Иная связь

В луну, когда планета содрогнётся

От битв, что разорвали пополам,

Когда король людей напополам согнётся Пред тем, кто от нечистых избавлял:

И камень зелени от драконессы будет принят,

Тогда, как в ровный час и тихий счёт, Война закончится в белом тумане были,

Когда правительница себя в жертву принесёт!

Трудно определять – какое время суток, если ты заточена едва ли не на днище чёрного корабля. Мэвис Дракула в очередной раз потянулась всем телом в попытке размять онемевшие конечности. Зажмурилась. На лице промелькнуло что-то наподобие улыбки, хотя чему радоваться? Было чему. Вампир нашла пробоину. Нет, не на судне. Огромная дыра зияла во взаимоотношениях семьи охотников, которые обманули её своим гостеприимством, белоснежными мундирами, блестящими золотыми бляшками и доброжелательными улыбками. Девушка сверкнула голубыми глазами в полумраке – хорошее притворство, Ван Хельсинги, и отличные маски, но далеко не идеальные. Брюнетка привстала на локтях, так как лежать на спине изрядно надоело. Посмотрела в ту сторону, откуда раздался глухой гул. Движение корабля хорошо почувствовалось: он будто подскочил на невидимой кочке. Носферату насторожилась, шевеля заострёнными ушками в поисках каких-либо подозрительных звуков. Напротив её клетки чёрная обшивка открылась изнутри, явив огромные высокие окна толстого стекла. С восхищённым вздохом Мэвис прильнула к прутьям темницы, созерцая – как яркий сиреневый свет озарил полумрак нижних этажей. В широкой панораме показались волны лазурного моря, жадно охватывающие киль "Наследия" и бурлящие белой пеной. Дракула поняла – судно шло на подводных крыльях, разрезая большой скоростью стихию, а данные окна – ничто иное, как изящная часть для созерцания глубин туристами и кочегарами с механиками в качестве напоминания, что о них – нижних рабочих, – не забыли вышестоящие коллеги. Несколько человек со спокойным видом, закинув угольные лопаты через плечо, прошли под сводами стëкол, однако не удержались: привычка-привычкой, а красота морской воды не оставляет никого равнодушным. Мужчины с улыбками взглянули в окна, о которые бились волны. Мэвис тихо хихикнула их умиротворённому виду: ну, вот же – живое доказательство её теории! Ведь могут человеческие особи быть обычными, нормальными и умиротворëнными!.. Где-то девушка слышала выражение: "нет плохих наций – есть плохие люди". Не успела она с восторженным лицом оглядеть всё просветлевшее пространство, где повсюду на железных стенах и перегородках мелькали лазурные отсветы воды, как её чуткое внимание привлекла высокая фигура, подошедшая к одному из широких окон. Улыбка с бледного лица спала: – Эрика... Я знала – что с ней что-то не так! – процедила сквозь зубы вампир. Видимо, после скандала с Люциусом прошло совсем немного времени, потому что всё, что увидела Дракула – это совершенно растерянную девушку, которая с грустным вздохом, тихо окутавшим близлежащее нижнее пространство, чуть ссутулилась и прислонилась лбом к стеклу. Мэвис проглотила слоги гневного оклика, адресованного охотнице, потому что сама оторопела от столь нового настроения Ван Хельсинг. Блондинка стояла к клетке спиной на нижней площадке чуть поодаль, но юная графиня прекрасно видела язык её движений, чтобы понять удручëнный настрой старшей помощницы капитана. Эрика отстранилась от холодной поверхности окна и, смотря на бурлящую воду пустым взором, двумя ладонями взялась за свои недлинные локоны, перекидывая волосы на одну сторону через правое плечо и пальцами неспешно перебирая платиновые локоны. – Не думала отрастить их? – раздался спокойный голос откуда-то сверху. Ван Хельсинг едва заметно вздрогнула и чуть повернула голову на говорившую, одарив брюнетку печальным взглядом. И когда клетку с нечистью успели сюда поместить? Мэвис, взявшись руками за кованые прутья, с интересом разглядывала морячку, чуть шевеля ушками, а на разбитый взгляд Эрики лишь с удивлением вскинула тëмные бровки на круглом лице. Наëмница безразлично пожала плечом, продолжая медленно перебирать волосы, ничего не ответив пленнице. – Ну и молчи, – фыркнула вампир, смотря сверху вниз. – То, что ты разделила кудри на три локона и пытаешься их заплести в косу, говорит за тебя о том, что когда-то твои волосы были длинными. Блондинка медленно отвернулась от Мэвис, продолжая созерцать волны. Монолог кровопийцы, видимо, был окончен. Дракула со вздохом разочарования хотела опуститься на днище клетки от скуки и досады – разговорить человека не удалось. – Колос, – тихо констатировал бархатный голос охотницы. Носферату резво повернула голову в её сторону с заинтересованным выражением личика. – У меня была причёска колосок – французская коса приличной длины, – проговорила Ван Хельсинг. Мэвис заговорщически потëрла бледные ладошки: а это уже любопытно! Эрика всё продолжала стоять к ней спиной, шумно выдохнув через нос: – Мне нельзя отращивать волосы. – Чего? – от неожиданности и абсурдности заявления Дракула хохотнула, быстро зажав рот от невежливости неуместной насмешки. – По закону. Вампир в раздумье подняла голову, пытаясь быстро сообразить и вспомнить все людские правила, о которых успела узнать: – О чём ты? – Уничтожение Пенной Бухты – это то, что я могу, но совсем не то – что планете сейчас нужно, а пока ты не начала сыпать на меня проклятия, то скажи... – тут Ван Хельсинг медленно, со скучающим видом обернулась на заключëнную, – тебе знаком оборотень по имени Санни?

«Что ты за войну опять устроила?

