Что такое хорошо?

Отабеку кажется, будто он опалил ресницы и выжег себе глаза, попытавшись взглянуть на солнце. Он вздыхает, собирает всю смелость и тянется вперед. К свету, греющему и обжигающему одновременно. Юра сияет. Он смелый, яркий, быстрый как заводной моторчик и какой-то отчаянный, что ли… Юра ругается во время падения на пробежке, бессовестно разбивает нос кому-то из группы постарше и не собирается извиняться. Он не видит перспективы своих действий. Или не верит в ее, перспективу, существование. Он живет как в последний раз. Будто завтра не наступит и солнце не заставит его волосы воссиять. Юра улыбается, когда видит какую-то рыжую девушку, а та звонко что-то щебечет, треплет его за щеку и убегает к таким же ярким и необоснованно кудрявым подругам. На их фоне Отабек кажется себе серым, невзрачным и совершенно унылым. Юра живет, не откладывает свои желания на потом и не собирается себя в чем-либо ограничивать. Он ворует яблоки из небольшого сада неподалеку от лагерной базы, делится ими со всей комнатой и совершенно не знает, что такое стыд. Он сверкает своей фирменной хамоватой улыбкой, в которой не хватает одного верхнего зуба, тянется как жвачка, из которой постоянно дует пузыри и никогда не ждет никого на родительский день. У десятилетнего Юры большие-большие глаза, за которыми есть такая же огромная тайна. Отабек в свои неполные 12 не уверен, что сможет ее разгадать. Но он ест предложенные яблоки, пусть они кислые настолько, что сводит скулы, старается не сильно отставать во время пробежки и не задавать лишних вопросов. Юра лишь однажды выходит в воскресенье утром за ворота – в день, когда приезжает Никифоров. Тот говорит ему пару фраз, слегка толкает тощим бедром – будто в шутку, и радостно приветствует толпу своих малолетних фанатов. Отабек тоже к ним относится – конечно, это же Виктор, но отчего-то предпочитает стоять рядом с насупленным Юрой под раскидистым тутовым деревом. Юра работает на износ и принимает любые комментарии от тренеров и педагогов, но стоит ему услышать, как мальчика из младшего состава называют бесполезным, как он в тот же вечер пробирается в тренерскую и режет фирменный «брендовый» костюм неудачливого комментатора ножницами для бумаги так, что их него получается почти идеальная снежинка. Отабек знает – он на стрёме стоял. Их не отчисляют только потому, что нет веских доказательств, помимо того, что Юрий дважды опрокидывал овсянку прямо на колени этого же педагога, но честные глаза решают многие проблемы – Юра говорит, что это генетика, при этом как-то неприятно ежится, будто скидывая с плеч накидку старых воспоминаний. Юра первый придумывает приладить тарзанку к мысу у речки, он же первый ее и опробует, улетев значительно дальше, чем планировал, но выплывет с таким восторгом в глазах, что Отабек даже согласится прыгнуть тоже, но всего один раз, после чего признает, что плавает он, на самом деле, не очень и воду предпочитает в застывшем виде. Летом жарко, пахнет яблоками и абрикосами, солнце светит мягче, чем в Казахстане, а у Юры сияет в глазах крыжовник. Отабек никогда не чувствовал себя таким глупым и счастливым одновременно.