Иная связь

— И почему я не удивлена?.. — устало молвила охотница на каждодневном обходе, когда её взгляд зацепился за стену, у которой стояли лесá, свидетельствующие о ремонте части внутренних отсеков судна. Эрика откинула пыльный чехол, открывая взору цветные стеклянные камушки, многочисленные мелкие части которых собирались в огромное изображение. Высокая фигура окружена золотым кругом наподобие солнечной короны, начало которого следовало из раскрытой ладони Люциуса наподобие золотых лучей светила. Девушка прыснула смешком на величественный вид брата, пока медленно переводила взор на вторую половину тела моряка, которая темнела мозаикой холодных тёмных цветов, составляя высокую часть облика… Женщины. Марта Дракула являлась будто бы продолжением тела Ван Хельсинга, аналогично приподняв руку в сторону, держа в белой ладони весы, как Фемида. Позади всю монументальную композицию довершали три пары чёрных крыльев, раскрывшихся в торжественном жесте. — Похожа? — раздался громкий голос за спиной, отчего морячка едва не подпрыгнула на месте. — А! Сколько можно так делать?! — недовольно процедила Ван Хельсинг, оборачиваясь на новоиспечённого персонажа. Девушка замерла, созерцая всё ещё непривычное глазу существо, словно скроенное из двух различных половин: с одной стороны стоял тот же Люциус, а вот другую половину его тела составляла темноволосая женщина, как будто слепили вертикальный коллаж, сдвинув к центру две половины различных фото. Ось симметрии разделяла существо пополам вдоль, отчего у блондинки сложилось впечатление, что у неё глюки. Пожалуй, единственным элементом, объединяющим бежевую форму мужчины и чёрное платье графини с их образами разных ликов, явились знакомые чёрные шесть крыльев, возвышающиеся за спиной некто. Фигура согнула мужскую руку за спиной, а другую — женскую, — положила на талию, улыбнувшись ртом, где правой половиной были чёрные губы, а левой — тонкие Люциуса. Звериные клыки кровопийцы также сверкнули только на её половине лица, пока оба глаза — синий и голубой, — с интересом смотрели на капитана. Эрика подняла голову выше, со скрываемым отторжением рассматривая гермафродита. Волосы у существа также разделены пробором: длинные чёрные спадали с округлых белых плеч, пока ярким контрастом с другой стороны служили короткие кудрявые волосы охотника. — Не боишься? — лукаво спросила летунья, едва пошевелив сложенными крыльями за спиной. — Во-первых, бояться кого? Тебя духа? Пхах, не смеши. А во-вторых… С кем я сейчас говорю: мужчиной или женщиной? Своего ли брата вижу сейчас перед глазами, или только самку упыря? — надменно спросила Ван Хельсинг, сильнее надвигая на чёлку капитанскую треуголку во избежание излишних пересечений взглядами с серафимом. Существо дружелюбно улыбнулось: — Как пожелаешь, Эри, — добродушно отвечала некто, — мы с твоим братом давно сросшиеся организмы, так что пол и имя нам неважны. — Пол? — изогнула бровь капитан. — Хочешь сказать, нечисть, что мой брат, с рождения являющийся парнем, сейчас добровольно щеголяет в чёрном вечернем платье и… — Стоп-стоп, совсем не о том, — с лёгким смехом перебила серафим, выставляя согнутые в локтях руки вперёд в останавливающем жесте, — я говорю именно о том состоянии, когда прихожу в мир живых и с помощью Люциуса могу явить свою сущность визуально. — А-а, — понимающе протянула охотница, — значит, мой брат всё же остался братом? — Пф, пусть моё семейство не переживает: привидение никоим образом не влияет на половые признаки и мою гендерную принадлежность, — искорёженный голос наполнился больше мужскими нотками и интонация стала узнаваемой на экс-капитана. — То есть, вы оба в одном теле — некто вроде гермафродита? — изучающе склонила голову набок Эрика, с ног до головы рассматривая «живой коллаж» из половин блондина и вампира. — Как тебе угодно, — существо развело разными руками: правой в широком чёрном рукаве и левой в пиджаке морской формы. Не то, чтобы Ван Хельсинг горела желанием продолжать дальнейшее общение не с Люциусом, но всё-таки с ним — как бы глупо не звучало, — однако кто-то, наполовину внешне состоявшее из графини-Любви, продолжало с энтузиазмом болтать о всяких будничных делах, а голос часто скакал по звучанию от женского до мужского, из-за чего создавался эффект радио, на котором поочерёдно переключают две станции. Наёмница обречённо качала головой, прикрывая веки, и до сих пор полностью не верила во всё происходящее. «Ангел» поманил её белой ладонью за собой, выводя на подмостки, что возвышались над рабочим цехом, где производилось практически всё, необходимое для работы судна: детали, запасные части, приборы, форма для служивых людей, защитное снаряжение, амуниция для лошадей, ремонт инструментов, личных вещей экипажа и прочее. Список завершали мастерски выкованные оружия против монстров. — Держи, — звонко сказало приведение, по пути взяв с широкого перила какую-то бумагу и резво всучив её капитану. Блондинка непонимающе фыркнула, распрямляя пергамент. — Что это? — Эрика держала прямой лист в вытянутых руках, сосредоточенно разглядывая картинку. — То, что ты должна сделать, — отвечало крылатое существо, направляясь дальше вперёд. — Витраж? Люциус, ты с ума сошёл: откуда у меня такие навыки? — всё-таки девушка решила, что будет обращаться явившейся к ней трансформации нового и — судя по всему, — частого облика старшего брата привычно: по имени мужчины. — А чего ты ожидала? Мне ведь тоже неприятно периодически тут находиться и всё время созерцать одну лишь людскую деятельность и ваши устаревшие взгляды на мир, — отмахнулась симбиот, придав тону женский голос почившей графини. Ван Хельсинг хмыкнула, вновь опуская смурный взор на бумагу перед собой, где красовался цветной вариант картины: с левой стороны почти на всю половину возвышался горбатый монстр с двумя рогами и густым мехом. Большими лапами с когтями он в приветственном жесте рукопожатия держал за крохотные ладони смуглую человеческую фигуру, что замерла на правой половине наброска. Вся композиция была выполнена в зелёных и желтых тонах: тёмно-зелёный монстр расы, схожей с минотавром или фавном, и фон цвета солнечных лучей. Пожалуй, нарисованный мелкий человечек выделялся своей синей накидкой, создавая зрительный мелкий центр. — Думаю, данный витраж будет символом начала некого дружелюбия между видами, — и неплохо бы смотрелся у красного крыльца, с которого гости натыкались бы сразу же на любование цветным стеклом по заходу на «Наследие», — рассуждал дух, придав себе важный вид Люциуса, и заложила руки за спину. Капитан промолчала и лишь закатила глаза, несильно смяв пергамент и заложив его во внутренний карман кителя. Дружба. Между кем? Людьми и чудовищами? Кошмар: как же это нелепо и одновременно страшно звучало. Впрочем, Эрика Ван Хельсинг не успевала поделиться мыслями вслух с собеседником собеседниками? По двум причинам: во-первых, реакцию Марты на своё упрямство блондинка не смогла предугадать да и не хотела, а во-вторых, внимание охотницы тут же отвлёк активный процесс, развернувшийся внизу под ними, пока крохотное шествие из высокой фигуры, соединившей в себе облики носферату с экс-капитаном, и светлого силуэта морячки, не спеша прохаживалось по подвесному мосту. Тут и там за станками трудились люди. Бóльшая часть экипажа коротала рабочие будни именно здесь: в цехах — своеобразном заводе, который уже много лун функционировал на чёрном судне. Человеческая девушка напряглась, узнавая во многих личностях тех самых матросов, которые прошлой ночью устроили засаду для Люциуса Ван Хельсинга, подозревая его в одержимости и измене, а в итоге с воплями разбежались от защищавшегося привидения вампира, едва уцелев. — В качестве помощников витража можешь нанять это отребье, — звонко говорила Марта, даже не глядя вниз, — они исполнили приказ Люциуса в сборе той мозаики, которую ты видела ранее, значит — подчинятся и тебе, потому что ты – действующий капитан. — Да-да, перед тем, как ты подкралась со спины, я при рассмотрении того «искусства» сначала решила, что художник-монументалист явно обкурился какими-то веществами при выкладывании стеклом одновременно мужского и женского образа! — огрызнулась Эрика. — И с каких это пор ты имеешь право называть моих работников «отребьем?!» — Со вчерашней ночи, когда оболтусы пытались пристрелить твоего драгоценного братца, — хихикнула брюнетка, — или ещё раньше, ведь столько людей в подчинении при получении всего, чего захотят, начинают наглеть. — Крылатая фемина остановилась и вполоборота повернулась к морячке. Улыбка с бледного лика спала, голос стал серьёзным. — А власть, мадмуазель, держится на страхе.

