Хрюша, зараза, ангел и жопа бегемота

      Чимлин плохо адаптировалась к шумному, грязному, стремительному мегаполису. Женщина старалась не показывать растерянности и грусти, но Вегас несколько раз заставал ее сидящей на рассвете на ступеньках террасы, ведущей в сад — потерянную, притихшую, полупрозрачную, будто ставшую еще меньше и тоньше. При детях женщина держалась молодцом: много шутила, нянчилась с Венисом, как настоящая любящая бабушка, разгрузив одновременно и Пита, и Лиама. Учила Лиама и Вонхи новым острым рецептам, типичным для ее острова, живо, с огоньком обсуждала с Тэ кройку и шитье — оказалось, кхун Лин знала много интересного о народных мотивах и традиционной вышивке и в прошлом неплохо шила повседневные вещи на старенькой швейной машинке, доставшейся ей от матери в качестве свадебного подарка. Увы, любимая машинка пришла в негодность после того, как фура сошла с дороги и проехала сквозь скромный дом, размотав его в щепки. Вегас предлагал купить новую модель или найти у перекупщиков похожую, но Чимлин отказалась, повторяя, что ей и так оказывается в этом доме слишком большое внимание. Она помогала Убон по утрам заплетать красивые сложные прически, гуляла по саду с Пакорном и сплетничала с ним о девочках. Даже с Макао Чимлин если не поладила, то держала крепкий нейтралитет, в основном разговаривая либо о младших, либо об учебе.       Но госпожа все равно отчаянно скучала по дому, по уголку чего-то своего, что никто не отберет. И Вегас решился, за руку приведя ее в старую оранжерею матери, годами простаивающую в запустении, разрухе и пыли. Внимательные глаза Чимлин вспыхнули особенным светом любопытства и интереса, когда она осмотрела ровные, пусть и страшно заросшие сорняками грядки и развешанные по полупрозрачным стенам садовые инструменты, а также изучила хитрую систему орошения. Они не обмолвились и словом во время того визита, Вегас вообще старался не смотреть лишний раз по сторонам, чтобы не натолкнуться на относительно счастливые воспоминания о прошлом.       В те времена ему казалось, что мать любит свои растения намного больше, чем их с Макао. Она могла часами пропадать в своей оранжерее или интернете, ища новые саженцы и изучая, как правильно ухаживать за уже имеющимися. Теперь же заброшенная, почти разрушенная Каном и временем оранжерея — все, что от нее осталось. Украшения, наряды, книги, фотографии, декоративные мелочи Кан безжалостно выкинул на помойку, едва прошел год траура.       Вегас не любил мать. Мать не любила Вегаса. И все же он отчаянно скучал по ней, желая хотя бы на миг ощутить тепло руки на щеке и услышать низковатый хриплый голос, зовущий его по имени. Он привык быть сильным за двоих, стараться стать больше, лучше, сильнее, не ради себя, так ради брата. На Кана не было никакой надежды, и единственной родительской фигурой для Макао оставался сам Вегас. Поломанный, неправильный, искореженный собственной семьей и выбранным для него жизненным путем.       Иногда Вегас со страхом замирал прямо посреди заполненной близкими и друзьями столовой, с болью глядя на набивающих щеки детей. Разве может он — моральный урод, двуликая тварь, убийца с руками по плечи в крови — быть хорошим отцом для Пакорна, Убон или Вениса? Разве заслужили эти дети иметь монстра в отцах? Разве Пит, его сокровище, его раненый милый зверек, заслужил терпеть бесконечные заскоки и усмирять тупую и нелепую ревность, все еще частенько влезающую в их быт и постель? Вегас старался прятать эти чувства, хоронить как можно глубже в себе, но они все равно прорывались сквозь заслоны, и справиться в одиночку становилось с каждым разом сложнее.       Занятый тяжелыми мыслями и самокопанием, Вегас в состоянии робота вылез на кухню после сложнейших, выматывающих переговоров с итальянцами по поводу новых границ в одном из районов сбыта дури. Он не ел с самого утра, но почему-то и не хотелось. Только выпить воды, проглотить очередную таблетку от усилившейся головной боли и свалить в тихое темное место хотя бы на полчаса.       На кухне в одиночку хозяйничал какой-то маленький коротковолосый парень, ловко готовя несколько блюд одновременно. Вегас отработанным движением схватился за оружие и окликнул незнакомца, не понимая, что происходит. Тот обернулся, «грозно» сжимая в ладони деревянную лопатку, и Вегас чуть пистолет не выронил — на него огромными перепуганными глазами олененка смотрел Ли Вонхи в зеленом фартуке с морковками поверх очередной оверсайзной толстовки.       — Киса Хи?.. — переспросил на всякий случай Вегас, ставя оружие на предохранитель и убирая в кобуру на поясе.       — Вы чего оружием тыкаете? — обиженно протянул Вонхи, возвращая все свое внимание кипящим кастрюлям и исходящей ароматным дымком сковороде. — Я вам тут готовлю, значит, а вы угрожаете.        — Sorry, не узнал без косы. Тебе… — Вегас замялся. По правилам хорошего тона он должен был заверить, что новая прическа идет парню не меньше прежней, но это было не так. Привычный образ феминного эльфа разрушился на глазах, без длинных волос Вонхи превратился в худенького, растворяющегося в пространстве призрака.       — Не идет. Знаю. Волосы отросли до нужной длины. Я остриг их, как и обещал волонтерам в том центре, где лечили маму. Даже папа сказал, что с длинными мне было лучше, — признался юноша и легко передвинул тяжеленую, заполненную чем-то кипящим кастрюлю на другую конфорку. — Но это ничего, волосы не зубы — отрастут. Правда, те я почти два года отращивал…       — Хочешь, парик тебе купим? — без задней мысли предложил Вегас и сел за стол, чтобы налить себе воды с лимоном, нововведение Тэ, способного хлебать эту жидкость литрами.       — Не, не надо. Климат не тот, жарко будет. Голова теперь такая легкая, будто пустая, аж непривычно, — помотал означенной головой Вонхи, зябко ежась. — И уши издалека видно, а они страшные.       — Нормальные у тебя уши, мелочь. Или опять долбоебы в школе стебут?       — Они и не переставали. Ну их вообще. Будете пибим куксу? Только вчера готовил.       — Буду. Слушай, а почему ты тут готовишь, а не дома? — спросил Вегас, принимая от парня полную тарелку с холодной, но вкусной и красиво украшенной лапшой. По-хорошему, этот вопрос стоило задать много дней и даже недель назад, но работа отнимала почти все время, да и на блюда Вонхи жаловаться не было причин — они оставались в меру пряными, пусть с небольшими отклонениями от традиционного рецепта, но неизменно сытными, здоровыми и вкусными. Такая еда согревала не только тело, но и душу.       — А что, нельзя, да? Пи’Пит сказал, вы не будете злиться. Если что, я уйду, — тут же засуетился Вонхи, сникая на глазах. Сходство с обиженным жизнью маленьким призраком усилилось стократно.       — Нет, я не о том. Ты вкусно готовишь, за что бы ни взялся. Просто мы же, ну, друзья семьи всего лишь, если можно так выразиться. Почему ты не готовишь отцу?       — Дома мне не для кого готовить, — Вонхи отвернулся к разделочному столу и плите, но его голос на удивление четко долетал сквозь шум от вытяжки и шипение жарящихся в сковороде овощей. — Папа много работает и ест в основном в городе вместе со своими людьми. А те охранники, что остаются дома, не хотят есть мою еду. Говорят, мои эксперименты говно, и у папиного повара выходит лучше. Готовить так много разных блюд на одного — расточительно и глупо, а здесь я могу развернуться. То есть, мог.       — Я не против того, чтобы ты тут готовил. Главное, не скатывайся в учебе и спорте, иначе твоему отцу это не понравится, и мы оба заимеем проблемы на ровном месте, — попросил Вегас, делая первый глоток идеально выдержанного, насыщенного, успевшего немного настояться бульона. — У тебя большой талант к кулинарии, глупо зарывать его в землю только потому, что твой отец торгует оружием и драгметаллами. Ты должен ориентироваться в первую очередь на себя, а не на мнение остальных.       — Вы правда так думаете?       — Какой смысл мне тебе врать? Судя по тому количеству еды, что ты сейчас готовишь, мне стоит платить тебе половину оклада моего повара, а его услуги и верность стоят совсем не дешево. И, скорее всего, именно это я и буду делать, только карту дай.       — Можете взамен платить кхун Леа за мои занятия. А я буду на всех готовить. Мне правда не сложно. Здесь я чувствую себя на своем месте. И мама тоже… любила готовить. Когда я вожусь на кухне, кажется, что она стоит за плечом и помогает. Глупо, да?       Вегас не к месту вспомнил материнскую оранжерею и поникшие цветы. И пусть Чимлин с охотой и аккуратностью взялась восстанавливать утраченное великолепие, из почти полсотни редких растений удалось спасти едва ли десяток.       — Нет, не глупо. Я согласен платить Леа за твои занятия, пока ты будешь тут готовить. Только отца предупреди заранее. Кстати, не приготовишь для Лиама и Убон обычную отварную курицу и омлет?       — Конечно! Спасибо, кхун Вегас! — просиял парень и отвернулся к плите, доставая чистую кастрюльку, чтобы отварить куриную грудку.       Вегас покосился на мальчишку, полностью увлеченного своим делом. Слова о призраке матери, стоящем за спиной, запали в душу, и он постарался сосредоточиться на еде и избавлении от головной боли, лишь бы не нырять вновь в гиблый омут болезненных, тянущих в грудине воспоминаний.       За суетой и проблемами школьный бал подкрался незаметно. Убон до последнего держала свой образ в секрете, в тайну были посвящены только Кхун, Сухон, Чимлин и Тэ. Убон с помощью Тэ воссоздала платье Гермионы Грейнджер со Святочного бала. То самое розовое киношное «платье славы», позволившее заучке и типичной отличнице раскрыться перед зрителями и героями совсем с другой стороны. Прическу и достойный макияж обеспечил Кхун, маленькие золотые сережки отдала Су, лично вдев их в уши младшей девушки, стремительно порозовевшие от многочисленных комплиментов родни. Приехавший за Убон Дао замер на пороге гостиной, боясь пошевелиться. Остальные притихли, во все глаза наблюдая за поведением юной парочки.       — Это… ради меня? — тихо спросил парень, после неприлично долгой паузы отважившись подойти к Убон на расстояние пары шагов.       Вегас хотел было вслух возмутиться, не слишком ли много чести на одного зарвавшегося юнца, но на его губы легла узкая ладонь Пита — безмолвный знак: займи позицию наблюдателя. Убон робко кивнула Дао, затеребила темно-розовый тонкий бант на талии и опустила взгляд в пол, пробормотав:       — Ты же любишь этот фильм больше остальных во франшизе. И я подумала, тебе понравится такой образ. Пи’Тэ сказал, мне идет розовый, поэтому мы решили воссоздать то платье. Тебе нравится?       — Ты выглядишь в нем намного лучше, чем Эмма Уотсон, — широко улыбнулся Дао и протянул спутнице букет розовых гортензий, красиво упакованных в кремовую гофрированную бумагу.       — Такие красивые, Дао, спасибо!       Пока Убон хихикала с Тэ, Су и Кхуном, тиская подаренный кавалером веник, Дао подошел в Вегасу и еще раз пообещал присмотреть, чтобы бал прошел идеально и девушка вернулась домой в безопасности не позже полуночи. Убон упорхнула под ручку с парнем к его машине, оставив цветы Питу, чтобы не мешались под руками. Вегас обернулся к лестнице на второй этаж и поймал повторный ахуй — стуча по дереву каблучками черных лодочек, к ним, как небожитель к смертным, спускался Ли Вонхи. Облегающее черное платье с открытыми коленями и плечами подчеркнуло трогательно узкие плечи, выступающие ключицы, необычайно тонкую талию и узкие бедра. Маленькая серебряная диадема сияла на коротких темных волосах, отражая свет лампы и бросая крохотные блики на стены. У подножия лестницы его встретила Юри в черной брючной тройке.       — Вы сами сказали мне быть собой и ориентироваться на себя, кхун Вегас, — подмигнул выпавшему в осадок Вегасу Вонхи, принимая от Юри симпатичный букетик ромашек, дополнивших образ ноткой легкомысленности и изящества.       Вегас очень медленно повернулся к Хвансику, готовясь удержать себя на одном месте, когда мощный кулак прилетит ему в лицо за то, что научил чужого ребенка плохому. Ли Хвансик спокойно поправил на сыне диадему, огладил заскорузлыми грубыми лапищами тоненькие плечи и попросил Юри:       — Присмотрите друг за другом.       — Конечно, Хвансик-щи, — девушка мило улыбнулась, показав чуть неровные передние зубы, и позволила счастливому, будто изнутри светящемуся Вонхи взять себя под руку.       — Это же «платье мести» принцессы Дианы?.. — сглотнув, спросил Ким, неприкрыто пялясь на умиротворенного Тэ, удобно пристроившегося в своей постоянной позиции — под боком Чана, обвивая двумя руками его левый бицепс.       — Да, оно. Мне для портфолио требовалось воссоздать три известных в поп-культуре образа. Я выбрал платье Гермионы для Убон, заодно потешили фанатскую душеньку Дао, потом то самое черное платье Дианы, которое примерил Вонхи, и заполировал одним из костюмов осенне-зимней коллекции Prada, «Подиум злодеев». В этом образе прошелся Тим Рот. Чудесно смотрится на пи’Чане.       — Ты большой молодец, я вижу и талант, и прогресс, — похвалил Ким, притянув к себе Че. Зарылся носом ему в шею, сцепил руки на талии, прижимая спиной к груди — в последнее время это стало их коронной позой.       Вегас выдохнул, убедившись, что бить его вроде как не собираются, и позвал всех в гостиную. Дети развлекали себя сами на балу, Сухон забрала Пакорна с ночевкой к Танайяту, а взрослые решили расслабиться с выпивкой и картами. Незаметно для остальных Чимлин и Нампын спелись, обсуждая островные украшения старшей женщины, с которыми та не расставалась. Вегас потягивал любимое красное полусладкое, тискал талию Пита, лениво срался с непьющим из-за антидепрессантов Танкхуном и чувствовал себя на удивление живым и полным сил, пусть работа и возня с мелкими обычно отнимали все время и силы. Хвансик и Кай устроились в соседних креслах. Рядом с огромным корейцем Кай казался бледной суетливой молью, но Хвансику это ничуть не мешало ухаживать и развлекать собеседника забавными байками из прошлого, расслабляя и завоевывая доверие пугливого, робкого мужчины.       Вегас бы даже почувствовал умиротворение и безмятежность, которые почти поймал за хвост в день «сдвинутого по календарю Хэллоуина», но помешал телохранитель Убон, отправившийся вслед за девушкой, чтобы все проконтролировать. Мужчина доложил, что бедовая компания решила закончить веселье сильно раньше положенного срока и возвращается домой в полном составе, включая Лиама и Макао. Вегас насторожился, Пит тоже незаметно для остальных стряхнул негу и расслабленность и на всякий случай приказал одной из горничных принести полную аптечку.       Ожидания оправдались в полной мере. Дети заявились всей группой через полчаса. Впереди гордо шла Убон, повторно скопировав образ Гермионы, но уже с конца Святочного бала. Девушка шла босиком, даже не пытаясь поправить чуть размазанный макияж и испорченную прическу с выбившимися закрученными локонами. За ней шел Дао со стесанными кулаками и кровоподтеком на скуле. Макао и Лиам, как всегда, держались за руки. У первого рукав черного костюма с белыми вставками висел на одних нитках, очки второго снова треснули, а белый костюм с черными вставками был покрыт какими-то пятнами, подозрительно похожими на апельсиновый сок и кровь. Юри кто-то поставил нехилый синяк под глазом и разбил губу. Ее пиджак покоился на плечиках Вонхи, пока сам парень со сбитыми коленками и ослепительной улыбкой что-то ей говорил, размахивая потрепанным букетиком. Несмотря на побитый вид, испачканную одежду и испорченный макияж, дети выглядели удовлетворенными и счастливыми.       — Да какого ж хуя?.. — устало выругался Вегас и первым потянулся к аптечке.       Ситуацию прояснили Лиам и Убон, как наименее пострадавшие из всей честной компании. В первом и втором классах их старшей школы существовало строгое деление на группировки, в которых царила не менее строгая иерархия. Второгодкам не нравилось, что большая часть внимания руководства школы начала утекать либо на Убон, из-за ее привлекательной внешности, актерскому мастерству и влиятельной семьи, либо на Лиама, занявшего второе место на конкурсе по естествознанию среди всех старших школ округа. Лиам вообще слишком резко изменился — перестал зажиматься и стесняться, не боялся говорить что думает, стал выглядеть увереннее в себе и счастливее, еще и заимел в покровителях самого Тирапаньякула. Макао, пусть они с Лиамом и учились в параллельных классах, от партнера на переменах не отходил и проявлял к нему то, чего ранее не удостаивалось ни одно из его кратковременных постельных развлечений — безоговорочную, железобетонную верность. Этот факт страшно бесил его бывших, с которыми Макао старался полюбовно расставаться уже после второго или третьего секса, теряя всяческий интерес. К Юри и Вонхи все еще цеплялась та самая шайка Финна, и обе группировки мелких школьных хулиганов решили объединить усилия, чтобы одним махом отомстить за исключенных из школы товарищей, проучить «выскочек» и разнообразить унылый праздник.       Сначала они подстерегли Вонхи, попытавшись облить его газировкой и спустить с лестницы, но тот смог вырваться и оказать сопротивление, а там уже подоспели Юри, Дао и Убон. Первые двое взяли на себя мужскую часть нападавших, а Убон схлестнулась с зачинщицей женского пола, из-за чего ее прическа и пришла в такое печальное состояние, а на туфельке откололся каблук. Макао же, осознав, что Лиам отлучился в уборную и на неприлично долгое время пропал из его поля зрения, отыскал бойфренда в старом мужском туалете, закрытом на ремонт. Пара нападавших и две зачинщицы попыталась избить Лиама и облить напитками. Второе с горем пополам получилось, первое — нет. Во-первых, Лиам многому научился у Макао и Леа, взять его голыми руками оказалось не так-то и просто, даже вчетвером. Во-вторых, Тирапаньякул быстро спохватился, не поведясь на заигрывания одной из бывших любовниц, и рванул на поиски бойфренда куда раньше, чем рассчитывали нападавшие.       — Кхун Вегас, простите, я понимаю, что не оправдал ваших ожиданий… — низко склонил голову Дао, признавая вину за несдержанное обещание.       — Забей. Главное, что вам было весело, — хмыкнул Вегас, вспомнив свои счастливые шестнадцать и не менее крысиный коллектив богатых детей, имеющих доступ к деньгам, связям и влиянию родителей. Он тоже дрался в школе — не так, как Макао, да и больше ради единственного близкого друга, чем потому, что цепляли именно его. Но случаи бывали, и Вегас прекрасно знал, что некоторые люди отстают с издевательствами только после того, как покажешь силу и острые зубы.       — Прости, пожалуйста, пи’Тэ, твое чудесное платье испортилось… — пробормотал Ли Вонхи, виновато поглядывая на Тэ. Сходство с пугливым олененком усилилось стократно.       Тэ заверил, что ничего страшного не произошло, и переделать платье, имея выкройки и готовую модель, для него не проблема. Он улыбался так тепло и ласково, обрабатывая разбитые колени Вонхи, что в комнате, казалось, стало немного светлее.       Детям с подачи Порша сообразили безалкогольные сладкие коктейли, и веселье продолжилось, только уже в расширенном составе. Макао, переодевшись в домашнюю одежду, предложил Киму, Че, Питу, Кинну и Поршу сыграть в покер. Подумав, к ним присоединился и Чан, который, вообще-то, карточные игры не больно жаловал, но играл хорошо, да и блефовал на высшем уровне. Лиам, тоже вернувшись в обычной одежде, с кошачьими ушами, перчатками и чокером, подлез под руку Макао, здорово его дестабилизируя своим внешним видом и проснувшейся тактильностью. Женщины, болтая и смеясь, удалились в оранжерею — Чимлин хотела похвастаться успехами по реанимации помещения и растений.       