Мгновение длиною в жизнь

      Я спал долго, часто. Потому что каждый раз, когда я просыпался, чувства беспомощности и одиночества начинали душить меня. Я укутывался с головой в одеяло и плакал, тихо скуля, до тех пор, пока не засыпал вновь. Временами меня будили видьядхары. Они приносили еду, лекарства, носили меня к источникам. При них я старался сдерживать слезы, потому что видел, когда моя тоска все же прорывалась наружу, насколько им меня жалко, насколько они переживают. Они не знали меня, у них не было причин для волнений, у меня дома чужаки бы даже не остановились около меня, если бы я заплакал. Но видьядхары, если замечали мои слезы, не уходили от меня до тех пор, пока я не успокаивался, некоторые женщины даже брали меня на руки и обнимали.       Но если лекарства я принимал исправно под надзором лекарей, то от еды отказывался. Я перестал испытывать чувство голода, мои мысли даже не возвращались к нему, потому что я мог думать только о родителях и доме, которых потерял навсегда. Я мог съесть пару ложек, но после отставлял тарелку. Через несколько дней это обеспокоило видьядхар. Они стали следить за тем, чтобы я ел, пытаться уговаривать. Один пылкий юноша даже угрожал и ругал, за что потом, я слышал, его отругали коллеги.       Ко мне заходили Цзинлю, Цзин Юань. Они пытались разговаривать со мной, так словно в моей жизни ничего не произошло. Цзин Юань принес сладости, но я не притронулся к ним. Цзинлю предлагала мне, когда я поправлюсь, стать ее учеником. Я пытался им улыбаться, но невольно раз за разом отводил глаза, когда чувствовал, что слезы вновь скапливаются.       Однако Байхэн не появилась ни разу за эти дни. Я не знаю, хотел ли я ее видеть, держал ли я на нее обиду. Может, теперь она и вовсе решит забыть меня. Цзинлю сказала, что Байхэн отправилась в новую командировку, наверное, она не солгала.       Примерно к концу недели, когда я уже почти не просыпался от усталости, а если бодрствовал, то лишь смотрел в окно и плакал, пришел Дань Фэн. Он выглядел иначе, чем в нашу последнюю встречу: на его руках, лице, шее, боках, где одежда не прикрывала их, были темно-синие острые чешуйки островками. Было видно, что ему неприятно двигаться, потому что чешуя касалась кожи.       Он подошел ко мне, посмотрел на чашки с едой, к которым я уже даже не касался, и перевел взгляд на меня. Я увидел, что он недоволен, даже зол. Его рот скривился, а во взгляде появилось отвращение.       — Ты думаешь, что твои родители хотели бы, чтобы ты умер от голода из-за слабости духа? Ты думаешь, что все видьядхары, которые носятся с тобой, как с писаной торбой, Цзинлю и Цзин Юань, которые при каждой нашей встрече только и переживают о твоем будущем, думают, как бы тебя воспитать, куда пристроить, Байхэн, которая захотела спасти тебя с твоей планеты, мечтают увидеть, как ты, глотая слезы, умрешь у всех на глазах? Я сказал тебя правду и забрал в это место, чтобы ты поправился и решил, что делать дальше со своей жизнью, а не обрывал ее. У тебя и так нет времени, а ты еще и вздумал собственными руками приблизить смерть?       Я заплакал еще сильнее. Не знаю почему. Может, мне стало стыдно, может, упоминание родителей отозвалось болью. Может, меня вовсе напугал его тон.       В комнату кто-то заглянул и робко окликнул Дань Фэна, но тот резко поднял руку, требуя замолчать и уйти. Придерживая длинный рукав, он взял чашку со стола, зачерпнул из нее и поднес ложку к моему рту. Суп потек по моему подбородку от резкого движения.       — Ешь!       Я бы и сам послушно открыл рот, но от испуга замешкался. Дань Фэн через мгновение длинными пальцами вцепился мне в челюсть и дернул ее вниз. Рот открылся, Дань Фэн влил в меня ложку супа, потом еще одну. Я еле успевал глотать. Вся грудь, подушка и лицо были в супе, но я смиренно с испугом смотрел на Дань Фэна, который, как машина, систематично вливал в меня жидкость.       — Он слишком давно не ел, его может стошнить от большого количества! — со стороны двери кто-то боязливо подал голос и тут же ушел.       Дань Фэн упрямо допоил мне суп и только после этого остановился. Меня и правда мутило, но зато от живота расплывалось тепло, оказывается, я и правда был голоден.       Мужчина отставил тарелку, огляделся в поисках чего-то, но, видимо, искомое не обнаружилось. Он наклонился ко мне, я сжался в испуге, но Дань Фэн аккуратно подвел руки мне за спину и взял на руки. Прижимая меня к себе, он вышел из комнаты.       — Поменяйте ему постель, мы пройдемся, — попросил он кого-то в коридоре.       Мы двинулись на улицу. На сытый спустя много дней желудок и под качку от его движений мне действительно было не очень хорошо, поэтому я закрыл глаза и сильнее вцепился в его рукав. Суп, который был у меня на лице и шее, впитался в его плечо.       