***

Блондинка сглотнула, медленно переводя взгляд на широкую спину, где будто бы швами было сшито две стороны: с одного бока виднелось атласное платье, а с другой двигались в дыхании мышцы поджарых боков бывшего капитана, облачённых в бежевые ткани. Фигура создания подошла к перилам, величественно возвышаясь далеко вверху над работягами. Правая женская рука и левая мужская плавно легли на ограждения, пока два лика, сочетаемых в одном, двумя глазами осматривали свои «владения». Эрика не спеша подошла и встала по соседству, облокотившись о стойки локтями и прогнув спину, отставляя ноги назад, склонившись над высотой цеха. Охотница пару раз быстро подняла глаза на силуэт рядом, тут же опустив взгляд обратно вниз, но всё же набралась смелости спросить тихим голосом: — Кроме Ладрона весь экипаж в курсе твоей скрытой потусторонней природы, брат. Они едва не устроили бунт, когда и ты, Марта, оголила свои клыки в оскале. — Они напали первыми. — Перебил девушку стальной тон. — Не спорю, но… Я не могу повесить всех за попытку переворота: всё-таки они посягали на жизнь верховного охотника — среднего из Ван Хельсингов. — Никто тебя и не просит. — Сосед не разворачивал головы с длинными чёрными и короткими завитками светлых волос. Синие глаза смотрели на людей внизу, осанка была прямой, придавая силуэту симбиота гордости. Капитан шумно выдохнула через нос на высокомерный ответ духа, с опаской из-под светлых ресниц оглядывая родной и одновременно чужой облик: — А как же ты убедил убедила, убедили? матросов больше не пытаться тебя застрелить? Серафим улыбнулась, оголяя белые зубы. Опустив ладони с холодного металлического ограждения вниз, монстроборец неторопливо развернулся, стремясь пойти далее по мостику, и бросил через плечо сестрице: — Зачем биться, если можно договориться?       Эрика со скептицизмом устало смотрела вслед удаляющемуся родственнику и только сейчас заметила: всё то время диалога некто не выпускал чёрных крыльев из-за спины, так что Люциуса вполне можно было назвать Люциусом, ежели бы его правую сторону тела не составляла теневая женщина. Ван Хельсинг с грустным вздохом тоже отстранилась от ограждения, распрямляясь и следуя за экс-капитаном, однако белокурая девушка не увидела того — с каким страхом наверх бросали затравленные взоры моряки, заметившие своих командиров на подмостках, но продолжив усердно работать. Видимо, никто из них не хотел навлечь на себя гнев нечисти повторно.