Вегас сидел в одиночестве и наблюдал со стороны за тем, как весело и приятно проводят время остальные, любуясь ямочками Пита, легким, не переходящим грань приличий флиртом Макао и Лиама, многозначительными переглядками Танкхуна и его «мальчиков» и щебетом детей.       — Dad? Are you ok?       — Yes, flower, it`s just sadness. Я в порядке, — ответил Вегас, едва не поймав сердечный приступ из-за голоса Убон сзади. Девушка снова умудрилась подкрасться незамеченной практически вплотную. — Возвращайся к своему мальчику, наслаждайся праздником.       — Как я могу веселиться, если ты грустишь? — Девушка опустилась на пол у ног Вегаса, и тот сразу же нащупал за спиной диванную подушку, чтобы Убон было мягче сидеть. — What`s going on? Problems with your job?       — I don’t know how to be happy without regret about the past. My parents weren`t good people. Боюсь, что я совершил большую ошибку, приняв Вениса и тебя с братьями у себя. How can I be a good dad for you? I`m a monster and murderer. Drag dealer. I don`t deserve real family and love.       — My biological parents are cunning and smart. They have a legal huge business, respect in society, beautiful faces and clean hands. But in their eyes, we are just instruments in their stupid games. For you and pa we are kids, first of all. You give us your love, care, time and efforts. Every fucking day. Мы в безопасности здесь, с вами. И этого достаточно для меня, моих друзей, братьев и Вениса. You`re enough, dad.       — Flower…       — Мы любим тебя. Реального тебя.       — No, flower, ты не знаешь настоящего меня. В собственной семье меня до сих пор считают палачом и психом. На моих руках кровь, которую не смыть водой и мылом.       — Я знаю, что ты делал в подвале в прошлый четверг. Я даже помогла горничным отвлечь кхун Лин и отмыть кровь со стен, чтобы никто ничего не заподозрил.       — What?!       — Sorry, dad. We decided to keep it in secret. I know about your life, responsibilities and burden of your past. Все нормально, я люблю тебя несмотря на то, что ты делал раньше и продолжаешь делать сейчас. All of us love you, so just relax. You are the best dad that I`ve ever had. And now, go to pa and kiss him a lot of times. He`s boring and nervous, when you`re not around.       Убон встала, поцеловала Вегаса в щеку, пощекотав волосами лицо и грудь в вырезе наполовину расстегнутой рубашки, и ушла к своему кавалеру, приняв на ходу новый коктейль из рук предсказуемо выбывшего из покерного тура Порша. Вегас остался сидеть ошеломленный, раздавленный, разбитый осознанием, что грязная, постыдная часть его жизни, от которой он так старательно пытался ограждать детей, давно не была для них тайной. И что в нем по-прежнему, несмотря на кровь, пытки и стрельбу, видят человека, на которого можно равняться.       Стресс в их паре обычно сбрасывался самым низменным путем, и этот раз не стал исключением. Пока гости расслаблялись, болтали и выпивали, Вегас прихватил Пита под локоть и уволок на кухню, сейчас тихую и пустынную. Смазка и презервативы уже давно были распиханы по всему дому и для них, и для Макао с Лиамом — даже в пресловутой подсобке для швабр валялась парочка пакетиков в специальном пластиковом чехле. Вегас развернул Пита к себе спиной, заставив опереться на обеденный стол. Стащил с него свитер, едва не порвав у горловины. Уложил партнера грудью на стол и нащупал на полке флакончик, неприметный и маленький, удачно прячущийся за приправами. Такого им раньше хватало раза на три-четыре, теперь на один-два, учитывая пубертатные аппетиты Макао и его нежную любовь к межбедренному сексу и мастурбации.       Отзывчивый, покорный, податливый, как пластилин, Пит сам расстегнул и снял штаны, выставляя напоказ нежную бледную кожу маленьких ягодиц. Вегас усыпал его спину десятками поцелуев, укусов и болезненных красных меток, как никогда сильно желая поскорее оказаться внутри любимого тела. Он был готов поклоняться Питу, как древнему божеству похоти и власти. Его дарами стали метки и синяки от жесткой хватки на бедрах, а наградой — низкий хриплый стон Пита, когда член в тонком ребристом латексе толкнулся внутрь, сразу проезжаясь по нужной точке благодаря тщательно выверенному углу проникновения. Пришлось спешно зажать приоткрытый рот поплывшего Пита — он развратно стонал и пытался в меру сил подмахивать, а в пятнадцати метрах от них родственники, друзья и дети продолжали беззаботно накачиваться алкоголем и другими напитками.       Поймав устойчивый ритм, Вегас довольно оскалился, покрепче ухватился за бедро партнера и выпрямил их обоих, снова поменяв угол. Пит жалобно заныл сквозь зажимающую его рот ладонь.       — Ты же будешь послушным, малыш? — прошептал Вегас в покрасневшее ушко, в следующую секунду накладывая поверх хряща широкий влажный мазок языка. Кинк на слюну был у него, а на секс в публичных местах — у Пита, так что вышло эдакое совмещение приятного с полезным.       Пит несколько раз кивнул, цепляясь пальцами за стол, как за последнюю соломинку. Вегас повторил процедуру со вторым ухом, спустился к мочке и переложил руку с губ партнера на его горло, крепко сдавливая. Чужой пульс бился ему в руку, и Вегас постарался подстроить толчки под биение любимого сердца, трахая партнера с бешеной скоростью. Тот кусал губы до крови, вцепился в стол до побелевших пальцев, но исправно сдерживался, лишь изредка издавал очаровательный клокочущий горловой звук, похожий не то на урчание голубя, не то на мурчание кошки, когда член входил особенно удачно и глубоко.       Вегас даже не пытался замедлиться или приласкать Пита в ответ — они уже давно выяснили, что при интенсивном воздействии на простату и в достаточно заведенном состоянии (а что может быть опаснее и азартнее, чем возможность быть застуканными Танкхуном или детьми), Пит свободно мог кончить без рук. Что и произошло, когда Вегас крепче сжал руку на его горле, таком уязвимом, открытом, доверчиво подставленном, и прорычал на ухо пару горячих фразочек на английском. Он и сам не помнил, что именно говорил — в подобные моменты здравый смысл отрубался напрочь, и на передний план выходили голые инстинкты: сжать, обездвижить, трахнуть, кончить, облизать и присвоить доверчивую, наивную добычу.       Пит первым финишировал в их гонке, едва успев подставить руку, чтобы не запачкать стол. Вегас хищно усмехнулся, снова толкнул размягченного, будто бескостного Пита на столешницу и закончил начатое за пару минут, на этот раз полноценно заткнув рот партнеру и удерживая обе его руки за запястья на пояснице, чтобы не ерзал. Пит после оргазма всегда становился ужасно чувствительным, разнеженным и капризным. И пусть движения Вегаса теперь причиняли ему нешуточную боль, он обожал получать подобного рода стимуляцию, разве что сдерживать крики сил уже не оставалось, поэтому Вегас в меру возможностей их глушил, кляпом, уткнув любовника лицом в подушки, или как сейчас — рукой.       Кончив в презерватив прямо так, не выходя из Пита, Вегас наклонился, грудью накрывая мокрую от пота спину. Медленно убрал руки, позволяя любовнику, измотанному агрессивными ласками, отдышаться и восстановить равновесие. Пришлось даже подпереть его собой — ноги отказывались держать Пита, и он оперся всем весом на Вегаса, позволяя усыпать шею мелкими ленивыми поцелуями.       Звон разбивающейся посуды, раздавшийся от двери, заставил обоих встрепенуться и обернуться. Пит попытался твердо встать на ноги, а Вегас привычным движением завел его за спину, и ревниво прикрывая от досужих взглядов, и защищая от возможного нападения. Вот только Чимлин уже успела подробно рассмотреть шрамы Пита в пусть и рассеянном, но свете лампы, висящей прямо над прямоугольным обеденным столом. От агрессивного секса они покраснели и четче выделялись на тонкой нежной коже.       — Кто это сделал, малыш?.. — женщина напрочь забыла и про разбившиеся тарелки, выроненные от неожиданности, и про общую неловкость ситуации. Полный сожаления и сострадания взгляд сместился за правое плечо Вегаса, где слышалось отчетливое копошение Пита, пытающегося хотя бы штаны натянуть.       — Я, — Вегас не видел смысла врать и увиливать. Больше не хотелось скрывать свои увлечения, страхи, тревоги. Не хотелось притворяться кем-то другим, поэтому он прикрыл наготу собственной рубашкой и уверенно встретил ошарашенный взгляд женщины. — Чуть меньше двух лет назад Пит работал на главную семью, на Корна, моего дядю. Мы с Питом были шапочно знакомы, он попался на шпионаже за мной, я переживал не лучший период взаимоотношений с отцом и решил развлечься с Питом, заодно выведать информацию. В тот день, когда Пит позвонил вам и попросил прикрыть его перед Кинном, он был со мной, привязанный к столбу и полуголый. Я жалею, что обстоятельства сложились именно так, но не жалею, что они произошли в целом. Каждый наш шаг, правильный или нет, вел в эту точку, где я могу открыто любить его. Я бы забрал эти шрамы себе, если бы мог. Но все, что мне сейчас остается — защищать и любить Пита так, как я умею, и так, как нужно ему.       — Разве это любовь? — с горечью произнесла Чимлин, указывая то на покрытого следами недавней страсти внука, то на вспотевшего Вегаса. В ее умудренных жизнью глазах плескались тревога, возмущение и непонимание.       — Да, любовь, — вступил в разговор Пит, смело выйдя на свет из-за спины Вегаса. — Он мне лгал, изворачивался, использовал меня в своих играх, пытал и бил, морил голодом и жаждой, чуть до сепсиса не довел. Но скажи, бабуля, разве мой отец поступал лучше? У меня же просто нет других примеров перед глазами. Я все детство видел, как он бьет маму и тебя. А потом он переключился и на меня. Выставлял на ринг, как игрушечного бойца, а потом ставил деньги на мое поражение, так что я привык к боли, унижениям и пыткам задолго до того, как попал в мафию. Все эти годы я только одного понять не мог: почему ты не вмешалась?       — Он — мой сын. Я знаю, что провалилась как мать, мой сын вырос чудовищем и мерзавцем, но он все еще мой сын, — глаза Чимлин сверкнули холодом и твердостью отточенной стали. — Все эти годы я лелеяла надежду, что когда-нибудь ты меня поймешь. Вырастешь, обретешь свою семью и поймешь. Ну вот что я могла сделать с ним, Пит, что?.. Сдать в участок?       — Да! Тысячу раз да! Когда мама умерла, я остался с ним один на один. Мне было восемь, бабушка, мне было восемь!.. А в тринадцать он уже выставил меня на ринг против человека в два раза меня больше и на четыре года старше. Неужели тебе не было меня жаль? Ты же знала о том, что он творит, не могла не знать.       Голос Пита дрогнул и сорвался, уйдя вверх. Вегас хотел было вмешаться, остановить эту страшную, разрушительную ссору, но Пит не дал, выставив перед его грудью руку. Худой, взъерошенный, с распухшими губами и прилипшими ко лбу волосами он выглядел как боевитый воробей, и Вегас не посмел настаивать. Этот душевный нарыв давно нужно было вскрыть, и он мог только горячо, от всех остатков души молиться про себя абстрактному богу, чтобы после монолога Пита им с Чимлин удалось сохранить хотя бы подобие нормальных отношений.       — Я вырос, бабуль. Мне двадцать шесть. У меня пятеро детей на руках, пусть и не моих по крови, признаю. Я не помогал их матерям при беременности. Не испытывал волнения отцовства, когда малыш толкается в животе любимой женщины или лежит в колыбельке. Не вынашивал их и не рожал. Но я, блять, любому глотку за них перегрызу. И костьми лягу, но не выращу из них ублюдков, которые видят и понимают только голую силу. Устрой хоть один из них какую-то хуйню, поступи хоть один из них неправильно, и я прикрою его перед всем миром, но устрою выволочку наедине. Сделаю все, чтобы они осознали совершенную ошибку и больше, блять, никогда так не делали. Потому что я не просто их люблю, я хочу дать им нормальную жизнь.       — Нормальную жизнь? В мафии?.. Ты серьезно сейчас? — губы Чимлин изогнулись в ядовитой усмешке. Взгляд, полный пренебрежения и разочарования, скользнул по Вегасу, заставляя его неуютно поежиться.       — Да, бабуль. Представляешь: и такая тут есть. Мы тренируем детей, учим их защищать себя и друг друга, находим для них первоклассную верную охрану, перепроверяем протоколы, параноим из-за безопасности, чтобы дать им все, что только возможно. И в первую очередь — чтобы дать им семью. Так почему я ее не заслужил? Я был каким-то не таким? Неправильным? Что со мной было не так, что я не заслужил нормальной безусловной любви?       Вегас забил на социальные нормы, на то, что он все еще одет только наполовину, на то, что в двух шагах стоит представитель старшего поколения, и нужно проявить уважение. Подойдя вплотную, он прижал Пита к себе, отворачивая от Чимлин и пряча в крепких, почти до боли, объятиях. Пит моментально сжался в комочек, царапая коротко подстриженными ногтями плечи и спину Вегаса, но тот не обратил внимания на неудобство, пока по его шее размазывали горячие слезы обиды и разочарования.       — You deserve the whole world, pet. You are my sunshine, my miracle, the light of my fucking life. I don`t let anyone hurt you, I promise.       — I know. I know, Vegas. I love you too, — выдал Пит тихо, приведя в относительную норму дыхание. Повернулся обратно к Чимлин, без стыда и страха встречая тяжелый, осуждающий взгляд: — Можешь думать о нас все что хочешь, бабушка. И обо мне, и моих чувствах, и о моем избраннике, и о моих методах воспитания. Вы с отцом сами сделали меня таким, и мне нечего стыдиться.       — Я не хочу и не могу тебя видеть. Мне нечего сейчас тебе сказать, — Чимлин круто развернулась, перешагнула осколки разбитых тарелок и ушла, хлопнув дверью.       Пит вытер слезы с лица, умылся прямо в кухонной раковине, пока Вегас выкидывал презерватив и убирал последствия секса со стола, невозмутимо клюнул его в губы, взял за руку и потянул за собой. В гостиной все разбились на кучки по интересам или по парам, занимаясь по углам сладким развратом. Первым никакущее состояние хозяев дома заметил, как ни странно, Порш, и отошел к бару, соображая пару крепких алкогольных напитков под настроение. Опытный бармен и чуткий, пусть и временами импульсивный человек — он отлично улавливал настроение «клиентов», подгоняя напитки под их запросы.       — Проблемы из-за нас? — осторожно заметил внимательный и дотошный Лиам, поправляя вторую, целую пару очков на переносице. На его шее бойко звенел бубенцами черный чокер Танкхуна, вторя дергающемуся при разговоре кадыку.       — Нет. Не из-за вас, — улыбнулся Пит устало. Лиам сбегал к своему месту и принес мягкую диванную подушечку, которую сразу подложил под мужчину, чтобы тому удобнее сиделось после страстного секса в пассивной позиции.       — Мазь нужна?       — Нет, Лиам, все хорошо, спасибо. Просто мы с бабушкой сказали друг другу то, что по-хорошему должны были сказать много лет назад. Раньше я заталкивал все в себя и молчал, боялся разрушить мосты с единственным родным человеком.       — И что же изменилось теперь, зайчонок Пит? — спросил Танкхун, пристраивая тощий зад в персиковых облегающих брюках на широкий подлокотник дивана рядом с Питом.       — Теперь у меня у самого есть дети, и я понимаю, что так, как поступали мой отец и бабушка, я бы сделать никогда не смог. Если бы у Лиама с Као появился свой пиздюк, и вы бы его на бои выставили ради заработка, или Убон бы своего била или унижала, я бы сделал все, чтобы это прекратить. Дети не должны страдать. Никогда.       — Бабушка Лин тебя била? — Корн, который должен либо видеть десятый сон, либо резаться в приставку с Сомом, подошел к Питу и опустился на колени перед диваном, преданно заглядывая мужчине в глаза снизу вверх.       — Нет, малыш. Сама никогда не била. Но и не мешала отцу это делать. Увы, я не знаю, что из этого страшнее, — хмыкнул Пит невесело, зарывая пятерню в волосы мальчика, чтобы зачесать пряди назад и открыть высокий лоб. — Ты почему вообще здесь? Вы же с Сомом новую консоль потестить хотели?       — У Сома живот разболелся, да и сестра написала про сорванный бал, так что я решил вернуться. Венис уже спит?       — Да, он с наемной няней в детской, под хорошей охраной. Не переживай, солнце, это ерунда. Мы со всем справимся, всего лишь временная трудность.       — Если тебе больно, то не ерунда, — мальчик полноценно устроился на полу у ног Пита, провел кончиками пальцев по бледным, выцветшим рубцам от ремня Вегаса. И спросил, косвенно показывая, что в курсе, кто их оставил: — Не жалеешь?       — Ни капли. Нам было это нужно, чтобы лучше понять друг друга. С их помощью Вегас научился состраданию и понял, чего хочет и как. В конце концов, тело — всего лишь тело, куда важнее, что у тебя в голове и в сердце.       — Кровь. В сердце, блять, кровь, — неприязненно цокнул языком Макао и сунул в руку Пита «Кровавую Мэри».       — Ты понял, что я имел в виду, оболтус.       — А толку-то? Жаль, что обычные люди не понимают разницу между «отпиздить всерьез» и «пару раз врезать за дело». Кхун Лин же это имела в виду? Повышенная жестокость и неспособность обойтись без насилия?       — Хочешь сказать, ты бы ударил Лиама, если бы он сделал что-то не так? — Пит всем видом выражал сомнение.       — Нет. Конечно, нет. Даже если Лиам прокачается до нормального бойца, я не смогу его всерьез поранить. У нас все равно слишком разный опыт, да и смысла нет, он же безобидный. Это как щенка пнуть — удовлетворение, но на две секунды, а дальше становится стыдно и стремно. Но, скажем, Киму я по лицу прочесать могу запросто. Или он мне, как в тот раз, когда мы с лапками из-за той суки поссорились. Это же не значит, что я его ненавижу и желаю смерти. Просто пар сбросили.       — Ну вот ты сам и ответил на свой вопрос. Есть большая разница между дракой равных и выставлением ребенка на ринг ради тотализатора и собственного ЧСВ. Те бои меня многому научили, конечно, но, блять, мне было всего тринадцать, я заслуживал нормального детства и юности.       — Не переживай, па, я думаю, она поймет, — Убон тоже подошла ближе к семье, на время покинув Дао, Вонхи и Юри. — Да, бабушка Лин тверда в своих убеждениях, но ты ее единственный внук. Все наладится, нужно только немного подождать. Дай вам обоим время остыть.       — Надеюсь, что это так, милая, — уныло отозвался Пит, прячась под боком у Вегаса, как в норку.       Увы, их надежды не оправдались. Чимлин избегала всех, проводя почти все время в одиночестве в оранжерее. Вставала часов в пять, наскоро готовила свою острую островную еду, не притрагиваясь к стряпне повара, Тирапаньякулов или Вонхи. Ела в одиночестве и уходила в оранжерею. Обедала и ужинала тоже у себя в комнате, быстро забирая еду из холодильника и так же стремительно возвращая грязную посуду в мойку. Дети несколько раз пытались вытащить ее из раковины отчуждения, но после пары резких отповедей отстали и теперь смотрели сильно издалека, грустно вздыхая и тоскуя по временам, когда у них была вовлеченная и мягкая бабушка.       Состояние подвешенности сохранялось больше двух недель и страшно бесило Вегаса, выливаясь в головные боли, увеличившееся количество выкуренных сигарет и расстрелянные в щепки мишени в тире. Пит же сохранял внешнее спокойствие и успешно делал вид, что ничего не происходит. Пытался заботиться о бабушке, но теперь молчаливо и тихо. Закупал острый перец и прочие специи для ее любимых блюд, подложил под дверь безлимитную карту на траты для оранжереи и нанял профессионального садовника и бригаду рабочих, пристроивших еще парочку помещений с отдельным настраиваемым микроклиматом. Тихо и аккуратно, якобы невзначай, чтобы не разрушить хрупкое, стеклянное состояние вооруженного нейтралитета.       