Оттепель

      — Ведь я злой Верховный Лидер как-никак!

***

      Кокичи Ома был… странным.       Когда этот мальчик в первый раз подошёл к Кибо (а было это через пару дней после того, как Ома появился в приюте), он начал разговор с ним без всяких предисловий:       — Ты брошенный или забранный?       — Чего, прости? — отвлёкся Кибо от чтения книжки про животных.       — Тебя бросили родители или забрали у них? — закатил глаза Ома, будто считал свой вопрос очевидным.       — Почему ты исключаешь возможность того, что они могут быть мертвы? — сощурился Кибо. Ему не нравилась грубость.       — Не очень вежливо отвечать вопросом на вопрос, — погрустнел Кокичи, но в ту же секунду улыбка вернулась на его лицо. — Но, так уж и быть, на этот раз я прощаю тебя и соизволю объяснить.       Кокичи отодвинул стул и сел рядом, что заставило Кибо нервничать, суля длительный разговор.       — Умереть — тоже бросить, как никак, — констатировал он, забирая у ошарашенного Кибо из рук книгу, и стал рассматривать её. — Как ску-учно, — протянул он, не отрывая взгляд от картинок.       Кибо очнулся и подумал, что всё-таки стоит ответить на вопрос.       — Я не знаю.       — Не знаешь чего? — удивлённо наклонил голову набок его неожиданный собеседник.       — Не знаю, кто мои родители и где они…       Кибо действительно понятия не имел. Его подбросили в приют почти новорождённым ребёнком. У него даже не было фамилии, а имя ему дала няня Сакура. Кибо означало Надежда. Надежда, которую Кибо никогда не должен был терять. Надежда на то, что однажды он попадёт в хорошую семью. Надежда, которую хранили все дети в этом месте.       — Значит, бросили, — резюмировал Ома, скучающе перелистывая страницы.       — Это не твоё дело, — обиделся Кибо. — Может, у них просто не было возможности… — он запнулся и замолчал. — Что насчёт тебя? — решил пойти он в нападение.       — Воу-воу! Как настойчиво. Я заинтересовал тебя? — ухмылка Кокичи стала шире. — На самом деле я малолетний преступник! — сказал он, как будто гордился своим заявлением. — И я теперь здесь. Сможешь два плюс два сложить?       — У меня всё нормально со счётом, — нахмурился Кибо. — Ты остался без родителей и был вынужден воровать? — предположил он. Если всё было так, Кокичи, должно быть, было нелегко. Сквозь стену из неприязни и тревоги пробилась новая эмоция — сочувствие к грубияну, вмешавшемуся в его мирное существование.       На лице Кокичи промелькнуло странное выражение, но тут же оно сменилось преувеличенным раздражением.       — Это всё, на что ты способен?! Где твоя фантазия?! Почему ты решил, что не я убил своих родителей?       Убил?       Кибо оглядел мальчика с ног до головы. Сосредоточенный взгляд фиолетовых глаз, будто бросающий ему вызов, чёрные вьющиеся на концах волосы, находящиеся в беспорядке, дешёвая, но хорошая одежда, которую выдают всем в приюте.       — Я не думаю, что ты мог кого-то убить, — заключил он.       — Что? — возмутился Ома, начав выразительно размахивать руками. — Ты думаешь, я недостаточно силён для этого? У меня, между прочим, малиновый пояс по карате!       — Это очевидная ложь. Такого пояса нет. К тому же, ты ещё ребёнок, ты не можешь быть мастером карате.       Кибо не понимал, зачем было так бессмысленно и очевидно лгать.       — Но что если я украл пояс у мастера карате?       — Тогда это вовсе не говорит о твоих способностях в бою.       Кибо показалось, что их разговор зашёл куда-то не туда, но… Кокичи, казалось, это устраивало. Он выглядел так, будто его веселила вся эта бессмысленная болтовня и выдумки.       — В любом случае, я не об этом, — вернулся к исходной теме разговора Кибо. — Ты не выглядишь как тот, кто совершил убийство.       — А ты знаешь, как выглядят настоящие убийцы? — Кокичи ни на секунду не переставал улыбаться, но недавний блеск из его глаз куда-то пропал.       Кибо смутился и отвёл взгляд. Конечно, он не знал настоящих убийц. В конце концов, он всю свою жизнь провёл в приюте. И тем не менее, он был по какой-то причине уверен, что Кокичи лжёт насчёт убийства.       — Зачем ты врёшь? — решил он спросить прямо.       — Вру? Как грубо! Я хороший мальчик и ни разу в жизни не сказал и слова лжи.       — Я тебе не верю.       Кокичи чересчур театрально поник.       — С тобой не интересно, — насупился Ома, подперев голову рукой, облокачиваясь на стол. Даже если тот и объявил, что разговор окончен, сам он, похоже, не собирался уходить.

***

      Как-то так закончился их первый опыт общения друг с другом, и Кибо не был уверен, что хочет повторить. Кому может понравиться общаться с человеком, который постоянно врёт и говорит гадости, да ещё, ко всему прочему, так легко шутит про убийства? Уж точно не ему. Кибо предпочитал добрых, честных и открытых людей. Не то чтобы он мог выбрать. У него всегда ужасно получалось завязывать общение. Всё потому, что он был скучным.       Занудой.       Хотя Кибо решил для себя, что общество Кокичи его не интересует, он продолжал наблюдать за ним. Оказалось, что не один Кибо не горел желанием общаться со странным лжецом, и тот спустя пару недель пребывания в приюте так и не вписался ни в какую компанию. Поэтому тот иногда проводил время с Кибо. Кокичи не спрашивал, а просто приходил и садился рядом, отнимая книжки и пытаясь его растормошить. Кибо на это раздражался, но не видел особого смысла в сопротивлении.       В конце концов появился хоть кто-то, кто хотел проводить с ним время. Даже если это было из-за того, что кроме Кибо никто не хотел играть с Кокичи.

***

      — Давай я.       Ома легко забрался на подоконник, а оттуда прыгнул на перила лестницы, чтобы достать приклеенный к потолку ботинок Кибо.       — Осторожно! — крикнул Кибо. На секунду ему показалось, что Кокичи сейчас упадёт вниз, но тот зацепился за обувь и, отодрав её, спрыгнул вниз.       — Это опасно! Не надо было так! — отругал Кибо. У него чуть сердце от страха не выпрыгнуло.       Кокичи пожал плечами и вручил потерянный ботинок владельцу.       — Хороший клей, — оценил он. — Ходил по потолку и потерял? Я тоже так умею, но сейчас мне лень.       Кибо не стал поправлять Кокичи. Уж лучше так, чем он узнает, почему его ботинок оказался там.       — С-спасибо тебе, — поблагодарил он мальчика.       — Не стоит, — махнул рукой Кокичи. — Теперь ты должен мне свою жизнь.       — Что? Почему?! — возмутился Кибо. — Я даже не просил помогать мне!       Ома приложил палец к губам и подмигнул.       — И тем не менее, я приду за ней ровно через три года и три месяца.