***

– У меня нет цели держать ваше корыто в страхе и как-то вам угрожать, — до слуха блондинки донеслись негромкие слова, явно принадлежавшие покойной графине, потому что средний из Ван Хельсингов никогда бы так не отозвался о «Наследии». — И всё же?.. — интересовалась Эрика, слегка ускорив шаг и приблизившись к активно шагающему творению со спины. — Посмотри на них, — симбиот не ответила, а указала мужской рукой на простирающийся внизу корпус, где трудились люди оружейных дел, — жалкая толпа трусов. — Заключил чеканным тоном теперь уже Люциус, презрительно сощурив глаза. Капитан от удивления слегка раскрыла рот, стремясь поспорить с братом о неверности его суждения, но её перебили, потому что смешение женского и мужского голоса начало петь:

У идущего по верёвкам,

Свитым им самим из себе подобных,

Под шумок подзаборных

Отборных

Слухов…

Высокий силуэт неспешно развернулся к сбитой с толку сестре, триумфально улыбаясь острыми клыками, а чистый женский голос Марты продолжил:

Возможно, хватит сил сделать так,

Чтобы было плохо,

Но мне пох…

Окончание слова затерялось в статических помехах, накрывших ближнее пространство, пока призрак застрекотал и зажмурился от своего льющегося смеха, взлетая невысоко над выкованным мелкой сеткой полом. Буквально перепрыгнув воздушным потоком морячку, серафим приземлилась по другую сторону от неё, оказавшись за спиной девушки. Когда наёмница обернулась, отчего платиновые локоны едва не хлопнули её по лицу, то перед ней стоял Люциус в своём настоящем обличии — чистом человечьем:

Грязные подошвы канатоходца

Будут пачкать волокно, пока не порвётся

Шаг за шагом, на лице ноль эмоций,

Беззубая совесть не заедает и не грызётся

Экс-капитан быстрыми шагами приблизился почти вплотную, приобняв Эрику за плечо и вместе с ней посмотрел вниз на сжавшихся матросов, которые делали вид, что не слышали песенных обвинений:

Даже высунуть язык не даёт намордник,

Как раба, чемпион снова бьёт рекорды,

Балансирует ловко искажая суть,

Но меня ему не натянуть!

В танцевальном движении ловец отпустил из объятий блондинку и, развернувшись вокруг себя, вновь предстал перед ней «располосованный» вертикально по центральной оси, где с правой стороны вновь появился облик вампирши, и полилась теперь женская интонация из тёмных уст:

В сырных крошках в трюме полы

Не сработали мышеловки:

Плутовки крысы без остановки запасы грызли,

Создание с помощью одной руки в качестве опоры легко перемахнуло через ограждение подвесного моста, и пока капитан в испуганном жесте вскинула руку к прыгнувшему — оно уселось на перила, а чёрные складки длинного платья плавно спали вниз, пока существо ногами несильно размахивало в такт: одну ногу окутала чёрная атласная ткань, а другая осталась в штанине мужской формы. Дух продолжал с укором петь, вонзаясь взором в служивых, кто усердно вязал морские узлы для починки вант:

Матросы злые пока на палубе узлы вязали —

Трусливые твари свои зубы вонзали,

Кусая то, что добыли не сами,

Сбежать готовясь, сверкая глазами,

Поджав хвосты!

Приведение носферату подняло руки и упало на спину, плавно повиснув в воздухе, словно в замедленной съёмке, а женские ноты пения пересилили мужские:

Корабль прошел мимо скал из магнита,

Внутри затрепетали гвозди…

Затем Марта резво сделала движение прессом, вставая со спины и указывая ладонями на некоторых столпившихся под мостом служивых, намекая повторным стихом на их дрожь:

Корабль прошел мимо скал из магнита,

Внутри затрепетали гвозди!

Фигура присела в воздухе и встала ногами на напольное покрытие вновь рядом с Эрикой. Люциус хитро прищурился на сестру, быстро согнувшись и, засветив в руке ярко-оранжевый хлыст, быстро провёл им по полу, отчего девушка испугалась и, запнувшись о магию, едва не повалилась назад, пока громкий голос брата насмехался над ней:

И якорь тяжёлый срывался с цепи

Так,

Что капитан упал на мостик!

Ван Хельсинг ударилась спиной о перила, но устояла на ногах и с недовольным видом взирала на родственника, а тот обошёл её вокруг, продолжая монолог:

Сколько лет юлило жульё,

Лило в уши бульон с лапшой, круто сваренный,

Говоря, мол: «Моë — это, моë;

А твоë — давай раздаривать!