Мы так не договаривались, тогда зачем? Слова будто комок застряли в горле А слёзы отражаются от солнечных лучей»

Вампир не понимала – как ей реагировать: то охотники со спокойной душой заключают её в плен, то одна из их представителей сейчас совершенно уверенно ведёт с ней мирскую беседу. Дракула не могла решить: хотела ли она убить светловолосую за расстрел русалочьего народа или спокойно поговорить с ней о насущных проблемах? Голова вот-вот взорвётся от противоречий. Быстро хлопнув густыми ресницами, Мэвис среди урагана мыслей пыталась придать значение имени «Санни», небрежно брошенному из уст Эрики: – Хм. Дай-ка подумать… – совершенно миролюбивым тоном начала носферату, сдвинув бровки в задумчивом выражении личика, – я знаю среди волчьей стаи лишь одну Санни – дочь Ванды и Вольфыча, но она слишком маленькая, чтобы пересекаться с кем-то таким, как… – девушка метнула сияющий суровый взгляд в блондинку, – ты. – Щенок, – перебила её Ван Хельсинг, кивнув и разворачиваясь всем телом, явно оживлённая ответом кровопийцы. Лёгким жестом руки девушка указала на свои короткие локоны, лежавшие на плече: – это из-за неё. – Из-за ребёнка? – графине казалось, что из них явно кто-то бредит. И, учитывая собственное состояние, Дракула бы подумала на себя.

***

«Ведь жизнь ты познаешь моментально Там, где она и не стоит цента Здесь горы, небо да море синее Перед ними все, как муравьи мы, Но не передать мне, как бы ни хотелось: Тут другая атмосфера!»

