Пути к рассвету

- Это очень серьёзное решение, госпожа Алиса, - уже в сотый раз за последние дни повторил магистр Варка. – Вы уверены в нём? Джинн и Кейа обречённо переглянулись. Они, вообще-то, пришли обсудить очередной наплыв монстров на Мондштадт, но оказалось, что помимо них ещё позвали оставшуюся в кои-то веки в городе Алису. В результате в Варке проснулся заботливый отец, сильно переживающий за малышку Кли. Всему Ордо Фавониус хватило такого короткого времени, чтоб понять, что бояться нужно отнюдь не за неё, а её. От перепуганной плаксивой девочки, с которой Кейа познакомился несколькими годами ранее, не осталось и следа. Уже в первый день приезда, стоило только матери отвернуться, девочка сбежала куда-то. Абсолютно логично, что рыцари перепугались и срочно начали её искать, пока Алиса не заметила. И довольно быстро нашли. Кли абсолютно беззаботно бегала посреди горящего поля, периодически подбрасывая в озеро – присутствующие не поверили своим глазам – бомбочки. От мощных взрывов рыба выскакивала на пару метров в воздух и падала обратно на поверхность с громкими ударами, поднимающими веер брызг. Парализованным от шока рыцарям девочка радостно прощебетала: - Кли только испытывала свои новые сокровища! Но в полнейший ступор всех ввела реакция Алисы. После того, как ей все-таки решились рассказать о том, в какой опасности была её дочь, ведьма только рассмеялась и уточнила у дочери, насколько её устроил результат нового изобретения. В общем, после того, как Алиса сказала, что вынуждена оставить свою дочь в Ордо Фавониус, все затаили дыхание в ужасе перед будущими перспективами. Разумеется, от неё не укрылось исчезновение Дилюка из штаба, как и суета расследования, которую тоже невозможно было скрыть. Так она и узнала о смерти Крепуса. Кейа всеми силами отговорил её от личного высказывания соболезнований. Пусть их пути и разошлись, но от этого парень не стал меньше понимать Дилюка и его чувства… Особенно, если учесть, что он ощущал то же самое. На самом деле, Кейа бы себя чувствовал куда лучше, если бы перед глазами не мелькала Кли, которая одним своим видом напоминала об их первой встрече. Она, конечно же, не помнит об этом, но это не особо помогало успокоить бурю в душе. Парень смотрит на этого ребенка и снова слышит: «Мои сыновья меня радуют». Снова видит насмешливую улыбку Дилюка. Снова он часть семьи, а не брошенный десять лет назад ребёнок. И эти мысли причиняли ещё большую боль, чем снящаяся каждую ночь смерть отца и опустевший взгляд алых глаз. Как бы то ни было, Кейа осознавал, что никого не касается, и тем более ребёнка, что он чувствует. Поэтому он при необходимости изображал уже идеально отработанную улыбку, чем обманывал всех, кроме, разве что, Джинн и Варки. Но сейчас они оказались все в одном кабинете, и снова начинается один и тот же разговор, как будто ответ будет другим. Впрочем, многие рыцари были бы рады взмолиться: «Заберите своё чудо, пока оно не разнесло Ордо Фавониус». Но нет. Разве могут люди, которые должны сражаться с самыми страшными чудовищами, выявить страх перед ребёнком? Поэтому все и молчат. Алиса устало вздохнула: - Да, уверенна. Поверьте – мне очень тяжело далось это решение, но я не знаю, куда меня забросят путешествия, и не знаю, насколько там будет опасно. Мне будет намного спокойнее знать, что она растет в тихом, мирном городе, а не бояться за её жизнь ежедневно и еженощно. Очевидно, что я не бросаю её навсегда и обязательно буду навещать, но, к сожалению, по-другому нельзя. Оба рыцаря поняли, что Варка проиграл в этом разговоре, даже не начав его и еле удержались от улыбки. Однако магистр просто и спокойно проронил: - Понимаю. Они обсудили ещё какие-то детали перед скорым отъездом женщины, абсолютно забыв о существовании