Тревогу первым забил Лиам, когда Убон не вернулась вовремя из школы. Вонхи за пару дней до этого слег с лихорадкой и насморком, а Юри записалась на дополнительные занятия по большому теннису и теперь больше времени проводила вне дома. Лиам вернулся с урока конного спорта, понежился немного с Макао в их спальне, пришел к сестре, чтобы уточнить важные детали по новому школьному проекту, и не обнаружил следов присутствия девушки в ее комнате. Спальня выглядела так, будто Убон в ней с утра вообще не появлялась. Подняв на ноги охрану, встревоженный Лиам ввалился в детскую к Венису, где в это время находился Пит. Уже через четверть часа при помощи камер наблюдения они выяснили, что девушка так и не вернулась из школы в дом побочной семьи.       Телохранителя Убон с пробитой головой нашли у школы. Ударили чем-то тяжелым со спины и уложили в его же машину, бросив на парковке возле школы. Камеры кто-то заранее отключил. Мужчину госпитализировали с подозрением на серьезное сотрясение мозга, а Вегас, узнав о происходящем, оставил прием крупнейшей поставки коллекционного алкоголя из Европы на Ли Хвансика и спешно вернулся домой. Вениса спихнули на примчавшегося на зов Пита Тэ. Лиам выглядел так, что краше в гроб кладут — заламывал руки, обдирал ногти и губы, ронял все возможные предметы и натыкался на стены, из-за чего оставлять с ним ребенка было попросту опасно для них обоих. Вместе с Тэ приехали Чан, Арм и Порш, как никогда сосредоточенные, серьезные, готовые носом землю рыть, чтобы найти Убон. Еще через десяток минут на трех байках прикатились Ким с Че и пара их личных телохранителей.       Со школьной дирекцией разговаривали Пит и Порш, ради пущей безопасности Вонграта, которого Вегас мысленно поклялся убрать не только с должности, но и из сферы образования вообще. После пятнадцатиминутного потока угроз, плохо замаскированного под разговор, Вонграт раскололся и выложил, что к нему пришли родители Убон и потребовали отдать девушку им. Вонграт не смог отказать и свободно позволил старшим Сувванаратам увести Убон, хотя та расплакалась и умоляла не отдавать ее или хотя бы предупредить ее нынешнюю семью.       У Вегаса в кармане завибрировали одновременно личный и рабочий телефоны. На личный пришло сообщение от Корна, на рабочий — звонок от одного из мелких лидеров банд, ответственного за удаленный от города и хорошо защищенный склад с наркотой. Сунув дребезжащий мобильник в руки Чана с просьбой выяснить, что там происходит, Вегас отрыл сообщение Корна с кучей опечаток:       «Папа рришел дядя Он. Уч. Чай спрятала меня, бюсь за нее, приежжай поскорее».       Вегас без колебаний сорвался в школу младшего ребенка вместе с Кимом и Наноном. На парковке они обнаружили остывающее тело личного телохранителя и по совместительству водителя мальчика. Тоже удар по затылку, как и с охранником Убон, но более сильный, и увы, приведший к смерти. Вегас очень грязно выругался и взлетел по лестнице на второй этаж, в класс Чайлай.       Девушка лежала на полу среди перевернутых парт и разлетевшихся бумаг, свернувшись в клубок и держась за живот. Нос и несколько пальцев на правой руке были сломаны. Ким сразу же присел рядом с ней на колени, оказывая первую помощь. Чайлай, увидев Вегаса, слабо улыбнулась окровавленными губами и указала взглядом на старенькую, чуть рассохшуюся деревянную дверь в подсобку, выбитую чьим-то мощным ударом.       Помещение было маленьким, тесным и чуть ли не до потолка заваленным бумажным хламом — кто-то явно пытался что-то найти, действуя при этом неаккуратно, в большой спешке. Вегас на пробу позвал, стараясь сделать голос четким и зычным:       — Пакорн? Мелочь, ты тут?       У одного из шкафов, распахнутых настежь, медленно отодвинулась боковая панель, и на свет, поскальзываясь на рассыпанных повсюду бумагах, выбрался бледный до синевы Пакорн. К счастью, без единого следа крови или ран.       — Папа! — мальчик, увидев Вегаса, бросился к нему, впечатываясь всем телом и сжимая ребра так сильно, что те чуть не хрустнули. — Папа, они ее мучали! С ней все нормально? Она жива?..       — Да, малыш. Жива, не бойся. Ее немного поранили, но Ким и Нон со всем разберутся.       — Я вышел из туалета и услышал голос дяди. С ним пришли еще двое, мужчины, совсем не похожи на полицейских. В черной форме такие, здоровые. В руках шокеры держали. Я очень испугался, прибежал обратно в класс, и учительница Чайлай меня тут спрятала. Они начали угрожать ей, потом она кричала. Папа, мне так страшно!       — Тише, тише, малыш, все хорошо. Мы со всем разберемся, веришь мне?       — Д-да… — кивнул Пакорн, наконец разжав сведенные на талии Вегаса руки. — Дома же все хорошо?       — Убон похитили, — признался Вегас и придержал за плечо мальчика, чуть не осевшего на пол. — Мы ее найдем. Calm down, kid. Мы ее найдем. Веришь мне?       — Да, папа. Мы домой сейчас?       — Да. Пошли, нужно отсюда выбраться.       Чайлай вызвали скорую, Ким, забив на маскировку и давя харизмой и тяжелым взглядом, отчитывал бесполезную школьную охрану и директора, хватающегося то за сердце, то за телефон. Нон сосредоточенно перекидывал на свою флешку видео с камер наблюдения на парковке школы в надежде, что Арм сможет хоть что-то из них вытащить. Вегасу позвонил Пит и напряженным голосом попросил срочно вернуться домой.       Мужчины, переглянувшись, в кратчайшие сроки, раз двадцать при этом нарушив ПДД, добрались до дома побочной семьи. Пит стоял во дворе у входа в дом, закрывая собой дверь. Напротив него в немом противостоянии замерли десяток спецназовцев в форме хорошего качества, но без опознавательных знаков вообще, Тиннакорн, Сумали, отцы этой пары и Убон, чья правая щека опухла от сильной пощечины, на руках виднелись синяки, колени были сбиты до крови, а на локте алела длинная ссадина — Вегас с легким оттенком гордости отметил про себя, что девушка не сдалась без боя. Настороженный Макао с пистолетом в руках стоял рядом с Питом, предупредительно держа Лиама за своей спиной.       Вегас едва успел подойти к домашним, как во двор широким пружинящим шагом вошел низкий бледный мужчина с вытравленными в неяркий соломенный цвет волосами. Он мало смотрел по сторонам и с кем-то активно ругался по телефону высоким, подозрительно знакомым голосом, преимущественно на беглом французском без акцента. После особенно сложного заковыристого пассажа молодой мужчина в сердцах скинул вызов, с удивлением осмотрелся, зафиксировал взгляд на Вегасе и выпучил глаза, напоминая маленькую симпатичную лягушку.       — Ви?!       — Эн, какого хера?.. — устало уточнил Вегас у своего одноклассника, которого не видел с выпускного, ведь тот почти сразу уехал во Францию на учебу, желая сбежать от травматичного прошлого и начать новую жизнь в совсем иной обстановке.       — Так, погоди, сейчас все будет.       Эн вышел вперед, отдал приказ спецназовцам опустить оружие, и те, что удивительно, послушались беспрекословно, несмотря на то что Эн едва доходил самому низкому из них макушкой до уха. Рассмотрев поближе состояние Убон, он резко посерьезнел и приказал одному из своих бойцов принести из машины аптечку и обработать раны девушки, что тоже выполнилось незамедлительно. Перебросившись парой быстрых, отрывистых фраз с одним из центральных бойцов, Эн повернулся к Вегасу и вернул на открытое, добродушное лицо мягкую полуулыбку Чеширского кота, что при его слишком широких губах смотрелось жутковато, но так знакомо и близко сердцу, что Вегас поймал мощнейший приступ несвоевременной ностальгии. Оказывается, он и сам не знал, как сильно успел соскучиться по этому человеку за шесть лет разлуки и молчанки.       — У моих ребяток информация есть, мол, ты детей семьи Сувванарат у себя насильно удерживаешь. Бьешь, заставляешь неправильно питаться, настраиваешь против родителей. Дядя Кан, конечно, той еще мразью был, но до торговли людьми вроде никогда не опускался. Неужели ты решил нарушить негласное правило? Какого хуя тут вообще происходит?       — Не смейте так говорить о папе! — выскочил перед Вегасом Корн. Мальчика чуть ли не трясло от злости, и Эн послушно отошел на пару шагов, сраженный упорством и уверенностью в своей правоте, горящими в ясных детских глазах.       — Папе?.. Вегас, ты же гей, откуда дети? Ты сперму в банк сдал, что ли? Зачем тебе тогда все трое? Стой. Бля, да ты при всем желании не успел бы троих заделать, старшему уже семнадцать!       — Здесь произошло большое недоразумение. Позвольте объяснить все. Кхун Эн, правильно?       Эн заинтересованно кивнул, поощряя Лиама продолжить диалог. Парень сжал напоследок ладонь Макао, успокаивая, вышел вперед и протянул «гостю» тоненькую папочку. Вегас, прекрасно помня, что от таких вот папочек в подобных обстоятельствах они обычно ловят очередную проблему размером с Маханакхон, подобрался и настроился на драку, незаметно отдавая засевшим в окнах снайперам приказ готовиться к длительной обороне и расчистить для них проход в катакомбы под домом.       — Ого. Ох ты ж… Ладно, это я знаю. Хрена!.. А вот это интересно, да… Твою ж мать, реально что ли?! — выдавал меж тем Эн сплошным эмоциональным потоком, то хмурясь, то качая головой, то удивленно выпучивая большие глаза.       Каждый листик в несчастной папке вызывал у него все более бурную реакцию. Долистав до конца, он с немым уважением покосился на Лиама. Тот молча указал на Вегаса, Макао и себя. Из дома вышел Арм и все так же молча протянул Эну телефон с каким-то видео. Тот внимательнейшим образом просмотрел, кивнул, огорченно поджал губы и повернулся к старшему поколению семьи Сувванарат.       — Как вы объясните это, господа?       Сувванараты наискосок пролистали папку и побледнели так, что Вегас всерьез забеспокоился, не отбросят ли они коньки прямо тут. Хорошо бы, конечно, если так, но возиться с трупами было бы накладно, да и не хотелось это делать на глазах у детей. Убон, при помощи все того же бойца в черном, свободно прошла мимо Эна и прильнула к груди Вегаса, облегченно, долго выдыхая.       — That`s all right, little flower. I`ll take care about everything, just relax.       — Dad, p`Bom was in the car at school.       — He`s in the hospital now. Сотряс сильный, гематома тоже, но ему сделают операцию, и он скоро вернется в строй.       — Фух, отлично… Директор. Папа, сделай что-нибудь с ним, он трус и ублюдок! Я плакала навзрыд, просила хотя бы одно сообщение тебе отправить, а он не стал. Сказал: раз они мои родители, то я должна их слушаться и молчать.       — Спокойно, я сотру его в порошок. Не волнуйся больше об этой крысе.       — Ви, они и правда не твои дети? — спросил Эн предельно серьезно.       — Кровно нет, но я считаю их таковыми. Что хоть в папке-то было?       — Твой старшенький отличную работу проделал. Целый консилиум врачей собрал, побои полгода назад снял, состояние свое в деталях зафиксировал, анализы на гормоны и вещества сдал. Ну и так, по мелочи. Немного компромата, немного теорий и догадок. Отличная работа, малой.       — Спасибо, кхун Эн. Я бы не справился, если бы не Макао. Это он настоял.       — Макао? Стоп. Стоп, Ви, только не говори, что та мелкая круглолицая козявка, что мне до груди не доставала, это вот этот вот шкаф?.. — Эн слегка театрально, не изменяя старым привычкам, всплеснул руками, указывая на распрямившего плечи Макао, вновь поймавшего ладонь Лиама в свою.       — Ага. Симпатичный вышел, правда? На отца похож.       — Так вы вместе, детки? Вот уж точно, наши братья идут по нашим же стопам.       — Если так посудить, у тебя тоже в партнерах должен быть мужчина, — хмыкнул Вегас, вспомнив старшую сестру Эна, которая в восемнадцать лет спелась с девушкой из подготовительной группы в университете, поступила вместе с ней, начала отношения в пику своей консервативной, строгой семье, а через год уехала по обмену в Италию и больше на родину никогда не возвращалась.       — Так с ним и срался. Мой Поль — та еще заноза в жопе, конечно, но люблю его до сумасшествия. А ты? Нашел достойного партнера, как я посмотрю.       — Да. Познакомься, мой жених, Пит Саенгтам.       — Приятно познакомиться, — Эн по европейскому обычаю протянул вперед маленькую узкую руку, которую Пит, после недолгого колебания, аккуратно пожал. — Надеюсь, Ви вас не обижает. У него были большие проблемы с контролем гнева в школьные годы.        — Он смог это перерасти, — чуть спокойнее улыбнулся Пит, осознав, что их пока никто ни в чем не обвиняет, и это скорее светская беседа с нотками ностальгии, чем допрос. — Пятеро приемных детей способствуют выработке терпения и стрессоустойчивости.       — Стоп. Раз, два, три, четыре. Где пятый? — Эн для верности пересчитал детей тычками в воздух, загибая пальцы на свободной руке.       — Мой отец успел еще одну креветку оставить. Ращу вот теперь. Но там все официально, с полным пакетом документов, отказом матери от родительских прав и судом.       — О. И сколько ему?       — Почти два.       — Дай догадаюсь: Сингапур, Рино, Майями или Монте-Карло?       — Ребенка называл Пит, — рассмеялся Вегас, легко уловив отсылку старого друга.       — О. Кхун Пит выглядит милым и романтичным человеком. Тогда, быть может, что-то древнее, с историей, вроде Рима или Парижа?       — Ты близок, как никогда, мелочь. Венис. Нашего сына зовут Венис.       — Красиво. У вас прекрасный вкус, кхун Пит, — отвесил щедрый комплимент Эн, с извиняющейся улыбкой отлучился, отобрал у посеревшего от страха Тиннакорна папку Лиама и отдал пару приказов своим людям. Те подхватили под руки все поникшее семейство Сувванаратов и увели за пределы поместья.       Эн вернулся и порывисто, по-дружески обнял Вегаса, как в старые добрые, коротко прижимаясь грудью к груди и поднимаясь на цыпочки, чтобы достать — его рост не превышал 162 сантиметров.       — Рад тебя видеть, Ви. Ты сильно вырос и изменился за эти шесть лет. В лучшую сторону.       — Ты тоже получше выглядишь, мелкий. Франция тебе к лицу, — фыркнул Вегас и пригласил Эна в дом, больше не опасаясь подлянки или угроз. Не от этого человека.       Гостя провели на кухню и усадили за стол, остальная семья расселась кто где. Пит, извинившись, отлучился в детскую проведать ребенка, Чимлин так и не вышла из оранжереи, пропустив все «веселье» и своим пренебрежением ранив Пита, хотя тот постарался не показывать истинных эмоций при чужаке. Остальные же выражали сдержанное нетерпение и любопытство, разглядывая аккуратный наряд гостя, состоящий из серых штанов, синей жилетки, черного галстука и белоснежной рубашки, благодаря которым мелкий низкорослый Эн казался ровесником Лиама и Макао. Внешне он тоже мало изменился со школьных времен. Чуть шире плечи, чуть ровнее осанка, чуть более твердый и живой взгляд, чуть ярче улыбка да обычная короткая стрижка вместо двух потешных глуповатых хвостиков — только и всего.       — Я не знал, что ты вернулся домой, Эн, — первым начал более личную беседу Вегас, пытаясь сходу выяснить интересующую его информацию. — Полагаю, твой дядя хотел меня предупредить о чем-то, раз взял заказ на мою семью и послал лично тебя. Мне стоит готовиться к проблемам?       — Что ты, Вегас, конечно, нет. Дядя ни в коем случае на тебя не злится. Он счастливо, по любви женился, сделал мне парочку очаровательных кузин и вместе с супругой занимается улаживанием конфликтов между властями и теневой частью города, как всегда и хотел. А я отучился во Франции, удачно вложил акции отца и периодически помогаю дяде с подобными делишками вроде твоего. Мы с Полем сейчас часто ругаемся, голова совсем не тем забита, вот я и не соотнес твой адрес с тем, что мне выдал дядя. Ребята доложили, что они уже на объекте, стрельбы нет, ну я и вышел, не глянув бумаги. Не беспокойся, мы уладим проблему, Сувванараты вас больше не побеспокоят.       — Твой дядя не понесет убытков из-за расторжения договора?       — Дядя отлично составляет договоры, ты же помнишь. Уверен, там есть пара лазеек, которые позволят и репутацию фирмы сохранить, и от вас отъе… отстать. К тому же, он и не собирался на вас нападать, это, скорее, был урок для меня. Я без малого две недели в стране, все набирался смелости, чтобы прийти к тебе и поговорить лично.       — Можешь свободно материться, если что. И я тоже рад тебя видеть. Что я должен дяде Тонгу за эту услугу, кстати? Не просто так же он тебя сюда прислал и нарушил условия уже принятого контракта?       — Не любишь оставаться в долгу, я помню. Во-первых, я задолжал тебе куда больше, чем смогу когда-либо вернуть. И дядя тоже. Во-вторых, ты знаешь его главное правило: никогда не вредить детям. А малышне с тобой явно лучше, чем с этими… личностями. В-третьих, я не тупой и вижу расстановку сил на нынешней арене. Слухи правдивы, после смерти патриархов вы явно стали дружнее с кузенами, — Эн указал на Кима, на чьих коленях со всем доступным удобством устроился невозмутимый Порче. — Если бы ты и правда бил ребят или шантажировал их чем-то, я бы еще попытался пободаться, невзирая на нашу прошлую дружбу. А так смысла нет.       — Венис!.. Венис, остановись немедленно!       В столовую, хохоча во все горло, вбежал Венис, ловко перебирая пухлыми ножками в резиновых тапочках. За ним, шипя сквозь зубы, прыгал Пит, стреноженный поясом от махрового халата. Ребенок подбежал к Лиаму, ловко, как обезьянка, забрался к нему на колени и сделал вид, что он в домике, пряча смеющееся румяное личико на груди старшего.       — Смешинка! Ты чего хулиганишь? Так делать нельзя. Папа же мог упасть и удариться, ему было бы больно. И здесь для тебя могло быть опасно. Ай-яй-яй, смешинка, пи’Лиам очень расстроен твоим плохим поведением.       — Плости, Лим-Лим, — понурился Венис, оборвав смех. Лиам небольно ущипнул его за щечку, мягким, теплым голосом журя, пока Макао помогал Питу освободиться от пояса. Ребенок, благодаря деятельному брату с шилом в заднице, совсем недавно научился вязать простейшие узлы, и теперь все шнурки, пояса, тряпки и кухонные полотенца были украшены его кривыми и косыми творениями. Впрочем, как истинный Тирапаньякул, он быстро учился, и с каждым разом получалось все лучше и лучше.       — Не передо мной нужно извиняться, а перед папой.       — Плости, па! Я тебя лублу!       — И я тебя люблю, малыш. Ты же не поранился нигде? — освобожденный Пит забрал малыша к себе на руки. Венис доверчиво обхватил его за шею, ненадолго прижался щекой к щеке, оставил на ней слюнявый поцелуй и бодро выдал:       — Неть! Хосю дядя клоха.       — Дядя кроха?.. — не понял Пит, одним взглядом пытаясь спросить у Вегаса, что происходит, но тот был временно недоступен — лежал лбом в стол и трясся от беззвучного смеха. Благодаря неусыпной заботе семьи и Пита, Венис прошел полноценную социализацию и больше не боялся знакомиться с новыми людьми, особенно если рядом присутствовал хотя бы один из его родителей или тот же Лиам. Увидев новое лицо, к тому же такое симпатичное и открытое, мальчик изъявил желание познакомиться, вот и обозвал гостя так, как ему казалось, будет правильно.       — Он точно не твой, Ви?.. Шуточки, блять, точь-в-точь как у тебя, — прошипел красный от стыда Эн, пока остальные старательно давили смешки в кулаки.       — Точно не мой, я аж два теста в разных местах сделал, — Вегас с трудом отлепился от столешницы, мелко хватая ртом воздух, чтобы привести дыхание в норму. Пресс ныл от смеха, на глазах выступили мелкие слезинки — давно он так искренне и долго не смеялся. Эн, в последний раз обиженно покосившись на него, как на предателя, надул и без того большие губы и аккуратно забрал у Пита ребенка, устраивая на своих коленях.       — Меня зовут Эн. Дядя Эн, хорошо? Не зови меня крохой, а то я буду обижаться и кусать твои пальчики. Я же уже совсем большой и взрослый, мне столько же лет, сколько твоему отцу.       — Больсой, — согласился Венис, перебирая в означенных пальчиках круглые черные пуговицы на жилетке молодого мужчины.       — Венис, значит. Ему подходит, у вас отличный вкус, кхун Пит, — Эн ласково погладил ребенка по бархатной щечке и нажал большим пальцем на курносый носик, как на кнопку.       — Можно спросить? А почему «Эн»? — Лиам гостеприимно придвинул к гостю малость затвердевшие домашние печеньица с шоколадом, что успел приготовить Вонхи до того, как свалился с температурой. Из-за отсутствия парня в доме побочной семьи повар вернулся на полную ставку, и пусть готовил он вкусно и обильно, домочадцы все равно предпочитали подъедать то, что осталось после золотых рук Вонхи.       — Как Эл из «Тетради смерти»? — фыркнул Макао и широко распахнул глаза, когда Эн смущенно отвел взгляд. — Серьезно, что ли?..       — Хуже, — Вегас расплылся в своей самой пакостной, самой мерзкой улыбке, предвкушая представление.       — Эн, потому что Нагиса. Как Шиота Нагиса из «Класса убийц». Я в юности по комиксам и аниме с ума сходил. Дядя подарил мне на день рождения мангу, как только она вышла, привез из командировки специально для меня, ну и понеслась.       — Любовь к синим жилеткам поверх белой рубашки, полагаю, оттуда же, — Макао ревниво обнял за плечи Лиама, глядящего на гостя, как на солнце своей жизни. Еще бы: Лиам обожал аниме, а тут живой успешный взрослый человек, перенявший от любимого персонажа не только стиль в одежде, но и манеру поведения.       — Я тебе больше скажу, я в школе еще и два хвостика носил. И волосы высветлял, несмотря на то, что прилетало от учителей и деда. До сих пор, как видишь, привычка осталась, мне так больше идет.       — А медальон мой? Проебал или хранишь? — вмешался Вегас, вспомнив о том, как на восемнадцатый день рождения чуть ли не единственного школьного друга облазил все окрестные магазины с мерчем по аниме и мангам, чтобы найти в подарок Эну ярко-желтую подвеску в виде головы учителя Коро.       Эн расстегнул пару пуговиц рубашки, показывая небольшой золотой медальон с гравировкой в виде все того же учителя Коро и его знаменитой широкой улыбки.       — Он полый и из золота высшей пробы. А внутри запечатан твой. Ну, чтоб не пачкался и не ломался. Пришлось отвалить прилично денег и выслушать тираду о моем идиотизме от мастера, но Коро-сенсей теперь всегда со мной. Как и память о том, что ты для меня сделал, Ви.       — Я все еще не считаю, что сделал что-то экстраординарное, — отказался Вегас от почестей, действительно не считая себя спасителем и героем.       — Потом расскажу вам всю историю, если захотите, детки, — подмигнул Эн Лиаму и Макао, позволяя любопытным пальчикам Вениса поиграть с цепочкой и самим медальоном.       — Почему именно Нагиса? — выпалил Лиам с горящими глазами истинного фаната и тут же смутился, вжимаясь спиной в Макао. — Простите, если это был слишком личный вопрос.       — Ничего, ребенок. Я объясню, это не тайна. Нагиса слабее и менее умный, чем Карма. Но в нем всегда была жажда крови и желание стать лучше. Его обижали, называли по-всякому и дразнили совсем не мужественной фигурой. Но он храбрый, честный, добрый. И с неукротимой жаждой крови, спрятанной за покладистым нравом. Хороший пример для подражания, как ни крути. В те годы копирование его образа служило для меня своеобразным бунтом против устоев общества и дедовой муштры. В документах я Пхичит, но сам понимаешь, вообще не мое имя. Так что дома я просил называть себя Нагисой, дядя жутко бесился и сократил до Эн. Так и повелось.       — В школе нас знали как «Энви», — дополнил Вегас слова старого друга. Единственного человека, которого ранее мог так назвать. — Я выступал больше как силовая часть, Эн — как мозг. Хотя врезать ты мог хорошо уже тогда.       — А ты придумать и реализовать сложную многоходовку, включающую шантаж и манипуляции людьми. До сих пор не люблю насилие, но дядя беспощаден. «Эн, мой дорогой мальчик, я уже не молод, мне слишком тяжело ездить на объекты лично, пожалуйста, прокатись ты!», — передразнил он предположительно старческий голос и тут же расплылся в широкой, теплой улыбке, показывающей, что очень любит человека, о котором зашла речь. — Ин-Ин и Ан-Ан всего три года, и ты бы видел, как он веселится, когда играет с ними в лошадок. И не скажешь, что ему уже сорок семь. Хотя кто бы говорил, да… Ви, ты и пятеро детей. Пятеро… В голове не укладывается.       — Это все Пит, — открестился от восхищенного взгляда друга Вегас. — Он настоял на том, чтобы забрать Вениса. Он первым предложил приютить не только Лиама, но и Убон с Корном.       — Но отцом они все же сначала назвали тебя, — Пит, убедившись, что ребенок в надежных руках, позволил себе отойти к Вегасу, чтобы оставить на его лбу легкий, нежный поцелуй.       Заинтересовавшись нетипичной реакцией партнера, Вегас придержал его за подбородок, заглядывая в глаза. Обычно читать Пита было легко — все эмоции виделись ясно и четко по красным щекам и взгляду. Сейчас же Пит закрылся, внешне выглядел уверенным, но Вегас знал его достаточно долго, чтобы понять, что что-то не так и на самом деле тот не на шутку взволнован. Его короткий, едва заметный взгляд в сторону воркующего с ребенком Эна моментально все прояснил. Вегас расплылся в медовой усмешке, поймал Пита за горло и властно, жестко притянул к себе, на глазах у детей и родни впиваясь в приоткрывшиеся от неожиданности губы.       Пит охнул, вцепился руками в плечи Вегаса до боли, но убрать ладонь с шеи даже не попытался, позволяя голодно вылизывать свой рот. Вегас ощутимо прикусил мягкую нижнюю губу, широко лизнул поперек, без слов показывая наблюдателям степень их близости, и чмокнул в покрасневший кончик носа, на корню вырывая из души Пита ростки ядовитой и ненужной ненависти.       — О, даже так. Давайте сразу проясним ситуацию, кхун Пит: мы с Ви сосались пару раз и даже дрочили друг другу по пьяни. Ровно один раз в наши далекие семнадцать. Потом проспались, получили пиздюлей от моего дяди и больше так не делали. Вам не к чему и не к кому ревновать.       — Я не… Спасибо, — Пит отставил в сторону притворство и ложную скромность и облегченно улыбнулся Эну, слизав с губ остатки слюны Вегаса.       — А ты тоже фанат аниме и манги? — обратился Эн к Лиаму, переводя тему. Парень расцвел в улыбке и закивал, показывая брелок для ключей со все тем же учителем Коро.       — Правду говорят: история часто повторяется, но с различными вариациями. Так вы, ребятки, встречаетесь? По-настоящему или «friends with benefits»?       — По-настоящему. Лиам — мой парень, отпускать его дальше метра от себя я не планирую, — пояснил Макао, поднося к губам ладонь Лиама.       — Не удуши контролем, — предупредил Эн на полном серьезе и тут же шаловливо улыбнулся, подмигивая смутившемуся Лиаму: — Всегда думал, что между Кармой и Нагисой есть какое-то особенное давление. У нас с Ви не вышло его воплотить, а вот вы неплохо справляетесь. Кстати, о давлении. Ви, у меня просьба есть.       — Вещай, — Вегас, подумав, усадил Пита к себе на бедро, придерживая за талию. Тот мило покраснел, стесняясь гостя и Чана, и Вегас расслабился — вот это уже точно был его знакомый до последней черточки скромняга Пит.       — Поль приедет на следующей неделе, хочет познакомиться с дядей и девчонками лично. Будет маленький прием в дядиной норе чисто для своих. Я хочу, чтобы ты, твой супруг, твои кузены и их партнеры на нем появились. По желанию и не нужно подарков, я просто хочу познакомить Поля со своим прошлым. Показать ему все. Придешь?       — Приду. Я — точно приду, Эн, — пообещал Вегас, радуясь, что одна из самых прочных нитей прошлого, оборвавшаяся по просьбе самого Эна шесть лет назад, снова потихоньку начала восстанавливаться.       Венис под шумок завязал на черном галстуке гостя пару тугих узлов, бурно радуясь, что его никто за это не ругает. К украшению он быстро утратил интерес, золото никогда не было дефицитом в доме Тирапаньякулов, а вот такой красивой ровной веревочки в цепкие лапки ребенка могло больше не попасть. Эн, хихикая своим знаменитым во всей старшей школе шакальим смехом, снял с шеи галстук, полностью развязал, чтобы ребенок не мог нацепить его на себя и пораниться, и отдал малышу, пересадив того на услужливо подставленные руки Лиама.       Затем грациозно поклонился присутствующим, послал прощальные улыбки Лиаму, Питу и Вегасу и отчалил восвояси, напоследок бросив, что пришлет точную дату и время приема на рабочий номер Тирапаньякулов. Убедившись, что на территории дома не осталось никого лишнего, Вегас повернулся к Убон и Корну и раскрыл руки, позволяя детям найти покой в крепких родительских объятиях.       — Папа, это было так страшно! — Убон заплакала, больше не стесняясь своих слез. Корн от нее не отставал, цепляясь так сильно, будто поставил себе целью оставить на плече мужчины крупный синяк.       Вегас с нежностью погладил обоих детей по спинам и головам, успокаивая действиями. Хотелось стереть в порошок старших Сувванаратов за то, что посмели так напугать эту парочку, Лиама и Пита — самых дорогих теперь людей для того, кого ранее боялась и обходила по дуге добрая половина криминального контингента столицы. И все же Вегас не мог отдать приказ на полное устранение, опасаясь, что дети узнают и рано или поздно его возненавидят, лишившись родной крови. Вегас и сам не простил дядю до конца, даже осознавая, что без Кана и ему, и Макао, и Питу стало намного легче и спокойнее жить.       Сбросить злость хоть куда-нибудь хотелось страшно, но Вегас старался держать себя в руках, чтобы не напугать детей. Отвел их под руки в ванную, приготовил свое знаменитое несладкое и невкусное какао, позволил пострадавшей парочке побыть с семьей — Тэ, Порш, Че и Пит окружили их поддержкой и заботой, пока их партнеры налаживали и укрепляли новые линии обороны особняка и копались в бумагах из папки Лиама.       