Сколько лет ты хочешь ещё

Врунам, барыгам последнее раздаривать?

У кого честнее расчёт,

Кто умеет повыгоднее впаривать?!»

Блондин, не торопясь, с неким торжеством пошёл вперёд, спускаясь по крутой лестнице к работающему цеху, привлекая раздольным пением внимание моряков, кто страшился вновь дерзить знакомому и одновременно незнакомому экс-капитану. Монстроборца такая реакция устроила — даже позабавила, и он в прыжке достиг нижнего этажа, а распрямившись, с половинным обликом духа ходил меж застывших коллег, во все зубы улыбаясь:

Вылетают из-за пазух ножи припрятанные

На пару с ворованными дукатами,

Стрелка компаса по циферблату круги наматывает —

По часовой и обратно, как по накатанной

Завидев движение чуть выше, Люциус заприметил мужчину, кто закреплял груз на кране для дальнейшего поднятия. Явив из-за спины шесть чёрных крыльев — на этот раз без кровавых последствий для белоснежного костюма и без рваных ран, — с хохотом моряк легко взлетел к трудяге, продолжая пение:

По щеке отвесил, по лбу мощного леща

Жизнь играет в баскетбол — кидает, бьёт, вращает…

Ван Хельсинг вынул из ножен саблю, перерубая трос, на котором сидел сослуживец, отчего тот с криком от неожиданности полетел вниз, но успел двумя руками уцепиться за оба конца порвавшейся верёвки, отчего повис на высоте, сдерживая ладонями расходящийся трос и с ужасом глядя вниз на такой же ошарашенный от действа экипаж. Где-то вверху над ним парил серафим, завершая музыкальную партию:

В корзину позже, а сейчас — со всей дури в щит, –

Крыса прогрызла под собой канат, — пусть пищит!

Словно ребёнок, в полной мере насладившейся игрой, Люциус сделал вираж под потолком плавучего завода, громко хлопнув длинными тёмными крыльями, и скрылся в одном из многочисленных открытых клинкетов, но тень летуна ещё долго мелькала по подсвеченным фонарями высоким стенам, пока остальные матросы пытались снять застрявшего на разрезанной верёвке соратника. Эрика всё то время, наблюдая поведение брата с подмостка и вцепившись в перила пальцами, была не в силах сдвинуться с места, пока ей думалось о том, что сейчас она находилась не на боевом корабле, а в дурдоме.

«Корабль прошел мимо скал из магнита,

Внутри затрепетали гвозди»

***

После насыщенного рабочего дня люди имели право на отдых. Так и сегодня – в бальных залах и гостевых комнатах было шумно: верховные охотники провозгласили экипажу долгожданную встречу рабочих со своими семьями. Теперь на весь корабль разносились голоса и громкий смех встретившихся сердец и душ, так соскучившихся друг по другу. «Наследие» неплохо выполняло новоиспечённую роль круизного лайнера, так как здесь разместились в самых лучших условиях, богатых каютах женщины и дети — спутницы жизни вместе с наследниками рабочих мужчин корабля. Капитан судна сейчас находилась в одной из многочисленных столовых отсеков, нарезая на столешнице фрукты, так как гости, кто сейчас играл в бильярдной зале, пожелали освежиться, а на привычку подчинённых, мол, сейчас сбегаем и всё принесём, Эрика Ван Хельсинг шутливым тоном приказала соратникам по оружию наслаждаться отдыхом и сама пошла выполнять просьбу пассажиров и пассажирок. Многие из прибывших матерей и жён были в восторге от торжественного вида корабля и пышности приёма, с интересом слушая рассказы мужей и сыновей о службе на море. Для многих огромный транспорт показался целой локацией для исследований, так что экскурсии, любезно проводимые Ладроном и юнгами, послужили неплохим развлечением толпы. Некоторые из девушек, завидев изящный силуэт капитана, лёгким бегом подлетали к известной блондинке и неловко переминались с ноги на ногу, спрашивая абсолютно всё о женской службе в ряде монстроборцев. Эрика с искренней улыбкой на всё отвечала и приветливо кивала гостьям, а их весть о том, что самые стойкие и сильные из женщин готовы променять сушу на борт корабля и остаться на «Наследии» в качестве новых работниц и помощниц, так как быть вдали от мужей по несколько лет — непреодолимая мука и грусть их детям, — по-настоящему поразила белокурую. Ван Хельсинг лишь пожимала плечами, позволяя посетительницам ещё раз подумать и сделать окончательный выбор. Вспоминая все те расспросы и сейчас, стоя за нарезкой свежих фруктов, блондинка хмыкнула, сильнее надавливая ножом на разделочную доску. Любовь. Странная шутка, толкающая на безрассудные поступки, ибо как ещё объяснить то, что наивные девицы бегут на охотничий корабль, сгребая детей и оставляя безопасные дома далеко-далеко ради того, чтобы быть рядом с мужьями? Любят? Интересно — какого это чувство при условии, что вас обоих в любой момент могут укокошить монстры или шальные пули нерадивых стрелков человеческой расы? Размышления морячки прервал голос кока, откинувшего оконце в двери: — Напитки го-то-вы! — зычно отрапортовал мужчина в высоком колпаке. — Благодарю, — кивнула повару охотница, подходя и ставя на поднос с фруктовой нарезкой несколько молочных коктейлей — пожелания маленьких дочек боцмана. Не успела белокурая сделать и нескольких шагов по направлению к бильярдной — как тут же была вынуждена остановиться: перед ней промчались низкорослые гости. Детский смех не успевал за быстро бегающими детьми, которые были в восторге от военного судна и сейчас наслаждались игрой в догонялки. Мальчишки, кажется, и не заметили высокую девушку в белой форме, которая улыбнулась им вслед, с нежностью наблюдая за весельем ребятишек. Игроки обогнули комнату и побежали вперед на выход, быстро огибая элегантно выступившего из-за стены мужчину. Эрика подняла взор с лохматых макушек ребят на ноги, облачённые в неширокие брюки с высокими сапогами, и взгляд медленно поднялся на всю фигуру Люциуса Ван Хельсинга, который весело наблюдал за бегающими пацанами. Блондинка тут же перестала улыбаться и нахмурилась, увидев на своём пути в проходе старшего брата. Зрачок здорового глаза сузился, а выражение загорелого лица приняло вид хищной кошки, которая прижала уши в неприязни к моряку. Экс-капитан не смотрел на сестру, продолжая умиляться игре мальчиков, которые с весёлыми криками стремглав мчались по коридорам и комнатам для гостей. Белокурая девушка хмыкнула, оглядывая неизменный облик родственника в дорогих светлых одеждах, пока взгляд не зацепился за прозрачный фужер, который мужчина несильно покачивал в руке, отчего красная жидкость круговыми движениями покатывалась в стенках бокала. Стиснув зубы, Эрика наклонила голову и, раздувая ноздри, широкими шагами хотела пройти мимо брата, но он стоял ровно посередине выхода из кухни: — Славный вечер! — начал разговор первым матрос, глядя на сестру сверху вниз. — Я не прав? — Ты, вы или она, или кого ты там ещё засунул жить в свою задницу? Мне всё равно. Дай пройти, — командир корабля была настроена враждебно. — Ах, да: если твоё пойло окажется не красным вином, а чем-то иным багрового оттенка, то вылетишь с должности и судна быстрее пули, ты понял?! — Вон оно как! — хохотнул Люциус, изогнув бровь и поджав губы. — Разве это я всё ещё нахожусь в статусе изгнанника? — Ван Хельсинг протянул свободную руку к голове сестры и зацепил её платиновые волосы. Светлый локон послушно лёг в мужские пальцы, а глаза блондина метнули озорную искорку на стушевавшуюся Эрику. Последняя явно поняла его намёк, со стыдом опуская глаза и скосив их на своё плечо, где завитками лежали несильно отросшие в длину волосы.