***

      Кибо не успел углядеть, как с его тарелки исчез кусок колбасы.       — Эй! — закономерно возмутился он, заметив, как Кокичи отправляет в рот сразу два куска. — Гх!       — Чего сердишься? Ты же всё равно их не ешь, — невинно спросил Ома.       — Это не повод, чтобы брать мою еду без разрешения, — Кибо попытался донести до другого мальчика простую мысль.       — Верховному Лидеру не нужно ничьё разрешение!       Нет, у Кибо опускались руки, когда дело касалось этого человека.       — Ты такой забавный, если вывести тебя из себя, — заметил Кокичи. Кибо решил никак не комментировать это заявление.       — Не думаю, что Верховный Лидер занимался бы воровством еды с чужих тарелок.       — Ты Верховный Лидер? — наклонил голову Ома.       — Что? Нет, — непонимающе посмотрел на мальчика Кибо.       — А я — да, так что мне лучше знать, не думаешь? — просиял он.       Всё же Кокичи был невыносим.       — Ладно, можешь съесть завтра мою сосиску, — подтолкнул Ома его локтём.       — Во-первых, ты не можешь знать, что они завтра в меню, — отогнул Кибо один палец, — а во-вторых, сосиски я тоже не люблю.       — Ну и зря! Они вкусные.       — Ты же их тоже не ешь…       — Я просто солгал!       Разговоры с Кокичи всегда сбивали его с толку.

***

      Один раз Кибо заметил Ому, крадущимся куда-то, и как только собрался его окликнуть, Кокичи почувствовал спиной его взгляд и обернулся, прижимая указательный палец к губам.       — Тсс! Я на секретной миссии.       — Надеюсь, ты не собираешься прокрасться в спальню девочек? — скрестил руки на груди Кибо и попытался придать своему лицу как можно более грозное выражение.       — Я же просил, тихо! И вообще, станет Верховный Лидер такой ерундой заниматься? — возмущённо воскликнул Ома. — Эм… Что ты делаешь? — спросил он, прищурив глаза.       — В смысле, что делаю?       — Корчишь странное лицо, — показал пальцем Кокичи.       Кибо вспыхнул.       — Вовсе не странное!       — Странное.       — Нет!       — Пошли, я хочу поиграть в конструктор, — мальчик резко поменял тему.       — Ты всё ещё считаешь, что моё лицо было глупым и просто хочешь уйти от этого разговора? И как же твоя миссия?       — Какая миссия? — недоумённо переспросил Ома.       — Секретная. Ты крался по коридору, — решил напомнить Кибо.       — Ты что-то путаешь, — завёл руки за голову Кокичи.

