Леир — Я Бессмертен

Дверь дома распахнулась, и Зен, полный энергии, шагнул внутрь, вытянув руки в стороны, словно готовился обнять весь мир. — Доброе утро, жена родная моя, дорогая любимая! — произнёс он громко и театрально, обращаясь к Эйне, которая стояла у очага. Она сразу замерла, медленно выдохнула и подняла брови, бросив на него взгляд, в котором смешались усталость и лёгкая насмешка. — Зен, я же говорила, не называй меня так, — пробормотала она, но Зен уже не слушал. Его тон внезапно переменился, став жизнерадостным, почти беззаботным. — А что, хорошее утро ведь! — сказал он с широкой улыбкой, словно сам пытался поднять себе настроение. Эйна вздохнула глубже, убрала волосы с лица и посмотрела на мужа так, будто проверяла, не сделал ли он чего-то необдуманного. — Что-то ты излишне жизнерадостен в это утро, — заметила она, скрестив руки на груди. Зен хитро улыбнулся, развернулся и махнул рукой в сторону двери. — А ты выйди, посмотри, какого оленя мы поймали! — сказал он с гордостью, улыбаясь во все зубы. Эйна, немного насторожившись, всё же направилась к выходу. Она открыла дверь шире и увидела тушу крупного оленя, лежащего прямо на земле у входа. Верёвки, которыми животное было обмотано, выглядели крепкими и аккуратными. — Леир сам его обмотал, — добавил Зен, подойдя ближе и упираясь руками в бока. Эйна удивлённо подняла брови, оглядывая добычу, затем перевела взгляд на мужа. — Молодец, — сказала она, уже мягче. — Хорошая работа. — Это я его учу, — сказал Зен с лёгкой самодовольной усмешкой, подмигнув. — Видишь, растёт парень, скоро и сам сможет ходить на охоту. — Учит, — повторила Эйна, её тон был чуть насмешливым, но тёплым. — Надеюсь, ты учишь его не только добычу таскать, но и голову на плечах держать. — Ой, голова у него крепче, чем у нас обоих, — отмахнулся Зен. — А смотри, как верёвки затянул. Я бы сам лучше не справился. Эйна внимательно посмотрела на Леира, который стоял чуть в стороне, потирая уставшие руки. — Устал? — спросила она. — Немного, — ответил Леир, потупив взгляд, но в его голосе чувствовалась гордость. Она улыбнулась ему и вернулась к мужу. — Ну, раз вы такие молодцы, неси оленя к разделке. А я поставлю воду. И давай, Зен, без твоих показушных речей, — добавила она с лёгкой улыбкой. — Эх, ну ты всегда так, — пожал плечами Зен, подхватив верёвки и начиная тащить добычу в сторону. — Одного похвалить нельзя, сразу в дело гонят. — Потому что у нас здесь не пиршественный зал, — бросила Эйна, входя обратно в дом. Зен только усмехнулся, подмигнул Леиру и, вместе с сыном, направился готовить оленя к дальнейшей работе. Тушу оленя занесли в задний двор, где уже была подготовлена старая деревянная стойка для разделки. Леир наблюдал, как его отец и мать начали работу. У Зена в руках был крепкий охотничий нож с широким лезвием, но его движения были скорее размеренными и уверенными, чем быстрыми. Эйна, напротив, орудовала своим ножом так, словно это был продолжение её руки. Она работала быстро, но точно, её действия были отточены годами опыта. — Эйна, ты как всегда стремишься показать, что быстрее меня, — сказал Зен с улыбкой, глядя на то, как жена уже почти закончила с одной стороной туши, пока он только начинал. — Я не стремлюсь, Зен, — ответила она, даже не поднимая глаз. — Я просто быстрее. Леир тихо засмеялся, наблюдая за их обменом. — Мама всегда так делает, — добавил он, вытирая руки об одежду. — Я думаю, она и в поле справилась бы лучше любого. Эйна усмехнулась, отрезая ещё один кусок мяса с такой лёгкостью, что это выглядело почти магией. — Конечно, справилась бы, — ответила она. — Только кто тогда за вами будет следить? Без меня вы оба сгорите на солнце или забудете обед приготовить. Зен громко фыркнул, откидывая отрезанную шкуру в сторону. — Ты так говоришь, будто мы беспомощные дети. — Ты — нет, — сказала Эйна, бросив короткий взгляд на мужа. — А вот Леир ещё учится. И мне нужно, чтобы он учился у лучших. Она посмотрела на сына с тёплой улыбкой. — Ты уже многое умеешь, Леир. Но всегда помни: не важно, насколько ты силён или умён. Главное — как ты используешь эти умения. Леир кивнул, вглядываясь в мать. Её лицо было загорелым и немного суровым, с чёткими линиями, которые подчёркивали её решительность. Густые волосы, собранные в небрежный пучок, выбивались прядями, но