Казалось, ещё вчера монстроборец перерубил девушке мечом длинную косу после неудачной охоты.

— Заткнись и отнеси небольшой заказ: посетители ждут! — огрызнулась капитан, с силой всучила брату тарелку с фруктовой нарезкой и прошла мимо. Мужчина едва успел подхватить поднос, чуть не расплескав коктейли и удивлённо уставился вслед уходящей Ван Хельсинг. Хмыкнув, он вновь повернул голову на свою ношу, с досадой обнаружив, что при передаче поручения его фужер с вином сильно накренился, и часть напитка вылилась на белый мундир, где теперь расплывались красные пятна.

***

В поздний час толпа гостей из счастливых моряков, которых приезжали навестить семьи, столпилась в бальных залах, куда подвыпившие мужчины втащили диваны и кресла для посиделок у огромного камина. Сонные официанты сновали туда-сюда, а их подносы с шампанским и прочими напитками разных градусов быстро становились пустыми. Разговоры, смех и детский лепет смешивались под высокими сводами внутреннего помещения «Наследия». Несколько соф, обитых алой тканью, стояли квадратом, пока люди слушали увлекательные истории друг друга, веселились с шуток и просто наслаждались компанией друзей и близких. Капитан стояла в широком дверном проходе, подпирая спиной боковую колонну, а руки скрестила на груди, задумчиво глядя на гомон толпы, которая явно не собиралась сегодня спать. Эрика вполуха слушала отрывки разговоров, выполняя роль больше стража у клинкета, нежели участницы громких полилогов, однако когда внимание всё же улавливало анекдоты, то девушка тихо усмехалась, глядя куда-то мимо людей. — Чего грустим? — впервые за день она увидела старшего из братьев. Ладрон вырядился, как на парад, впрочем — он заслужил отдых, как и все остальные. « — Вот уж кто, действительно, счастлив, оставаясь в неведении», — подумалось блондинке, когда она приветливо кивнула Ван Хельсингу, отчего капитанская белая треуголка ещё больше сползла на бровные дуги. Семейка монстроборцев завела тихую беседу о буднях и работе. Впрочем, болтал только русый мужчина, часто обращая взор и поворачивая голову на бальный зал и расписной потолок, а девушка рядом с ним лишь кивала его словам и иногда удосуживала сиблинга взглядом серого глаза, пока другой был скрыт неизменной белой повязкой. — Мистер Люциус! — раздался тоненький голосок, выбившийся из гомона взрослых людей, пребывающих навеселе. Туристы стихли, наклоняя голову к девочке, сидевшей в тесноте между остальными детьми на одном из длинных диванов. Ладрон с Эрикой также прекратили диалог, слегка вытягивая шеи на звук родного имени в толпе. Средний из знаменитой семьи охотников всё то время сидел вместе с соратниками по оружию, пока перед ними щеголял небольшой оркестр, украшая зал различной музыкой. На голос ребёнка блондин, сидевший с краю софы и сложив руки на подлокотник, с улыбкой взглянул на девчушку и кивнул, чтобы та продолжила. — А это правда, что вы умеете летать? — с воодушевлением и круглыми глазками от интереса спросила юная гостья.