***

      Иногда Ома утягивал его с насиженного места и тащил куда-то. Чаще всего это были активные игры: от пряток до салок. Но однажды это вылилось в кое-что неожиданное.       — Скучаешь, Кибой?!       Кибо аж подпрыгнул, когда его позвали откуда-то сверху.       — Не лазай по деревьям, куртку порвёшь, — предупредил он, оглядывая Кокичи, свисающего вверх тормашками с одной из веток дерева. — Или грохнешься на землю.       — Не будь таким занудой! — Ома показал ему язык.       Кибо поморщился.       — Тебе не скучно торчать здесь целый день? Пошли кое-куда сходим, — предложил мальчик.       — Кое-куда? — подозрительно переспросил Кибо.       Озорная ухмылка Омы в ответ на его подозрения, как всегда, не предвещала ничего хорошего.       Так они и оказались за территорией приюта. Кибо понятия не имел, почему вообще на это согласился. Уходить одним было против правил! И тем не менее, он сейчас сопровождал Кокичи на его прогулке по окрестностям.       — Ну, ну, пошли к реке сходим! — сверкал глазами Ома.       Кибо тяжело вздохнул.       — Это далеко. Мы не успеем до обеда.       — Кого это волнует? Неужели ты никогда не нарушал правила? Ни-ши-ши! — звонко рассмеялся Ома.       Его смех тоже звучал странно.       — Не понимаю, зачем доставлять другим неприятности.       Кокичи не ответил. Он шёл вдоль дороги, подпрыгивая на ходу и оглядываясь по сторонам. Приют располагался недалеко от города, а рядом рос небольшой, редкий лес. Немного пройти вниз по холму, и выйдешь к речке, на которую часто ходили купаться летом под присмотром воспитателей дети из приюта. Как раз туда они с Кокичи направлялись. Кибо приходилось периодически тормозить его и следить за тем, чтобы тот никуда не убежал, так как маленький непоседа так и норовил свернуть с прямой дороги.       Кибо прыснул со смеху. Всё-таки Кокичи был забавным.       — Ты смеёшься? Надо мной? Как ты можешь?! — хотел заплакать тот, но передумал — на улице стоял мороз и ходить с обледеневшим лицом было сомнительным удовольствием.       Когда Кокичи откопал где-то картонку и съехал на ней по склону, запыхавшийся Кибо понял, что обратная дорога дастся ему гораздо тяжелее. Он уже хотел пожаловаться на это Оме, но когда поднял глаза… увидел скованную льдом реку. Он никогда не видел её такой. С детства Кибо бывал здесь только летом и заставал прозрачную воду и песочный пляж с деревьями, создающими такую необходимую в жару тень. А сейчас эти деревья стояли голые, и реку, через несколько метров резко уходящую в глубину, наверное, можно было даже пересечь, перейти на другой берег и пойти исследовать покрытые снежными шапками каменистые холмы, чем Ома, похоже, и решил заняться, однако Кибо его одёрнул.       — Мы не знаем, какой толщины лёд. Возможно, как раз из-за того, что он тонкий, нас не водят сюда зимой.       — Ты что, моя мама? — упёрся Кокичи, но больше на лёд не полез.       Они гуляли по берегу ещё некоторое время. Кокичи взбрело в голову слепить снеговика, но у него ничего не получилось из-за того, что снег не был липким, и теперь Ома ругал погоду за это. Снегом он всё равно успел наиграться, забрасывая им Кибо, что привело к тому, что у него промокли перчатки, поэтому он снял их, пытаясь согреть ледяные руки своим тёплым дыханием. Но получалось это откровенно плохо, и он уже начинал дрожать от холода.       — Думаю, нам пора возвращаться, — резюмировал Кибо.       — Уж-же? — разочарованно стучал зубами Кокичи.       — Ты что, не знаешь меры?       — Мне всегда мало!       — Я об этом и говорю.       Кибо в последний окинул взглядом торжественный зимний пейзаж, надеясь, что тот отпечатается в его памяти, и глубоко вздохнул, готовясь к долгому подъёму.       Попало им по возвращении знатно. Они пропустили не только обед, но и пришли в самый разгар ужина. Их первым делом погнали греться в душ (оказалось, что всегда торчащие в разные стороны кончики волос Кокичи выпрямлялись только во время мытья головы; но с этим милым открытием соседствовало обнаружение ещё не заживших шрамов у него на спине), а затем вызвали к директору приюта.       Кибо стыдливо смотрел в пол всё время, пока директор их отчитывал. Он ругал себя за то, что поступил безответственно, заставив столько людей волноваться за них. Особенно было стыдно перед Йоко — их воспитательницей, защищавшей его и Кокичи. Йоко была очень хорошим человеком, даже слишком мягким, что иногда не шло ей на пользу. Она часто улыбалась, и тогда Кибо замечал морщинки у неё около глаз. Она любила всех детей из группы одинаково и всех защищала в меру своих возможностей. Так и сейчас Йоко утверждала, что это её вина, что она не уследила за детьми. Кибо поклялся себе больше никогда её не расстраивать.       Кокичи напротив, казалось, совершенно не чувствовал себя виноватым и считал несправедливым подобное к нему отношение.       — Верховный Лидер может гулять там, где он захочет! — сказал он тогда директору, на что тот, уставший от бессмысленных пререканий, ответил:       — Если ещё раз такое повторится, тебя не пустят назад. Тогда точно будешь гулять, где захочешь.       Тогда Ома почему-то резко замолчал и больше не пытался спорить.       Кибо же, несмотря на стыд и раскаяние, не жалел об этой прогулке. Перед глазами всё ещё стоял образ реки, намертво скованной льдом. В тот момент он осознал, что никогда раньше не видел эту реку зимой.       По итогу Кокичи всё-таки заболел, из-за чего их наказание перенеслось на неопределённый срок. Сначала всем казалось, что Ома симулирует, что было бы в его характере, но у него действительно поднялась и долго не спадала температура. В больницу мальчика не повезли, вместо этого в приют вызвали врача. Тот осмотрел страшно кашляющего Кокичи и выписал ему кучу таблеток, которые тому приходилось принимать всё своё прибывание в медпункте. Кибо каждый день заходил к нему, ибо чувствовал свою долю ответственности в состоянии Омы.       Болеющий Кокичи препирался гораздо меньше. Кибо сидел рядом с маской на лице и читал ему книги. Йоко всегда хвалила его, говорила, что у него очень хорошо получается для своего возраста. Ну, по крайней мере Кокичи, который вообще не умел читать, не жаловался.       Ома проболел и Рождество, и Кибо было очень жаль, что из-за этого он не мог вживую увидеть большую наряженную ёлку. Он всегда любил Рождество в приюте. Несмотря на то, что дни рождения у них не отмечались, Рождество праздновалось с размахом. В актовом зале ставили ель, такую высокую, что она почти касалась увенчанной звездой макушкой потолка. Украшать её помогали старшие дети, а младшие, как Кибо, двадцать пятого декабря, после завтрака, бежали к дверям зала в ожидании, когда их наконец отворят. Он никогда не забудет своё первое Рождество: двери распахнулись, являя малышам торжественно украшенный зал с кучей снежинок на стенах, к вырезанию которых приложили руку они сами, гирлянды и мишура, горящая огнями ёлка. В душе Кибо в тот момент заискрилось новое чувство — ожидание рождественского Чуда. Тогда из-за ёлки вышел дедушка в красных рождественских одеждах. Это был настоящий Санта! Он стал устраивать весёлые конкурсы и раздавать подарки. Кибо помнил, как рассказал заранее заученный наизусть стих, за что получил мягкое похлопывание по голове и большой набор акварельных карандашей. Не то чтобы он сильно хотел их, но это был подарок Санты, и Кибо был в настоящем восторге, когда добрый волшебник говорил с ним. Ему не нравилось, что некоторые дети были слишком недоверчивы и пытались доказать другим, что Санты не существует. Но как Кибо мог поверить в подобную чушь, когда Санта, самый настоящий, гладил его по голове и желал счастливого Рождества? Всем детям, кроме разных призов, достался сладкий подарок. С ним была связана отдельная история. Хулиганы отобрали у Кибо конфеты, и тому было больше обидно не за сладости, а за то, что он лишился одного из подарков Санты. Тогда его, ревущего в туалете, нашла Йоко и успокоила, пообещав, что напишет Санте об этой ужасной ситуации. На следующий день она вручила ему конфеты и настоящее письмо от Санты, которое до сих пор хранилось у него в комоде рядом с кроватью. Кибо перечитывал его множество раз, всматриваясь в строки личного поздравления. После этого никто не мог его убедить, что Санты не существует.       — Как ты можешь верить в кого-то вроде Санты? Разве не очевидно, что Йоко сама написала это письмо? Ни-ши-ши! Ты слишком доверчивый, Кибой.       Поэтому, когда Кокичи рассмеялся над его чистой верой, Кибо был настолько обижен и до глубины души оскорблён, что в порыве гнева сказал Оме, что больше не хочет с ним общаться.       — Я доверяю тебе такие вещи, а ты смеёшься надо мной! Да у тебя вообще есть сердце?       Он совсем скоро пожалел о своих опрометчивых словах. Пытаясь найти способ извиниться, он пообещал себе подарить хотя бы немного рождественского настроения Кокичи. За день он вырезал много-много снежинок и выпросил у взрослых одну гирлянду, чтобы украсить медпункт.       Когда Ома холодно поинтересовался, что Кибо, решивший больше с ним не общаться, делает в медпункте, Кибо промолчал, продолжая расклеивать снежинки из цветной бумаги везде, до куда мог дотянуться. Повесив на изголовье кровати, на которой сидел Кокичи, гирлянду, он наконец посмотрел на мальчика и согнулся пополам в поклоне, читая скороговоркой: «Прости меня, я был не прав, больше ни за что не скажу так, это было ужасно некрасиво с моей стороны, я совсем так не думаю, сможешь ли ты меня простить?». Почему-то после этих слов Ома уставился на него широко раскрытыми, округлившимися глазами. Угрюмо пробормотав: «Ладно, у меня сегодня хорошее настроение», он разрешил Кибо сесть рядом.       Он остался встречать Рождество в медпункте вместе с Кокичи и даже проспал утреннее празднование, из-за чего не сильно переживал только потому, что идти на него без Омы казалось неправильным. К обеду Йоко навестила их и принесла сладкие подарки, попросив не объедаться конфетами перед едой (но Кокичи, разумеется, не послушался) и показала Оме фотографию праздничной ели. Кибо надеялся, что в следующем году они смогут вместе побывать на празднике.       Наказание им потом всё равно пришлось отбывать. Целую неделю они мыли посуду на кухне, и Кокичи за это время успел перебить столько посуды, что их изначальный срок наказания урезали вдвое, отмахнувшись от них: «Живите».       Кибо чувствовал, как что-то изменилось за эти несколько дней. Он больше не находил компанию Кокичи обременительной, тот был, на самом деле, не таким уж и несносным. Наоборот, он боялся потерять их ещё совсем хрупкую дружбу, поэтому решил не спрашивать о шрамах. Кибо был уверен, что они стали ближе с того дня нарушения правил, даже несмотря на то, что Кокичи всю обратную дорогу показательно дулся на Кибо, за то, что тот не дал ему выйти на лёд и ещё по ряду надуманных причин; даже несмотря на то, что Кибо явно серьёзно обидел его своими словами под Рождество.       — Ты же понимаешь, что я никогда не смогу доверять тебе, как раньше? — ехидно поинтересовался зевающий Ома, когда они не спали допоздна в ту ночь.       — Что я могу сделать, чтобы вернуть твоё доверие? — виновато поглядывал на него Кибо.       — Для начала, вылижи мои ботинки! — приказал Ома, показывая на свои ноги.       — Но ты в носках.       — Значит, носки, — не растерялся мальчик.       — Я не думаю, что это так уж необходимо…       — И вот так ты собрался загладить свою вину? Ты же говорил, что сделаешь всё, что угодно.       — Я этого не говорил.       — Ну да, я солгал.       Кибо заметил, что ложь Кокичи в большинстве случаев была безобидной. Он видел, как его одногруппники врали, чтобы получить что-то или приукрасить свои качества и заслуги. Ома же врал… просто так. Потому, что ему, похоже, это нравилось.       — Существует только одна правда и бесконечные возможности для лжи. Разве мир не был бы скучным, если бы все говорили только правду?       Кибо не мог этого понять. И тем не менее он мог сказать, что в каком-то смысле они с Кокичи стали друзьями. Это слово грело душу.