это не мешало ей работать с точностью и скоростью, которой мог бы позавидовать любой охотник. — Мама, — вдруг спросил он, отрываясь от своих мыслей, — а ты всегда так хорошо умела работать? Эйна улыбнулась уголками губ, не прекращая своих движений. — Всегда — это громко сказано, — ответила она. — Когда я была твоего возраста, мы с братьями тоже часто помогали дома. Тогда я многому и научилась. Жизнь в деревне требует, чтобы ты умела многое, и чем лучше ты справляешься, тем легче живётся. — А у тебя были братья? — удивился Леир. — Да, трое, — кивнула она. — Все старше меня. Я была младшей, и, как ты понимаешь, со мной особо не церемонились. — Держу пари, ты и тогда была самой быстрой, — поддел Зен. Эйна засмеялась, её смех прозвучал мягко, но с оттенком решимости. — Не сразу, — ответила она. — Сначала было много порезов и синяков. Но когда ты почти что самая младшая в семье, тебе приходится учиться быстрее, чтобы выжить. Леир с восхищением смотрел на мать. Её руки двигались ловко и уверенно, как будто знали, что делать, ещё до того, как она успевала подумать. — Значит, ты всему сама научилась? — спросил он. — И сама, и с помощью семьи, — пояснила она. — Но самое главное, чему я научилась, — это не сдаваться. Если что-то не получается с первого раза, всегда можно попробовать ещё раз. Зен, наконец закончив свою часть работы, вздохнул и посмотрел на жену. — Ты и правда лучше меня справляешься, — признал он. — Но не забывай, кто добыл этого красавца. — Я и не забываю, — ответила Эйна, отложив нож и вытирая руки. — Каждый в семье должен знать своё место. Ты добываешь, я разделываю, Леир учится. Вот так всё и работает. Леир почувствовал тепло от этих слов. Их семейная работа была не просто обязанностью — это было их способом быть вместе, поддерживать друг друга и делить радости и трудности жизни. Работа была почти завершена. Леир с усилием отделил последний кусок мяса от кости, аккуратно уложил его на деревянную доску и вытер нож о ткань. Зен уже собрал шкуры и сложил их в углу, готовясь позже обработать, а Эйна занималась подготовкой части мяса для готовки. В воздухе витал запах свежей крови, дерева и земли — всё это наполняло двор ощущением работы, завершённой в едином ритме. Леир, немного запыхавшись, поднял голову и посмотрел на мать, которая ловко нарезала куски мяса на ровные полоски. — Мама, — спросил он, осторожно, будто подбираясь к чему-то важному. — Как звали твоих братьев? И почему ты никогда о них не рассказывала? Эйна на мгновение остановилась, её нож замер в воздухе. Она хмыкнула, словно этот вопрос вызвал в ней неожиданный всплеск воспоминаний. — Ты ведь знаешь, что я не люблю говорить о прошлом, — ответила она, но в её голосе не было упрёка. Она продолжила нарезать мясо, её движения остались такими же чёткими. Леир смотрел на неё, ожидая ответа. Эйна, наконец, вздохнула, положила нож на доску и обернулась к сыну. — Хорошо, — сказала она, вытирая руки. — Если тебе так интересно. У меня было трое братьев: старшего звали Грейн, среднего — Лоран, а самого младшего — Тир. Леир повторил про себя эти имена, чувствуя, как в них звучат что-то далёкое и тяжёлое. — Что с ними случилось? — спросил он, уже более осторожно. Эйна усмехнулась, но в её глазах мелькнула тень. Она присела рядом с доской, сложив руки на коленях, и посмотрела в сторону, как будто видела что-то далёкое, невидимое для других. — Мой отец был человеком тяжёлым, — начала она, её голос звучал спокойно, как будто она рассказывала о чем-то будничном. — Тяжёлым, злым и жестоким. Он вёл себя как собака — злобная и голодная, которая кусает даже тех, кто её кормит. Зен, до этого занятый своим делом, поднял голову, но не вмешивался. Он просто слушал. — Грейн, мой старший брат, пытался защищать нас, — продолжила Эйна, её голос не дрогнул. — Но однажды отец напал на него. Я до сих пор не знаю, что послужило причиной. Грейн умер, а отец даже не попытался это скрыть. Леир почувствовал, как его сердце сжалось. — А Лоран? — спросил он тихо. — Лоран... — Эйна чуть нахмурилась. — Он пытался сбежать из дома. Отец нашёл его и наказал. Жестоко. Оставил его без руки и ноги. Я не знаю, как Лоран выжил, но он смог. Он... исчез, когда я ещё была маленькой. — А Тир? — голос Леира был почти шёпотом. Эйна подняла на него глаза, в которых светился