Мы вышли на улицу и двинулись в сторону источника. Вода в нем была холодная, девушка видьядхара, водившая меня к нему, обычно долго извинялась и уговаривала меня потерпеть ради пользы для здоровья.       — Я буду приходить три раза в день и, если увижу, что ты вновь не ешь, снова накормлю насильно. Я с тобой церемониться не буду.       Я осторожно кивнул. Он страшный.       Дань Фэн остановился и, судя по переступающим движениям, разулся. Он шагнул в воду. Я с удивлением посмотрел вниз: его штаны и полы сразу же промокли, но он даже не вздрогнул.       — После еды нельзя погружаться в воду, поэтому я погружу тебя только по колени.       Я немного нервничал, поэтому ухватился за его шею. Я не умел плавать. Пальцы у меня легли как раз на чешую. Я ухватился за нее изо всех сил и… она оторвалась, оставшись у меня в руках!       Я с ужасом смотрел на острую и тонкую чешую у себя в руке. На одном ее конце были капли крови. Я задрожал и заплакал. Я сделал ему больно! Он рассердится на меня! Ему больно!       Я заскулил, а через секунду уже заплакал в голос. Дань Фэн непонимающе посмотрел на меня и с волнением огляделся.       — Тебе плохо? Что-то болит? — он приложил ладонь ко лбу, а потом перевел взгляд на чешую в моих руках.       — Дань Фэн! Ты опять его до слез довел! Он же ребенок, неужели нельзя быть помягче? Ящерица ты холодная! — на берегу стояла в грозной позе Цзинлю и смотрела на мужчину, как на мерзкую гусеницу.       — Кто бы говорил! И я ничего не сделал! Просто он внезапно заплакал!       Дань Фэн двинулся к берегу, испуганно держа меня на руках, словно я мог у него взорваться в любой момент.       — Инсин, ты чего плачешь? — Цзин Юань взял меня с рук Дань Фэна и прижал к себе. — Он тебя покусал? Этот дракон может, — он рассмеялся.       — Я его в кои-то веки накормил вообще-то!       Цзин Юань отвел меня от себя и посмотрел в лицо. Он улыбался и свел брови домиком, словно говорил, что не стоит расстраиваться по пустякам.       — Я… Я… Сделал ему больно! — я протянул ему чешую и зажмурился.       Цзин Юань посмотрел на чешую, потом на Дань Фэна и громко рассмеялся.       — Малыш, ему не больно, поверь. Просто у этого дракона сейчас особенный период в жизни. Его срок истекает, так что чешуя сама выпадает.       Я недоверчиво посмотрел на Дань Фэна, он кивнул. Вид у него был раздосадованный, но облегченный. Мне даже казалось, что он и сам был готов рассмеяться из-за произошедшего.       — Дракон?       — Ты не знаешь, кто это? — Цзинлю тоже улыбалась. — Может, наш уважаемый старейшина покажет?       Дань Фэн недовольно зыркнул на нее, тяжело вздохнул, но кивнул. Его тело стало пугающе удлиняться и истончаться, покрываясь чешуей полностью. Он страха я закрыл глаза. В воду что-то тяжело плюхнулось, оттуда послышался низкое и глубокое урчание.       — Инсин, открывай глаза, смотри, — Цзин Юань легонько потряс меня.       Я открыл глаза и увидел длинное и высокое существо с гибким телом, хвостом и сильными ногами. У него была красивая серо-голубая чешуя и синие мерцающие глаза со зрачками, как у кошек. Морда была клыкастой и большой, в половину моего роста, но не выглядела страшно. Наоборот, ее выражение было задумчивым и настороженным. Он чуть наклонил ее и пристально смотрел на меня, чуть размахивая хвостом с мелкими наростами-плавниками.       — Ну как? Красивый? — Цзин Юань присел на корточки.       — Да… — я не мог отвести глаз от него.       Дань Фэн — а, видимо, это был он — опустился ниже, лег в воду и продолжал смотреть на меня. И даже лежа он был выше меня.       Я робко высвободился из рук Цзин Юаня и вошел в воду. Осторожно, следя за движениями дракона, я приблизился к нему. Меня обдало теплым дыханием, я четко услышал, как он громко дышит. Его глаза следили за мной.       Я поднял руку к его морде, но тут же испуганно одернул. Его клыки были огромными. Дань Фэн глубоко вдохнул, как будто вздыхал, и склонил голову ближе ко мне. Настороженно я протянул руку к нему, голова дракона мягко приблизилась к моей руке и прижалась. Он прикрыл глаза. Я медленно провел по его чешуе, щеке, он не двигался.       — Ты красивый. И не страшный.       Цзин Юань на берегу рассмеялся:       — Дань Фэн, а ты оказывается в своем истинном облике милее, чем в человеческом, ха-ха! Может, зря ты во время битвы драконом становишься?       Дракон никак не отреагировал. Он поднял голову и положил ее мне на плечо, чешуя была холодной, но под ней я чувствовал странное тепло.       — Байхэн не соврала, ему и правда нравятся драконы, — Цзинлю тоже зашла в воду и взлохматила мне волосы.