«В душе моей — муссоны,

В сердце — Сайлент Хилл

Слова весят тонну, где найти мне сил?

Чтобы всех экс — вычеркнуть с пьедестала,

Чтобы свой текст выписать до идеала!

Чтобы мысли не травили меня, как мышьяк…»

Капитан лайнера напряглась, а спина распрямилась, натягивая все мышцы, будто перед прыжком. — Чего? — с непониманием издал смешок Ладрон Ван Хельсинг, попивая стопочку из своей хрустальной рюмки. — Гнездо. — Ни к селу ни к городу сказала Эрика. — Чего? — повторился русоволосый, на этот раз обращаясь к сестре. — Того! Ты поднимался на воронье гнездо?! Почему-то я за весь вечер не увидела не то, что самого артиллерийского корректировщика, но и недельный отчёт от него по наблюдениям! Метнись-ка проверь установку и его самого, — приказала девушка, зло сверкнув глазом на старшего брата. Матрос устало вздохнул, закатывая глаза и с бурчанием, мол, его сплавили из зала на самом интересном месте, неспешно удалился в темноте дальнего коридора. Светловолосая девушка облегчённо выдохнула, медленно сделав несколько шагов к месту, где сидели гости. — Милая, что ты говоришь? — ласково обратилась к дочери женщина, хлопая глазами на её непонятный вопрос к бывшему капитану о полётах. — Да-да! — подхватили другие дети, спрыгивая с сидений и стайкой собираясь у ног слегка ошарашенного Люциуса. — У вас же есть крылья, правда? Члены экипажа все, как один, втянули шеи, приподнимая плечи в позе, будто их сейчас ударят. Служивые сжали пальцы на стеклянных бокалах едва ли не до треска, перекидываясь многозначительными взглядами с соседями, пока их супруги лишь хихикали милым глупостям, которые говорили наследники. — Хм… Дай-ка подумать, малышка, — неуверенно начал экс-капитан, наклоняясь вниз и, подхватив девочку подмышки, поднял её к себе на колени, отчего маленькая пассажирка корабля звонко хохотнула: ещё бы — оказаться бок о бок со знаменитостью планеты! — ну-у, вообще-то да. — С улыбкой заключил охотник, сверкнув голубыми глазами. Вряд ли блондин тогда заметил свою сестру, которая так и замерла на полпути к сидениям в неверии и остережении. — Смотри, — ласковым тоном продолжил мужчина, выставляя перед девчушкой свою раскрытую ладонь и являя крохотного светлячка, отразившегося в детских больших глазах огоньком. Толпа затихла вместе с музыкантами, наблюдая за бывшим командиром судна. Крохотная сфера, парившая над ладонью, начала расти и вскоре превратилась в яркий рыжий шар, через миг вспыхнув небольшим пламенем — настоящий огонёк в руках моряка! Дети, прильнувшие близко к Ван Хельсингу, синхронно охнули, стремясь ближе рассмотреть импровизированный костёрчик, а та девочка со смешными двумя хвостиками из собранных коротких волос в восторге приложила кулачки к пышным щёчкам, не отрывая завороженного взора от волшебства.

Магия.