лёгкий блеск, но слёз не было. — Тир был младше меня. Самый добрый из нас. Когда я ушла из дома, я не смогла его найти. Хотела бы знать, где он сейчас. В её голосе не было ни грусти, ни жалости к себе. Она рассказывала это так же спокойно, как могла бы говорить о том, что нужно нарезать ещё немного мяса. Но её слова висели в воздухе, словно облако, тёмное и тяжёлое. Леир молчал, глядя на мать. Он понимал, что это была не просто история, а часть её жизни, которая навсегда осталась с ней. — Ты так спокойно об этом говоришь, — наконец произнёс он. Эйна улыбнулась уголками губ, её взгляд стал мягче. — Я говорю спокойно, потому что плакать давно перестала. Это было очень давно, Леир. Горе — оно как острый нож: сначала ранит глубоко, а потом ты учишься с ним жить. Зен подошёл ближе, положил руку на плечо жены. — Ты сильная, — сказал он тихо. Эйна лишь кивнула, взяла нож и снова вернулась к работе, словно этот разговор был просто ещё одной частью их дня. Леир же остался стоять, всё ещё переваривая услышанное. Эти имена, Грейн, Лоран, Тир, теперь были частью его собственного мира, как и тени прошлого, что окружали его мать. Они сидели за грубым деревянным столом, где уже был разложен скромный ужин. На столе стояли миски с густым рагу из оленины, испускающим пар, который наполнял дом приятным ароматом специй. Рядом лежал тёмный деревенский хлеб, грубо нарезанный, и кувшин с водой. Эйна сложила руки, слегка склонив голову, и остальные последовали её примеру. — Господь, — начала она твёрдым голосом, — благодарим тебя за этот день, за добычу, которую ты нам даровал, и за возможность делить хлеб в кругу семьи. Даруй нам силы, здоровья и мудрости, чтобы не сбиться с твоего пути. Аминь. — Аминь, — повторили Зен и Леир в унисон, опуская руки. Они приступили к трапезе, и первые несколько минут за столом царила тишина, нарушаемая лишь звуками ложек, касающихся глиняных мисок. Эйна ела медленно, задумчиво, иногда бросая взгляд на мужа и сына. Зен же сосредоточился на еде, как будто готовился к разговору. — Отец, — нарушил тишину Леир, откладывая ложку в сторону. Его глаза сверкали любопытством. — Я всё думаю о том, что ты говорил... про Фаар. Что это? Зен поднял взгляд, на мгновение задумавшись. Он отпил воды, отставил кувшин и сложил руки на столе. — Сила, — ответил он просто. — Фаар — это сила. — Но какая? — Леир подался вперёд, его голос был полон жажды знаний. — Ты сказал, что она повсюду. А как она работает? Зен вздохнул, словно собираясь объяснить нечто сложное, и начал говорить размеренно, словно подбирая слова. — Фаар — это то, из чего состоит весь наш мир. Всё вокруг — живое и неживое — связано с ним. Представь её как корень дерева, который питает всё вокруг. Леир кивнул, но его взгляд оставался непонимающим. — Есть два вида Фаар, — продолжил Зен. — Первая — это Фаар живого, или, как её иногда называют, Витальный Фаар. Она внутри нас, в каждом живом существе. Это то, что даёт нам жизнь, силу, волю. Она адаптируется к нашему состоянию — когда ты счастлив или зол, когда ты решителен или слаб. — Значит, это как наша душа? — уточнил Леир. — Можно сказать и так, — ответил Зен. — Но это не только душа. Это то, что связывает твою волю с телом и миром вокруг. — А второй вид? — Леир был увлечён, забыв про ужин. — Второй вид — Инертный Фаар, — сказал Зен, его голос стал чуть более серьёзным. — Она везде: в камнях, воде, воздухе. Она не имеет воли, как Витальная, но она основа мира. Все законы природы, стихии — это её проявления. — А мы можем её использовать? — спросил Леир, его глаза блестели от интереса. Зен слегка улыбнулся, но его улыбка была сдержанной. — Живое может черпать силу из Инертного Фаар, — пояснил он. — Это не просто. Требуется знание, умение, а иногда и особое состояние духа. Но да, он поддаётся. Эйна, до этого молча слушавшая, посмотрела на сына. — Но не думай, что Фаар — это просто инструмент, — сказала она мягко. — Его нужно уважать. Она связывает всё, что есть в этом мире. Леир замолчал, переваривая услышанное. Он взял ложку, но так и не притронулся к еде, продолжая размышлять. — Значит, мы можем становиться сильнее с её помощью? — спросил он, глядя на отца. Зен кивнул. — Можем. Но помни, Леир, сила — это не всегда благо. Она требует ответственности. Леир молчал, смотря в свою миску. Он