Знаменитые личности в светлых одеждах лихо гнали целый волчий клан уже долгое время. Тот самый момент, когда пустая погоня переламывается и превращается в настоящий загон дичи. Очень важно контролировать ситуацию, чтобы не поменяться с добычей местами. В данном случае «дичь» представляла для охотников лишь малый интерес: главной задачей тогда являлся отвод стаи оборотней от торговой дороги людских караванов. Всадники на лошадях серых мастей перестали тратить патроны, когда стало ясно – звери выматываются, и даже четыре лапы на каждого не спасают от быстрых скакунов Ван Хельсингов. Ничем непримечательная охота: оборотни мало отличались от волков. Пожалуй, им мешала удобно передвигаться одежда, отчего они выглядели моментами крайне глупо, стараясь разогнаться, прыгнуть или увернуться от пуль наёмников. – Успейте пострелять или хотя бы серьёзно ранить их до того, как они заведут нас в сумрачные леса или дальнее ущелье! – кричал сквозь ветер сиблингам Ладрон Ван Хельсинг, одной рукой придерживая шляпу от сноса воздухом. Родственники ничего ему не ответили: дело было привычным и ясным, как день. Иноходью между двумя наездниками вперёд вышла светловолосая всадница, прицеливаясь большой установкой с сидения, чтобы метнуть сеть на кучку впереди несущихся оборотней. – Не торопись, Эри, – предупредил её Люциус, – твой раненый глаз лишь недавно перестал кровоточить, как бы от перенапряжения не… – Не говори под руку! Вой. Выстрелить девушка не успела, так как её лошадь едва не сбили с ног… Волчата? Выругавшись, охотница обеими руками схватилась за холёную шею скакуна, чтобы не вывалиться из седла. Свист. Серая туча из маленьких монстров перестала грызть конские ноги, отступая обратно к стае. В тот самый миг оборотень, бежавший поодаль, обернулся на погоню с довольным видом и присвистнул, сверкнув жёлтыми глазами, мол, «отличная работа, ребята!» Уж кого и следовало бояться – так это детей Вольфыча в больших количествах, способных смести на своём пути что и кого угодно. Туча пыли от убегавших и преследовавших донеслась до заброшенного пункта, состоящего из нескольких деревянных домишек плачевного состояния, где жили, грубо говоря, три калеки. Троице Ван Хельсингов пришлось разделиться, так как стая оборотней свернула по пустынным улицам вразброс. Малое количество местных людей, кому некуда было идти с этого посёлка: старой почты и водонапорной башни – спасительного оазиса среди пустыни, – испуганно закричали при виде монстров. Люциус погнал оставшихся на виду волков прочь в поле, Ладрон помчался к площади бывшего населения, чтобы выманить нахальных чудищ, а Эрика направила хрипящую лошадь по закоулкам в поисках отставших монстрических волков. Блондинка замедлила ход животного с бега на лёгкий галоп, чтобы лучше видеть и слышать. Шум, азарт, крики, вой и стук копыт вмиг стихли в длинных тенях полуразрушенных домов. Девушка старалась восстановить дыхание и успокоить бушующие эмоции, ведь для охотницы важна холодная голова и горящее сердце, если таковое у неё ещё осталось. Похлопывая свою лошадь по изящной шее, Эрика попыталась улыбнуться: всё было не так мрачно, ибо оборотни были у них на мушке и после такой встряски не рискнут близко подходить к большим дорогам и пугать людских путников в ближайшие месяцы уж точно! Выпрямив спину, на которой в закатном свете блеснула серая броня, Ван Хельсинг мотнула головой, отчего длинная коса-колос изящно перекинулась через плечо на округлую грудь. Глубоко вдохнув, светловолосая потянула поводья на себя, чтобы скакун перешёл на рысь. Внимательно осматриваясь, девица явно пропустила обзор из-под дома, откуда на неё глядели жёлтые глазки многочисленных мордашек. – По-моему, дядя Драк говорил тебе больше не соваться на охоты! – голосок откуда-то сбоку заставил Эрику резко остановить свою лошадь, отчего та недовольно переставила передние ноги и зафырчала. Блондинка смело оглянулась на переулок, заваленный досками, на которых сидели мальчишки. Ну, «мальчишками» назвать их можно было только по антропоморфным телам и чёрным кофточкам, а всё остальное составляла волчья природа. – Или тебе нужно поранить второй глаз, чтобы дошло, в конце концов? – дерзко продолжал нахальный волчонок, пока его многочисленные братья с вызовом смотрели на человека. Эрика хмыкнула, успокоившись: всего лишь детёныши. Хотела сказать им, чтобы те не лезли на рожон и догоняли горе-стаю, от которой остались считанные особи. Ван Хельсинг не хотела тратить время на мальчуганов, разворачивая лошадь в обратную сторону. Детей по законам биологических Границ ловить запрещено, так что охотнице на этой улице делать было нечего. Девушка гордо задрала голову, всем видом показывая своё безразличие к словесным нападкам маленьких оборотней – как вдруг откуда сверху раздалось рычание. Посмотрела наверх, где на крыше стояла пара взрослых монстров, скаля острые зубы. Девушка задержала дыхание: короткий вдох перед началом битвы привычен для организма, когда все внутренности и мышцы напрягаются в дальнейшем стремлении при атаке или защите получить наименьший урон. – Приблизишься к нашим детям хоть на шаг – в тот же миг голову откушу! – прохрипел сквозь оскал Вольфыч, чья шерсть на загривке колосилась дыбом, а сам он стоял на четырёх широко расставленных лапах. – Нужны они мне больно… – саркастично ответила Эрика, хмыкнув и переводя взор на самку, которая также стояла на четвереньках. – Просто отойди от них и останешься жива, – процедила волчица в жёлтом одеянии. Вроде бы её звали Вандой. Постоянно крутилась вокруг свиты-стаи верховного вампира и была близкой подругой почившей графини Марты. Не успела Ван Хельсинг смахнуть с мыслей рассуждения о принадлежности женщины, как уловила резкое движение: первый оборотень спрыгнул с отвесной стены прямо на неё. – Вольфыч, стой! – предупреждающе крикнула мужу Ванда. Супруг вряд ли её услышал, так как накинулся на лошадь охотницы. Животное встало на дыбы, и волк отпрянул. Волчице ничего не оставалось, как спрыгнуть следом и приземлиться у проулка, где сидели её дети. Самец с рыком вновь набросился на всадницу, но получил удар под бок шестом. Всё, что в спешке успела вынуть из-за спины Эрика – это деревянное ударное оружие. Шест был не лучшим средством, предназначенный больше для прыжков через преграды или учебного боя, однако вырезанный из осины как-никак помогал хотя бы внешним устрашением для созданий ночи. Второй оборотень в знак защиты мужа прыгнула на круп скакуна, отчего едва не получила копытом. Ван Хельсинг, повернув корпус тела в седле, ухватила самку за шиворот и попыталась отцепить от шкуры лошади: – Двое на одну. Очень честно! – впопыхах хохотнула человек, скрывая испуг. Клыки щёлкали всё ближе. Всаднице удалось выпрыгнуть из засады на свет солнца. Развернув своё животное на выходе из проулка, девушка применила ту самую установку с сетью, выпустив снаряд. Плетённые верёвки попали на бегущую Ванду, отчего та моментально запуталась и проехалась по пыли к ногам скакуна. Разъярённый Вольфыч разогнался для отчаянного прыжка на грудь лошади, но в полёте был сбит: пуля пронзила переднюю лапу оборотня, и тот с истошным криком повалился недалеко от супруги. Эрика равно вдохнула горячий вечерний воздух: выстрел принадлежал не ей. Обернувшись на открытое пространство, увидела старшего брата: Ладрон Ван Хельсинг с победной улыбкой выставил охотничье ружьё, одобрительно кивая сестре. – Папа, мама! – из глубины тёмной улицы раздалось испуганное скуление волчат. Девушка невольно сжалась и зажмурилась: крики детей резанули ей слух. Маленькие оборотни толпой повалили на широкую лицу, моментально окружая всадницу: – Опять ты. Это ты во всём виновата! – в унисон зарычали щенки, каждый синхронно с соседом вставал на четыре лапки. Охотница растерянно оглядывала серую ощетинившуюся массу, а её лошадь широко раздувала ноздри, пятясь назад с прижатыми к голове ушами. Пока возникла заминка, хрипящий отец семейства, сжимая-разжимая пальцы на раненой конечности, согнул в локте другую лапу и, приложив два пальца ко рту, громко свистнул. Для волчат это послужило спусковым крючком, и они кричащей толпой накрыли коня и всадницу. – Как же вы мне надоели! – Эрика разозлилась, и в давке взорвала холостую петарду: звук получился громким, отчего стая щенков испуганно спрыгнула с неё и спины коня, отскочив на пару шагов. Её скакун также был не в восторге от нападения мелких оборотней, встав на дыбы, и передними копытами начал атаковать толпу. Оборотней напугало разъярённое ржание и хрип животного, так что дети побежали прочь по улице. Ван Хельсинг бы оставила их в покое, но погнала лошадь следом, перепрыгивая на время поверженных взрослых особей. Её целью были не сами мальчишки – нет, а поскакала она за ними только для того, чтобы отогнать подальше от широкой площади, потому что чётко слышала – как Ладрон перезаряжал ружьё.

«Как тетива натянуты нервы,

Как струны, переведи дух, паскуда,

Перво-наперво семейные тяги, маршруты… Мы тратим время не на те досуги Думал туго, А хрен там: видел малого злого?

Без папы и мамы, худого, босого, немого Под кожу холодом – нет больше молодого:

Еще одна дерьмовая история готова…»