***

      — Чего пристал, так моё личико понравилось? — Кокичи часто цапался с парнями постарше, но в этот раз стычка не была инициативой Омы. Они стояли и никого не беспокоили, но тут появился этот парень лет на пять старше их.       — Что несёшь, малявка? — тут же завёлся он.       — Говорю, что нет никакой причины, по которой ты не мог пройти мимо нас, кроме этой, ни-ши-ши!       — Ты давно не получал?!       В чём было дело? В каштанах. На территории приюта росло много деревьев, на которых росла эта круглая валюта. Кибо не то чтобы понимал, почему все были так одержимы ими и чуть ли не войны устраивали, но, тем не менее, спрятал несколько особенно красивых каштанов осенью под деревом, где любил сидеть летом, наслаждаясь тенью от густой листвы. Сейчас ему захотелось показать эти каштаны Кокичи, но их прервали.       — Отдавайте каштаны! Или… или получите!       — Очень страшно, — закатил глаза Кокичи. — Но я ве-е-ерю, что ты способен на большее! Ну же, напугай, напугай нас!       — Если вы не отдадите, я… Я расскажу всем, что вы здесь целовались, вот! — выдал смущённо мальчишка.       — Ч-что? Я тебя правильно расслышал? — веселился Кокичи, тщетно пытаясь удержаться от смеха. — Окей! В эту игру могут играть двое! Если ты скажешь, я тебя на виду у всех засосу.       — Фу! — парень резко отпрыгнул назад. — Ненормальный! Отойди от меня!       — Неужели ты боишься поцелуев? У тебя, наверное, какая-то травма, — грустно проговорил Кокичи. — А ну иди сюда! — Ома схватил парня за рукав, делая вид, что собирается целовать руку, и чуть не получил по голове, но вовремя увернулся. Уже через секунду несчастный улепётывал от чмоки-чмоки маньяка (как потом назовёт себя Кокичи) по всей территории приюта, а Кибо стоял всё на том же месте с горсткой каштанов и не осознавал, что на его лице играет улыбка.       — Не бегай много, а то опять простудишься! — крикнул вслед он.

***

      После прогулок на морозе щёки в тёплом помещении приятно кололо. Кибо растёр их и подставил руки под кран с горячей водой, чтобы согреться.       — Как ты не обжигаешься? — недовольно проворчал Кокичи, постепенно увеличивая температуру воды. Но, не дождавшись ответа, сменил тему: — Так хочется в душ после этого холода, бррр, — он обнял себя руками и растёр плечи.       — Ты точно не замёрз? — забеспокоился Кибо. Он не хотел, чтобы друг снова заболевал.       — Не, всё пучком!       — А какое… время года ты больше всего любишь? — Кибо хотелось больше узнать Кокичи, поэтому он решился задать этот вопрос.       — Лето! Потому что не надо надевать кучу слоёв одежды. Мне лень каждый раз это делать.       — Лень одеваться? — переспросил Кибо, не ожидая, что Ома ответит. — Но летом так жарко, — заметил он с досадой.       — А какое твоё?       — Каждое по-своему прекрасно, — мечтательно улыбнулся Кибо. — Зимой можно лепить из снега и кататься с горки, весной текут ручьи и поют птицы, природа пробуждается ото сна, летом деревья все зелёные, и можно купаться в речке, а осенью листья все разноцветные, и из них можно собирать гербарий.       — Вау, какой посредственный ответ! — тем не менее Ома выглядел так, будто бы до этого внимательно слушал. — А ты собираешь летом солдатиков в ведро?       — Чего?       — Чего-чего, — передразнил он. — Собирать солдатиков в ведро, чтобы они там ползали, и потом отпускать. Или ловить жуков и сажать в коробочки. Они так забавно жужжат, ни-ши-ши!       — Я никогда не пробовал, — признался Кибо.       — Следующим летом я тебе покажу.       Это… было их первое обещание? Кибо надеялся, что не он один придаёт такое большое значение этому.       Они вместе встретят лето. Это значит, что Кокичи рассчитывал общаться с ним и дальше. Так же, как и Кибо, хотел отпраздновать на утреннике вместе следующее Рождество.       — Но только, если мы потом их отпустим.       — Конечно, — закатил глаза Ома.