чувствовал, что услышанное изменило его взгляд на мир. Теперь лес, дом, всё вокруг казалось не таким простым, как раньше. Тишина за столом снова наполнилась звуками еды, но в голове мальчика уже роились новые вопросы, на которые он собирался найти ответы. После ужина они дружно убрали со стола. Леир отнёс миски к очагу, а Эйна разложила остатки пищи для хранения. Зен вытер стол тряпкой, всё ещё поглядывая на сына, словно раздумывая, стоит ли продолжать рассказ о том, что было начато за ужином. — Я немного прогуляюсь, — внезапно сказал Леир, ставя пустую миску рядом с остальными. — Просто подышать. Эйна замерла, её взгляд мгновенно стал настороженным. — Куда ты хочешь пойти? — спросила она, всматриваясь в сына так, будто искала что-то в его выражении. — Здесь, в деревне, — поспешил ответить Леир, поняв её беспокойство. — Обещаю, не буду заходить в лес. Эйна ещё секунду смотрела на него, потом вздохнула и кивнула. — Хорошо, — сказала она. — Но надолго не задерживайся. И, как ты сказал, в лес не заходи. — Обещаю, — повторил Леир, подхватил свою куртку и направился к двери. Когда дверь закрылась за ним, в комнате наступила тяжёлая тишина. Эйна медленно выдохнула, опёрлась руками о край стола и повернулась к мужу. — Ты рассказал ему про Фаар, — сказала она, но это не был вопрос. Зен, сидевший на стуле, вздохнул, сложив руки перед собой. — Рассказал, — признал он, не поднимая взгляда. — Почему? — её голос был мягким, но в нём звучала скрытая тревога. — Потому что он имеет право знать, — ответил Зен, его голос был спокоен, но твёрд. — Он растёт, Эйна. У него слишком много вопросов, а молчание только сильнее разжигает его любопытство. — Ты знаешь, что будет, если он начнёт задавать эти вопросы не только нам, — резко сказала она, её взгляд стал жёстким. — Фаар — это не то, о чём можно болтать с соседями за завтраком. — Он не глупый, — парировал Зен. — Он поймёт, что можно говорить, а что нет. Эйна покачала головой, затем медленно присела напротив мужа. — А если не поймёт? — её голос стал тише, но напряжение в нём только усилилось. — Если кто-то узнает, что произошло с ним? Что его раны заживают, словно их и не было? Зен поднял взгляд, в его глазах отразилась усталость и напряжение. — Никто не узнает, — сказал он. — Мы всегда были осторожны. — Всегда? — Эйна чуть прищурилась. — А что, если Орн или кто-то ещё уже догадывается? Он видел тебя с мечом, слышал крики. Ты думаешь, он просто забудет об этом? Зен нахмурился, его руки сжались в кулаки. — Я закопал медведя. От него не осталось следов, кроме крови, которая уже впиталась в землю. Никто ничего не узнает, если мы будем держать рот на замке. — Ты говоришь это так уверенно, — прошептала Эйна, но в её голосе звучала горечь. — Но знаешь, что случится, если они всё-таки узнают. Если кто-то поймёт, кто ты на самом деле, или, хуже того, что Леир... Она замолчала, словно боялась произнести слова вслух. — Ты думаешь, я не понимаю? — Зен поднялся со стула, его голос стал резким, но не громким. — Ты думаешь, я не знаю, какая это опасность? Я оставил всё, что у меня было, чтобы защитить вас обоих. Я здесь только ради вас, Эйна. Она посмотрела на него, и её глаза на мгновение смягчились. — Тогда будь осторожен, Зен, — тихо сказала она. — Мы не можем позволить себе ошибок. Он кивнул, вернулся на место и снова сел, его лицо стало суровым. — Леир должен знать правду, — сказал он, устремив взгляд в одну точку. — Может, не сейчас. Но скоро. — И что ты ему скажешь? — Эйна поднялась и начала медленно ходить по комнате. — Что его отец был королевским рыцарем, которого ищут за предательство? Что его способности могут привести в нашу деревню охотников, которые уничтожат всех, кого он знает? Зен ничего не ответил. Он только провёл рукой по лицу и глубоко вздохнул. — Мы должны думать о будущем, — сказал он после долгой паузы. — Не только о своём, но и о его. Эйна остановилась и посмотрела на него. — Тогда сделай всё, чтобы это будущее у него было, — сказала она твёрдо. В тишине, которая последовала за её словами, было слышно только потрескивание огня в очаге. За закрытой дверью Леир стоял неподвижно, его рука едва коснулась косяка. Он не слышал всего, но уловил достаточно, чтобы понять: его родители что-то скрывают. И это «что-то» касалось не только их, но и его самого.