– Попробуй: догони! – кричали на преследовательницу волчата. Конечно, им было не до веселья: всадница со своей лошадью сейчас казалась маленьким монстрам такой огромной злой тенью в облике наездницы Апокалипсиса, наступавшей им на пятки, что мальчишки испуганно прижимали лохматые ушки к затылкам, перепрыгивая через спины друг друга. Эрика раздражённо вытащила из ножен небольшой морской гарпун и метнула в пустое пятно стаи, так что оружие врезалось в землю, подняв пыль и вызвав у щенков новый вопль. Сильно накренившись набок, на скаку блондинка схватила гарпун и вновь слепо бросила оружие вслед оборотням. «Убирайтесь из городка, ну же!» – крутилось у неё в голове, и она молилась всем богам, чтобы не увидеть впереди кого-то из своих братьев со смертоносным оружием наперевес, которое представляло бы угрозу для волчат. – Приём «Петля!» – завизжал кто-то из оборотней, и половина от стайки вмиг развернулась к Ван Хельсинг. С рыком волчата сбились в новую серую волну, кинувшись на голову лошади. – Сколько можно?! – зло крикнула на детей Эрика, откидывая в состоянии аффекта руками монстров от своего животного за шкирки. Маленькие исчадия ада начали прыгать и на неё, отчего охотница сильно прогнулась назад, потеряв равновесие. Хлоп! Плюхнулась спиной на землю, пока на неё кубарем падали и вновь нападали волчата: – Ах, вы!.. Мелкие, зубастые, вредные… – в прыжке светловолосая поднялась со спины на ноги, отгоняя от себя серые комки рычащего меха. Недалеко раздались выстрелы. Вся компания на момент замерла: – Всё: она и так осталась без лошади. Валим отсюда! – толпа детей отстала от Эрики, которая стояла наперевес с копьём, стремясь прогнать назойливых монстров. Щенки спрыгивали с её лохматой головы и плеч, и пока Ван Хельсинг растерянно оглядывалась, стряхивая с брони прицепившихся детёнышей, – толпа юных оборотней скрылась за углом. Не успела девица выдохнуть с облегчением, как приглушённый рык откуда-то сбоку вновь заставил всё худое тело напрячься и выставить копьё вперёд. Надо же: кто-то из нахальных юнцов ещё остался подле неё! С силой Эрика пнула стоящий на пути ящик, чтобы своим грозным видом заставить занудного ребёнка побежать вслед за братьями, как тут её яростный взор наткнулся на… Девочку?

***

Медленно выдохнув, Ван Хельсинг распрямилась, убирая остриё серебряного копья от крохотной волчицы, которая испуганно зажалась в угол каменного тупика. Видимо, остальные волчата так спешили, что не заметили, как из своей густой стаи потеряли сестричку. Маленькая оборотень в розовом платьице и со смешным торчащим хвостиком из коротких серых волос на макушке не мигая смотрела снизу вверх на Эрику большими нефритовыми глазами. Лицо охотницы вмиг погрустнело: щенок такая маленькая!.. Беззащитная. Теперь она понимала закон Границ: ни одна тварь не смела вредить детям, и неважно какой расы. – Я… Меня зовут Санни! Пожалуйста, не убивайте: я отстала от остальных, я не… Не опасна для вас! – тоненьким заикающимся голоском начала девчушка. Наёмница была сбита с толку от такой жалостливой картины, убирая копьё в сторону окончательно и склоняя голову. – Не бойся, – тихо начала она. Остриём оружия указала в сторону – туда, где пару секунд назад скрылись мальчишки-волчата. – Беги скорей! – с ноткой заботы пролепетала Ван Хельсинг, пока маленькая оборотень с благодарной улыбкой побежала мимо неё и скрылась. Блондинка добродушно усмехнулась той вслед, пока позади в ту же секунду не услышала шаги и не увидела выросшую тень на кирпичной стене перед собой, принадлежавшую старшему брату.

«Сам глянь: так-то все сходится вроде бы

Ну, кто за тебя встанет – эти толпы юродивых?

Доходяги, уродины, нищие да убогие;

Им все равно за что топить – за пиво ли, за Родину»

«Только не это…» – пронеслось у Эрики в голове, пока она оцепенела на месте. – Во-от, значит, как поступаешь! – заворчал старик – один из местных, пока тишина проулка наполнялась возмущённым говором остальных подоспевших людей. – Ты отпустила её! – жесткий голос Люциуса Ван Хельсинга сталью разрезал воздух, и наёмница на негнущихся ногах медленно обернулась к толпе. – Упустила оборотня, – согласно закивали хмурые поселенцы, осуждающе бурча на девушку. Ладрон протолкнулся сквозь людей, испуганно и обеспокоенно оглядывая сестру. – Детёныша, ребёнка! Девочку… – начала оправдываться белокурая девушка. – Закон… – Существует обход любого закона, Эрика! – прикрикнул старший из Ван Хельсингов, резвым шагом приближаясь к ней. – Ты могла бы взять её в заложники, в плен для дальнейшего выкупа от фамилии оборотней и свиты-стаи графа. Что угодно для выгоды людской расы, головой-то надо думать! – Но!.. Жители полуразрушенного почтового пункта заголосили и замахали руками: – Она упустила монстра! По своей воле. Мы всё видели… – Капитан, – некоторые из стариков напыщенно обратились к Люциусу, уперев руки в бока и отрапортовав: – вы знаете правила. Командир лайнера «Наследие» обречённо вздохнул и подошёл к раздувающему бока коню Эрики, которого нашли и привели под уздцы ранее. Из седельного снаряжения животного блондин вынул меч. – Нет… – обречённо пролепетала Ван Хельсинг, делая шаг назад.

«Знать бы, а не придурок ли: те ли я ставлю цели

Посреди трубадуров, труверов, менестрелей

И не на смех ли курам перечень достижений? Ведь не ради пурпурной ленты всё или же трелей

Порою так и манит вставить крепкое словечко,

Чтобы привлечь так слабого человечка Слава так скоротечна: всем воплощать мечты, Ведь мы не знаем, сколько нам осталось до конечной