Кейи и Джинн. Те просто пытались не уснуть, поскольку перебивать разговор и выходить было бы просто невежливо. Слава богам, они быстро закончили и все присутствующие попрощались с магистром. Когда они вышли из кабинета, Джинн и Кейа пытались ускользнуть, но их остановил голос Алисы: - Из Мондштадта, похоже, не одна я уезжаю, верно? На лицах обоих рыцарей отразилось крайнее недоумение. Джинн осторожно спросила: - Позвольте спросить, о чем вы? Ведьма усмехнулась: - Думаю, Кейа должен был бы знать. Тебе, конечно же, Дилюк сказал? Плюс в сокрытии ссоры с Дилюком в том, что никто не лезет не в свое дело с вопросами. Минус же – в таких ситуациях. Почти каждый день люди говорили что-то такое, от чего Кейа впадал в полнейший ступор. Однако если с другими притворяться было легко и просто, то Алиса одним присутствием будто не позволяла надеть маску. Поэтому он только выдавил: - Прошу прощения, я не понимаю, что вы имеете в виду. Женщина немного смешалась: - Я… Прости, я думала, что Дилюк тебе сказал первым. Просто отъезд из Мондштадта – это важное событие, которым надо бы поделиться с братом. Впрочем, это только моё мнение. Голубые глаза и девушки, и парня широко раскрылись от шока. Кейа почувствовал, как земля уходит из под ног. Единственное, что крутилось в голове: «Что происходит?» Судя по лицу, Джинн задавалась тем же. - Извините, госпожа Алиса, а откуда вы узнали? – только и смог он спросить. - Я выразила соболезнования в письме, и Дилюк мне в ответе это сказал. – спокойно ответил она. «Потрясающе. Вам он хоть отвечает», - мысленно фыркнул парень. - Как раз перед встречей с магистром я ответ и получила. – задумчиво закончила Алиса. - Я даже не успела его птичку выпустить. Кейа глубоко задумался, но последняя фраза стала будто лучом надежды. Поэтому он решил не упускать возможность. - Госпожа Алиса, - как можно вежливее заговорил капитан кавалерии, тщательно подбирая слова, - я мог бы… Воспользоваться соколом Дилюка? Женщина звонко рассмеялась: - Слишком уж обходными путями ты просишь меня зайти в мою комнату. – внезапно она посерьезнела: - Конечно можешь. Тихо подала голос Джинн: - И я могу? - И ты. Второпях попрощавшись, они быстро направились в общежитие к комнате, выделенной гостье. Птица, сидящая на подоконнике, обернулась на звук открывающейся двери, но, как только увидела вошедших, снова перевела равнодушный взгляд на окно. Как только дверь закрылась, Джинн заговорила: - И как будем его отговаривать? Кейа вздрогнул от резкого вопроса и удивленно поднял бровь, взглянув на девушку: - Что ты имеешь в виду? Её тон взлетел на пару тонов от напряжения, когда она ещё резче произнесла: - Что означает твой вопрос? Ты же не просто так пошёл за его питомцем. Что-то хочешь написать Дилюку? Его нужно отговорить от этого! Капитан кавалерии сам не знал, что он хочет написать, но что-то точно нужно. Отговорить? Напроситься пойти с ним? Надавить на совесть? И каждая из этих мыслей вызывала отторжение. Дилюк всё это отвергнет. Кейа попытался успокоить поднимающуюся в груди панику. Ему действительно лучше не быть тут. Может быть, вдали от дома, от Ордо Фавониус и от него, Кейи, Дилюк обретет покой. Но всё же… - Не нужно, - проронил он, стараясь не выдать то, с каким трудом дались два коротких слова. Джинн хлопнула раскрытой ладонью по столу, высвобождая гнев и страх: - Не нужно? Ты серьёзно сейчас? Неужели ваша ссора перечеркнула то, что он был твоим братом много лет?! Тебе всё равно, если он погибнет? В ответ Кейа закрыл глаза, отстраняясь от всего. Пусть лучше думают, что ему плевать. Лучше не знать, как хочется кричать от безысходности. - Джинн, - как можно спокойнее и медленнее начал он, - мы его не отговорим. Дилюку действительно лучше не оставаться в Мондштадте. Он