Капитан, стоявшая дальше всех, прекрасно видела фокусы брата и также бы обрадовалась, как и все гости, если бы… — Огонь!.. — шёпотом себе под нос произнесла Эрика, выпрямляясь по струнке и от шока задержав дыхание, округлив грудную клетку. Люциус же, с добротой глядя на детей вокруг себя, продолжал подкидывать мерцающую тёплую сферу в руке, отчего та перепрыгивала у него по пальцам, скатывалась к плечу и обратно, совсем не обугливая дорогую ткань парадной одежды. Ребята звонко смеялись, вытягивая ручонки в стремлении коснуться маленького огонька, а девушка-наёмница обречённо закрыла глаза, сдержанно выдыхая колючий воздух, так как поняла — кто именно колдует редкую стихийную магию, присущую далеко не всем вурдалакам. — Ещё-ещё, пожалуйста! — хлопали в ладошки юные пассажиры, дивясь огненной магии Ван Хельсинга. — Да, прошу вас, — кивала девочка, сидящая на колене блондина и лучезарно улыбнулась. — Раз-два-три… — загадочным тоном ответил моряк, отрываясь от спинки сидения, о которую облокачивался ранее, и, слегка выгнувшись дугой, возвёл свободную руку вверх в жесте показа следующего явления, где потух светящийся рыжий шарик, пока другая поддерживала сидящую девчушку за спину. Ещё миг — и с тихим шелестом из-за спины монстроборца красиво раскрылись несколько пар крыльев. Толпа взрослых людей была готова повалиться с диванов и табуретов от изумления, однако непринуждённость обстановки и та атмосфера уюта, которая царила этой ночью, как-то притупила их жесты опасения на всё непонятное. То ли заливистый смех детей посетителей смягчил сцену, то ли так на очевидцев подействовал алкоголь, но никто из зрителей не вскочил, не закричал и не побежал прочь. Наоборот, на народ налегло какое-то облегчение и любование зрелищем, так что матросы, их супруги с сёстрами и матерями остались на своих местах, блаженно вздохнув красоте огромных летательных конечностей экс-капитана. Удивлению детишек не было предела: мигом они обогнули софу, где восседал Люциус Ван Хельсинг и взобрались на мебельную спинку, спрашивая разрешение у ловца на то, чтобы пощупать широкие крылья. Девочка заливисто негромко визжала, вставая с колена моряка и выпрямляясь во весь свой небольшой рост на диване рядом, протягивая руки к мягким перьям. Охотник также рассмеялся на радость юнцов, коротко взмахивая всеми шестью. Фаланги средних и нижних — драконьих, — то распрямлялись, то снова складывались, отчего дети едва не кричали от накатившей радости, видя такое явление впервые. Молодой мужчина добродушно оглядывал маленькую гостью, что подпрыгивала на диванных подушках, поглаживая нависающие над ней огромные конечности. Блондин тепло улыбнулся: девочка сильно напоминала ему маленькую Эрику — такую же любопытную в том возрасте, с большими блестящими глазами хохотушку-непоседу. Дети ещё чуть-чуть поиграли с экс-капитаном, пока виду его крыльев громко аплодировали женщины и одобряюще присвистывали мужчины. Видимо, все пассажиры списали конечности цвета ночи на умелый трюк верховного охотника, входившего в развлекательную и конкурсную программу. Затем юные гости разбежались, нагоняя расслабленных родителей, так как часть народа начала расходиться по каютам, широко зевая. Люциус, помахав всем малышам рукой и пожелав добрых снов, сложил тёмные отростки за спиной, заставив их исчезнуть. Расслабленно, с лёгким выдохом он откинулся на спинку длинного дивана, складывая локти по бокам. Слух уловил невесомые шаги по дорогому паркету, и светловолосый, даже не открывая глаз, узнал бы их из тысячи. — И для чего такое шоу понадобилось? — тихий бархатный голос окутал сидящего мужчину нежной тканью. Шумно выдохнув, моряк открыл голубые глаза и лениво повернул голову на Эрику, кто стояла позади софы: — А что такого? — спосил он, пока капитан сверлила его серьёзным взглядом, где проскальзывали нотки презрения, будто её брат совершил что-то неприличное, но тут же она приметила синие огоньки, мелькнувшие в морозных радужках Люциуса. — У меня была новорождённая дочь когда-то давно, мисс Ван Хельсинг, так что могу себе позволить развлекать детей. Даже человеческих. Хотя бы иногда…

