Мгновение длиною в жизнь

      Меня выписали из лечебницы спустя еще несколько дней. Забирала меня Байхэн, ей пришлось выслушать и получить кучу свитков с рекомендациями по моему здоровью. Насколько я понял, динамика у меня наметилась положительная, но ее нужно было продолжать и поддерживать уже самостоятельно дома. Главным образом их советы касались моего питания. Вес я и правда набрал, как и силы, но, видимо, все еще был далек от нормы. Хотя Дань Фэн был таким же худым, как и я.       С ним мы виделись в лечебнице еще несколько раз, когда нас водили к источникам. Обычно он демонстративно не обращал на меня внимания, отворачивался, кривил лицо, удалялся в другую часть источника. Мне, если честно, было сложно определиться, как к нему относиться. Ведь совсем недавно он был спокойным, статным взрослым, у которого я сидел на руках, который строго смотрел на меня и следил, чтобы я исправно питался. А сейчас это был вредный и вечно обиженный (так мне казалось) ребенок, с которым я даже не мог найти способа обмолвиться словом.       Обычно, когда мы вместе приходили к источникам, пока я, замерзая и боясь утонуть, сидел почти у края потока, Дань Фэн демонстративно превращался в дракона и быстро, извиваясь в воде плавал, иногда выпрыгивая из воды, как рыба в бурном потоке. Драконом он теперь был тоже небольшим и каким-то внешне нескладным, неуклюжим. Голова была большой, а ноги тощими, словно на них и мяса не было, а плавники выглядели так, словно их кто-то просто воткнул. Да и чешуя, которая раньше завораживала взгляд, была не серо-голубой, а грязной, песчано-серой. И чешуйки казались мягкими, словно их можно было вывернуть наизнанку. И даже в такой внешней неприглядности я чувствовал, когда он резвился в виде дракона, что он хвастается, показывает, что сильнее меня, лучше. Я хорошо знал эти движения, взгляды, умыслы, ведь дети борисинцев поступали очень похоже с нами. Самым обидным было, когда они, поедая фрукты или сладости перед нами, детьми, неожиданно протягивали их нам, а потом, когда мы доверчиво пытались взять угощение, резко одергивали и целиком запихивали еду в рот, чтобы нам уж точно не досталось. Со временем все приучались горьким опытом не вестись на эти поддразнивания, но я и сам часто видел малышей 2-3 лет, которые впервые попадались на эту издевку, а потом плакали где-нибудь за углом от обиды и неоправдавшихся ожиданий.       В последний раз, когда нас с Дань Фэном привели вместе, произошел инцидент, после которого нас намеренно стали разводить по времени посещения источника. Я, как всегда, сидел у края, обхватив себя руками из-за холодной воды, и наблюдал, как маленький дракон снует в воде, подскакивая из нее временами на высоту письменного стола. В один момент Дань Фэн неожиданно оказался прямо около моих ног. Его кошачьи глаза вперились в меня, чуть сощурившись. Я завороженно протянул руку, как тогда, когда он был большим драконом, но вместо мягкого движения мне навстречу, дракон резко дернулся, схватил меня за лодыжку, впившись мелкими зубами, и потащил меня под воду.       Я не умел плавать, от паники и боли я не мог даже попытаться всплыть, только дергал ногой, в которую мертвой хваткой впился Дань Фэн, и все больше захлебывался. Через несколько секунд меня подхватили под плечи и выдернули из воды руки девушки, Дань Фэн без сопротивлений, будто ожидал этого, разжал челюсти. Его тоже вынули из воды и подняли на руки. Моя сопровождающая быстро отдалилась от смирно сидящего на руках дракона. Она крепко прижимала меня, с испугом смотря на то, как я выплевываю воду и закашливаюсь. На лицах обеих видьядхар была растерянность. Сейчас я думаю, что им казалось, что за такой поступок необходимо отругать всякого, но статус старейшины у Дань Фэна связывал им руки.       