Тишина после долгой паузы в рассказе окутала днище охотничьего судна. Мэвис Дракула медленно опустилась на колени, с завороженным страхом смотря на спину Ван Хельсинг, до лопаток которой не доставали вьющиеся локоны – всё, что осталось от когда-то длинной девичьей косы. – Он… Они! – Таков закон, графиня, – холодно перебила её старпом. Пока вампир негодовала, Эрика сосредоточенно смотрела на морскую панораму. После своего рассказа о том давнем дне, в ту минуту она снова явственно ощутила – как пыталась сопротивляться, но отбежав к стене, тут же почувствовала сильный удар чьим-то коленом по своей спине, из-за чего прогнулась дугой назад, а сильная рука схватила её за золотистые длинные волосы, оттянув. Девушка не кричала, а хрип из приоткрытого рта лишь уведомил о беспомощности и том – как же жалко она тогда выглядела перед всеми. Звон металла. Люциус Ван Хельсинг ловко перерезал косу сестре, и та рухнула на четвереньки. Светлые отрубленные локоны змеями уложились перед её затуманенным взором. Пока довольные зрелищем люди сонно расходились по своим углам, в переулке остались только трое: старшие охотники, разочарованно и хмуро глядящие на Эрику, и она сама, севшая на колени и загипнотизировано смотрящая перед собой. Братья-монстроборцы молча развернулись и ушли, а блондинка ещё долго сидела на той тёмной улице совершенно опустошённая, а густые обрезанные волосы у её ног поблёскивали платиной в закатном свете солнца. – Что за глупость?! – не выдержала Мэвис, выкрикивая свою реакцию на только что услышанное. Охотница к ней не оборачивалась: – Я не упустила монстра, а отпустила его – вот и вся причина, по которой брат отчеканил мне косу. – Ты же действовала по закону биологических Границ – что было не так?! – Каким местом ты меня слушала? – наёмница начала раздражаться. Брюнетка фыркнула, потирая рукой шею в попытке отогнать от своей восприимчивости ужас, который творился в семье людских знаменитостей: – Спасла жизнь маленькой Санни и за это поплатилась причёской? – изогнула бровь носферату. – Обрезание волос у девушки в наших народах сравним с позором семьи и изгнанием. Такое правило тянется ещё с Древнего Китая, – пояснила Эрика, вставая боком к пленнице, – ежели мне отрезали бы косу не родные люди, а те зеваки с населённого пункта, то это считалось бы за лишение чести у девушки. А когда за меч взялся родной брат – то участь мягче. Дракула качала головой, словно в бреду: – Ну, и идиоты же вы!.. – почему-то монстрической девице было до слёз обидно за Ван Хельсинг: ту наказали ни за что. – Рада смекалке Люциуса: лучше уж изгнание из семьи, чем подобное аллегоричное лишение целомудренности перед обществом, – равнодушно отозвалась блондинка, делая шаг вдоль высоких подводных окон. – Однако ты тут, – обвела ручонками пространство корабля вокруг себя Мэвис, – тебя не выгнали. Эрика согласно кивнула: – Верно. Можно сказать – моя фамилия послужила блатом для того, чтобы остаться на судне, – светловолосая обвела свою фигуру одной рукой. Вампир устало облокотилась боком о прутья клетки: она не знала, что её вымотало больше – ужасное повествование Эрики или спокойная реакция фемины на ту несправедливость, которую с ней свершили. – А… – неуверенно начала носферату, – … а, если бы тебя всё-таки изгнали, то куда бы ты отправилась? Ван Хельсинг хмыкнула: – Я-то? Повесилась бы на собственной отрубленной косе на первом же столбе. Дракула поёжилась: то ли закалка охотницы была настолько жёсткой, то ли ей старательно промыли мозги родичи. – Знаешь – это глупо: принимать столь радикальные решения после потрясений судьбы, – тихо начала девица теней, – когда мою маму убили… – Мэвис опустила голову, приставив указательные пальчики ладоней друг к другу, – …думаю: папа был вне себя от горя, однако… Он не стал делать чего-либо плохого ни с собой, ни со мной: не отдал меня в какой-либо приют, не передал на попечение родственников, а оставил подле себя. В нашей маленькой неполной семье. – Ага, и совершенно "адекватно" пошёл крушить мой народ. – отрезала Эрика, с презрением смотря на подвешенную клетку снизу вверх. Брюнетка промолчала, тяжело вздыхая. Хотела поднять взор и что-нибудь ответить непробиваемой наёмнице, но той и след простыл.

***

«Ненавидь меня за то, что я нарушил правила, Ненавидь, и ты имеешь на это право! Нет нравов: им тут не место, Ненавидь за то, что я разбил твоё…»

Он старался идти так быстро, словно в отрыве от невидимого преследования. Было страшно. Жутко от самого себя. Левая ладонь всё ещё горела от пощёчины, которой мужчина наградил собственную сестру: « – Придурок, придурок!» – вторил себе экс-капитан Ван Хельсинг, закусывая губы и жмурясь от красноватого света верхних факелов. Прищуривался то ли от ярких бликов, то ли для того, чтобы не расплакаться сопливым мальчишкой. А она никак не отреагировала на его выпад. Никоим образом не подала вида о боли или обиде от удара. Стояла также прямо, как на параде ловцов. Люциус глубоко вдохнул, стараясь успокоить колотящееся сердце. Он никогда не поднимал руку на женщин – тем более на Эрику. Как теперь смотреть ей в глаза? Сорвался, попросту сорвался, не совладав с собственными эмоциями и переживаниями. Какой же моральный урод. Запнувшись об очередной высокий порог клинкета, блондин едва устоял на ногах, продолжая шаткий шаг в полусогнутом положении, и схватился обеими руками за голову, взлохмачивая длинными пальцами платиновые кудри. Глаза бегали из стороны в сторону: что же он наделал… Всё шло совершенно не по плану. Почувствовал до боли знакомый зуд на лопатках и нарастающий гул в груди. Нет-нет-нет! Только не сейчас, пожалуйста. Ван Хельсинг захрипел, хватаясь за лацкан матросской робы, собирая ткань в ломаные складки. Белки глаз потемнели и через миг заполнились чёрным цветом.