***

Капитан опустила взор, сцепляя ладони друг с другом и не двигалась. Её старший брат встал со скрипучего сидения и направился к балкону. Он прошёл на дальнем расстоянии от наёмницы, но девушка всё же осмелилась поднять взгляд на мужчину и поразилась его походке — после брошенных им же слов, блондин шёл, словно подстреленный, а Эрика нутром почувствовала подавленное состояние родственника. Бальный зал опустел. Растаявшие свечи на люстрах потухли, окуная огромные комнаты во мрак. Капитан в белоснежном кителе, выбивающимся из темноты, ещё пару минут стояла недвижимой статуей, пытаясь найти в опустевшей от постоянной усталости и стрессов из-за последних событий голове хоть капельку адекватных аргументов всему произошедшему. Медленно повернув голову к дальнему балкону, куда ранее удалился старший брат, Ван Хельсинг глубоко вздохнула и, несмотря на всё своё стремление в последнюю неделю как можно меньше пересекаться с Люциусом, всё же неспешными шагами пошла к нему. Наверное, её рефлексы никогда не привыкнут к двоичному облику экс-капитана, потому что Эрика вновь дёрнулась, завидев на балконе высокую женскую фигуру в чёрных одеждах и с распущенными волосами. Неслышно прошипев на саму себя за глупое вздрагивание, охотница закрыла-открыла глаза в стремлении успокоиться и подойти ближе к почившей графине. Поравнявшись с духом, морячка не спешила смотреть на неё, любуясь той же панорамой, что и теневая серафим: конечно, балкон из зала не выходил прямиком в море — эта конструкция была лишь формальностью, чтобы любители покурить или те, кто хотят побыть одни, могли отойти от общей массы танцоров именно сюда. Недлинный выступ, огороженный округлыми низенькими парапетами, выходил на пространство внутренней части кормы лайнера. Впереди и далеко внизу чернели железные листы обшивки, а на уровне взгляда распростёрлись широченные окна, открывающие зрителю взор на бескрайнее море и звёздное небо. « — У меня была новорождённая дочь когда-то давно…» — эхом пронеслось в белокурой голове, когда капитан невольно залюбовалась ночным небосводом. Фраза гермафродита огрела её молотом, и девушка вернулась в реальность, опуская глаза и смотря в пол, пока грудь поднималась в неровном дыхании. Эрика с еле слышным измученным стоном приложила ладонь к шее и чуть наклонила её назад, выдыхая сквозь стиснутые зубы: о, она совершенно ничего не знала о состоянии Мэвис Дракулы после жуткого ранения той в пещере. Ван Хельсинг считала её мёртвой для себя, но вот привидению носферату явно не стоит об этом говорить, как и в принципе о местонахождении наследной юной графини. — Мне… Очень жаль. — Тихо произнесла человек, наконец, соизволив посмотреть на высокую соседку. Внутренне наёмница понимала — её слова бессмысленны, так как истинной личиной призрака всё же является Люциус Ван Хельсинг, у которого детей никогда не было и вообще к темноволосой фемине тот отношения никакого не имеет — за исключением симбиоза. За что вообще капитан извинялась? Скорее всего, за бурый рубец, который скрывался под ключицами за тканями мундира блондина, полученный на днях от кинжала сестры, и заодно за зажившую длинную рану от шпаги, которая теперь полосой белела на коже мужчины от нижней челюсти до плеча и была заработана из-за Эрики ещё раньше. — За тебя уже извинились миллион сложивших головы ʻano kanaka… — Холодно ответила брюнетка, не глядя на Эрику. — Не трудись, капитан, твоего брата эти слова не трогают. — А тебя? — также тихо продолжала белокурая, наклоняя голову и старалась всмотреться в женский лик. — Насколько, эм… Настоящей тебя воспринимать? — Ни на сколько, — также равнодушно отвечала вампир, окидывая синими глазами спокойное море вдали, — я не являюсь самой собой. Не такая, как при жизни и тогда — сто восемнадцать лун назад. — Однако ты сейчас здесь. В нём, — строго говорила капитан, намекая на тело родственника, — используешь его и знаешь слишком много из своей прошлой жизни для той, кто утверждает свою несущественность вместе с невещественностью. — Вынужденная мера — следствие совершённой мной ошибки при выборе детёныша вашего охотничьего рода, помнишь же свой разговор с братом на эту тему, — мимолётно с лёгким раздражением отвечала та и бросила светящийся взор на охотницу серафим, — ты читала «Гарри Поттера?» Ван Хельсинг готова была поперхнуться от неожиданности того русла, в какое завела разговор дух: — Ты про ту писательницу, что первой в мире заработала целое состояние на книгах? Погоди, но первое издание вышло в свет в конце девяностых годов прошлого века, а ты погибла в конце позапрошлого! Тогда как?.. — Люциус! — перебило морячку со смешком привидение, впервые искренне улыбнувшись. — Этот обормот, будучи подростком, прочитал все романы Джоан Роулинг, так что у меня — грубо говоря, — не было выбора. «А у тебя выбор ещё может быть…» — хотела добавить носферату, но остановила сама себя. — Я-ясно, — с неловкой улыбкой кивнула капитан, представляя себе — как старший брат, лёжа в кровати ещё мальчишкой с интересом читал книги про маленького волшебника, закусывая ногти в свойственной ему манере, пока статная аристократка в атласном платье сидела где-то в соседнем кресле, закатывая глаза от увлечения юного Ван Хельсинга. — Я к тому, — вернула её из страны воображения графиня, — что мой облик — это всё равно, что написанные движущиеся портреты в мире «Гарри Поттера». Рисуют погибшего или умершего мага, он шевелится и даже разговаривает со зрителями, но… — брюнетка задумалась, — но это не то же самое, что личность при жизни. На картине остаётся гораздо меньше, чем от нрава покойника. Меньше, чем ничего. Такова и я — всего лишь след былой эпохи. Охотница молчала, слушая объяснение духа и не перебивала. После паузы, окутавшей собеседниц, кровопийца закрыла глаза, и тёмный облик растворился на белокуром человеке в светлых одеждах. Рядом с Эрикой стоял Люциус Ван Хельсинг. — Всё-таки это не мешает чувствовать ту боль, что ощущала она… — севшим голосом нарушил тишину экс-капитан, тяжело вздыхая. — У меня нет детей, но то ощущение, что у тебя когда-то там — за горизонтом, — был наследник или кто у Марты… Дочь? А затем ты всё это теряешь — это… — блондин не в силах был закончить, опуская голову и выставляя перед собой скрюченные дрожащие пальцы. Повернул голову на замершую сестру, — это не описать словами: настолько ужасно, Эри. Верховная охотница сделала несмелый шаг к старшему брату и аккуратно взяла его за лицо, развернув к себе. Женские ладони трепетно обхватили щёки Люциуса: — Что нужно сделать, чтобы графиня от тебя отстала? — с самым сосредоточенным видом серьёзно спросила девушка. Ван Хельсинг медленно выдохнул, качая головой в знак отрицания: — Я не знаю… Вряд ли она меня отпустит, дорогая. На блондинку глядели голубые глаза экс-капитана, но затем та увидела — цвет радужек сменился на синий, а ресницы удлинились и потемнели. Человек насторожилась, но рук от лица светловолосого не убирала: — Мы обязательно что-нибудь придумаем. — Тихо утешила она мужчину, хотя прекрасно понимала, что сейчас на неё смотрят глаза не брата, а самки вампира. Белокурый моряк натянуто ей улыбнулся и кивнул, накрывая ладони Эрики сверху своими, прикрыл глаза в доверительном жесте. Носферату внутри него хотела что-то сказать морячке о том, что это её — саму графиню, – должны отпустить из Подлунного мира, однако мышцы мужского тела не дали исполнить команды, так как голосовые связки напряглись и заткнули немую просьбу крик духа.