Однако Дань Фэн все же получил свою дозу порицания. Из здания выбежал молодой человек-видьядхара, перед ним поклонились обе девушки. Дракона он довольно дерзко выхватил из рук сопровождающей и, направляясь в сторону построек, очень сурово ругал его. Дань Фэн при этом отвел голову так, словно ему эти нотации наскучили и лишь досаждают. Ни стыда, ни раскаяния.       Но выписали меня раньше Дань Фэна, поэтому меня пока не заботила проблема разногласий с ним. Первый день мы провели с Байхэн за покупками: она будто бы из чувства вины старалась завалить меня красивой одеждой, сладостями, фруктами и местными игрушками. Еще полдня дома ушло на то, чтобы пристроить это добро (как оказалось в ближайшие дни, напрасно мы все вещи разложили по местам).       Дом Байхэн был маленький и в каком-то маленьком, но беспорядке. Словно она только что выбежала из дома, опаздывая на корабль. Разбросанные по столу бумаги и сваленная на стульях одежда.       На следующий день Байхэн одела меня в новую одежду, причесала и попыталась перевязать мои волосы шнурком (бесполезное занятие, после того, как здоровье стало ко мне возвращаться, волосы стали гуще и непослушнее) и мы отправились с ней к Цзинлю и Цзин Юаню.       Цзин Юань потный тяжело опирался на гуань дао, стоя посреди деревянных манекенов, настолько потрепанных, что, мне казалось, они могли развалиться в любой момент. Цзинлю стояла неподалеку, держа в руке свой меч. Они прервались, когда заметили нас. Обменявшись приветствиями и формальными вопросами, Байхэн сразу перешла к сути.       — Цзинлю, возьмешь себе еще одного ученика? — она потрясла моей рукой.       — Нет, — было видно, что женщина уже ожидала этот вопрос и обдумала ответ на него. — Его жизнь это всего лишь примерно 60-70 лет, из которых лишь 40-50 пригодны для активного образа. Если учить его, как всех моих учеников, то я даже для самого плохенького и базового уровня владения оружием потрачу примерно 25 лет. Кроме того, у него и так жизнь короткая, а тело не настолько легко восстанавливается от ран, как у нас, долгоживущих. Иными словами: ты хочешь, чтобы он однажды отправился на битву или войну за Лофу и получил серьезное ранение, которое укоротит его жизнь еще в половину? Ты же не для этого спасала его. А просто так учить его сражаться я не вижу смысла. Не стоит поднимать меч, если у тебя нет определенной цели.       Байхэн выглядела недовольной, готовой к спору, но пока молчала. Цзин Юань перевел дух и подошел к нам, поднял меня на руки. От него пахло потом, поэтому я немного отстранился, но он не обиделся. Он говорил с Байхэн.       — Я согласен с Цзинлю. Он на своей планете успел навидаться. Если он станет мастером, то выбора у него не будет: как только Лофу вступит в конфликт, он обязан будет пойти на битву. Лучше отдай его в местную академию, где он получит образование, а потом мы его определим или на спокойную работенку в комиссию, или сподрядим его как торговца или дипломата. Будете вместе в мирное время бороздить вселенную. Недолгоживущих лучше всего поймет недолгоживущий.       — Но если я отдам его в академию, то за ним некому будет приглядеть, когда я отправлюсь в следующую экспедицию. Так хотя бы вы с Цзинлю присматривали бы за ним.       — Об этом надо было думать раньше, когда ты подобрала ребенка, — женщина скрестила руки на груди.       — Цзинлю, спокойнее, — Цзин Юань с укором улыбнулся и потрепал меня по волосам. — Мы можем найти ему приемную семью. В крайнем случае поискать академию, где предоставляется общежитие на будние дни, а на выходных будем забирать его к себе. Главное Дань Фэну его не поручать. А то слышал, он тут игры в утопленника затеял.       — Мне это не нравится. Мы как будто его бросаем! — Байхэн выглядела жалко.       — Тебе предлагают варианты решения ситуации, а ты только нос воротишь, — Цзинлю сегодня явно не в духе.       — Подумай над нашими предложениями. А пока лучше сходите развейтесь, а то Цзинлю скоро ядом начнет плеваться, она не любит, когда ее тренировки прерывают, — Цзин Юань рассмеялся.       Мы пошли прочь. Байхэн что-то бубнила и возмущалась, но не так уверенно, как казалось. В этой части Лофу я еще не был. Откуда совсем рядом раздавались звонкие удары, шипение и крики людей. Я и боялся этих звуков, и любопытство распирало меня. Байхэн ненадолго остановилась, разговаривая с кем-то по телефону, поэтому я решил, что если быстренько сбегаю и посмотрю, то она не заметит.       Я забежал за угол, быстро обернулся, чтобы удостовериться, что девушка не окликнула меня. Звуки стали отчетливее, я понял, что двигаюсь в нужном направлении. Через 20 шагов я еще раз повернул и увидел огромное пространство под сплошной крышей с каменными столбами, шириной в несколько метров между приличными промежутками. В этом пространстве был жар, красно-желтый цвет, звон, грохот, шипение, шкворчание, запах дыма, пота, металла, угля, духота, крики, сильные и широкие тела мужчин распаленные работой до красна.       Робко, напуганный открывшейся живой картиной, я подошел к этой площади. Сначала я шел по периметру, рассматривая работу этих людей. Они были так увлечены, что не замечали меня. Высокие и грубые мужчины взмахивали молотами, орудовали щипцами, погружали металл, белый, как солнце, в воду, где она вскипал. Юноши моложе сновали между ними. Кузнец кричал «уголь» — парень бросался к печи и начинал бросать в нее черные куски лопатой. Кузнец кричал «молот» — подмастерье спешил подать ему тяжелую и крупную кувалду. Кузнец кричал «на закалку» — юноша хватал щипцы и, жмурясь, вынимал из печи меч и бросал его в воду. И этих криков, кузнецов, подмастерье было много, они работали, не глядя друг на друга, просто следуя отточенным словам и знанию.       От пышущих печей меня бросило в жар, пот пропитал одежду. Я подошел к углу. Там по квадрату работало три печи и пять кузнецов с одним подмастерьем. Подмастерье, по которому пот катился градом, тяжело дышал, но исправно подбегал всякий раз, когда кто-нибудь из кузнецов требовал помощи. В тот момент, когда я оказался рядом с ними, помощь потребовалась одновременно двум кузнецам. Юноша кинулся к тому, кто был ближе к нему. Второй же кузнец, из-за грохота не услышавший второго мастера, с гневом вновь крикнул, не оглядываясь:       — Молот, черт тебя дери! Сколько мне еще ждать!       Не знаю, если честно. Может, я испугался его гневного голоса, может, мне и правда нравилось происходящее и я и сам ждал возможности влиться в процесс. Я вскочил под навес, схватил молот, который неподалеку стоял прислоненный к печи, и поволок его к кузнецу. Кувалда была без преувеличений тяжелой, еще и для ребенка, но я старательно тащил ее, потом, надрывая живот и краснея от натуги, приподнял ее насколько мог и вложил в руку мужчины. Тот что-то недовольно рыкнул, но тут же стал стучать по уже остывающему куску металла.       — Меха! — Рявкнул он.       Я, видевший, что уже следовало за этими словами, побежал к печи, вставил в уголок огромные меха и стал часто раскрывать их. Руки у меня были короткие, поэтому огонь расходился медленно. Кузнец, не заметив меня и чуть не толкнув на печь, вложил кусок металла в воду, а сам взялся за новый, уже раскалившийся.       — Угля! — я, понимая, что лопату не подниму, стал горстями закидывать уголь. Через пару секунд, глянув мельком в печь, мужчина крикнул. — Второй справа кинжал на закалку!       Я еле поднял щипцы, уперев их себе в грудь, большими усилиями подхватил край кинжала и хотел уже выхватить его из печи, не зная даже осилю ли, как вдруг меня кто-то схватил за шкирку, а щипцы вырвал из рук. Меня буквально, как котенка оторвали от земли и встряхнули. Я пискнул больше от неожиданности и ухватился за ворот, чтобы не задохнуться.       — Лин! Какого черта! У тебя ребенок в подмастерье! Да он чуть на себя раскаленный металл не уронил! — голос был взрослый, близкий к старческому и очень разгневанный.       Все пять кузнецов и, мне кажется, еще несколько ближайших замедлились или вовсе остановились с округленными глазами смотря на меня, висящего в воздухе. Лин, кузнец, которому я помогал, изумленно перевел взгляд с меня на настоящего подмастерья, который стоял на другом конце их рабочего пространства и раскрыл рот.       — Я думал, что это Сяо Шан… Мне что, правда ребенок помогал?!       — Я сам не поверил, но пока подошел, этот шкет тебе и уголь успел забросить, и огонь раздуть, и вон, за щипцами потянулся уже, — меня наконец-то нормально взяли на руки. — Кто это вообще, почему ребенок в этой мастерской, а не мастерской для учеников? Хотя он даже для учеников маловат и хил.       — Клянусь, я вообще не знаю, кто это. Я не приводил его, — Лин испуганно смотрел на меня.       — Никто меня не приводил! Я сам пришел! — я, нахмурив брови, взглянул на того, кто меня держал на руках. Это был седеющий мужчина крепкого телосложения с хотя и гневным сейчас лицом, но мягкими чертами.       — А откуда ты пришел? — он махнул рукой кузнецам, давая разрешение продолжать работу.       — Мы с Байхэн шли от Цзин Юаня и Цзинлю. Я услышал звуки и пришел. Ему, — я показал на Лина, — никто не помогал, и он ругался, вот я и решил помочь!       Не знаю, откуда во мне взялась смелость так все рассказать. Мужчина усмехнулся, крикнул другого подмастерье из соседнего отсека и попросил помочь здесь. Сам же вышел из-под навеса со мной.       — Неужели ты тот недолгоживущий мальчуган, которого притащила Байхэн?       — Да!       Как раз в этот момент я услышал цокот каблуков Байхэн и ее крики моего имени. Она увидела меня и подбежала ко мне.       — Инсин! Я чуть не поседела! Как можно убегать, ничего не сказав?!       — Плохо за ребенком смотрите, мамочка, — мужчина передал меня Байхэн.       — Простите, генерал Хуайянь, я на минуту отвлеклась на звонок, а он уже убежал, — Байхэн, извиняясь, поклонилась. — Я не думала, что вы на Сянчжоу.       — Решил проведать вашего генерала, заодно и глянуть на своих воспитанников. А тут твой мальчишка кузнецам помогает.       Байхэн с ужасом посмотрела на меня всего в угле и поту.       — Инсин, это же опасно! Поклянись, что больше так не будешь делать!       — Инсин значит… — мужчина задумчиво прищурился. — Слушай, Байхэн, а не хочешь его отдать на Чжумин мне в ученики? Обещаю, сможет на Сянчжоу в любое время вне учебного приезжать. Да и ты знаешь, я не обижу. Если уж кузнец подмены в подчиненном не заметил, то значит парень чего-то стоит.       — Я даже не знаю… Он же недолгоживущий, вы точно хотите его учить? Да и вдруг Инсин не хочет? — Байхэн с сомнением переводила взгляд с меня на мужчину.       — Я хочу! — мне и правда тогда понравилось помогать кузнецу. Да и похвала пришлась по вкусу.       — Ну если решитесь, то приводи его до завтрашнего вечера ко мне, я его устрою. Насчет жилья не переживай. У нас хорошее общежитие.       Мужчина поклонился нам с Байхэн и ушел. Так я случайно встал на путь кузнеца.