«Не обвиняй меня ни в чём: я тут не при чём Я не хотел бить тебя – просто попутал чёрт Как разбил тебе я сердце, точно так же, Разбили мне моё на куски однажды…»

– Почему же она рассказала мне эту историю, приоткрыв завесу своей жизни? – тихо спрашивала себя Мэвис Дракула, медленно расхаживая по кованой клетке – насколько позволяло узкое пространство. – Прошу-у: не строй из себя невесть кого, решив, что таким образом я оказала тебе услугу! – раздался ледяной тон откуда-то сверху, но вампир не отреагировала, привыкнув к внезапному появлению белокурых убийц. – Недавно ты рассказала мне о самой себе в детстве – то происшествие в поселении Крах Края, так что я всего лишь отплатила схожей монетой, когда ты поинтересовалась насчёт моих коротких волос. Дракула неохотно повернула голову в сторону идущего: Эрика спускалась по лестнице совсем рядом с висящей клеткой пленницы. Полумрак скрывал облик гостьи, очерчивая лишь изящный силуэт, а Мэвис стало в один миг так грустно и тоскливо: она совсем одна в окружении враждебных людей: – Эх... – тихо сказала себе под нос Дракула, – где же они? – в памяти вставали готические образы родни: отец, его сестра Лидия, дедуля Влад; друзья семьи – Франкенштейн с супругой Юнис, дядюшка Вольфыч и любимая тëтушка Ванда. Озорной весёлый Мумий с таким же прохвостом Гриффином. Семья. – Вы только посмотрите, – раздался торжественный голос, вырывая Мэвис из воспоминаний. Пришедшая будто услышала или прочитала мысли брюнетки: – графиня семейного наследия и совсем без семьи! – стальной голос прервали нотки тихого хохота. Вампир оторопела, резко выпрямившись и вцепившись опасливым взглядом в приближающуюся фигуру. Вальяжной уверенной походкой Эрика Ван Хельсинг приближалась к чёрным прутьям. Дракула сделала хитрый прищур: о, да – у девицы теней сейчас был отличный козырь и повод осадить эту самоуверенную особу. Мэвис улыбнулась своим мыслям: она своими глазами видела и собственными ушами слышала то, что в один миг сейчас бы поруинило ухмылку наëмницы. Всë-таки, не каждый день родной брат тебя носом тычет в недостатки работы? – Уж лучше иметь надёжную семью вдали, чем держать под боком тех, кто в открытую тобой пользуется и даже не признаёт твоего существования, не оценивает по достоинству! – ощерилась носферату, без страха встав во весь рост в высокой кованой клетке. Блондинка с безразличным видом прошла мимо, лишь сверкнув серым глазом на пленницу. Улыбка не сходила с румяного лица. Маска. Вдруг молодой графине расхотелось как-либо подкалывать охотницу или пересказывать ей зрелище сцены с Люциусом Ван Хельсингом, потому что... Мэвис внезапно стало жаль Эрику, когда носферату увидела довольный вид и лёгкую улыбку человека. Вновь светловолосая надела маску, даже не подозревая – что Дракула недавно видела её размолвку со старшим братом. Продолжает показывать победоносный вид, сверкая доспехами в отблесках факелов. Продолжает играть в игру, которую заведомо проиграет. Вампир понурила голову, опустив ушки. Говорят: сострадание – хорошее качество. – Зачем ты это делаешь? – тихо спросила гостью Мэвис, робко подходя к барьеру заточения. Ван Хельсинг элегантно обходила большую клетку вокруг медленным шагом, вырисовываясь высоким силуэтом на лазурном фоне дальних арочных окон. – Ты ведь такое же разумное прямоходящее существо, как и... – брюнетка неуверенно приблизилась к прутьям клетки, чтобы встать напротив старпома, – ...как и я. Спокойная фигура наëмницы, остановившаяся на середине фразы кровопийцы недалеко от темницы, после окончания сказанного вмиг сорвалась с места и с силой ударила обеими руками по клетке, отчего Дракула испуганно взвизгнула. Взор человеческой девушки за секунды наполнился такой яростью – какой Мэвис не видела никогда и ни у кого: – Мы ничуть не похожи! – сквозь злобный оскал процедила морячка, – Я никогда не стану такой, как ты!.. – презрительно фыркнула Эрика, выравнивая осанку и отходя от клетки, стряхивая с бронированных рук невидимую пыль. Брюнетка обняла себя руками, хмуро взирая из-под чëлки на Ван Хельсинг, которая продолжала ходить вокруг пленницы, внимательно изучая вампира холодным взглядом:

Усвой урок, подруга,

Урок несложный вполне: Не стоит помощи ждать друг от друга Не в этой, не в другой стране

Я искала мира, Пыталась в нëм найти себя...

Ах, как же я была наивна И как была слепа!

Эрика опустила голову, стоя спиной к пленнице. Мэвис с грустным взглядом подошла ближе к разделявшей их ажурной стене и положила ладони на кованые прутья. Дракула хотела что-то сказать в ответ на дрогнувший голос старшей помощницы, как та резко развернулась к ней, а красноватый отсвет на чёрных стенах позади сыграл зловещий эффект вместе с высокой тенью фемины:      

Но открой глаза!

Посмотри на мир сверху вниз: Я смогла стать сильной – Прими и подчинись!

С высокой платформы, как с пьедестала, наëмница лёгкими шагами спустилась к самой клетке и, чуть склонившись, приложила загорелую ладонь к внешней стороне ковки, коварно улыбаясь и смотря в глаза пленнице:

Открывай глаза! Мы не в стране чудес, проснись! Пойми: наивной быть нельзя Взрослей, малышка, открывай глаза

Да, в детстве мы на всё Доверчиво глядим, И что несправедлива жизнь, Мы слушать не хотим

Эрика отошла от клетки, а Мэвис, внимая каждому слову, стремилась найти разгадку мыслей Ван Хельсинг: о чём она хочет сказать своей песней, эхом отскакивающей от высокого днища лайнера?

Но рано или поздно Настанет миг – и ты поймёшь,

Что на других надеясь, Себя ты не найдёшь...

Фигура блондинки вновь поникла, голос стих. Носферату поняла: маска той трещала по швам прямо здесь, а одиночная партия лишь усилила переживания человека.

И будет мысль простая

Тебе все более ясна: Что ты всего добьëшься,

Лишь только, если ты совсем одна...