Вегас, завладев той самой папочкой, по достоинству оценил предусмотрительность и дотошность подростков. Фотографии побоев и диагнозы, заверенные не только врачом побочной семьи, но и в обычной больнице при соблюдении анонимности пациента. Небольшой компромат на дядю, который Лиам успел собрать, пока жил у него дома. Несколько перспективных слухов, нуждающихся в тщательной проверке и впоследствии способных перерасти в весомые рычаги давления на проштрафившуюся семью Сувванарат. Камеры из магазина напротив школы Пакорна, где было хорошо видно в прозрачной витрине, как те самые мужчины в черном избивают телохранителя мальчика.       Пит подкрался к Вегасу сзади, некрепко обнял за шею и поцеловал в волосы, безмолвно заверяя, что с ним и детьми все в относительном порядке. И на ушко, обжигая дыханием, попросил о совместной ночевке в гостиной — детям требовалась срочная эмоциональная перезагрузка. Вегас дал согласие, попросил Порша и Арма помочь Питу и пообещал прийти через четыре часа — хотел проверить как там Хвансик, и выяснить, почему звонила банда Сэма из порта. Чан и Ким ушли с ним в кабинет. Все трое разместились в креслах и закурили, давая друг другу пару минут собраться с мыслями.       — На них напали какие-то мелкие крысы, отбиться удалось без потерь, товар не пострадал, но новость может попасть на телевиденье. Я разберусь с журналистами, склад лучше перенести в другую точку, — первым начал серьезный разговор Чан, туша выкуренную почти до фильтра сигарету в глубокой стеклянной пепельнице. Вегас последовал его примеру и расстелил карту города на столе — ему всегда было удобнее ориентироваться именно по ней, а не по электронным аналогам.       — Тут можно. Точка еще меньше, чем твоя, но ее удобнее охранять, здание находится на возвышенности относительно соседних домов. Район бедный и глухой, крыс много, но не критично, — ткнул тонким пальцем Ким в одну из точек в глубине того района, где у Вегаса отродясь не было своих точек и доступа в принципе.       — Поделишься со мной своей точкой? Ты?..       — Технически, она не моя, а Кинна, я лишь выкупил ее у местных банд через четырех посредников. Сейчас там бомжи и нарики живут. Выгнать их, почистить место — и можно работать. Раньше это было двухэтажное кафе с террасой, сейчас обычная развалюха в граффити. Но уж больно расположение удобное. Документы пришлю своим человеком завтра, готовить место мои ребята начнут уже сегодня. Я знаю, ты поставки хотел открыть в новом клубе, придержи пока коней, пусть Сувванараты и менты расслабятся.       — Спасибо, кузен, — Вегас облегченно откинулся на кресле, наблюдая за поведением Кима, но тот оставался собранным и спокойным. Будто не было между ними долгих лет вражды и крови, будто Ким не ненавидел кузенов лютой ненавистью. Будто у Вегаса и правда был в братьях не только Макао.       Прояснив еще пару скользких организационных моментов, они выработали удобоваримый план, как и чьими руками перевезти ценный груз на новый склад. Головная боль, подкрепленная нервами из-за глупой ситуации и возвращением прошлого в лице ничуть не изменившегося Эна с дурным громким смехом, светлыми волосами и синей жилеткой, снова активизировалась, впиваясь в виски длинными раскаленными иголками. Вегас выпил очередную таблетку, растекся по креслу и сам не заметил, как заснул сидя, хотя какая-то назойливая, темная мысль продолжала биться внутри черепной коробки, как тогда, в разговоре с Дао о платье Убон. Он что-то упускал, но никак не мог уловить, что именно, и просто сдался, позволяя усталому телу получить немного покоя, благо «гости» сразу после распределения обязанностей вернулись в гостиную к детям и своим партнерам.       Пит разбудил Вегаса чуть больше, чем через час нежным, долгим поцелуем в губы. Прошептал, что в гостиной все готово для совместной ночевки, протоколы охраны возобновлены, мышь не проскочит, комар не пролетит. И что дети ждут только его, чтобы устроить вечер кино и семейных обнимашек. Вегас сторицей вернул ласку, проводя раскрытыми ладонями по спине, талии и заднице Пита, аппетитно обтянутой домашними спортивными шортами. Еще немного понежил полукружия, касаясь то грубо и откровенно, то невесомо и ласково. Наконец Пит выбрался из его рук с тихим незлым ворчанием и потащил в спальню переодеваться, а затем и в гостиную, где Макао и Арм установили проектор и уже готовились запустить фильм.       Мебель из центра просторной комнаты исчезла, ее заменили на несколько огромных футонов и обычных матрасов. Дети сбились в кучку — Макао устроился на плотном футоне, спиной опираясь на приставленный к стене диван, к его бокам с двух сторон прижались Лиам и Пакорн. На коленях Лиама восседал крайне сосредоточенный Венис и старательно завязывал узлы на измочаленном черном галстуке Эна. Убон, как потерянный котенок, жалась к Поршу, пытающемуся отвлечь ее праздными разговорами и глупыми шутками. Сидящий неподалеку от них Тэ выглядел совсем как воробей в гнезде из пледа. Он изредка поворачивал голову вправо, чтобы потереться щекой о плечо непривычно расслабленного и умиротворенного Чана или спросить его о чем-то, получая тихие ответы и заботливые касания. Кхун валялся на футоне, вытянувшись вдоль тела более массивного и крепкого Арма. Ким и Че вообще срослись в одно существо — младший Киттисават оказался довольно гибким, да и Ким не пренебрегал спортзалом, так что Вегасу без шуток стало дурно от навороченной позы, в которую сплелись эти двое, не показывая, впрочем, и тени дискомфорта. Не хватало только Чимлин, но та, по словам охраны и горничных, быстро забрала свой обычный ужин с кухни и ушла в свою комнату, ни с кем не разговаривая.       Постаравшись отвлечь Пита, не на шутку расстроенного пренебрежением родной бабушки, Вегас цапнул последний свободный плед, завернул в него партнера, как гусеницу в кокон, упал на свободное место рядом с диваном, поворошил ладонью волосы Пакорна, Лиама и брата и уложил спеленатого Пита к себе на грудь, широко раздвинув ноги. Они нечасто так валялись, Вегас предпочитал спать на спине, а Пит — на боку. Но сейчас эта поза казалась самой правильной и уютной в мире, и Вегас расслабился, попутно потеряв крохотный поцелуй в смоляных волосах, слабо пахнущих «морским бризом» из-за их общего шампуня.       Макао, убедившись, что все в сборе, запустил на ноутбуке фильм. Вегас принял от Тэ большую пластиковую миску с попкорном, пристроил ее так, чтобы было удобно есть самому и кормить с рук Пита, и едва не подавился, увидев на экране заставку первой части «Хроник Нарнии».       — Мы серьезно будем это смотреть?       — Да, бро. У нас тут Венис под боком, если ты забыл. Да и Корну рановато видеть штуки вроде дохлых монашек с плохим гримом или галлюцинаций из-за грибов, приводящих к скоропостижным и тупым смертям тех, кто их сожрал.       — Ладно, Нарния так Нарния, — безропотно согласился Вегас и поднес пару кусочков попкорна к губам Пита.       Постепенно происходящее на экране увлекло всех. Чан и Тэ изредка перешептывались о чем-то своем и улыбались так искренне и нежно, что Вегаса кололо в диафрагму завистью. Венис задрых на груди Макао еще на середине фильма, цепко сжимая в пальчиках галстук Эна и пуская слюни на футболку парня. Лиам рассредоточено путался пальцами в волосах бойфренда, сняв чокер, чтобы не тревожить сон ребенка. Ким и Порче больше были увлечены друг другом, чем фильмом, как и Арм с Танкхуном. Старший Тирапаньякул поначалу рвался все подряд комментировать, иногда слишком язвительно и иронично, и Арм приноровился вовремя затыкать его поцелуями, не давая портить остальным просмотр.       Убон, Пакорн, Порш и Пит полностью ушли в происходящее на экране. А Вегас, переглядываясь с Макао, гладил Пита по животу, подкармливал его любимым соленым попкорном и думал о том, как же сильно ему повезло с семьей. Мысль была странная, незнакомая, с привкусом горечи и сладости одновременно. Еще два года назад он и в страшном сне нафантазировать не смог бы, что так легко примет помощь от Кима и позволит Чану вести часть его рабочих дел. А сейчас без колебаний полагается на них обоих и суетливого, но сообразительного Порша, оставшегося за старшего в доме главной семьи, пока Кинн вместе с Полом отдувались в командировке.       За первым фильмом последовал второй. Дети отрубились один за другим вслед за Венисом, как и разнеженный ласками Танкхун, поэтому их пришлось на руках транспортировать до кроватей. Макао отнес Пакорна в его спальню, оставив записку, чтобы в случае чего пришел досыпать к ним с Лиамом. Порш на руках доставил Убон до ее кровати, написав аналогичную записку, чтобы девушка после кошмаров, если таковые вдруг приснятся, шла сразу к Вегасу и Питу. Тэ и Чан ушли в выделенную им спальню на своих двоих. Лертравинот по пути душераздирающе зевал, спотыкался на ровном месте и цеплялся за Чана, как за костыль. Вениса Пит на руках отнес в кроватку, устроил, накрыл одеяльцем с жизнерадостными пчелками, кое-как разделся до трусов и упал на кровать, прижимаясь к такому же почти обнаженному Вегасу всем телом.       — Sleep well, pet, — прошептал Вегас в бархатную тишину их спальни.       — You too, Vegas, — мурлыкнул Пит и крепче зарылся носом в грудь Корнвита, заставив сердце сбиться с ритма и запустив в животе рой глупых бабочек, трепещущих невесомыми крылышками.       Накрыв ладонью покатое бледное плечо, Вегас поглубже вдохнул запах родного тела, успокаивая внутреннего собственника, подчас ревнующего партнера к собственной тени. Они справились, преодолели маленький семейный и не только кризис, и пусть впереди поджидала встреча с прошлым, возня с Тонгом и куча работы, Вегас больше не чувствовал себя одиноким и всеми брошенным. Да и познакомиться с человеком, связавшим жизнь с Эном, хотелось до одури — он уже предчувствовал неординарность этого самого Поля.