***

      Кибо постарался уйти, когда услышал голоса старших мальчишек. Почти на три месяца они оставили его в покое, и он не хотел снова привлечь их внимание, случайно спровоцировать.       Лидер компании, Сато, нежно трепал по голове свою младшую сестру Акамэ, и Кибо не понимал: раз этот человек может испытывать и выражать любовь, почему он так жестоко обходился с ним? Возможно, это не было жестокостью, а Кибо просто был чересчур чувствительным. Скорее всего так.       Сато с сестрой попали в приют чуть больше полугода назад. Кибо слышал, что их отца посадили. Быстро собрав в приюте свою банду, Сато не давал Кибо покоя с самого момента своего появления в его жизни. Кибо знал, что это они с друзьями приклеили его ботинок к потолку.       Будто прочитав его мысли, Сато оглянулся, скользнув по Кибо острым взглядом, и ухмыльнулся. Он тут же запаниковал, бегая глазами по комнате, пока Сато с компанией направлялись к нему. Кибо съёжился, стараясь стать как можно меньше в тщетной надежде, что его не заметят. Панические мысли скользнули в сторону Кокичи. Он всегда его защищал и выручал, даже если старался не показывать виду. Так хотелось, чтобы он сейчас был рядом.       — Чего пялишься? Соскучился? — издевательски протянул подошедший к нему Сато.       — Как всегда читаешь, белобрысик? — вбросил один из компании, так и не дождавшись от Кибо ответа.       Надо было просто игнорировать их, и тогда они уйдут.       — Ты оглох, зануда?       Он мог просто промолчать и не давать им того, что они хотят, даже если было очень больно. Они всего лишь констатировали факты, не более. Почему же тогда глаза уже начинали гореть от подступающих слёз? Почему, когда Кокичи его так называл, ему не было так обидно?       — Что, родители не научили отвечать, когда спрашивают? — расплылся в гладенькой улыбке Сато.       Кибо вздрогнул и уставился на них. Это повторялось из раза в раз. Они задевали эту тему, и что-то у него внутри щёлкало, разбивалось на осколки. Подобное было очевидной провокацией, и Кибо это понимал. Но говоря это, они будто проводили ножом по его сердцу, и это становилось точкой срыва. Было ясно одно: всё закончится, как и обычно.

***

      Он очнулся в туалете, выплакавшим, кажется, целое море слёз. По крайней мере, пить хотелось так, будто из его организма вышла вся влага. Он прижался спиной к дверце кабинки, которая была едва выше его собственного роста, и выдохнул.       Всё это было ерундой, правда было. Он прекрасно знал, что он скучный человек и что родители его бросили. И Сато, и Ома — они оба говорили правду. Но отчего-то каждый раз, когда Сато говорил ему все эти плохие вещи в лицо, сердце Кибо сжималось, а слёзы сами появлялись на глазах.       Ему надо было успокоиться. Кибо должен быть сильным, чтобы противостоять этому. Ему предстояло снова собрать себя по осколкам.

***

      — Неужели над тобой здесь издеваются? — заметил невзначай Кокичи.       — Ты о том, как на прошлой неделе мне в кровать подкинули паука? — попытался отшутиться он. Это сделал Хироши, и Кибо знал, что тот сделал это по ошибке, желая изначально разыграть друга. Кибо не любил насекомых, но испугался больше от неожиданности.       — О чём ты? Пауки настоящие милашки!       — Да? А мне они не нравятся.       — Ты меняешь тему, — надулся Кокичи, скрестив руки на груди.       — Странно, обычно это делаешь ты.       — Неправда! Ты худший лжец! Аааыаааыаа! — тут же расплакался Ома, успокаиваясь через полминуты игнорирования Кибо. — Я о том случае, когда ты рыдал в туалете, как девчонка, — сказал он серьёзно, без капли насмешки.       — Что? — испугался Кибо. — Откуда ты…? Ты подглядывал?       — Это было вовсе необязательно, — Кокичи завёл сложенные в замок руки за спину и покачался с пятки на носок. — Я просто пришёл по своим делам и услышал чей-то отчаянный плач. И, так как я обладаю рентгеновским зрением, мне не составило труда понять, что это был ты.       — Рентгеновского зрения не существует. Люди не могут видеть сквозь предметы.       — А что-о-о если я на самом деле не человек, а робот? Бип-боп-буп-бип.       — Ты бы тогда не смог есть. И болеть, — дополнил он, чуть поразмыслив.       — Это робофобия! — ткнул в него пальцем Кокичи. — Я очень продвинутый робот, между прочим, — усмехнулся он. — Так почему?       — Почему что?       — Почему ты не дашь сдачи этим хулиганам? Ну же, просто набей им морды!       Кибо нахмурился. Они даже не трогали его, просто говорили гадости, не считая того случая с ботинком на потолке. Это его вина, что он так резко реагирует.       — Неужели думаешь, что это твоя вина? — тихо спросил Кокичи.       — Что?       — Прочитал мысли, да? Ты удивлё-ё-ён? — рассмеялся Ома. — На самом деле, я экстрасенс.       — Экстрасенсов тоже не существует, — Кокичи пытался его подбодрить?       — Почему ты так уверен, ни-ши-ши?!       — Я… — погрустнел Кибо, возвращаясь к своим навязчивым мыслям, — думаю, что должен справиться с этим сам. Уже то, что я оказался в приюте, — большая удача. Мы ни в чём не нуждаемся, не голодаем, у нас много игрушек и хорошие воспитатели. Я должен быть благодарен, — попытался объяснить он.       — Почему это мешает тебе просто врезать им один раз хорошенько?       Кибо вздохнул. Он не ожидал, что Кокичи его поймёт.       — У тебя волосы торчали.       — Что?       Почему-то с того дня Сато и его друзья к Кибо больше не подходили.