Мэвис закусила нижнюю губу, сочувствующим взглядом впившись в спину охотницы, которая только что признала собственную нужду в помощи.

Открывай глаза! Посмотри на мир сверху вниз: Я смогла стать сильной – Прими и подчинись

Нет, упрямства Эрике было не занимать. Дракула устало покачала головой: сколько ещё времени пройдёт, прежде чем вампир обретёт нового союзника или хотя бы... Подругу? Ван Хельсинг дëрнула рядом с клеткой какой-то рычаг, и подвесная темница медленно со скрежетом начала подниматься вверх. Брюнетка испуганно схватилась за прутья по бокам, удерживая равновесие, а старпом допевала последние строчки, взяв клетку за дно и, с силой потянув, наклонила ту на себя, отчего вампир внутри едва не свалилась на худую фигуру морячки, встретившись с ней взглядом:

Открывай глаза, С небом лунным ты простись! Пойми: наивной быть нельзя Взрослей, малышка, открывай глаза!..

С коварной улыбкой наëмница отпустила клетку, которая устремилась на механизме вверх, где открылся яркий купол, свидетельствующий о светлом времени суток. Дракула полусогнулась, выставив перед собой согнутую руку в жесте защиты от солнечных лучей. Затем разочарованным взглядом окинула низ корабля, где осталась Эрика, глядевшая на пленницу и громко допевая последнюю строку:

От-кры-вай гла-за!

***

Нужно было срочно скрыться от посторонних глаз. Бывший командир стремительно пробежал по узким коридорам средних этажей «Наследия». Врезался в деревянную стену, но намеренно: боком толкнул доску, из-за чего открылся потайной вход, и мужчина ввалился в тёмное помещение. Дышать с каждой секундой становилось всё труднее, а по позвоночнику табуном бегали мурашки: колотило всё тело, как в ознобе. Рухнул на четвереньки, кашляя и сотрясаясь от колющего чувства внутри. Вот-вот вырвет. Ещё чего не хватало!.. Люциус не успел зажечь канделябры для какого-либо освещения, но это не понадобилось: свечи "ожили" сами, окутывая тайную комнату Ван Хельсинга тёплым жёлтым светом. Блондин с трудом сглотнул и резко поднял голову, испуганно озираясь чёрными глазами, как одержимый, по сторонам, словно не узнавая пространство вокруг себя: – Я не хотел причинять вреда… – Молчи, капитан! – скомандовал искажённый голос из ниоткуда. Ван Хельсинг сжался, хотя выглядел и так непрезентабельно, стоя на четырёх конечностях, как пьяный бездомный бродяга. Мужчину вновь скрутила судорога, и он с глухим криком приложил руку к животу, болезненно зажмурившись. Его явно мучило что-то… Или кто-то. Что бы то ни было: оно явно сердилось на Люциуса, терзая его тело. Светловолосый раздувал ноздри и сомкнул зубы чуть ли не до хруста, лишь бы перетерпеть очередной гнев инкогнито извне. Приоткрыв глаза, боковым зрением заметил – как по половицам поползли чёрные ручейки. Наконец-то – верный признак того, что скоро припадок его отпустит. Теневые змейки направились к дальней стене, находящейся фронтально от бывшего командира лайнера, формируясь в высокую тёмную фигуру, что мгновение спустя торжественно развела длинными руками, обводя высокое пространство небольшой каморки. Раздалось стрекотание. Ван Хельсинг на данный звук тихо вздохнул с облегчением: силуэт не рычал, а это было показателем его хорошего настроения. Мужчине хватило духу собраться и, отогнав остатки боли, присесть на колени, складывая трясущиеся руки на ногах, распрямляя спину и глядя уже своими – голубыми, – глазами на посетителя. Антропоморфная фигура сложила руки на груди, усмехаясь виду человека. – Не ожидал так скоро увидеть теб… – хрипло начал Люциус. – Ты любишь свою сестру? – равнодушно перебил его силуэт. – Она выросла у меня на руках... – также тихо ответил смиренный блондин. После паузы, которую выдержало высокое некто, Ван Хельсинг испуганно рвано вдохнул, округлив глаза, – Прошу вас: будьте снисходительнее!

***

Со сбивчивым дыханием после захлестнувших эмоций и целой арии она торопливо вошла в боковой зал, едва не споткнувшись о порог. Приложила ладонь ко лбу, взъерошивая платиновые локоны.

"Каждый день трудней даётся:

Сила чар извне растёт...

Знаю я – душа моя меня зовёт!"