очень… Был очень сильным рыцарем. У него, в конце концов, есть Глаз Бога. Я верю, что он вернётся. Здесь ему сейчас не место. Девушка беспомощно оглядела комнату. Она осознавала правоту Кейи, но от этого не становилось легче. Кто бы мог подумать, что смерть Крепуса ударит и по ней, и для неё в ту ночь умрёт друг детства. Сердце подсказывало, что вряд ли они с Дилюком будут говорить как раньше, особенно если вспомнить подробности расследования. Она медленно и обреченно кивнула: - Ты прав. Тогда я оставлю тебя одного, если ты не против. Она стремительно вышла из комнаты, чтоб никто не увидел закипающих слёз. Кейа не нашёл в себе сил даже что-то ответить. Надо написать, сказать что угодно, но что? Чем помочь? И нужна ли эта помощь? Его взгляд зацепился за писчие принадлежности на столе. «Извините, Алиса, но возьму без спроса». Вид бумаги внезапно выстроил в его голове каждую фразу будущего письма. С каждым словом он становился всё холоднее, а когда подписывался, кровь и сердце обратились в нетающий лёд. - Будешь опять сопротивляться? – равнодушно спросил парень в пространство, даже не взглянув в сторону птицы. В абсолютной тишине комнаты прошелестели крылья, и сокол приземлился прямо перед ним, протягивая лапу. Раньше Кейа посмеивался над тем, насколько хорошо птица понимает человеческую речь, хотя в глубине души побаивался. Ещё больше пугало, что Дилюк и сам будто бы понимал звуки своего питомца. Когда Кейа ловил птицу и ругал её последними словами, он отдавал отчет, что её хозяин об этом узнает. Но сейчас это стало безразлично. - Хорошего вам пути, - только и проронил он, когда закончил привязывать послание. * * * Вот и всё. Простое решение, которое легко бы пришло к нему, если бы разум не затянула пелена пустоты и даже безумия. Да, Дилюк сознавал, насколько был безумен до этого дня. Но теперь он всё видит ясно, видит свой путь. Сидя в Мондштадте и оплакивая свои утраты, он не добьётся ничего. Здесь нет ответов на вопросы, здесь никто ничего не знает, а если знает, то не скажет. Да и нужно быть честным – разве он может здесь доверять хоть одному человеку настолько, чтоб спросить? Единственный, кто знает – Кейа, может быть, ещё рыцари, пришедшие с ним, но не больше. Ах да, ещё Эрох, которому Дилюк сам же и рассказал. Если бы вернуть время назад, он бы себе вырвал язык перед тем, как зайти в Ордо Фавониус. Впрочем, если «буря поднялась», как выразился Кейа, то скоро все и всё узнают. Губы искривились в злой насмешке. Пусть знают, к чему приводит людей бессилие рыцарей. Но хватит праздных размышлений. Парень громко хлопнул в ладоши, чтоб резким звуком привести себя в реальный мир. Он оглядел комнату, и в душе снова зашевелилось чувство необратимости, которое около месяца назад предвестило смерть отца. Однако теперь он чётко сознавал его причину – путь будет долгим и совершенно не обязательно приведёт домой. Да и хочет ли он сам возвращаться? «Но ведь, - прозвучал тихий, нерешительный голосок здравого смысла в голове, - винокурня – это наследие твоего отца. Разве не лучшим выражением почтения к его воле было бы остаться и принять на себя это?» Правдивость этого сложно было отрицать, но… «Прости меня, отец. Но я сейчас не могу. Это выше моих сил» Если вообще хоть на что-то эти самые силы есть. Претворить в жизнь совет Алисы и, по совместительству, своё решение хотелось прямо сейчас. Именно в эту минуту нужно просто закрыть дверь и оставить всё позади. Но кое-что мешало, а именно отсутствие его птицы. Сокол улетел еще утром с ответом Алисе, но уже почти закат, а он не появлялся. Не то чтоб подобных исчезновений раньше не было, но сейчас они уж очень неуместны. Можно было бы уйти, оставив его на попечение Аделинды, и так бы Дилюк и поступил, будь это просто питомец, но