***

      В их приюте детей не выстраивали по струнке, когда приходили взрослые. Они гостили, когда у них было свободное время, наблюдали, разговаривали с некоторыми ребятами. После чего кого-то из детей в свободное время звали общаться со взрослыми. По правилам приюта взрослые должны были общаться с детьми полгода, прежде чем взять их в семью.       Кибо никогда не звали. Чаще всего к нему подходили один-два раза, не больше. Однажды несколько дней подряд его посещала пожилая пара. Супруги были вправду милыми людьми. Они спрашивали Кибо о его увлечениях и интересах и о том, как он ладит с другими ребятами. Кибо помнит, как быстро билось тогда его сердце. Но эти приветливые люди общались не только с ним. В итоге они забрали Хаяши. Кибо не был удивлён. Он был куда более жизнерадостным и активным. Как раз то, что хотят видеть перед собой многие взрослые в возрасте, желающие завести детей. С того момента прошло уже два года. К нему ещё не раз подходили, но на вопросы он отвечал уже как-то неохотно, без прежнего запала. Зачем было лишний раз давать себе ложную надежду? Наверное, даже взрослые считали его занудой.       К Кокичи никогда не приходили повторно. Возможно, потому, что он постоянно вёл себя, как придурок. Он даже не пытался понравиться кому-то, хотя Кибо был уверен, что он мог. Сам Ома говорил, что его всё устраивает, но Кибо был уверен, что тот врёт. Каждый здесь мечтал попасть в семью и обрести людей, которые бы его любили. Даже если не все были готовы вслух или хотя бы про себя это признать.       Но однажды случилось то, чего ни он, ни Кокичи не ожидали.       Кибо наблюдал издалека за тем, как к Оме подошла молодая женщина. Кокичи разыграл перед ней концерт в своём привычном стиле, театрально жестикулируя и растягивая буквы. До Кибо доносились особо громкие реплики про Абсолютного Верховного Лидера. Обычно взрослые тут же старались вежливо отшутиться и уйти, но эта девушка слушала мальчика внимательно и серьёзно. Где-то недалеко её молодой человек общался с Азуми. Девочка всегда была тихой и спокойной. Как и Кибо, она проводила много времени читая или играя в одиночестве. Однако они не дружили. Даже когда он подарил ей те самые акварельные карандаши, она вежливо поблагодарила его, но не старалась продолжить общение. Кибо казалось, что по какой-то причине он не нравился Азуми.       Возможно, по той же, что и остальным.       Кибо задумался и вернул взгляд на Кокичи, когда увидел, что эмоции на его лице быстро сменяют друг друга, останавливаясь на беззащитной растерянности. Девушка держала его ладони в своих и что-то тихо ему рассказывала, нежно улыбаясь. А Кокичи, не перебивая, слушал, не сводя с неё взгляд. После этого Ома весь день был каким-то странно возбуждённым и одновременно испуганным. Кибо пытался узнать у него, что случилось, но получил в ответ только шуточное: «На меня наложили заклятие, ни-ши-ши», после чего тот сбежал и не показывался до вечера. Хотя Кибо искал Ому по всему приюту, за два часа поисков его так и не удалось обнаружить. Видимо, он прятался в таком месте, о котором даже Кибо, живущий в приюте с рождения, не знал. Оказалось, Ома очень хорошо умел скрываться, если хотел.       Уже вечером, когда все спали, Кибо следил за дверью, ожидая момента, когда друг покажется в общей спальне и, когда тот залез на кровать и задвинул свой балдахин, отодвинул занавесь и забрался следом.       Кокичи выглядел шокированным его неожиданным появлением, однако даже не стал отпускать свои привычные шутки. Это точно было тревожным знаком. Всем, что он смог выдать, было:       — Ты чего?       — С тобой явно что-то случилось, — объяснил Кибо. Он действительно беспокоился о недавно обретённом друге. То, как себя вёл Кокичи сегодня, было совершенно на него не похоже. И всё случилось после встречи с той девушкой. Она что-то ему сказала?       — Почему тебя это волнует? — ощетинился Кокичи.       — Потому что… Потому что ты мой… — прошептал он тихо, теребя край тёплого зимнего одеяла.       — Чего? Я не слышу, что ты там бубнишь?       Кокичи неровно выдохнул и посмотрел наверх.       — Х-хорошо, я расскажу тебе, — его голос дрожал, и Кибо очень-очень сильно захотелось его обнять, но он сдержался.       — Это моя мама, — прошептал он.       — Мама? Как это? — встрепенулся Кибо. Он не верил в выдумку Кокичи про убийство, но его мама явно была лишена родительских прав или даже мертва.       Ома подполз ближе к нему и прошептал на ухо:       — Я долго жил с ненастоящей. Мою маму в какой-то момент подменили.       Кокичи отстранился и посмотрел ему в глаза. Не было похоже на то, что он шутил, совсем не похоже на его привычную ложь, но… Это было полным абсурдом.       — В каком смысле, подменили? Тебя отдали на опеку кому-то другому?       — Нет. Буквально подменили. Но теперь мама пришла за мной, и она меня заберёт, — Кокичи улыбнулся, но в его глазах плясали огоньки страха.       — Ты сам-то в это веришь? Ты ведь выдумал это, да? — это было странным предположением, но единственным логичным, которое мог выдать Кибо.       — Что ты несёшь? — глаза Кокичи вспыхнули злостью, но тут же потухли. — Я и не ожидал, что ты поверишь… — пробормотал он, вытягивая у Кибо из рук своё одеяло и сжимая ткань в кулаках.       — Н-нет… — поспешил исправиться он. — Ты не так понял! Я имею в виду, что ты определённо в это веришь, но…       — Но что? — на этот раз Ома звучал угрожающе. — Ты говоришь о том, что я сумасшедший?       — Я этого не говорил!       — Проваливай, — отчеканил Кокичи.       — Что?       — Проваливай! И не смей больше без спроса ко мне забираться, — в голосе мальчика слышится надрыв. — Мама скоро меня заберёт, и мне больше не придётся торчать здесь, — в его глазах блеснули слёзы, когда он вытолкал Кибо с кровати и спрятался за балдахином.       У Кибо даже не было сил переживать, что их разговор громким шёпотом мог кто-то из ещё не заснувших ребят услышать. Кокичи был не в порядке, и Кибо совершенно не понимал, что конкретно с ним происходит и как ему помочь.