В животе неприятно крутило: не ела с прошлого вечера. Голод, сбитый режим, волнения, переживания... Убийства. Заставила себя сглотнуть противный ком, подкативший к горлу. С каких пор девушка стала так сильно загоняться из-за обычной рабочей рутины? Сомневалась. В чём? В ком? Та девчонка из народа упырей, кто ураганом ворвался на корабль с заявлением о знании – как остановить войну. Эрика готова была рассмеяться ей в лицо прежде, чем застрелить без суда и следствия, если бы... Если бы не увидела в ней и её наивных надеждах саму себя. Послышался резкий звон. Ван Хельсинг, вырванная из своих рассуждений, растерянно оглянулась на широкий проход, слегка завешанный большими тканями по бокам. Там стоял Джонатан Лорэн, который с презрением, нежели с прежним уважением, смотрел прямо на охотницу. Секундой ранее парень небрежно бросил на стол, разделяющий пространство залы меж собой и девушкой, два полнëхоньких денежных мешочка средних размеров – плата за разгром Пенной Бухты. – Значит, – стальным тоном начал король, – та, кто не охотится за графом Дракулой, способна без единой эмоции пострелять целый русалочий народ из пушек?! Эрика осталась стоять вполоборота к юноше, смущенно подбоченившись и задержав дыхание: – Это другое... – тихо начала блондинка. – Ага, такое же – как разница меж питерской белой ночью и обычной! – скривился рыжеволосый. – Что мешает вам, Ван Хельсинги, с таким же масштабом разнести хату верховного вампира? Наëмница опустила голову, устало вздохнув, и обеими ладонями потёрла виски: – Не мне тебе объяснять о неизвестном местонахождении его поместья... – В смысле "неизвестном?" Ты забыла – где Бухарест находится?! – чуть повысил тон встревоженный Джонни. – И как только ты добрался до чина короля, если считаешь, что Дракула всё время проводит в столице? – подняла строгий взор серых глаз на рыцаря девушка. – Ты, действительно, считаешь – во всемирно известном городе упырь растил твою драгоценную Мэвис? Лорэн поднял палец вверх в стремлении быстро ответить, но тут же замолк. И вправду – никто никогда не знал – откуда вообще вышла в свои путешествия теневая наследница. Логично, если граф растил дочь в месте, скрытом от посторонних глаз. Парню стало стыдно за своë упущение, но терять лицо перед оппоненткой вовсе не хотелось. Он платит, а значит, и ему музыку заказывать: – Не мне надо стесняться своей короны, а семейке тех монстроборцев, кто за кучу веков не отыскал родового гнезда сына Дракона! – вмиг оживился от своего гениального ответа монарх, оскалив хитрую улыбку. – Мэвис Дракуле сто семнадцать лун – никак не "куча веков" – хмыкнула Ван Хельсинг, разворачиваясь всем корпусом тела к Джонни. Последний стушевался от очередного словесного поражения. Заметил – вид у наëмницы сосредоточенный, но настолько подавленный, что та готова в любой миг свалиться с ног прямо на пол. Не лучший собеседник на данный момент. Парню не хотелось её донимать: портить окончательно отношения с третьей из сиблингов ловцов – дело последнее. – Ладно... Будь по-твоему. Плата за русалочью бухту пред тобой, – небрежно махнул рукой на мешочки с драгоценностями лидер людей, выходя из большой комнаты, – надеюсь на то, что ваша светлость передумает насчёт атаки на "скрытое" вампирье поместье: пушки "Наследия" уж больно хороши, так как сегодня показали себя на все сто! – дружелюбно усмехнулся Джонатан, оставляя Эрику одну и удаляясь из зала. Девушка пустым взглядом окинула блестящие золотые монеты, выпавшие из туго набитых мешков на поверхность стола. И не почувствовала ничего: ни радости от обогащения, ни удовлетворения от вида растерянного короля, ни триумфа от заточения юной носферату. Ни гордости от собственного повышения в должности. Круглая валюта в больших количествах так и осталась неприбранной валяться на столе, пока на заднем плане худая девичья фигурка присела вдали комнаты. Деньги как деньги.

***

Вопреки опасениями, Мэвис не оказалась на раскалённой сковороде светила. Её клетка остановилась под широким навесом где-то на верхних палубах. Вампир оглядела пространство со скучающим видом: никого. Застеклëнное помещение, у квадратных окошек виднеются какие-то панели, рубильники, рычаги. Девушка глянула вперëд, где на воде вдали виднелись синие очертания... Трансильвании? Дракула проморгалась, стараясь понять – мираж перед ней или же нет. Рвано вдохнув, девушка отступила назад. Нет, быть того не может! Границы родного графства высокими тёмными скалами виднелись совсем рядом со стремительно идущим лайнером охотников. Эти земли постигнет участь Пенной Бухты?! Мэвис не успела проанализировать свои опасения – как вдруг угловым зрением заметила движение чуть ниже. К штурвалу изящной работы медленно подошла высокая фигура. Белоснежный китель хорошо контрастировал с затемнëнным помещением рубки управления. И как человеческая девица так быстро успела подняться с нижних ярусов на капитанский мостик? Стоп, и давно на ней форма капитана?! Всё это вихрем проносилось в голове у носферату, когда рядом с её темницей выученным шагом прошла Эрика Ван Хельсинг. Встав у штурвала корабля, она медленно вздохнула, равнодушно оглядывая панораму. Мэвис поникла, опустив голову. Сменился ещё один капитан на охотничьем судне, но вряд ли поменяется что-то ещё. – Признай же, графиня, – раздался ровный голос блондинки, – нас обеих подвела семья. Белокурая не оборачивалась на заточëнную, лишь слегка повернув голову в её сторону. Дракула приметила её глазную повязку: теперь без ленточных украшений, а чисто белого цвета с тонким позолоченным узором по краям. А из-под ткани на загорелом лице морячки также проглядывались бледно-розовые шрамы. Вампир свела тёмные бровки, отрицательно качая головой утверждению Эрики: – Не-ет, – чуть ли не шëпотом проговорила брюнетка, – не семья подвела меня, а это я подвела свою семью!..

«Может, когда узнаешь правду, ты меня поймёшь? Когда-то я и сам летал, но влетел на нож Я любил, ты представляешь, я умел любить! И плыл к острову счастья, но налетел на рифы…»

«Ты любишь свою сестру?» – проносилось в лохматой белокурой голове бесчисленное количество раз. «Она выросла у меня на руках... Прошу вас: будьте снисходительнее!» – эхом гудел собственный голос. Люциус Ван Хельсинг сидел, согнувшись в три погибели, и в который раз ударял кулаком по деревянной пустой стене. Ещё пару таких движений – и костяшки пальцев собьются в кровь. «Ты любишь свою сестру? Ценишь?» – повторял фантомный проклятый голос. Экс-капитан зажмурился, вновь стараясь пробить высокую стену, у которой сидел и дрожал. За спиной раздался скрип. Люциус даже не оборачивался, будучи едва ли не состоянии транса, а по звукам шагов прекрасно узнал старшего брата. – Хэй, ты в порядке? – послышался низкий голос Ладрона, который выглядывал из-за приоткрытой двери в тайную каюту, о которой прекрасно был осведомлён. – Я слышал крики... Мужчина оглядел комнату, в которой больше никого не было, кроме Люциуса Ван Хельсинга, но договорить русоволосый не сумел, так как его поразил вид младшего брата, сжавшегося в комок у высокой стены, где прыгал свет от боковых свечей и плясали тени.