе стороны двери, которую открыла охотница, и молча кивнули, передавая поручение коллегам на прочих этажах. Гости недолго стояли на трапе: огромный чёрный проход перед толпой поднялся на цепях и людей озарил яркий бирюзовый цвет фонарей шикарного первичного зала. Обрадованная Дракула юрко проходила между медленно входившими людьми, приветливо им улыбалась и махала. Все, завидев красивую девушку в дорогом наряде, приняли её за бледную молодую аристократку и уважительно кивали, хотя некоторые представители знатных сословий были прекрасно осведомлены о том, что милая брюнетка иной расы — это невеста короля, но не выказывали каких-либо претензий или опасений, спокойно приняв нахождение самки вампира в списке гостей. Носферату выбежала на трап, остановилась на середине площадки, радуясь яркости дня и не боясь солнца, выискивала глазами среди множества людей своего наречëнного.

***

Высокие стены бального зала — жемчужины лайнера «Наследие», — поглощали негромкие голоса гостей. Все — от крестьян до знати, — блистали гладко выглаженными костюмами, вежливо общались друг с другом, сегодня все статусы соединились в один дружный народ, кто вздыхал с облегчением от победы над альфой монстров — верховным вампиром графом Дракулой. Слышались звонкие цоканья фужеров и бокалов в их лёгких постукиваниях после праздных тостов хвальбы ловцов нечисти, со шведского стола быстро разбирались вкусные блюда, между статными фигурками взрослых бегали разыгравшиеся дети, которым нарядная одежда не мешала резвиться в догонялках. Люди потихоньку отходили от невысоких выпуклых ступеней, образовывая полукруг и освобождая место перед алтарём, куда вот-вот должна была взойти капитан судна и принять дар от церковного совета с действующим монархом — повышение статуса из-за своего триумфа над главным врагом своего рода. Представители духовéнства в соответствующих рясах для торжественных дат постепенно собирались у иллюминаторов дальней стены, ближе к краю слева встал Ладрон Ван Хельсинг, с покачиванием развернувшись к залу и быстро обводя толпу внимательным взором. Сильные руки его были сцеплены в замок за спиной, а сосредоточенное выражение лица и скованное положение показывали встревоженность мужчины. Он изо всех сил пытался не постукивать носком туфли о пол в нетерпении, а яркие радужки агатового цвета искрились насыщенностью, перекликаясь с такого же цвета рубиновыми запонками и платком в нагрудном внешнем кармане суртюка. « — Где же, где же?..» — слегка раздражённо спрашивал сам себя русоволосый, но ответ пришёл сам с собой в виде брата, который стуком каблуков высоких сапогов привлёк чуткий слух сиблинга, и Ладрон повернул голову к светлому дверному клинкету, где вырос силуэт Люциуса. — Боже, что с тобой? — изумился матрос, оглядывая внешний вид блондина. — На тебе эта одëжа выглядит, как нечто среднее между костюмом на выпускной вечер и похоронами, — сиблинг ничего не ответил русому, хмыкнул и медленно прошёл мимо, спускаясь по ступеням вниз в зал. Ван Хельсинг закатил красные глаза от его игнорирования, но не успокоился, — эй, сегодня же дресс-код! Минимум два ярких цвета в наряде, а у тебя что, Люци? Серость не цвета мокрого асфальта или грозовой тучи, а какая-то тоска смертная. Белокурый человек хотел бы ответить мужчине что-то вроде того — давно ли Ладрон стал так разбираться в моде, но состояние у экс-капитана было настолько подорванным, что всё интересующее его в данный момент находилось на подносах официантов и официанток — алкогольные напитки: — Знаю про то, что у нашей Эрики платье тоже далеко не из радужного конфетти, — буркнул Люциус, запрокидывая в себя содержимое первого взятого фужера. — У неё символичный цвет и блеск серебра, как олицетворение тех пуль, которыми она изрешетила Дракулу, — подняв бровь, строго ответил матрос, — тем более, в её образе присутствует и желтый цвет, сам скоро увидишь. Вон, даже юная графиня и та последовала пожеланиям торжества в одежде, погляди, — Ладрон махнул головой в сторону Мэвис. Носферату с громкими возгласами восхищения встречала толпу рыжеволосых людей и с благоговением приняла подарок от своей старой знакомой — Даны Лорэн: сестра короля вручила девушке ожерелье из круглых обработанных камней бирюзы, украшение прекрасно подходило к ярким глазам кровопийцы. — Наследная княгиня Тьмы выглядит очень весёлой для той, у кого на глазах расстреляли её же папашу. Сгораю от нетерпения увидеть капитана, — сарказмом огрызнулся Люциус и презрительно оглядел брюнетку. — Ты чего? — спокойнее спросил сиблинга монстроборец, сделал пару шагов к брату и смотрел на него с небольшой высоты ступеней. — Только не говори, что всё ещё дуешься на произошедшее на берегу… Уверяю — мои челуриты не были хорошо заточены для твоей знаменитой личности, — попытался подшутить Ван Хельсинг, но взгляд полной серьëзности и разрезающего холода с равнодушием в придачу заставили мужчину замолкнуть и постыдно отвести глаза. Духовые инструменты глубоким звучанием вмиг привлекли внимание всех гостей. Церковный хор уже был выстроен в два ряда на боковых верхних амвонах над алтарëм и начал постепенно распеваться на латинском языке: — Приветствуйте! — послышался голос первосвященника. — Её Сиятельство — командир судоходного морского транспорта «Наследие», прямая наследница рода Ван Хельсингов и та, кто освободила наш мир от главы нечестивцев! Вашему вниманию — капитан Эрика Ван Хельсинг.