***

      Утром он снова пытался заговорить с Кокичи, но тот только молчал и отводил взгляд. Как только завтрак закончился, Ома будто испарился, и Кибо мог лишь позавидовать его способности уходить от проблем. Но он решил, что, если Кокичи не собирался ничего ему говорить, ему придётся провести своё собственное расследование.       Для начала он спросил у тёти Йоко, кем были люди, приходившие вчера, и та, немного поотпиравшись для приличия, рассказала.       Такаши Фудзивара — так звали мужчину. Он работал в экономической сфере. Это было что-то связанное с деньгами, если Кибо правильно понял. Женщину звали Анна, что было необычным и красивым именем. Она работала фармацевтом. Когда Йоко не увидела понимания на лице подопечного, она объяснила ему, кто такие фармацевты. Оказалось, что они создают лекарственные препараты. Кокичи сразу посчитал, что это крутая работа.       Больше воспитательница ничего конкретного не смогла ему поведать, и Кибо было подумал, что на этом его расследование зашло в тупик, как после обеда, в то же время, что и вчера, молодая семья появилась снова. Кокичи, вернувшийся только для того, чтобы закинуть в себя еду, которую подавали на обед, буквально просиял, когда увидел Анну, наверное, поблагодарив удачу за то, что они пришли раньше, чем он ушёл для того, чтобы снова забиться в какой-нибудь угол. Он выбежал им навстречу, сразу хватая Анну за рукав мягкого — с виду колкого — свитера, лучезарно улыбаясь и получая мягкую улыбку в ответ. Не успела женщина опомниться, как Кокичи потянул её к выходу, не желая общаться у всех на глазах. Девушка немного виновато посмотрела на мужа и бросила на прощание, что скоро вернётся, после чего Ома и она исчезли за дверью. Фудзивара казался не особо довольным подобным раскладом.       Кибо думал, стоило ли идти подглядывать за их разговором. Ему безумно хотелось знать, о чём они будут говорить, но также он понимал, что Кокичи точно бы не хотел, чтобы Кибо подслушал что-то настолько личное. Друг вообще казался чересчур уязвимым с того момента, как встретил Анну.       Фудзивара разговаривал с Азуми. В какой-то момент она попросила его наклониться ближе и начала что-то шептать ему на ухо, из-за чего глаза мужчины округлились, а брови поползли на лоб. Когда Азуми отступила, он нахмурился. Что-то в этой сцене встревожило Кибо.       Анна с Кокичи вернулись только через час. Даже когда они заходили в комнату их группы, Ома продолжал что-то воодушевлённо рассказывать, на что Фудзивара кивала, вставляя изредка пару слов. Они явно хорошо провели время. Возможно, Кибо зря беспокоился.       Он вздрогнул от пришедшей ему на ум мысли. Неужели его беспокойство было вызвано завистью? Или ещё хуже — нежеланием отпускать нового друга? Ведь если сейчас Кокичи обретёт семью, Кибо, который до совершеннолетия останется здесь, может, больше никогда его и не увидит. Тогда он снова будет совершенно одинок. Осознав это, Кибо ударил себя несколько раз по щекам. Это было эгоистично. Он должен был радоваться чужому счастью, но думал только о себе. Кибо не заметил, как покинул группу и оказался около низа лестницы на первый этаж. Здесь находилось его любимое место для пряток — закуток под этой самой лестницей. Его одолело странное желание спрятаться, и он залез туда. Отсюда его никто не мог увидеть, пока специально не заглянет. Он прижал колени к груди и закрыл глаза. Вспоминалось время, когда он играл здесь с другими. Когда он был младше, ребята из другой группы, но тоже его возраста, приглашали его играть вместе с ними. Их тоже однажды забрали родители. Кибо всхлипнул и почувствовал слёзы на своих щеках. Он был жутким эгоистом, но ведь он просто не хотел оставаться один. Конечно же, он никогда не скажет об этом Кокичи. Кибо проводит его с улыбкой, поблагодарив за всё, что тот для него сделал. Сначала он посчитал Ому обычным хулиганом, но тот оказался чутким и ранимым человеком. Хоть Кибо до сих пор не смог полностью понять его, он не хотел так рано прощаться.       Из мыслей его вырвал глухой звук. На лестнице послышались шаги. Кто-то спускался.       — Прекрати, Такаши.       — Я не могу прекратить, ты даже не слушаешь меня.       Это были супруги Фудзивара? Они уже уходили?       — Ты опять скажешь, что Кокичи — неудачный выбор для усыновления. Но как можно быть таким чёрствым?       — Анна, ты не понимаешь…       — Это ты не понимаешь! Этому мальчику нужна помощь!       — Но почему ты думаешь, что мы обязаны этим заниматься? Я поговорил с директором, у Омы плохая наследственность — отец с судимостью и мама алкоголичка.       — Слышать не желаю! Неужели ты думаешь, что человека определяют только гены?       — Не только, но это важная часть.       — Мы можем ему помочь.       — Анна!       Шаги затихли. Повисло молчание.       — Азуми сказала мне кое-что, — мужчина сделал паузу. — Она рассказала, как он с удовольствием хвастался тем, что убил собственную мать, как только появился в приюте. Что ты на это скажешь?       Анна молчала.       — А вчера ночью он говорил, — продолжил Фудзивара, — что его настоящая мать пришла забрать его отсюда.       Кибо слышал, как старшая группа играет в снежный бой на улице. Школьники смеялись, и их звонкие голоса пробивались сквозь оглушительную тишину пауз в разговоре.       — Понимаешь?! У него серьёзные проблемы с психикой! Именно поэтому нам не стоит брать на себя эту ношу. Усыновить его, чтобы он потом нас во сне прирезал?       — Ты же знаешь, что это ложь, — неуверенно проговорила женщина.       — Ты слишком добрый человек, Анна, — послышался тихий вздох. — Я понимаю, что ты хочешь помочь проблемному ребёнку, но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.       Лёгкий шорох одежды — звук объятий.       — Давай возьмём девочку, как ты всегда хотела. Мы сможем дарить ей куклы, платья и вместе баловать её.       — Ты говоришь об Азуми?       — Да, она смышлёный ребёнок. И в свои пять уже такие шедевры рисует. Великий художник растёт, — Фудзивара рассмеялся.       — Я… не знаю, — голос девушки звучал неуверенно.       — У нас ещё есть время подумать.       Их голоса постепенно стихали, пока не остался лишь смех ребят за окном.       Кибо не знал, что ему чувствовать, но на сердце, не прекращая, скребли кошки.