не в этом случае. Будто в ответ на мысли раздался тихий стук в окно, и парень сразу же открыл его, впуская птицу. - Ну, наконец-то, - фыркнул Дилюк. – Что случилось? Сокол молча поднял лапу, на которой парень увидел письмо. Странно. Что Алиса могла ответить? Но увидев почерк, Дилюк едва не выругался. - Ты опять? Сколько можно мне от него приносить письма? Птица в ответ издала недовольный звук, хлопнув крыльями. - Говоришь, ничего не мог сделать? А как насчет «улететь»? Правда, неплохая идея? Тон фамильяра стал спокойнее при следующем клёкоте, но Дилюк от того, что услышал, подавился воздухом. - И ты всерьёз поверил в то, что он за меня беспокоится? Ответ же прозвучал немного надменно, сокол даже вскинул голову, очевидно подражая своему хозяину, который вел себя так же, когда злился. - То, что меня там не было, - как можно ласковее произнёс Дилюк, - не значит, что я не могу судить о том, что ожидать от человека. Птица, не удостоив ответом, молча подхватила письмо клювом и бросила в руки. - Зачем ты так настаиваешь? Ты даже не знаешь, что здесь написано. А вдруг там оскорбления? В ответ фамильяр равнодушно издал какой-то звук, похожий на ворчание. Из горла Дилюка непроизвольно вырвался сухой смешок. - Не нужно ему выклевывать глаза. Это слишком жестоко. – вздохнув, он развернул бумагу: - Я это делаю только ради тебя. На пару минут повисло абсолютное молчание, в котором слышался только шорох крыльев сокола, внезапно решившего почистить перья. Дилюк же, вздохнув для успокоения и отстранившись от самого себя, убедился, что готов к любым известиям. Однако даже это не избавило от удивления. Закончив, он закрыл глаза, обдумывая каждое слово, однако воспринимать нормально советы Кейи казалось просто невозможным. Птица, долго наблюдавшая за этим, слегка провела когтями по руке, привлекая внимание, а получив его, вопросительно склонила голову набок. - Знаешь, он весьма удивлен тому, что я покидаю Мондштадт, и решил дать свои ценные и незаменимые советы. – с нескрываемым сарказмом ответил на этот взгляд Дилюк. Помолчав, он продолжил: - Он советует уходить ночью, чтобы… - парень поискал глазами нужную строчку: - «избежать лишних прощаний». Ха. Как будто я собирался с ним прощаться. Голос сокола в ответ прозвучал мелодично и немного вопросительно. Будь он человеком, непременно бы недоуменно нахмурился. Алые глаза в ответ вспыхнули: - Что за вопрос? К чему я должен с ним прощаться или вообще когда-то говорить? Как будто ты не знаешь ничего. Птица вспорхнула на кисть руки, лежащую на столе, заглянула в глаза, и теперь её голос больше напоминал не неприятное кудахтанье, а не самую умелую песню. Однако сердце Дилюка от этого не растаяло. - Я повторяю ещё раз – с чего ты взял, что он не лицемерит? И, к слову сказать, я смотрю, мои слова и просьбы ты игнорируешь, а Кейю сейчас защищаешь всеми силами. Может быть, тебе стоит остаться с ним? Тот не ответил ничего и отвернулся, однако с руки не слетел. Помолчав секунду, птица тихо и грустно что-то чирикнула, от чего парню стало и правда стыдно. - Не нужно говорить так про меня. Я не обидчивый, и ты это знаешь, просто… Мне больно. Прошу прощения, я правда не хотел тебя задеть или оттолкнуть. Но ты ближе всех, и я на тебе срываюсь.– он медленно протянул руку, примирительно гладя перья на голове, чему питомец не воспротивился, однако не взглянул на хозяина. – Возможно, Кейа и прав, и мне правда стоит уйти ночью. Сегодня ночью. Не хочется встретить кого-то из знакомых… Или вообще кого-то. Казалось, что птице именно это согласие и нужно было. Она обернулась и примирительно клюнула руку, однако чуть сильнее, чем обычно. Дилюк вымучил слабую улыбку и поднялся из-за стола. - Значит, у меня есть всего лишь пара часов, чтоб завершить дела.