***

      На следующий день Кокичи никуда не уходил. Он сидел, играя с машинками на гоночном треке, думая, что никто не заметит, как часто он поглядывает на дверь. Кибо чувствовал себя ужасным человеком. Он должен был подойти и сказать ему, но не мог.       Что бы он сказал? «Супруги Фудзивара считают, что у тебя недостаточно хорошая наследственность»? «Анна испугалась того, что ты назвал её матерью»? «Азуми подслушала наш разговор»? Нет, это всё было ужасно. Как, просто как Кибо мог подойти к другу с этими словами?       Те, кого Кокичи так ждал, те, кто, как и все остальные, в итоге отказались от него, действительно пришли после обеда, как и вчера. Как только они появились в дверном проёме, Ома вскочил на ноги и помчался к Анне. Но та лишь виновато улыбнулась ему, потрепав нежно по голове, и прошла мимо. А Кокичи застыл. Будто в замедленной съёмке Кибо видел, как он оборачивался. Непонимание в его взгляде затмила тревога, а потом огонёк, что так ярко сиял в глазах Кокичи, потух, и взгляд стал пустым. Он смотрел, как Анна с супругом подходят к Азуми, обращая на Ому внимания не больше, чем на остальных детей. Он не заметил, что стоит на месте и просто пялится на них. Нервно вздохнув, он закусил губу и бросился за дверь. Кибо тут же выбежал за ним, надеясь не потерять из виду. На этот раз его поиски увенчались успехом, так как Ома не успел уйти далеко, и Кибо обнаружил его, уткнувшего лицо в колени, под лестницей, где сам Кибо сидел ещё вчера, подслушивая судьбоносный для друга разговор. Новая волна вины захлестнула его.       — Кокичи, я…       — Скажи, я никому не нужен? — как-то убито спросил мальчик.       Кокичи действительно думал о таком? Но ведь он казался куда более уверенным в себе.       — Это не так! Ты мне нужен, — Кибо смутился. — П-потому что ты м-мой друг, — выдавил из себя он с огромным облегчением.       — Друг? — пустым голосом переспросил Ома, его глаза расширились от удивления. — Полная чушь! — Кокичи тихо безрадостно рассмеялся. — Это получаешь, когда твоё существование — ошибка, — его смех перешёл в нервный. — Кто захочет меня усыновить? До неё просто наконец-то дошло, с кем она имеет дело!       Кокичи подскочил и ударился головой, но не растерялся. Кибо смотрел на него. Изнутри снедала тревога, закручиваясь и обвиваясь змеёй вокруг сердца.       — Я злой Верховный Лидер. Обычные люди мне в подмётки не годятся, — выкрикнул он, выбрасывая руку с указательным пальцем вверх. — Я хотел сделать этих людей своими слугами, но теперь они не дождутся благосклонности. Когда падёт мир, они будут стенать в грязи у меня в ногах, но я не обжалую приговора!       Кибо ничего не понимал из речи Омы, но тот явно говорил о чём-то плохом. Не то чтобы он мог винить его за это.       — Ну а Азуми должна поплатиться за то, что отняла их, этих верных слуг у меня, — Кокичи сжал кулаки, уставившись в пол.       — Заплатить?       — Сделаю так, чтобы она тоже осталась здесь, — Кокичи прожигал пространство безумным взглядом ещё мокрых глаз. — Злодей я или кто?! — отчаянно выкрикнул он. Он взглянул на Кибо, широко ухмыляясь, и пустился наутёк, — последнее, что он увидел, был панически бегающий взгляд.       — Стой!       Кокичи бросился вверх по лестнице. Кибо поспешил за ним, но потерял за очередным поворотом. Он наклонился, опираясь на колени и стараясь отдышаться. Что Ома задумал?       Кокичи не появился на ужине, и Йоко с сожалением сообщила, что ему нездоровится и он проведёт ночь в медпункте.

***

      Ома появился только после обеда, когда все расходились по своим делам. По правде, он выглядел ужасно: волосы растрепались больше, чем обычно, а под глазами залегли болезненного вида тени. Его взгляд был тяжёлым, а походка — твёрдой и нервной, в разрез с привычной лёгкостью и расслабленностью. На удивление Кибо, он подошёл к Азуми и позвал её переговорить. Кибо провожал их тревожным взглядом. Наверное, стоило в тот момент встать и пойти за ними, но у Кибо не было сил даже снова встретиться с Кокичи взглядом.       Спустя пару минут снаружи раздался шум. Кибо подскочил, его сердце упало. Многие дети были привлечены громким звуком и один за другим выбегали из комнаты, чтобы посмотреть, и толпились у лестницы. Кибо не понимал, почему они не идут дальше. Пытаясь максимально осторожно протиснуться сквозь толпу, Кибо пробрался к краю спуска и оцепенел.       Внизу лестницы лежал Кокичи. Его голова была рассечена, Кибо даже видел кровь, стекающую на пол. Но Ома, будто совсем не переживая по этому поводу, смеялся. Иногда его смех переходил в неконтролируемый кашель. Он с трудом опёрся рукой о пол и приподнялся, принимая сидячее положение.       — Что смотрите? — его взгляд нервно бегал по набежавшей сверху толпе. — Разве я не заслужил такое?! — выкрикнул он сквозь едва сдерживаемые слёзы. — Позаботьтесь лучше о вашей хорошей девочке, которая толкнула меня вниз! Я сказал ей ужасные вещи, ну-ка сообщи нам, какие?       Азуми дрожала, всхлипывая, и мотала головой. Из её глаз текли слёзы.       Дети зашептались.       — Довести так тихую Азуми…       — Она всегда кажется такой спокойной.       — Он наверняка сказал ей о…       — Да просто как всегда привлекает внимание.       — Что этот мудак сказал ей?       — Наверняка кровь ненастоящая.       Кибо зажмурился.       Йоко наконец удалось протиснуться через толпу. Она подбежала к Кокичи.       — Боже, какой ужас, сейчас вызову скорую! — залепетала она, трясущимися руками набирая номер.       — Да всё со мной в порядке, — наклонил голову Ома и расплылся в беззаботной улыбке. — Как-никак это моя вина.       — Это ты спровоцировал Азуми! — крикнул кто-то из толпы.       — Да, всё так, — не отпирался Кокичи, стараясь держать голову поднятой. — Таков уж с самого начала был мой план. Правда, я хотел, чтобы прямо в этот момент зашли её новообретённые родители…       — Ты ужасен! — выкрикнул кто-то слева от Кибо.       — Я такой, — снова рассмеялся он. Но его смех скатился в совсем уж истерические нотки. — Я злой Верховный Лидер как-никак, — просто сказал он.       — Сейчас приедет скорая, потерпи немного, — хлопотала рядом Йоко.       — Вы все такие тупицы! Ни-ши-ши! — весело продолжал он. — Практически попались на мой трюк.       Кибо наконец вышел из первого ступора и смог двигаться. Он сбежал по лестнице вниз и упал на колени рядом с Кокичи.       — Что ты несёшь?! Ты разбил голову! Тебя столкнули с лестницы!       — Что посеешь, то и пожнёшь, — язык мальчика начинал заплетаться. — Разве я уже не говорил, в чём состоял мой план? Ну же, разве вы не видите, какой я ужасный человек?! — сорвался он. Из его глаз хлынули до этого момента так тщательно сдерживаемые слёзы. Кибо поторопился его обнять. Ома в этот момент показался ему таким маленьким и хрупким. Его плечи дрожали.       К ним сбегалось всё больше народа с разных уголков приюта. Вскоре к воротам подъехала машина скорой помощи, и Кокичи увезли.       Супруги Фудзивара в этот день так и не пришли, что не было странным, ведь в понедельник приют от посещений был закрыт.